Мой отец – Вахутирн Идн Маоротай – вне сомнения был судьбоносной фигурой и едва ли не самым жестким и последовательным правителем с замашками тирана. Он имел талант к правлению и поэтому уже более двухсот лет с перерывами был единовластным правителем Сихтэи. За это время отец расширил территорию ацала (государства) в три раза, присоединил к Сихтэе ряд областей, заключил союз с правителями, которые точно также ненавидели интов и желали искоренить это явление с Фаэтона, как и он. Не нужны были Вахутирну даже относительно свободные существа на планете. В них отец и его союзники видели опасность для своего правления и законов, которые они устанавливали. Войны с интами были обычным и само собой разумеющимся явлением. Не было лет, когда они в той или иной степени не велись.
Правда и то, что интов защищал пилг, который был для них домом. Справиться с ними в девственном лесу не представлялось возможным, пока лес заповеден. Надо было снять запрет, разделить лес на зоны, а уже потом изгнать из вновь образованных зон илахоцев для того, чтобы на отвоеванной у пилга территории образовать ильены (окультуренные территории). Новые области должны были войти в состав Сихтэи. Некоторые из них должны были перейти временно на несколько лет в собственность корпораций, учрежденных власть имущими лицами. Крупнейшую из таких корпораций, Вуфрайн, образовал Вахутирн. Возглавлял ее один из ставленников отца. Также ведущие корпорации были образованы чеиками, этой секретной и тайной службой, которая поддерживала в Сихтэе порядок, необходимый отцу, отмечая и контролируя любые волеизъявления.
Чеики были мощной организацией, которая вела свою деятельность не только на территории Сихтэи под прикрытием и без него. В состав организации входили десятки тысяч лиц, в том числе и шулов – секретных агентов, которые расправлялись с неугодными проверенными методами, демонстрируя действенность основного правила: нет лаэсала – нет проблемы. Везло тем, кого они убивали. Особенно, если смерть наступала быстро и незаметно, к примеру, от сердечной недостаточности или во сне и классифицировалась, как несчастный случай. В таком случае то и придраться было не к чему. Шулы знали свое дело и были безнаказанны. Агенты проникли во все сферы жизни в Сихтэе, были внедрены во все слои общества, имели своих информаторов и знали обо всем, позволяя, тем не менее, процветать пороку. Еще бы, ведь это было выгодно и не только им.
Вахутирн и сам вышел из среды чеиков. Он некоторое время работал главой одного из департаментов, но потом сменил профиль деятельности, все-таки, как-никак, отец был выходцем из знатного рода потомственных правителей, который вел родословную еще от воцелла Дуны. А Дуна был почитаемым лицом на Фаэтоне. Он, по сути, пять миллионов лет назад выступил едва ли не родоначальником и новой расы, и цивилизации, которая вновь, после длительной паузы, возникла на Фаэтоне.
Дуна, собственно, и утвердил свод положений, законов и правил Лючина, в соответствии с которым до сих пор жили лаэсалы, не отступая от него. В своде, за нарушение основных его положений, предусматривалась быстрая смерть ослушникам. Еще более опасным для правящей элиты, а ею был класс эгов, было то, что не было разницы в том, кто нарушал законы.
Нидарга (правителя области) или даже правителя такого ацала, как Сихтэя, могли запросто схватить и, не особо разбираясь, если нарушения были налицо, лишить жизни. Причем допускался даже, если нарушение было кричащим, чуть ли не самосуд. Жители, объединившись, могли отловить нарушителя и привести приговор в исполнение. Суд в данном случае был больше народным.
Ничто так не объединяло представителей разных цейсов (каст), как возможность совершить правосудие. В таком случае утверждалось равноправие перед лицом закона. Многие нуйги (представители низших классов) чувствовали тогда свое равенство эгам и даже правителям. Совет Фаэтона, выступавший в данном случае курирующим и, одновременно, верховным органом планеты, был к нарушителям свода беспощаден, поскольку в него входили в своем большинстве воцеллы и валбы (фаэтонцы, владеющие силой и способностями, выступающие за равенство всех классов и групп населения).
Сложность ситуации на Фаэтоне состояла еще и в том, что на нем существовали одновременно три основных цивилизации. Одна из них, к которой принадлежал и я, населяла сушу. Сухопутных жителей Фаэтона еще называли олвами. Это название дали нам флаэты – морские и океанские жители. Их домом были моря и единое водное пространство Мировой океан – Идвий. Агломерации флаэтов, как правило, находились под водой на небольшой глубине, но спускались и в океанские глубины.
Технологии, позволявшие структурировать воду, позволяли по своему усмотрению чередовать водную толщу на глубине с воздухом. Поэтому управление водой давало возможность построения в ее толще воздушных коридоров любой формы и вида, любых внутренних пространств, заполненных воздухом. Кроме жилищ под водой флаэты также селились на карсах – специальных платформах, которые служили этакими плавучими островами.
К олвам и флаэтам надо еще добавить не только илахоцев – этих представителей самых разнообразных племен, существовавших в пилге, находящихся на разных ступенях развития и пользования технологиями, но и хауморов или хаумов. Это сообщество, выделенное в отдельную цивилизацию, существовало в воздухе, проживая на нсаях – отдельных платформах, служившим домом для тысяч хаумов. Конечно же, хаумы жили и на земле, но большинство из них эксплуатировало способности к полетам и свойства траниума – материала, который, находясь под землей, изменял гравитацию. Нсаи были сборными платформами. Часть платформ изготавливалось из обработанного траниума, а также снабжалась на всякий случай антигравитационными приспособлениями, что делало платформу управляемой.
Хаумы не жили в Сихтэе. Точнее, нсаи, на которых они проживали, не располагались над ее территорией. Нсаи, как правило, зависали над природными зонами и были связанны с ними невидимыми нитями. А сами хаумы жили отдельно и дистанцировались от таких правителей, как Вахутирн и сходных с ним сэдаров – правителей, ратовавших за новое мироустройство, при котором у них в руках будет вся полнота власти, а свод Лючина утратит силу.
Отмечу сразу, что представители всех трех цивилизаций держались отдельно и были представлены на Совете Фаэтона в примерно равном количестве. Сухопутные фаэтонцы при этом имели преимущество. Все-таки их было чуть больше, чем водных и воздушных жителей планеты. Эта особенность Фаэтона являлась визитной карточкой планеты, ее отличительной чертой.
Я не говорю о самых разных культурах, существовавших на суше в природной зоне. Некоторые воцеллы отличали даже среди олвов пять совершенно разных цивилизаций. Но я не буду утомлять землян их перечислением и краткой характеристикой. По мере рассказа будет вырисовываться и проясняться общая картина сосуществования самых разных культур, цивилизаций и этнических групп.
Дело в том, что мне за продолжительную жизнь пришлось прожить достаточно долгое время среди представителей всех упомянутых рас и народностей. Я смог в своей особе объединить опыт проживания и олвов, и флаэтов, и хаумов. В какой-то мере я синтезировал свою личность к тому времени, когда принялся за составление записок. Это была одна из задач, которую я решил на определенном промежутке времени, будучи уже воцеллом, а впоследствии взойдя и на самую высокую ступень мастера.
Мне удалось под конец жизни стать уджаем – Верховным Мастером Фаэтона и долгое время возглавлять Совет Фаэтона. За время того, как я с перерывами был председателем Совета, на Фаэтоне почти полторы тысячи лет не было серьезных войн, а взаимоотношения между отдельными народами, расами и цивилизациями наладились. Мне бы радоваться, но это, как я все отчетливее вижу с высоты прожитых лет, – всего лишь иллюзия.
Уже сто двадцать лет, как я передал пост преемнику, чтобы заняться еще более важными вопросами, но, несмотря на это, я сохраняю влияние на принятие Советом основных решений. Воцелл Иогай – мой ученик – советуется со мной, видит во мне своего учителя, хотя я им не являюсь, но лучше так, чем по-другому. Во всяком случае, пока еще можно повлиять на принятие решений, что немаловажно в сложившейся ситуации. Ведь врагов у меня всегда хватало. Никуда они не делись и теперь, когда я сменил профиль деятельности.
Про покушения на свою скромную особу я не упоминаю. Их были даже не тысячи на протяжении пяти с половиной тысяч лет. Гибли и не раз, мои двойники и точные генетические копии, сам я едва выживал, долгое время, речь идет о столетиях, я пережидал и не высовывался, но приходило время и снова, как прежде, заявлял о себе, чтобы отвести планету и цивилизации, живущие на ней, от гибели. Я добровольно взял на себя выполнение этой задачи. На разных этапах жизни у меня были помощники в ее выполнении из числа представителей самых разных сил.
Хуже всего, когда бывшие друзья становятся врагами и начинают против тебя активно работать, а враги – чуть ли не друзьями, точнее, временными союзниками. Тебя же в таком случае считают, чуть ли не отступником от прежних законов, нарушителем прав и свобод, вешают самые разнообразные ярлыки и, прикрываясь ими, пытаются очернить или лишить жизни.
Мне на своем веку довелось повидать многое, избавиться от тяжелого наследия, которое я получил, родившись в семье правителя Сихтэи. Мое рождение в семье тэкварга было не случайным, о чем я упомяну в дальнейшем.
О моем отце, как мне видится, надо сказать пару слов отдельно, чтобы у потомков не сложилось превратного или искаженного видения лаэсала, давшего жизнь ребенку, к которому затем подключили дух и тонкие тела одного из воцеллов, еще недавно бывшего ноэтом – ведущей личностью Фаэтона. Такое действо провели онги, желающие решить за счет наследника вопросы, которые не мог по причине отсутствия способностей решить Вахутирн, жаждавший не только расширить границы ацала, но и создать Саотэй – единую империю, которая бы доминировала бы на Фаэтоне, вобрав в себя другие ацалы. Этому делу отец посвятил всю жизнь, ставя под свой контроль соседние ацалы, захватывая их или договариваясь с местными уцахами (правителями). Дело спорилось, несмотря на трудности. Соседи с недовольством вначале, но потом с все большим приятием признавали силу и способности Вахутирна, умеющего решать проблемы.
Все бы ничего, но с чем не мог справиться отец за долгое время правления – так это с интами и валбами, а также с правлением в некоторых ацалах, расположенных на территории пилга, воцеллов. Правители-мастера, их называли цалигами – вот наибольшее зло, которое задевало отца и побуждало его предпринимать все от него зависящее, чтобы решить вопросы. С цалигами и их помощниками отец вел постоянную и не прекращающуюся ни днем, ни ночью, ни на минуту или секунду, войну беспощадную и бескомпромиссную, в которой все методы и средства были хороши для получения конечного результата: уничтожения цалигов и ацалов, расположенных в природных зонах. Само по себе наличие ацалов в пилге было нарушением свода Лючина, но проблема заключалась в том, что представители илахоцев на Совете, все, как один, выступали за наличие на их территории подобных образований.
Еще бы, цалиги помогали илахоцам, делали все для того, чтобы помочь лесным племенам в борьбе за территории и свою свободу, а это вписывалось в свод Лючина, тем более что ресурсы пилга и полезные ископаемые не разрабатывались. И что тут делать, когда совладать с врагом не так-то и просто? Вахутирн вынужден был потворствовать чеикам и шулам, делать все для того, чтобы служба Коцай усиливалась, что в свою очередь стало доставлять отцу все большие неприятности. В пилг забрасывались агенты, которые, действуя в нем, устраняли врагов Вахутирна. Особенно это касалось ацалов, которыми правили цалиги. Самым злейшим и коварным, как считал отец, был его личный враг – Игул, который владел необычайными способностями оставаться в живых тогда, когда, казалось, деваться ему было некуда, кроме как умереть.
При слове Игул у отца, бывало, что сводило судорогой лицо, настолько ненавистным было ему одно упоминание о воцелле. Не так давно, всего каких-нибудь двести лет назад до моего рождения, Вахутирн разобрался не без труда с Эосаем, который противостоял ему. Эосай, как считалось, погиб при загадочных обстоятельствах, но, как, опять-таки, считал Вахутирн, зло подшутил над ним, воспитав целую плеяду учеников и помощников. Одним из них и был непотопляемый Игул. Сколько агентов удобрили своими телами почву в пилге и в катре Ваицилн – городе, где правил Игул, Вахутирн давно потерял счет. Гибли, пропадали без вести, что еще хуже, переходили на сторону интов, лучшие агенты. Игул, словно, смеялся над Вахутирном, глядя на его неумелые попытки устранить его, а недостачу агентов надо было как-то покрывать.
В среднем агента готовили пять-шесть лет далеко не с нуля, но пилг есть пилг. Требовалось лет десять, а то и двенадцать подготовки, чтобы, вжившись в новую среду, не привлекать к себе внимания контрслужб, а в катре Ваицилн и в ацале Дзиак, столицей которого был катр (дословно крупный город, стоящий на платформе среди девственного леса) они действовали эффективно. Задержаний шулов насчитывались сотни только в последние пять лет до момента, когда отец решил меня перевоспитать и круто изменить судьбу. К тому же в тот год, когда моя жизнь приняла совершенно другой оборот, в Ваицилне была раскрыта сеть агентов. Игул, его помощник, глава контрразведки Цус, валбы Ихулот и Ониус с помощниками, по сути, очистили Дзиак от шулов, произведя несколько десятков арестов и задержаний, что осложнило войну, которую вели отец и союзные ему правители против интов.
Здесь надо немного подробнее пояснить, кто же на самом деле были эти инты. А были ими по большей части беглые жители из Сихтэи и соседних с ней ацалов, которым надоело жить по правилам, предусматривавшим их нищенское и подчиненное положение. По большей части инты принадлежали к низшим кастам, но не все было так однозначно. Среди них были и оши (интеллектуалы-разработчики), и грицархи (воины), даже бывшие агенты, также торговцы-контрабандисты, и, конечно же, цуалы (фаэтонцы, занимающиеся развитием силы и силовых способностей).
Жизнь свободная и вольная, проходившая не по драконовским законам, а в соответствии со сводом Лючина, пусть и короткая, была уделом этих лаэсалов, не боявшихся никого и не признававших над собой ничьей власти. Тем не менее, инты были дисциплинированны, боевиты, отлично подготовлены, как для условий ведения войны в пилге, где они знали каждый кусочек территории, и, что самое главное, четко выполняли приказы командиров, а ими становились проверенные в боях и стычках удачливые воины.
Большинство интов были привержены силе. Занимаясь собой, они развивали самые разные силовые способности. Таких интов, как я уже говорил, называли валбами. Традиции силовых искусств сильны были и в Сихтэе. Их носителями выступали цуалы и лацелты. Если цуалы больше занимались развитием и становлением внутренней силы, то лацелты занимались больше атлетизмом и подготовкой физического тела для разного рода и вида нагрузок, в том числе и психических. Делалось это с целью обретения самых разных силовых способностей, а именно: для передвижения предметов, парения в воздухе без специальных средств, телепортации, обезвешивания предметов и многого другого, что станет понятным из дальнейшего рассказа. Иной раз трудно было определить валб перед тобой или цуал, приверженный Вахутирну и порядкам, установленным в Сихтэе. С подозрением в Фаэе – столице Сихтэе, относились ко всем силовикам. Тем не менее, их способ жизни и успехи были ориентиром для многих жителей ацала.
Я же до возраста шестидесяти двух лет, пока отец всерьез не решил взяться за меня, не был привержен давним традициям, хотя, как уверяли меня не только отец, но и его сыновья от других браков, в нашем роду рождались потомственные цуалы. Вот только я в их число не входил… Ленив был и тяготел к праздному и вольготному проживанию, транжирил жизнь и расслаблялся в рядах исуэнов (золотой молодежи). Попойки, кутежи, гулянки, порой откровенный порок, другие развлечения – вот, что было основной сферой моей деятельности. Я рано вкусил запретных плодов и пустился, как будет принято говорить у землян, «во все тяжкие» с тем, чтобы прояснить для себя, а что же такое жизнь. Другой жизни у меня не было. Все-таки я был потомком славного рода, старшим сыном самой молодой жены Вахутирна – Кэи. На ней отец женился по любви, точнее, так он называл чувство, которое испытал к молодой девушке, младшей его почти на полторы сотни лет.
Да, земляне, такая разница в возрасте не была на Фаэтоне чем-то необычным. Встречались пары, которые жили вместе и с большей разницей в возрасте. Естественно, они принадлежали к высшему свету, касте эгов – аристократов, представляющих, как многие из них считали, самые благородные и именитые родословные. Тот беспорядок и вымышленные представления, не соответствующие реальному положению дел, которые были у меня в голове, можно назвать только одной фразой – тотальные хаос и иллюзия. Я был преисполнен чувства собственной важности, считал, что все вокруг только на основании того, что я сын Вахутирна, должны мне оказывать почести и уважение, трепетно относиться к моей особе. Кто этого не делал, заслуживал сурового наказания и порицания. К ним у меня не было снисхождения. Я считал даже некоторых представителей эгов лаэсалами второго сорта. Что тогда говорить о нуйгах? Они были грязью у моих ног, этаким недоразумением на двух ногах, которому позволено было некоторое время отравлять дыханием воздух планеты.
Представители высших каст, к ним относились кроме эгов, элита чеиков, интеллектуалов, воинов, цуалов и руководства корпораций, жили в среднем две, реже и до трех тысяч лет. Все остальные лаэсалы из низших каст в Сихтэе едва доживали до пятисот лет. Для них даже такой срок казался достаточно продолжительным. А с другой стороны, как ответить на вопрос: зачем тебе долго жить, если ты не обеспечен всем необходимым? Смысла в прозябании и нищенском проживании нет. Лучше честно предаваться развлечениям, когда есть такая возможность, или продать часть своих энергий и органов и тихо умереть, или попытаться ярко прожить, отважившись на поступок, чем жить, как бесхребетная амеба. Так считал не только я, но и подавляющее большинство фаэтонцев, которым «посчастливилось» родиться в низших цейсах. Многие от нищеты и безысходности отдавали себя на переделку или на разделку, когда из тебя делали биоробота или разбирали на органы.
Да, этот промысел был не очень-то и законен, но кто же обращает внимание на закон, когда можно заработать? Только те, кто не знает, как его обойти или у кого нет крыши среди чеиков или у других высокопоставленных лиц. Кто же «застрахован» и добровольно-принудительно отстегивает процент нужным лицам, тот перед законом чист, как слеза младенца, потому что умеет жить.
Такие порядки и законы были вполне нормальным явлением в Фаэе. Думаю, после приведенных подробностей не нужно лишний раз объяснять, почему многие лаэсалы сбегали в лес и становились интами. Там, как они говорили, не было над ними крыши чеиков, тайных обществ и мангисов – представителей службы порядка, которые так любили деньги, что вполне могли продать и родную мать, если она кому-то нужна и за это подобающим образом бы заплатили.
Земляне скажут, что подобное поведение аморально и недопустимо, но это только слова, которые всего лишь сотрясают воздух. Ничего личного – только бизнес и взаимная выгода. Думаю, земляне давно уже догадались, кто курировал и прикрывал торговцев наркотиками. Если нет, то скажу: конечно же чеики. Доблестные агенты имели очень неплохой навар от продажи зелья и препаратов самого разного вида и точно также честно при этом «боролись» с таким явлением, как наркомания.
Только на Фаэтоне, понятное дело, было больше разновидностей самых различных веществ и препаратов, чем это будет на Земле. Все-таки есть разница в развитости цивилизаций и в применении тех или иных технологий для получения нужного продукта, а он должен был «вставлять» так, чтобы нельзя было оторваться и вместе с тем, чтобы не так быстро индивид превращался в биомассу и в отработанный материал. Ведь на нем надо было кому-то заработать средства…
Почему так говорю и откуда знаю? Рано приобщился к сильнодействующим препаратам, да так, что несколько раз меня едва откачали врачи. Если бы не они, то я не дожил бы и до шестидесяти лет, ушел бы из жизни раньше, но по поручению отца за мной бдительно следили лучшие врачи, готовые в любую минуту прийти на помощь.
Я долго не мог понять причину такой избирательной отцовской любви к себе: с одной стороны, тебе не запрещают предаваться забавам и принимать наркотические препараты, с другой – не дают умереть. Впрочем, до определенного момента меня это совершенно не занимало. Я утратил вкус к жизни. Мне было неинтересно. Я точно знал с некоторого времени, что завтра также будут попойки и вечеринки, что меня, если что случится, подстрахуют. Поэтому своей жизнью и поведением я демонстрировал одно: протест против того, кем я есть и становлюсь.
До определенного времени я даже и не знал, что отец на меня имеет виды, что от момента рождения сына на меня составлен план, что мое пристрастие к наркотикам – только лишь часть плана-схемы, который должен был реализоваться в отношении меня к определенному возрасту. Когда сознание затемнено и замутнено, ты всего лишь играешь роль в чужой игре, умело или не очень, принимаешь инстинкты и то, что вложено в тебя, за собственные действия, а, по сути, не принадлежишь себе совсем и не имеешь собственную точку зрения на происходящее.
В общем, речь в моем случае шла даже не о личности, а о тени, о жалком подобии свободного лаэсала, который, разве что, не уподобляется животному, а на самом деле влачит жалчайшее, едва ли не амебообразное существование, лишь по внешнему виду напоминая прямоходящее существо.
И тут у землян, я думаю, возникнет совершенно обоснованный вопрос: а что, мой отец был чудовищем? Совсем нет. Он по-своему, исходя из того, что знал и умел, какой замысел реализовывал, каким видел мое будущее, даже любил меня, говоря сам себе, что надо набраться терпения и выдержки, чтобы в нужный момент ввести меня в игру. Поскольку, как сказали придворные провидцы и советники, его сын, Тэатан, может оказать престолу величайшую услугу и наконец-то разобраться с ненавистными цалигами, но, главное, с Игулом. Правитель катра Ваицилн в очередной раз обставил отца после того, как была вскрыта сеть агентов, которые, кстати сказать, работали на месте не одно столетие. Благодаря этой мере последующее наступление на ацал Дзиак захлебнулось, а войска правителя Сихтэи потерпели едва ли не сокрушительное поражение.
Именно этому проигрышу и последующим событиям я обязан тем, что отец вспомнил обо мне. В соответствии с его представлениями и видением я, как воплощение воцелла, должен был сыграть ведущую роль в усмирении интов и уничтожении Игула и его ближайших помощников, поскольку Игул, воспользовавшись поражением войск противника, атаковал соседние ацалы, в которых правили союзные отцу сэдары. И, надо отметить, что наступление интов было в высшей степени удачным. Дело дошло даже до того, что один из полководцев Игула – Солла, взял столицу соседнего ацала. Его правитель в срочном порядке вынужден был бежать, а затем обратиться за помощью к Вахутирну, как к единственному гаранту порядка. И отцу ничего не оставалось, как повернуть войска и заняться войной с интами на территории соседних ацалов, что было делом, как вы понимаете, нелегким при условии поддержки интов местным населением.
Война затянулась. Потери обеих сторон впечатляли. Вахутирн в войне потерял почти пятую часть войска. Сказать, что отец негодовал и был расстроен – значит, ничего не сказать. Отец не был самодуром, но под горячую руку после поражения попали едва ли не все советники и помощники, а их штат при правителе насчитывал сорок восемь особ. Особенно досталось советникам из первой десятки. Им отец высказал все, что думает по поводу их и проигрыша, назвав вещи своими именами, а советников – блеющим сбродом парализованных страхом животных, к тому же дурно пахнущих. Тогда один из первых советников, некто Нагрих, напомнил отцу о том, что он имеет на руках козырь, который пора использовать в игре. Я, наследный принц, был этим козырем. И отец начал вразумлять меня самыми разными методами.
Вначале, в возрасте сорока восьми лет, я был отправлен в одну из областей вместе со своими закадычными друзьями для того, чтобы править и показать, на что способен, но так вышло, что, по сути, правили мои товарищи или кто-то еще. Я занимался привычным для меня делом: развлекался, как мог и умел, в чем и преуспел, да так, что чуть не лишился жизни. Влетело всем. Отец взъярился, на время отстранил друзей от моего тела, а мне пришлось проходить реабилитацию.
Три года я провел в закрытом заведении, со всех сторон окруженным пилгом вдали от цивилизации. Такая жизнь ужасно надоела мне. Не отрицаю, что я за годы, проведенные в лечебнице, восстановился, но лишь затем, чтобы вновь предаться кутежам, вернувшись в Фаэю. Переделать меня, как я считал, уже было невозможно, но отцу было не впервые решать сложные, подчас на первый взгляд невозможные задачи. Поэтому-то он столь долгий срок все еще оставался правителем самого большого ацала на Фаэтоне.
На Вахутирна были совершены сотни покушений, но единственное, чего добивались враги в лучшем случае, так это ликвидации двойников, бывших точными генетическими копиями отца. Сам отец жил так, как видел это для себя необходимым. Все же трудности, к ним я причисляю выступления, показательные поездки, встречи и мероприятия самого разного рода и вида, были уделом его копий. Вахутирн только лишь наблюдал за происходящим и давал ценные указания, что улучшить. К такой жизни, понятное дело, отец привык. Смыслом его существования, как я уже говорил, была власть и построение на Фаэтоне единой империи, но больше всего отца прельщали комбинации, позволяющие достичь желанной цели. Я бы назвал это страстью и единственным настоящим смыслом его жизни. Все остальное отступало на второй план перед всепоглощающим желанием обыграть противника, утвердить себя и распространить свою власть на все большие территории и народы.
С высоты прожитых лет я осознаю, что отец был давно и неизлечимо болен, поскольку был всего лишь механизмом, послушно выполняющим замысел приведения не только народов, но и положения дел на планете к определенному исходу. Сам себе отец давно не принадлежал, хотя речи его были разумны и проникновенны, а обыграть он мог кого угодно. Вот только с Игулом никак не получалось. Я же с некоторых пор заботил его тем, что мог помочь отцу справиться с давним врагом. Отцовская любовь и прочая мишура отступили прочь, когда дело касалось власти и доведения до конца дела, которому отец посвятил жизнь. Я же был разменной монетой, пластилином, из которого надлежало вылепить то, что следовало. Остальное значения не имело. Поэтому за меня взялись основательно, чтобы получить управляемое существо, послушно обязанное выполнить темное предопределение.
Кроме первых советников Вахутирн был окружен онгами, хоть и держал магов на расстоянии от себя. Тем не менее, будучи, по сути, одним из них, отец отличался тем, что сам ничего такого не совершал и ритуалов не проводил, но дело обстояло так, что все само и без этого шло к нему в руки. Рутинной работой должны были заниматься онги и варги (маги низшего разряда), но никак не повелители жизни. А отец причислял себя именно к таким лицам.
Когда мне исполнилось пятьдесят лет, в Сихтэе было введено обязательное почитание тэкварга (одно из распространенных названий правителя). Кто этого не делал – тот не занимал ведущих должностей, а в дальнейшем ставился чеиками и службой поддержания порядка на учет. Если он и далее проявлял свой крутой и буйный нрав, то его переводили в лагерь, где принудительно исправляли, вставляя в голову чипы и перепрограммируя личность. После этого из рук мастеров своего дела выходили послушные и уважительно относящиеся к тэкваргу существа, которыми легко было править и даже соблюдать во многом зарью (демократию).
Если тебе отключили способность мыслить и анализировать в результате манипуляций, записали в голову нужное программное сопровождение, то ты вполне вписывался в реноме примерного гражданина. Нет, конечно же, протесты были, но ими искусно управляли. Ведь зачем, по сути, протесты? Только лишь для того, чтобы выявить недовольных порядками жителей Сихтэи, а потом с ними разобраться, но не сразу, а постепенно, чтобы наказание не было похожим на расправу. При этом все и каждый недовольный знали, за что возмутителям спокойствия на голову сыплются неприятности. Поэтому, повторюсь, лучший исход для вольнодумцев был один: сбежать к интам в ацалы, где еще правили потомки воцеллов. В противном случае наглецы и несогласные быстро опускались так, что теряли подобие мыслящего и разумного существа, бормоча, когда их спрашивали, записанные в их головы мантры о великости правителей и правящего класса.
В пятьдесят четыре года отец вознамерился меня женить и сделать наследником престола. Я тогда никак не мог понять, зачем это ему нужно, но согласился. Отказаться не мог: меня бы нагнули и принудили жениться в любом случае. Семья и жена, в принципе, мне не были нужны. Я и без этого имел все, что хотел. Я не хотел обязанностей, а еще больше не хотел, чтобы возле меня кто-то притворно вздыхал, ждал взаимности, рассчитывал на проявление к нему чувств, которых у меня не было. Так что жениться-то я женился, но через год развелся и снова пустился во все тяжкие. Зачем мне жить, я не знал. Транжирил жизнь, получая ветчунг – высшее удовольствие, участвуя в самых рискованных предприятиях, которыми являлись полеты без страховки на всех типах летательных аппаратов, прыжки с высоты с последующим парением, и многое другое, о чем нет смысла говорить. Такое проживание несколько взбадривало меня, но приходило время, и я вновь погружался в депрессивные состояния.
Между тем отец, видя, что я снова занялся привычным для себя делом, решил меня поставить на место, но тут грянула война. На этот раз правители соседних с Сихтэей ацалов объединились с Вахутирном в союз, и общие войска начали наступление на катр Ваицилн. Пилг тогда притих. Наступление развивалось бодро. Вначале даже была занята часть ацала Дзиак, но у союзников с некоторого времени что-то снова пошло не так. Хуже всего, когда нет единого командования, а первые победы кружат голову. Отец доверил наступление на катр одному из полководцев правителя второй после Сихтэи державы. Он поторопился и, как результат, наступление захлебнулось. А в это время непонятно откуда взявшиеся в тылу инты ударили в спину войскам. Более того, летучие отряды интов напали на базы противника не только на территории Дзиака и пилга, но и на территориях Сихтэи и соседних с ней держав.
