Шахмиран

К его счастью, в институте учились и татарские девушки, приехавшие из Румынии. В одну из них он безумно влюбился. Песню «Асабай» он у неё и выучил. Что поделаешь, в ту пору не разрешалось заключать браки с иностранцами. После окончания учёбы девушки, оставив в сердце глубокие раны и непроходящую тоску, уехали на свою родину. Вот уже сорок лет Амир Шахназаров во время застолий успокаивает свою душу этой песней.

Правда, однажды сделал попытку увидеть её. Когда изменившиеся порядки открыли путь за границу, он взял путёвку и поехал в Румынию. Однако девушку он не смог увидеть: во время беспорядков семьдесят седьмого года она уехала в Америку. После неудачного и досадливого путешествия душа у Амира немного успокоилась и притерпелась. И всё же в глубине сердца остался чистый ключ, способный временами извергать тоску.

* * *

У Амира Шахназарова в Казани есть ещё одно место, пробуждающее струны его сердца. Оно находится на пересечении санатория «Казань» и трамвайного парка. Проезжая мимо, он, будь то зима или лето, высовывает из окна машины свою большую голову и приветствует окна углового пятиэтажного дома. Правда, знакомых Амиру окон давно уже нет. Их в смутные времена заделали и даже заштукатурили. Сейчас только следы остались чуть-чуть заметными, но этого вполне достаточно для обновления воспоминаний. Возвращаясь с именин, он ещё раз проводил взглядом этот дом. Об этих событиях мы расскажем позже.

После окончания Высшей партийной школы Шахназарова без пленумов, конференций и других формальностей назначили первым секретарём партии одного крупного отдалённого района. Ему как руководителю было не корректно не иметь семью, и он в течение месяца, подавив в своём сердце огонь любви, оставленный румынской татаркой, женился на очень скромной, с терпеливым характером, одинокой, как и он сам, библиотекарше. Жили тихо, без искромётных страстей. Друг за дружкой родились сын и дочь. Жизнь текла на свой лад. Жили, в общем, хорошо, без размолвок, но и без кипучих чувств, выполняя свой родительский и семейный долг.

Годы шли, дети выросли и вышли в люди. Сын стал лётчиком-испытателем, живёт на Украине. Дочь после окончания медицинского института вышла замуж за узбека – выпускника юридического факультета Казанского университета, и они уехали в Среднюю Азию. Наступило душевное опустошение. Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Ещё когда дети учились в институтах, в районе появилась стройная, красивая девушка. Она была направлена в район после окончания физико-математического факультета пединститута. Жаждущий настоящей любви Шахназаров сразу заметил её и начал действовать. Долго не мешкая, определил её вторым секретарём райкома комсомола. Отправляясь в колхозы-совхозы, иногда по пути подвозил её на своей машине. Шутил, смешил, рассказывая разные истории и анекдоты, среди которых были довольно солёные и вовсе без соли. Девушка не сердилась: можно ли обижаться на такие пустяки. Как-то секретаря Диляру Самитову (так звали девушку) Амир Шахназаров попросил подняться на второй этаж в свой кабинет поговорить о делах комсомольских. Посоветовал почаще бывать в низовых организациях.

– С транспортом плохо, – сказала Диляра.

– Где ваша машина?

– Первый пользуется, а сегодня стоит неисправный.

– По очереди выезжайте, я скажу ему.

– Хорошо было бы, Амир Мирзаханович.

– Иди собирайся, – сказал суховато Шахназаров.

– Я сейчас…

Послав шофёра косить сено, Шахназаров сел за баранку сам. Отворив заднюю дверь, сказал: «Ты уж не обижайся, садись на заднее сиденье, так просторнее будет». Сам подумал: «Лучше реже попадаться на глаза сплетников, будет время, и на коленях посидишь». Не только сидеть, но частенько и поспать доводилось девушке на коленях у Первого. В лесу, в шалаше, сделанном из веток деревьев. Эти тайны хранят лесные поляны. Но долго ли терпеть шумному лесу?! Возможно, долго, если бы не перевели Диляру в райком партии на должность инструктора. А там работали наследницы времён войны, старая гвардия, опьяневшие от спеси, окончательно огрубевшие женщины. Дойдя до крайности от зависти, они потрясли мнение народа так, что Шахназаров вынужден был отправить успевшую получить прозвище «моя красотка» Диляру Самитову в один крупный колхоз секретарём парткома.

Всё же «мою красотку» не забыл. При поездках в деревни останавливался в колхозе «Опора». Та цветущая поляна, где была их первая остановка, находилась во владениях этого колхоза. «Уазик» секретаря парткома после осмотра колхозных пашен всегда поворачивал в ту сторону. Здесь не было «потрясающих» общественное мнение.

* * *

Несколько успокоившийся Шахназаров стал больше внимания уделять делам района. Благодаря требовательности руководителя район заметно продвинулся вперёд, доходы от полей росли, в каждом хозяйстве были построены крупные животноводческие комплексы. Здесь сыграли свою роль и связи с нефтяниками: асфальтирование дорог в основном было проделано ими. В Казань на совещания он теперь летал на их вертолёте. Привозить чёрную икру из прикаспийского города Атырау использовался тот же вертолёт. Для этого держал специальных людей. На территории района построил зверосовхоз для выработки ценной пушнины. После этого он стал желанным человеком в Казани. В подземный буфет обкома партии имели доступ только два первых секретаря, один из них первый секретарь Чистопольского горкома и второй – Амир Шахназаров. Он, родившийся в созвездии Козерога, уже тогда определил свою растущую судьбу. Остался ещё один рывок, и он достигнет своей цели. Что будет с Дилярой без него? Её просто съедят. Вызвав заведующего орготделом, распорядился собрать внеочередной пленум, а до этого третьего секретаря Тукманову перевести на должность директора какой-нибудь школы.

– А кого рекомендуем на место секретаря, Амир Мирзаханович? – поинтересовался заведующий.

– Есть предложение?

– Пленум же внеочередной, говорите.

Заведующий вроде не сказал ничего неуместного, так к чему подкалывать? Возникло неудобное положение, заведующий колебался: уходить или оставаться дальше.

– Что, если есть предложение, говори, – сказал Шахназаров, чтобы вывести его из затруднительного положения. – Успехи парткома колхоза «Опора» радуют. Думаю, человек созрел.

Заведующий понял даже с излишком. Решив дату внеочередного пленума, вышел из кабинета с головной болью по вопросу Тукмановой. Как снять хорошего работника? Надо же найти причину?! По примеру передовой ткачихи Гагановой послать на развалившийся участок для налаживания работы, так попытается объяснить Тукмановой. Другого выхода нет.

Внеочередной пленум единогласно избрал Диляру Самитову секретарём отдела идеологии райкома. Диляра приехала не одна, с ней была белокурая синеглазая девчушка лет пяти. До Шахназарова доходили слухи, что Самитова путалась с директором школы, но он как-то не обращал на это внимания, но сегодня, чтобы внести ясность, задал прямой вопрос Диляре:

– От кого ребёнок?

– Какое это имеет значение?

– А почему нет?

– Не могу же я остаться одна, Амир Мирзаханович.

– А как её зовут?

– Гульшагида. Имя взяла из книги Габдрахмана Абсалямова.

Шахназаров не стал вникать в подробности, только попросил привести показать её, и тем закончил разговор. А когда увидел малышку, подобную куколке, усомнился в своём отцовстве. Ведь и у директора школы волосы были каштановые. Поди разберись с этим!..

* * *

Отвлеклись немного: начали рассказ о казанском пятиэтажном доме, а вернее, об обкомовской даче, расположенной напротив этого дома. После того как Шахназаров устроился на третьем этаже большого дома, что на площади Свободы, то есть начал работать завотделом обкома, двери этой дачи широко открылись перед ним. Но вот казанские комсомолки не очень чествовали разменявшего пятый десяток дядьку, а работающие в отделах высохшие, похожие на старых кляч женщины не были по душе ему. Устроил инструктором в обком опять Диляру Самитову. Что ни говори, любовь молодых лет – привычная спутница…

Дача построена для встречи московских гостей, но в их отсутствие секретари, более значимые заведующие отделами не покидают её. Баня истоплена, стол накрыт, кого хочешь, приглашай по очереди, отдыхай целыми днями, устраивай кайф. Лишь как-то чудно ведёт себя Диляра, она вроде одичала, стала привередливой. Пропустит пару рюмок коньяка, вдруг выбежит во двор в чём мать родила, взберётся на крыльцо дома или спрячется за деревьями. Мол, догони, найди меня. Видно, находит в этом удовольствие. А окна пятиэтажного дома облепляют жильцы с криками, проклятиями и угрозами. Они-то и довели всё это до первого секретаря. Виновников обоих пожурили слегка, а у несчастного дома боковые окна трёх верхних этажей заложили кирпичом и замазали. Учитывая добропорядочность жителей нижних этажей, стены обложили разноцветной плиткой. Душа, видимо, горела у Диляры – неспроста она куда-то порывалась. Когда её дочь Гульшагида училась на последнем курсе финансово-экономического института, она внезапно умерла от скоротечного туберкулёза. Перед смертью она завещала Шахназарову:

– Дитя остаётся у тебя на руках, пожалуйста, присматривай за ней, пусть не чувствует себя одинокой.

Было у Амира желание узнать, от кого же дочь, но он не посмел потревожить Диляру перед последним вздохом. Представив директора школы, постарался успокоить себя.

Сразу после получения диплома Шахназаров девушку устроил в Высшую комсомольскую школу в Москве. Заодно, согласовав с первым секретарём и Центральным комитетом, определил заместителем директора комсомольского дома отдыха «Ёлочка».

У Гульшагиды дела пошли в гору, получила двухкомнатную квартиру, кроме стипендии шла и зарплата. В среде друзей её стали звать Шурой. От фамилии Шахназарова она отказалась. У Амира тоже родственные чувства сменились на дружеские. Его частые посещения двухкомнатной квартиры в Москве были связаны и с этим.

Диляру сменила её дочь Гульшагида. Шахназаров чувствовал себя помолодевшим на несколько лет.

В этих условиях, конечно, Шахназаров не мог оставить девушку вдалеке от себя. После окончания учёбы устроил её в зональную комсомольскую школу в Казани.

Шура Самитова в Москве общалась со многими, многому научилась и в Казань вернулась уже довольно шустрой и пронырливой девушкой. Эти качества в своём родном городе она смело продолжала совершенствовать. Она активно участвовала в тайно созданной в Молодёжном центре группировке «Тяп-Ляп», под руководством лидера группировки Жавдата овладевала запрещённым в те времена боевым единоборством «Карате». Она удивляла членов группировки своим упорством, умением преодолевать трудности, терпением, упрямством в овладении восточными единоборствами. Однако она не участвовала в разбойных и других преступных делах группировки, занималась только для себя.

Вскоре группировку «Тяп-Ляп» разгромили, осудили многих на разные сроки, а семерых головорезов, в том числе и главаря Жавдата, приговорили к смертной казни. Гульшагида один вечер проплакала по нему.

В стране начались перемены. Империя под названием Советский Союз распалась. Партия, правившая страной семьдесят лет, и её спутник – комсомол – прекратили своё существование. Но для Гульшагиды горя мало, дядя Шахназаров пока жив, найдёт выход.

* * *

Способ быстрого обогащения прост. Не имея в кармане ни гроша, получаешь разрешение на открытие торговой точки. Можешь её назвать каким-нибудь предприятием, акционерным обществом или, ещё лучше, благотворительной организацией. Берёшь кредит, добавляешь свою месячную зарплату и едешь в Москву. Там с Божьей помощью покупаешь у грузин вагон лимонов или апельсинов по одному рублю за килограмм. В Казани сдаёшь всё это оптом в торговую базу или магазин. В крайнем случае на базар. По цене пять рублей за килограмм. Те продают по семь. После раздачи долгов и прочего у тебя в сухом остатке получается сумма, на которую можно купить ещё один магазин вместе с товарами. Это – первый шаг, начало дела. Далее у друга или свата, или у бизнесмена Шамсурина, или ещё кого другого из Набережных Челнов получаешь несколько КАМАЗов в счёт благотворительного фонда. Только и всего. Ты уже хозяин большой фирмы, сидишь в солидном двухэтажном офисе, в банке открыт валютный счёт, имеешь свой фонд. Заполни городские улицы киосками, торговыми точками – никто не будет против, потому что ты человек уважаемой профессии – бизнесмен, человек авторитетный и высокого звания. Даже народный депутат. Может быть, сомневаетесь? Вспомните дядю Амира! Он, конечно, не ходил, не выпрашивал у кого-то деньги. Кое-какие у него водились и так. И в депутаты не лез. Но в течение полугода в его кармане уже была сумма, равная половине городского бюджета Казани. В данном деле не надо забывать о том, что в каждой отрасли должны быть надёжные сотрудники, помощники, готовые выполнить твои поручения. Что касается надёжных деловых людей, у Амира Шахназарова было с десяток таких дельцов. Ими руководил Шамиль Бакаев по прозвищу Князь.

Когда дела у фирмы наладились, хозяин приобрёл гектар земли на берегу Казанки и приступил к строительству коттеджа в три этажа с бассейном, оранжереей и рыбным прудом. Всё это должно быть скрыто от посторонних глаз высокой изгородью.

В один из выходных дней, когда на стройке не было рабочих, из города на двух «жигулях» пожаловала шайка рэкетиров. Вызвав хозяина, предложили:

– Поговорим с тобой, дядя, по-хорошему. Нам нужен вот такой участок, продай его нам, остальное достроим сами. Таким образом освободишься и от контрибуции. Ну что скажешь?

– У меня нет земли для продажи, – ответил Шахназаров.

– В таком случае пеняй на себя, ты здесь жить не будешь.

Много переживший, много видевший за свою жизнь Шахназаров несколько растерялся. Мелькнула мысль влепить в лоб главарю шайки из спрятанного в толстой трости пистолета: «семи патронов с лихвой хватит на всех пятерых». Шумное дело. А если рвущегося Лорда освободить из цепи, всех передушит. Что же делать с этими?

Разговор Шахназарова с рэкетирами подслушивала стоящая с внутренней стороны забора Гульшагида. Она только что появилась там. Не выдержала, вышла к ним. Попросила знаками отойти в сторону дядю Амира.

– Сама буду решать, ребята. Я хозяйка дома, а вы подойдите поближе, хочу посмотреть, с кем имею дело.

Парни окружили её.

– Кто из вас лидер?

– Ну?

– Не нукай, ты, что ли?

– Поговорим о деле.

– Подойди поближе.

– Боюсь обмочишься.

Четверо парней хохотнули на остроту лидера, но подошли поближе. Шахназаров на всякий случай отвинтил пистолет с конца трости. В тот же момент Гульшагида издала несвойственный женщинам дикий крик и, взмахнув руками и ногами, положила всех пятерых на землю. Произошло это так быстро, что Шахназаров не успел даже разглядеть. Некоторые, поняв, что дела плохи, выхватили ножи и бросились на Гульшагиду. Но их ножи со звоном разлетелись в разные стороны, а сами согнулись, держась за плечи, затем со страшным стоном повалились на землю. Возникла паника среди нападавших, и они бросились бежать, пытаясь спастись. Но Гульшагида не дала им уйти. Догнав, каждого положила на землю ударом ноги в плечо.

– Не двигаться!

– Наверно, хватит, – пробормотал один, лежащий ничком.

– Лидер, как тебя зовут?

– Пёс.

– Слушай меня, Пёс. За всё отвечаю я. Вон тех двоих замухрышек быстренько отправьте в больницу. У них сломаны ключицы, больше не будут играть с ножами. Тебя и водителей не тронула. Все вы даже по ошибке не появляйтесь в этих краях! Грузитесь в машины! Знайте, я – Шура, буду вашей тётей Шурой, пожалуйста, не забывайте! А сейчас дёргайте отсюда!

Лидер рассадил своих корешей по машинам, и они без оглядки рванули в сторону города. Гульшагида на прощание сделала несколько сальто. Наблюдавший эту картину Шахназаров чуть не лишился разума. До этого он считал Гульшагиду скромной, беспомощной девчушкой. А она вот как разделалась с пятью амбалами-рэкетирами. Случай, не умещающийся в голове. Пистолет за ненадобностью был завинчен на своё место.

– Пойдём домой, – сказал хозяин, держась за рукав девушки, не в силах сказать что-либо другое. – Надо освободить Лорда с цепи, нельзя его держать на привязи.

– Они больше не появятся здесь, – сказала Гульшагида.

Только после чашки чая силы вернулись к Шахназарову. Нет, не от страха, о котором он забыл уже давно. Он был поражён спектаклем, поставленным Гульшагидой.

– Ты что молчала до сих пор?

– О чём это?

– Дерёшься не хуже самураев-японцев.

– Вот ведь появилась необходимость, – ответила девушка.

Оба, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза. Амир руками, подобными крыльям ветряной мельницы, обнял Гульшагиду, блаженно грелся теплом её тугого молодого тела. На язык пришли ласковые слова, не произносившиеся уже много лет: «Красавица моя, радость моя, защита моя», – взволнованно произнёс он. В глазах промелькнул образ Диляры. Вот какую дочь подарила она Шахназарову.

– Как дела в Молодёжном центре? – спросил он.

– Разогнали нас. Дали трёхмесячную зарплату и до свидания. Я как раз об этом и пришла поговорить. Собираюсь ехать в Пермь.

– Нет, – отрезал Шахназаров. – Я тебя никуда не отпущу. И рта не раскрывай об этом. Завтра же посажу на своё место. Ты же видишь, как трудно мне одному. Вот и это надо довести до конца, – он кивнул в сторону недостроенного дома, – без тебя не получится. Я долго ждал этого дня. Знаешь, дочка, ты с этого дня не Гульшагида, не Шура, а Шахмиран, Белая змея – царица змей. Во время этой драки пришла мне в голову эта идея. Для меня ты останешься Гульшагидой, а в фирме пусть будешь Шурой, а всякие секретные дела будешь вести от имени Шахмиран. Нравится ли тебе самой новое имя?

– Шахмиран… Шахмиран – таинственно, конечно, и звучит красиво.

– Но кто кроется под этим именем – никому не должно быть известно. Смысл в этом.

– Как не знают Аксакала?

– Так точно.

Гульшагида в объятиях Аксакала расчёсывала ему волосы своей пятернёй, играла с его бровями. О сказанном внезапно относительно Перми забеспокоилась. Всё же как-то надо объяснить.

– Самое большее задержусь на полгода, защищу диссертацию и вернусь. Уже с Пермским университетом есть договорённость.

– В таком случае не возражаю, как-нибудь потерпим. Но долго не задерживайся, возвращайся быстрее. Здесь тебя ждут большие дела.

У Гульшагиды, кажется, были ещё кое-какие заботы, но невозможно открывать всё до конца. Вернуться-то она вернётся и работать будет, да ещё как!..

Свою тайну она узнала неделю назад, побывав у гинеколога. При уходе с работы она ещё не ожидала такого.

– Делать аборт уже поздно, – сказал врач. – Советую рожать.

– Мне ребёнок не нужен.

– Раньше надо было думать.

– Давайте делайте.

– Делать с опозданием опасно, не берёмся, – твёрдо заявил врач.

После этого Гульшагида связалась с Пермью. Заодно решила защитить диссертацию. Кандидатский минимум она сдала ещё будучи в Москве. Впрочем, в школе комсомола экзаменационные оценки просто переписывали, кто в этом нуждался. В Перми беременной женщине пришлось повременить с пополнением знаний. Опара быстро поднялась, тем временем пролетели четыре-пять месяцев. Гульшагида родила мальчика. Ребёнка оставить прямо в роддоме она не решилась. Зато ровно через месяц в газете «Вечерняя Пермь» появилось следующее объявление:

«Продаётся месячный мальчик, рождённый образованными здоровыми родителями. Недостатков у мальчика нет, телефон для связи…

Спросить Шуру».

Повергнув в изумление город Пермь, Гульшагида ровно через шесть месяцев вернулась в Казань чистой, нетронутой девушкой. Поклялась вести себя осторожнее, так как дитя долго не давало покоя, являясь во сне. Чтобы подавить тоску и депрессию, с головой ушла в работу. Аксакал всю работу фирмы взвалил на неё. Стал появляться реже и реже, и, наконец, превратился в советчика и консультанта. Всё это были события трёхлетней давности. Каким образом вела работу фирмы Гульшагида-Шахмиран, вы, наверно, догадались. Вы уже знакомы с методом подбора кадров для фирмы. Необходимое в такой работе злодейство она, как вы знаете, приобрела в «университете “Тяп-Ляп”».

* * *

У следователя лодка села на мель. Жена Альберта Галипова не знала, где он работает, куда уехал в командировку. Привёз зарплату за несколько месяцев и уехал.

– Сколько привёз? – поинтересовался Кильдебеков.

– Он ведь хорошо работает.

– И всё же.

– По сравнению с дневной выручкой так, мелочь.

– А сказать нельзя, что ли?

– Почему нельзя, пять лимонов.

– Кто же теперь дневную выручку забирает и товар доставляет вашему продавцу, работающему в магазине «Чингисхан»?

Женщина насторожилась. «Лишнего взболтнула», – подумала она. Решила дальше помалкивать.

– Я не лезу в мужнины дела и вам больше ничего сказать не могу, – закончила она разговор.

Магазин «Чингисхан» закрыли на три дня на ревизию. По причине внезапного исчезновения директора Ханави Шомбытова в отделе внутренних дел открыли уголовное дело. Перед ревизией продавца Галипова посетил какой-то молодой человек. «Шмотки забери и исчезни отсюда, расчёты оставь у себя», – предупредил он. Девушка-продавец пыталась оказать сопротивление, но неизвестный сказал, что это указание Альберта. У Самата в магазине оставался свой человек, который наблюдал за посетителями. Он последовал за тем молодым человеком, который скрылся в киоске на улице Декабристов. По просьбе Самата в один из дней, когда подозрительный молодой человек находился в киоске, представители ОБХСС произвели там проверку, узнали, что там за люди, проверили документы. Заинтересованным лицом оказался Виктор Матвеев. Нигде не работает. По его словам, устроился помогать в киоск хотя и за небольшую плату. Прописан в посёлке Васильево. Теперь он может свободно ходить под присмотром Кильдебекова.

Знакомство с результатами ревизии и положением в магазине дало некоторое представление о тёмных делах Шомбытова. Плату за аренду торговых точек он брал для отвода глаз. Эта часть входила в бюджет магазина, здесь всё в порядке. Но необходимые суммы текли прямо в карман Шомбытова, в том числе и двадцать пять процентов с выручки. У магазина шесть таких точек, у каждой месячная выручка – около двух-трёх миллионов рублей. Таким образом, месячная выручка Шомбытова, только с этой стороны, составляет столько же. Задумаешься тут, Кильдебеков, имея дело с такими людьми. Судьбу подобных Нугаеву решают именно они. Их ты, Кильдебеков, должен знать. В управлении внутренних дел вручили телеграмму из Удмуртии:

«Прибыл в город Глазов тчк Объект под наблюдением тчк Продолжает встречаться с друзьями тчк Все в порядке тчк

Самигуллин тчк»

Таким образом, разоритель торговой точки Галипова добрался до Урала. Значит, безработному нашлась работа, небезгрешен этот Матвеев. Хотя что можно ждать от человека, отбывшего два срока: четыре и семь лет. А Самигуллин молодец, многие вопросы решает самостоятельно, своей головой. Взял и поехал за Матвеевым, не успел даже оформить командировку. Только в спешке не испортил бы дело. Может, на помощь ему послать человека. Если происходит много встреч, ему одному будет трудно. Кильдебеков с этим предложением отправился к заместителю министра. Полковник одобрил его, и срочно была организована постоянная связь с Министерством внутренних дел Удмуртии.

Вот тебе ещё одна новость! В лесу около Салмачей обнаружены два трупа. Охотничья собака выкопала. Хозяин собаки позвонил с городского уличного автомата. Назвал имя, фамилию и обещал ждать на улице Космонавтов. Кильдебеков присоединился к оперативной группе.

Эти места теперь уже трудно назвать лесом: деревья потеснены дачами, коттеджами. Но в глубине ещё довольно густо теснятся орешники. Охотник эти места знал хорошо и очень быстро привёл оперативную группу к месту преступления. Недавно здесь побывала машина: следы на месте поворота хорошо заметны. Преступники тащили свои жертвы по снегу волоком. И это заметно, несмотря на то, что многое было заметено бураном. Следовательно, они были убиты в другом месте, привезены и брошены здесь. Тела убитых вытащили из-под снега. Один был одет в спортивный костюм, на другом – чёрный пиджак, белая рубашка и синий галстук. У первого была разбита черепная коробка, и весь он был в крови. У второго не было ни одной царапины, лицо чистое, красивое. Такое впечатление, будто он невзначай прилёг около трупа.

– Ханави Шомбытов, – сказал Кильдебеков, как только перевернули труп. – А я его ищу по всему городу.

– А кто же другой, товарищ майор?

– Его, возможно, опознает жена, дети и восьмидесятидвухлетняя старуха-мать, которых мне искренне жаль, – загадочно ответил Кильдебеков.

У Шомбытова обнаружили пулевое отверстие на груди прямо на уровне сердца, а у другого ещё и ножевое ранение в сердце.

Трудности расследования были ещё впереди. Придётся побеспокоить людей невиновных, хоть это и неприятно, но иного выхода нет. Начать надо с жены Галипова, она немного знакома с обстоятельствами, не запаникует, но неожиданность с Шомбытовым будет тяжёлым ударом. Галипова ключей от дачи не нашла. А ехать, проверить надо. «Там что-нибудь придумаем, – сказал Кильдебеков. – По пути купим новый замок. Есть подозрение, не ограбили ли вашу дачу, не ехать нельзя». Женщина согласилась, дверь на даче была заперта. Когда её взломали, перед глазами предстала жуткая картина. Капли крови начинались уже с порога. На полу лужи крови, брызги крови и на стенах. Женщина, увидев это, без чувств повалилась на диван. В глубине стол с остатками трапезы. Там и коньяк, и водка «Распутин», и другие напитки и закуски. Видно, хорошо гуляли. Но это была не дружеская попойка – это был пир среди волков.