Наследный принц

В реальности в области Этолай располагались влажные леса, чередовавшиеся с озерами, вачегами (аналог болот), речкам и горной местностью. Скалистые пики устремлялись в небо, разрывая сплошной лесной покров местности, создавая на своих склонах и редких плато уникальные условия для жизни и существования. Назывались эти дикие и первозданные места – Омул. Ослабленная гравитация вместе со ступенчатым рельефом, летающие камни и скалы, которые держались за поверхность земли посредством лиан и вьющейся растительности, густые туманы, вода, водопадом падающая с неба, – все это придавало неповторимость и уникальность здешней местности.

Видели ли вы воду, которая, преодолев все законы гравитации, не плещется в углублениях планетарной тверди, а летает над ней, организуясь в объемы причудливой формы, то собираясь в единый водный массив, то рассыпаясь на мириады отдельных капель, висящих в воздухе над самой поверхностью? Такими были озерца-вабэги, летающие над поверхностью планеты в определенных местах, и это было отнюдь не самой большой достопримечательностью этих первозданных, суровых, но прекрасных в своей красоте мест. Кое-где, несмотря на прогресс и все достижения нашей цивилизации, в этих местах еще не ступала нога лаэсала.

Илахоцы и нуйги жили в природных зонах, составлявших более двух третьих всей суши планеты. Только одна пятая часть суши была изменена в результате сознательной преобразующей деятельности лаэсалов. И то, только сорок процентов из этой пятой части были существенно преобразованы так, что здесь возникали порождения цивилизации: образования, ландшафты и объекты, отличавшиеся от мира дикой природы, но, тем не менее, все же вписывавшиеся в него.

Искусственными образованиями на теле Фаэтона были атшеты, аналоги земных загородных зон и поселений, где создавалась природная управляемая среда, несколько отличная от мест дикой природы с объектами, выполненными из специальных материалов, каковыми были жилища, эстакады, платформы, средства передвижения и различные орудия, необходимые для проживания и преобразования среды. Эти материалы не были чуждыми природе, хотя и были искусственного происхождения. Преобразование ландшафтов за счет силы и технологий было общепринятым на ряде территорий, но и оно носило природный и устойчивый характер, равно как и генная инженерия, создававшая породы и виды животных и растений, которых не было в естественной среде.

Свод правил Лючина обязывал всех лаэсалов работать только с материалами, сплавами и технологиями строго определенного вида, а также идти на специальное обеспечение условий проживания для лаэсалов. Это означало то, что выброс мусора или отходов от производства и жизнедеятельности в окружающую среду не допускался ни под каким предлогом. Проживание в катрах и в энтах, так назывались поселения, насчитывающие в своем составе больше, чем сто тысяч жителей, происходило на специальных многоуровневых платформах, поднятых над не преобразованной местностью на столбах-опорах или за счет других приспособлений.

Здесь были разрешены к применению все технические достижения. Зачастую платформы-натфы располагались над дикой местностью. На них располагались многоэтажные сооружения, стелы маяков и высотных зданий, уходящие высоко ввысь. Здесь кипела жизнь. Сотни и тысячи летательных аппаратов, без которых лаэсалы не мыслили себя, постоянно пребывали в воздухе. Многие лаэсалы, особенно высший класс, летали и без них, пользуясь способностями или специальными приспособлениями.

Все знали одно: за нарушение свода правил было одно наказание – смерть или, в крайнем случае, резкое сокращение сроков жизни за счет принудительных работ. Даже отец и его ближайшие помощники не решались нарушать правила жизни. Слишком хорошо все знали и помнили к чему совсем недавно пришла прошлая цивилизация и на краю какой бездны стояли жители Фаэтона.

Чем еще отличалась Сихтэя от остальных государств, так это тем, что ее столица – Фаэя – была образована из нескольких энтах, сросшихся в один узел за счет переходов, коммуникаций, платформ и иных средств. Пять платформ, две из которых находились над водой, а три на суше, соединившись, образовывали единый остов, единое поле для жизни, где численность населения вместе с еще восьмью вспомогательными платформами превышала миллион лаэсалов. Это был самый большой населенный пункт на планете.

В Фаэе было сосредоточенно все: сила, богатство, власть, интеллектуальный ресурс. Без сомнения, на время моего рассказа, Фаэя была центром нашего мира, а Вахутирн был его правителем единым и бессменным вот уже более двухсот лет. Срок для правителя более чем солидный. Некоторые правители не пробыли на этом посту и года. Отцу удалось то, что удавалось немногим. По пальцам можно было пересчитать правителей, которые в течение последних пяти тысяч лет так долго правили Сихтэей. Тем значимее было величие моего родителя. Он уже стал ноэтом – выдающейся личностью. Ему воздавали почести и пели хвалу вначале тихонько, а потом все больше и больше. Сейчас подобные восхваления и воспевания вообще стали нормой.

Так, широкими мазками, я вкратце описал картину нашей жизни, которую дополню и разовью по мере дальнейшего рассказа.

Изменения в моей жизни начались в тот самый день, когда отец призвал меня к себе для беседы во дворец, располагавшийся в самом центре Фаэи в гордом одиночестве, отделенный от остальных высотных построек воздушным пространством и силовыми столбами-вышками. Наш с ним разговор произошел на одном из самых высоких уровней Оцвилума – этой без сомнения величественной постройки, чей верх располагался в двух сотнях ийнов (примерно триста двадцать метров) над уровнем основной платформы. Башню-стелу венчала сфера, где в одном из залов и проходила беседа. Здесь, под куполом, словно парившим в воздухе, раздавалось мелодичное звучание, слышался шум воды и, главное, отсюда с высоты открывался прекрасный вид на Фаэю и окружающие ее пространства.

Когда я вошел в зал, отец в обществе двух советников рассматривал на экранах и в шарообразных и яйцеобразных сферах последние события. Увидев меня, он сделал едва заметный знак и изображения исчезли. Сановники, прикрыв глаза и отвесив легкий поклон, вышли из зала.

«Проходи, Тэатан. Пришло время нам с тобой серьезно поговорить», – позвучали в моей голове мысли отца.

Лицо правителя Сихтэи было спокойным, но в глубине его глаз я заметил усмешку. Отец был рад видеть меня. Этот среднего роста, широкий в плечах мужчина всем своим видом не слишком напоминал грозного правителя, но первое впечатление было обманчивым. Привычка повелевать была написана на лице Вахутирна.

Удобно устроившись на диване-кресле, стоящем на подиуме, отец делал вид, что забавляется, просматривая висящие в воздухе изображения, на самом деле он внимательно наблюдал за мной. Рядом с ним в воздухе летали различные предметы, фрукты и даже вода. Я, подойдя к подиуму, чуть наклонил голову и приложил руки крест на крест к груди, выражая этим свое почтение.

– Что ты кланяешься, как болванчик, – начал отец. – Распрямись и посмотри на меня.

Я исполнил распоряжение, смотря чуть мимо его больших, коричнево-темных, почти черных глаз. От отца не укрылось то, что еще недавно я развлекся, оттягиваясь в компании друзей и помощников.

– Опять глотал сладкий дым и перепил кэфлы (галлюциногенный напиток)? Я тебя сколько раз предупреждал? Попадешься стражам, накажу, как простого лаэсала.

– Ичесант (уважительное обращение к правителю), я не мог удержаться от того, чтобы не получить наслаждение, – честно ответил я, зная, что отец, как бы он не сердился, уважает правдивые ответы.

Вахутирн только лишь криво усмехнулся. Правый уголок губ у него приподнялся. На лице отца прочитывалось некоторое разочарование сложившимся у меня положением дел. Сделав небольшую паузу, Вахутирн произнес:

– Окружение во многом делает правителя, а не наоборот. Вот в чем причина всех неурядиц, в том числе и твоих. Мы устраним этот недостаток.

Я уже догадывался, что в дальнейшем скажет отец, а он между тем продолжал:

– Твоих товарищей по попойкам и кутежам я отстраняю от твоего тела. Распоряжение уже выполняется, так что бывших знакомых в своем новом окружении не ищи. Я полностью сменил его.

– Но, отец?!

– Пришло время тебе стать тем, кем необходимо, для того, чтобы помочь мне править Сихтэей. Или ты думаешь, что я один справлюсь с задачей?

– Есть много достойных личностей, которые, вне сомнения, сделают эту работу не хуже, а может, и лучше меня.

Во время сказанной фразы я упер взгляд в пол и чуть прикрыл веки, имитируя, что мне больно смотреть на солнце, которым все считали отца. Поступая так и выказывая отцу такую почесть, я рассчитывал на то, что он явит милость и вернет хоть часть моих товарищей на место, но ошибся. Этот жест разъярил отца. Признаки недовольства появились на его лице.

– Чтобы я больше не видел на твоем лице эту унылую гримасу почтения. Ты кто? Ты в скором будущем правитель, а ведешь себя, как придворный подхалим, желая задобрить меня ужимками и способствовать тому, чтобы быстрее вернуться к разгульной жизни. Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь? Возврата назад не будет. С сегодняшнего дня у тебя начинается новая жизнь. Твой новый учитель и по совместительству советник Эльсун, а также вновь назначенные лица, уже ждут окончания нашей беседы, чтобы сопровождать тебя всюду, куда бы ты ни шел и где бы ни появлялся. Им дано распоряжение присматривать за тобой, больше не допускать кутежей и разврата в твоем исполнении. Серьезное распоряжение, – добавил отец.

Я знал, что в его устах означают эти слова. За невыполнение этого требования любого из вновь назначенных ко мне сопровождающих могли просто-напросто лишить жизни. Естественно, никто бы из них ни под каким предлогом не пошел бы на нарушение режима.

– Пора тебя убирать из этого притона, под названием Фаэя.

– Отец, за что?! Я не хочу никуда уезжать.

– Я сказал, а ты выполнил. Мои распоряжения не обсуждаются.

– Отец, честно, я женюсь. У меня даже девушка есть на примете добрая и хорошая.

Вахутирн еле заметно усмехнулся.

– В твоем окружении нет нормальных женщин, а тем более девушками в нем давно и не пахнет. Жених. Раньше надо было думать. Я тебе свою жизнь прожигать не дам, тем более что, – тут отец слега нахмурил брови, – пришло время для того, чтобы готовиться к выполнению предназначения.

После этих слов я окончательно понял, что отец от меня не отступится и мне придется делать все, что он скажет.

– Ты своими оргиями и развлечениями в три раза уменьшил возможный срок своей жизни за какие-то шестьдесят лет. Если бы не энергетическое и силовое сопровождение, то что бы ты вообще делал? Об этом ты подумал? Не подумал, – сам себе ответил отец. – Ты вообще в последнее время перестал думать. За тебя твой половой орган стал думать, ища, в какую бы щель влезть и с кем бы кайфануть. Мое терпение закончилось. С завтрашнего дня отправляешься в катр Болн.

– В Болн?! – вырвалось у меня. – Что там делать? Там же крайняя точка наших владений. Вокруг вековые леса и болота, а еще инты. Они нападают на поселения. Меня могут убить! – чуть ли не воскликнул я, пытаясь хоть этим как-то повлиять на отца, но его мои восклицания не тронули.

Более того, он довольно ухмыльнулся.

– Хоть с географией у тебя в порядке. Окончательно мозги ты еще не потерял, что отрадно. Ничего опасность – она стимулирует мышление. С тобой вместе будут отважные и умелые воины, они не дадут тебе погибнуть. Начнешь заниматься собой, а через полгодика вернешься, если, конечно, все будет нормально. Если нет, и ты будешь продолжать свои безобразные выходки, там и останешься. В таком случае я лишу тебя права наследования, сниму охрану, и ты прочувствуешь на себе, что такое инты и недостаточно комфортные условия проживания, к которым ты не привык.

После этих слов Вахутирн долго молчал, поглядывая на меня. Вид у меня был упавший.

– Сын, – после паузы негромко произнес Вахутирн, – мне нужна твоя помощь. Ты должен возглавить войско и взять катр Ваиц. В этом твое призвание.

– Что? – удивился я.

– Да, призвание. Не удивляйся ты так. Если все сложится так, как мы предполагаем, то ты скоро начнешь слушать и видеть силу, а вслед за этим и применять ее. Несколько лет придется повременить для того, чтобы кое-чему научиться.

– Но у тебя есть полководцы – Тафэн, Огма, наконец, старшие сыновья.

При упоминании о сыновьях Вахутирн посуровел.

– Речь идет о тебе. За остальных отвечу я. Разговор окончен. Свободен.

Я еще раз наклонился, только на этот раз еще ниже, обозначая этим жестом свое согласие, но на отца это не произвело впечатление.

«Бросай свои подхалимские замашки, – услышал я его мысли. – Мне нужен воин и силовик, способный на поступок мужчина, а не придворный шут или лакей».

После этой мысли я еще больше утвердился в том, что моя прошлая жизнь закончилось, но так просто сдаваться я не собирался. Моему возмущению не было предела.

«Как так? Меня, уже сложившуюся личность, сына правителя, отец своим решением решил запроторить на окраину и куда? В глушь, где нет ничего: ни развлечений, ни цивилизации. Сам же меня воспитывал при дворе и все разрешал», – возмущенно думал я, покидая апартаменты отца.

Снаружи меня уже ждали сразу трое мужчин. Они еле заметными кивками головы, как будто равные мне, сыну правителя, приветствовали меня, после чего самый главный из них, который, как я думал и был моим новым учителем, произнес:

– Будь силен и удачлив Тэатан, сын Вахутирна. Я твой новый помощник и учитель – Эльсун. Сейчас мы с тобой пойдем в зал для выполнения упражнений и специальных нагрузок. Я хочу посмотреть, на что ты способен.

Меня так возмутили эти слова, что я едва не накинулся с кулаками на этого нахала, но, сдержавшись, произнес:

– Я сейчас не расположен к нагрузкам, – после чего хотел пройти мимо Эльсуна, но не смог ступить и шага, даже рукой повести.

– Мы сейчас пойдем в тэлх (зал для тренировок), а потом будет все остальное, – повторил Эльсун.

Пришлось подчиниться. Так я, Аэлс, проникая взглядом сквозь время, вижу себя еще очень молодым и неопытным лаэсалом, недовольным тем, что со мной так поступили, изменив мой привычный образа жизни и времяпрепровождение.

«Ничего, я еще отомщу недоброжелателям и вернусь к тому, что было», – так думал я, следуя в сопровождении Эльсуна в зал.

Как потом оказалось, ничего этого не случилось.

Со временем, через несколько лет, когда я отошел от дурмана, то с удивлением спрашивал себя: «Что меня привлекало в пустых развлечениях?» – и не находил ответа. Новая жизнь захватила меня, правда, не сразу. Потребовалось некоторое время для того, чтобы я отошел от прежней разгульной жизни. Все-таки проживание в праздности и постепенное умирание стали для меня привычным делом.