Шахмиран

Приглашённые в морг женщины опознали своих мужей. Следствие ещё больше осложнилось. Значит, эстафету продолжает третье поколение преступников. Главари, должно быть, люди хитрые и опытные: стремятся не оставлять следов, оборвать концы нити у клубка. Кому-то пути выхода отрезаны.

«Может быть, Самигуллин соединит концы оборванной нити», – зародилась надежда у Кильдебекова.

* * *

Положение руководителя обязывает всё знать, всё слышать, иначе дело не пойдёт. Не можешь решить вовремя возникшую задачу – планы нарушаются, всё рушится. Чтобы избежать этого, Шахмиран стремится иметь острые глаза, чуткий слух, быстрые ноги, длинные руки. Самое главное – отличать белое от чёрного, оперативность и идти впереди событий. Последние три года Аксакал учил её овладевать этими качествами.

Шахмиран по какой-то причине вызвала к себе Шамиля Бакаева, знаком пригласила сесть, а сама, выйдя на середину, принялась извиваться по-змеиному. «Может ли она жить без постоянных тренировок?» – подумал Шамиль. Сама вызвала, сама вон чем занимается! Чудно всё-таки!..

– Как дела, Князь?

– Что там ещё? – вопросом на вопрос ответил Бакаев, струхнув. «Не просто выгибается», – заподозрил он.

– Ты уж слишком, спросить о здоровье уже нельзя.

– Нет, я так просто.

– И я так же, – засмеялась она.

Тренировка затянулась и стала уже действовать на нервы Шамиля. Он от ожидания и неизвестности обессилел. Сказала бы хоть что-нибудь, а так?

– Почему-то от Торгаша нет вестей, – начал Бакаев, чтобы завязать разговор.

Наконец Шахмиран села около Шамиля, положила ему на плечо руку и прислонила свою гладкую щеку к небритой щеке друга.

– У-у, почему не бреешься? Жена перестанет любить, – сказала она с женской грацией.

– С раннего утра бегаю, нет времени, Шахмиран.

– Не бегай, ничего не делай, отдыхай, приведи себя в порядок хотя бы. За Торгаша не беспокойся, своё дело он хорошо знает. Ребят сохрани, как разделены, группами. Пусть не общаются друг с другом, держи от себя подальше. Ты для меня самый надёжный кадр, Шамиль, помни это, один конец нити у тебя. В тот раз куда дели Барсука? – неожиданно спросила Шахмиран.

– Это дело было поручено Кинжалу и Мушке, как знаешь. Ответственный – Торгаш.

– Это известно, Шамиль.

– Вчера у меня побывал Агент.

– Так начинай с этого.

– Он ведь пока ничего не знает, – продолжил Князь. – В лесу у Салмачей нашли два трупа. Оказалось, Галипов и Шомбытов. Жёны опознали. Обыскали галиповскую дачу. Убийство произошло там, затем трупы отвезли в салмачинский лес.

– Видно, не было проруби на Волге, – сказала, вздохнув, Шахмиран. – Всё началось с Барсука.

– Что делать, Шахмиран? Главарей надо спрятать.

– Мушка не наш человек, он наёмный исполнитель. На всякий случай впервые послала на помощь Торгашу.

– Надо ли было? Это прямое вмешательство в наши дела. Сообщи Торгашу: пусть даёт задний ход, денег не жалеет. Нельзя его выпускать из посёлка.

– Иди хоть побрейся, – проводила свою «правую руку» Шахмиран.

* * *

Душа была беспокойна у Шахмиран, чувствовала, что надо что-то делать, что-то прояснить. Если клубок выпустить из рук, он покатится, а за ним останется нить. Если Барсук нашёлся, то начнут копать снова. Также не надо забывать, кто следователь. Агент знает, что говорит. Надо будет что-то предпринять, если дела зайдут слишком глубоко. Шахмиран позвонила Аксакалу, что приедет ночевать на дачу.

– Пусть дядя Шамсутдин затопит баню, – напомнила она.

– Сам затоплю, сам, – обрадовался Шахназаров. – Тётя Хомайра испечёт твой любимый бэлиш, ждём тебя.

В округе нет и не будет, наверно, такой усадьбы-дачи, как у Шахназарова. Уже три года после посещения рэкетиров никто не осмеливался его тревожить. Свободно, не спеша строили под его личным наблюдением. На усадьбу не то что человек, даже птица не сможет попасть. Высокий забор с колючей проволокой, во дворе одна злее другой две собаки: волкодав Лорд и овчарка Барс. Обе ходят свободно, без привязи.

Коттедж-дворец в три этажа, построен по индивидуальному проекту, в среднеазиатском стиле, с высокими колоннами, со множеством углов. Часть третьего этажа срублена из сосновых брёвен – Шахназаров живёт в ней сам. На первом этаже – преданные работники: дядя Шамсутдин с женой Хомайрой. Там же расположены кинозал и бильярдная. В середине – банкетный зал, комнаты для гостей и другие комнаты, оснащённые для приятного отдыха. Имеются телефон и рация. Поодаль – гараж, складские помещения, овчарня дяди Шамсутдина. Сосновая баня – как отдельное хозяйство. Парная с каменкой с раскалённым булыжником. Есть и сауна, и бассейн. В домике – чайная комната, на столе кипящий самовар, в холодильнике разные напитки, закуски, минеральная вода. Для отдыха диван, две тахты. Баня – давнишняя страсть Шахназарова. Воду для каменки настаивают на семи травах по особому рецепту. До двенадцатого июля дядя Шамсутдин с женой занимаются сбором полезных трав и цветочных почек. Этим и располагает к себе Шахназаров гостей. Вечерние тосты поднимаются в честь бани Шахназарова. Двадцати-, тридцатиминутные ванны с лечебными травами омолаживают человека на несколько лет. Гульшагида, наверное, не напрасно стремится к семидесятилетнему Шахназарову. Это чувствует и сам Амир, хитро улыбаясь в приподнятом настроении. Его единственное утешение – эта девушка. Со дня смерти жены прошло уже семь лет, в том же году погиб и сын при испытании нового самолёта. Своя дочь вдалеке, у неё своя жизнь, своё небо…

После того как Гульшагида уснула, Шахназаров долго лежал в задумчивости. «Как ни говори, всё богатство останется у этой девушки, все сокровища в доме тоже. А чему сожалеть? Всю жизнь служили мне и мать и дочь», – думал старый медведь. Гульшагида заслуживает похвалы, смотри, как организовала юбилей. Конечно, он не вправе забывать и о своей дочери, что в Ташкенте. И не забудет, выделит, что надо, пока жив, Бог даст. Хотя у дочери и своего богатства достаточно. Зять – человек авторитетный, не опускался ниже министра. Думы его унесли в Среднюю Азию. Умел жить Шахназаров: приедет в Ташкент, и там его на руках носят. Соберётся в гости к дочери, в аэропорту его встречает личная машина Шарафа Рашидова. Первым делом надо было заехать к нему. Рашидову нравилось это. Нет, он не только первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана, он – открытый собеседник, писатель, историк и философ. Два тюрка не могут наговориться. Не успеет как следует посидеть, поговорить с дочерью, зятем и внуками, как увозят на дачу ЦК Компартии в районе Бешагач. Там уже другой мир, седьмое небо, земной рай. Цветы, цветы… каких только здесь нет! Каждый шатёр окружён цветами, виноградными лозами. В укрытых зелёными в узорах пологами гротах установлены маленькие столики или низкие узбекские лавки. Постелены ковры, откуда-то дует прохладный ветерок, приятно. Протекающая через дачу горная река поглощает испепеляющую жару южного солнца. Фонтаны с плавающими в них лебедями тоже освежают окружающий воздух. Кажется, здесь собраны разные птицы со всего света! Музыка живых голосов. О, это быстрое течение реки Анхор! Протекая вокруг дачи через скалы и устремляясь вниз в пропасть шумным, таинственным водопадом, уносит, кружа, от мирской суеты куда-то в неизвестность… Посреди зелёного моря дворец из белого мрамора – гостевой дом, снизу из-под горы кажется вознесённым на небо – точь-в-точь как индийский Тадж-Махал! В этих великолепных дворцах и Шахназаров оставил свои глубокие следы. Небольшого роста, со сросшимися густыми бровями, с длинными до пят волосами, сплетёнными в двенадцать кос, с гибким змеиным станом девушка – узбечка Наубархон до сих пор перед глазами. Вечерами она мыла ему ноги, в его комнату подавала еду, готовила постель и укладывала спать под узбекские напевы. В те времена Шахназаров был молод, красив, полон страсти. Теперь он повернулся с Юга на Запад. После юбилея напали на него неописуемые чувства, на душу легла тоска. Спасибо Гульшагиде, посещая его, она прибавляет ему много сил и вдохновения, бодрости и энергии. Он любит подолгу любоваться её плотным телом шоколадного цвета, изящной фигурой. Поглаживает её, берёт в свои объятия и впитывает в себя её здоровую энергию. Девушка его омолаживает. Нет, поддаваться рановато ещё Шахназарову, надо ещё справить восьмидесятилетие, девяностолетие, затем ждать столетия. Он искренне верит в обещанные Козерогом девяносто три года жизни. Делами фирмы займётся завтра, да и Шахмиран, наверно, приехала недаром. Завтра, завтра… Потихоньку Шахназаров погружается в сон.

* * *

После двухдневного отдыха на усадьбе Шахмиран приказала временно приостановить дела фирмы «Татсиб», так как после события с Галиповым-Шомбытовым в округе запахло жареным и действия противной стороны активизировались. Об этом Агент постоянно информировал и в то же время напоминал о том, что могут быть вещи ему неизвестные. Значит, надо больше думать о своей безопасности. Вот к чему привёл один неосторожный шаг жадного Барсука!..

Это решение особенно понравилось Князю. В тот день предостережениям Шахмиран он не придал особого значения, думал, что она это говорит из жалости к нему. Но теперь, когда решение прозвучало официально, он вздохнул свободно. У него настали деньки приятного отдыха. Не спеши, Бакаев! Вдруг объявился из районов Сибири-Урала Торгаш. Это было неожиданностью.

– Что так срочно? – спросил Князь.

– Кого ты прислал ко мне, бестолочь, что он знает в делах торговли? Я же не просил помощника. Понял я, зачем замучил меня, допытываясь насчёт номера гостиницы. Оказывается, кого-то сватать!

– Подожди, не кипятись, – перебил его Бакаев.

– Сам же сказал, работы много, и ещё надо было убрать Мушку из Казани.

– У себя дома надо было спрятать своего Мушку.

– Надеюсь, ничего там не случилось?

– Тогда слушай. Вот здесь, в сумке, два куска радиоактивного металла, то есть слитки урана.

– Ты что?

– Не бойся, в три слоя полиэтилена завёрнуты они. В Глазове некто Евсеев в кармане вынес с завода. Ничего, не взорвался, а ты струсил. Каждый по пять килограммов. Взял товар, спрашиваю: «Вот здесь две пачки денег. В одной – тысяча долларов, в другой – миллион рублей наших. Какую пачку берёшь?» «Что мне делать с этими долларами? В мусоропровод бросить? Давай миллион», – говорит, тупица. Отдал миллион. Купил билет на самолёт, заехал в гостиницу рассчитаться.

Привожу вещи в порядок в номере, такси ждёт на улице. И вдруг стук в дверь. «Влип», – думаю, взял в руку газовый баллончик и открываю дверь.

– Кто вам нужен?

– Торгаш, – отвечает.

– Какой торгаш?

– Я из Казани – Мушка, приехал выполнять ваши поручения, – говорит.

Только после этого внутри потеплело. Вспомнил операцию Барсука. Незнакомый человек, однако.

– Кто тебя послал? – спрашиваю.

– Парень один, – умри, ей-богу, не знаю.

– А это что за сказка?

– Этот парень вырос в нашем посёлке, знает, что я сидел. Его брат Князь послал его ко мне. Мне что, сказали заплатят, вот и приехал, – объяснил он.

– Что с ним сделал?

– Так услышав твоё имя, что делать, поняли друг друга.

– Дальше, дальше.

– Дослушай, Евсеев обещал было через неделю ещё один кусок, так его поручил твоему Мушке. Оставил ему один лимон на всякий случай. Там есть возможности. Некий Трепет вывез на ЗИЛе восемьдесят килограмм того же металла. Закопали на кладбище. Мушке дал координаты Евсеева. Должны встретиться в среду у кафе-бара. Приедет, как только получит товар. Сам поеду на машине дней через десять – двенадцать. Да, ещё связался с Балтикой, клиент будет ждать в Москве. Сегодня же надо отправить Кинжала или Фару с товаром. Вот такие дела, дружище, а вы здесь закрыли контору.

– Шахмиран не одобряет непосредственного участия Мушки в наших делах. Велела вернуть его обратно. «Не выпускайте из посёлка, – говорит. – Наверное, у вас есть возможность содержать его». Может, она права, как думаешь?

– Я же сказал, через неделю приедет. «Братишке» скажи, чтобы не упустил товар. Он мне там ни на черта не нужен, просто лишний груз, нахлебник.

– Не выкинул бы чего, говорю.

Два друга вволю обменялись мнениями о предстоящих делах. Договорились попроще объяснить Шахмиран об уране. Не запутать бы дело, доведя до Аксакала об этом. Оба почему-то в тревоге.

* * *

Чем занят в это время Мушка в городе металлургов? Это должен знать «посол» Кильдебекова Самигуллин. Не считая первых часов после приезда в Глазов, Самигуллин не выпускал Матвеева из поля зрения. Устроившись в гостинице, Матвеев направился в ресторан. Поел-попил, но пил умеренно, не до опьянения. Вернувшись в номер, пустил воду в ванной, значит, собирался мыться, отдыхать. Самигуллин вошёл в свой номер, полежал с газетой в руке и чуть вздремнул. Тем временем Матвеев спустился на второй этаж, разыскал тридцать седьмой номер, где, как вам известно, свиделся с Торгашом, получил от него необходимую инструкцию. Таким образом, сам того не замечая, посадил Самигуллина в лужу, оборвав одно важное звено цепи. Самигуллин здесь допустил непростительную беспечность.

В среду Матвеев встретился с неизвестным человеком у кафе-бара. Долго разговаривали. Затем незнакомец достал что-то из нагрудного кармана и положил в сумку Матвеева, и они направились в гостиницу, где заперлись в номере. Гость пробыл недолго, но Самигуллин успел по предварительной договорённости вызвать из городского управления внутренних дел Глазова сотрудника себе в помощники и поручил ему упомянутого «гостя».

Кто такой этот «гость», нам известно: это друг Торгаша Евсеев, рабочий военного завода. На следующий же день Евсеев познакомил Матвеева с водителем ЗИЛа Трепетом и ещё с некоторыми другими людьми. Дела усложнились. К работе были привлечены сотрудники службы безопасности Удмуртии. Из Казани прибыли дополнительные силы. Группу возглавил майор Кильдебеков сам. При отработке Матвеева Самигуллиным был осмотрен его гостиничный номер. С удивлением обнаружили в ящике стола пропахший пороховым дымом пистолет Макарова, в сумке какой-то кусок металла и свёрток с пятьюстами рублями денег. Местные сотрудники тут же определили, что за металл. Это был слиток урана, опасный товар.

– Матвеева в эту комнату пускать нельзя, – сказал полковник из Комитета госбезопасности. – Сейчас же берём всех. Общая картина ясна, объекты известны, тянуть нельзя, возможна беда.

Остальное, как говорится, дело техники. Взяли всех одновременно. Рабочие завода Евсеев, Суворов, Лихованов, Плюскин, шофёр Трепет, пользуясь огрехами охранной системы, долгое время выносили с завода радиоактивные металлы. Не принимая никаких мер защиты от заражения окружающих людей и местности, продавали их за бесценок всякому мафиозному сброду. Только ставшие известными сто пятьдесят килограммов урановой смеси – сила, способная испепелить пол-Европы. Об этом случае впоследствии писала газета «Известия», но сделанное уже было сделано. Матвеев, когда ему надевали наручники, высказал сильное неудовольствие, говоря, что не заслужил такого позора, что он ни в чём не виноват.

– Кто же виновен, Матвеев, кто вызвал вас из Казани? – поинтересовался Кильдебеков.

– Значит, сами знаете.

– Говорите яснее!

– Вызывать никто не вызывал, дали деньги и отправили выполнять поручение, – сказал Матвеев.

– Кто послал, какое это поручение?

– Через одного парня сделали это. Не знаю, кто он, не видал ни разу. Я просто попался на удочку, сейчас это уже не имеет значения. Здесь в Глазове сидит резидент казанской мафии. Живёт в тридцать седьмом номере гостиницы, кличка Торгаш. С этим паролем я и связался с ним. Кажется, он татарин. Жаль, что успел уехать в Казань. Через десять дней должен приехать забрать товар у этого холуя Трепета. А у меня свой путь, уеду, когда он приедет. Не буду лезть в такое грязное дело. Я только передал им указания того парня. Я, ничего не тая, ясно всё рассказал. Можете проверить, гражданин начальник. Прошу до суда оставить на свободе. Дам расписку. Зачем мне бежать, если не я виновен?

– Эта сумка ваша?

– Моя, не скрываю.

– Что в сумке?

– Какой-то кусок металла велел взять у Евсеева. Сколько положено денег, отдал. Остальное – моя доля. Это всё.

– Ещё что есть, договаривай, – продолжил копаться Кильдебеков.

– А, о пистолете говорите, это… тот парень из Казани просил передать Торгашу, забыл. Раз просили передать, взял. Ошибся, каюсь. Но не для использования, поэтому не ношу с собой чужую вещь. Я вам рассказал всю правду, гражданин начальник, сами видите, участие моё только такое. Получается, без вины виноватым становлюсь, если так.

– Ладно, Матвеев, это расскажешь судьям. Сейчас мы с вами поедем в свою Казань, про остальное там договорим, – закруглил беседу Кильдебеков.

– Вы из самой Казани?

– Так вот.

Исповедь Матвеева пригодилась: некоторые моменты прояснились. Значит, здесь сидит резидент Галиповых-Шомбытовых. Кто, интересно, этот Торгаш? С такими мыслями Кильдебеков заспешил в гостиницу. Там узнал, что в тридцать седьмом номере проживал некто Тараканов Иван Петрович. Стоп! Матвеев сказал, что вроде он татарин. Значит, он ходит по фальшивому паспорту. Снова должен приехать. Нет, в Казань нельзя спешить. Если коллеги из Удмуртии не будут против, Матвеева надо временно освободить. Пусть живёт в гостинице, никуда не денется.

Кильдебеков позвонил в Казань, чтобы выяснить, кто такой Тараканов Иван Петрович. Если таковой взял билет, то нужно срочно сообщить и поехать сопровождать его. Согласился отправить назад членов специальной бригады. Самигуллина оставил с собой.

* * *

У пути имеются как продолжение, так и остановка. Тимержана Сафаргалиева пугала эта остановка, не хотелось её, когда всё шло гладко. Торгаш, охваченный тревогой, с нетерпением ждал Мушку в Казани. Получив товар, тот должен был приехать немедля! Может быть, не всё он понял? Но в руках деньги, пароль известен, получил товар, расплатился и дуй. Хоть это должен был понять, если не дурак. Нет, что-то случилось: или те погорели, или он сам. Надо ждать, товар не убежит, сдерживал себя Тимержан, иначе можно влипнуть. Выход какой-нибудь найдётся. Может, соблюдая всякие предосторожности, двинулся бы, но беспокойства прибавляет исчезновение Кинжала, который был направлен в Москву и пропал, как в воду канул. Кто теперь расскажет Тимержану, что случилось с Кинжалом в Москве? Когда его провожал, дал наставление держать товар в нагрудном кармане, как это делал удмуртский мужик Евсеев, иначе могут украсть вместе с сумкой. Клиент из Балтики должен был встретить «посла» на станции метро «Цветной бульвар». Кинжал положил сумку на землю и ровно в пять часов начал глазами искать человека с дипломатом с наклеенным изображением головы лося. Ждать долго не пришлось, из вагона вышел длинный, как жердь, блондин. Пройдя немного, он поставил на платформу свой дипломат поперёк движения толпы с тем, чтобы можно было рассмотреть рисунок. Сам вынул из кармана газету и стал её просматривать.

– Этот, должно быть.

Кинжал нагнулся за сумкой, и в этот момент кусок металла со звоном выпал из нагрудного кармана на мраморный пол. Около Кинжала остановился проходящий мимо молодой милиционер.

– Что это, гражданин?

– Цирконий это, простой цирконий.

Милиционер взял его в руки и потёр об рукав кителя, будто желая с него стереть пыль, повертел в разные стороны и спросил:

– На что он годится?

– Проволоку ковать на нём хорошо, вместо наковальни, я это… инструменты ремонтирую.

– А-а, возьмите тогда.

От радости Кинжал, забыв о предосторожности, подошёл к клиенту, потянул его в сторону. Тот начал отмахиваться от него, произошла небольшая заминка.

– Вы что, я из Казани, от Торгаша, – начал объяснять Кинжал, но к ним подошёл тот милиционер.

– Всё-таки пойдём-ка со мной, – сказал он, взяв под козырёк.

Когда пришли туда, всё стало понятно.

– Какая бессмысленность, – пожалел Кинжал.

…Когда после долгого ожидания резидент не появился в районе Глазова, Кильдебеков уехал в Казань. Относительно металла с Виктором Матвеевым всё было понятно. Что говорил о Торгаше, похоже было на правду, но остальное вызывало недоверие. Магазин, смерть Галипова и Шомбытова, пистолет – всё это улики против Матвеева. На днях его доставят в Казань, он уже сидит на крючке и достаточно крепко.

В Глазове, наверное, есть ещё кое-кто, через которых он предупредил Торгаша об угрозе, иначе не мог тот не появиться. Ведь товар готов, клиенты ждут. Если это так, то его ноги здесь не будет.

* * *

Что не говори, а не найдя конца нитки, клубок не размотаешь. С середины начнёшь – нить потянется в разные стороны. Сильнее потянуть – порвётся. А надо не рвать, а размотать. Здесь один конец нити – Матвеев. Чтобы размотать клубок до конца, надо начинать с него. Но он в краже металла был только посредником и в Глазове других преступлений не совершал. А ведь в реальности трое убиты, один ранен – виновник до сих пор не найден. Во время допроса Матвеев держится твёрдо. Тюремные порядки, как отвечать на вопросы, знает, опытен. Лишнего слова не скажет, стремится убедить в правдивости своих показаний. Устроили очную ставку с продавщицей – безрезультатно. Девушка узнаёт, конечно, но говорит, что не видела такого человека. Боится связываться с сидевшим в тюрьме уголовником. Что поделаешь, не сажать же вместо одного другого. Самигуллин изложил весь маршрут Матвеева.

– Меня хотите взять на мушку, – говорит девушка.

Наконец пришли результаты судмедэкспертизы: пули, извлечённые из головы Нугаева и сердца Шомбытова идентичны пулям из пистолета Матвеева. Пять патронов в пистолете, оставшиеся из семи, тоже это подтверждают. Наверное, поэтому преступник с самого начала пытался отказаться от пистолета. Однако, без сомнения, оба преступления совершены этим оружием. Для суда этого достаточно. Если найдутся другие неопровержимые доказательства, будет ещё лучше.

– Где анализы галиповской дачи? – спросил Кильдебеков у своего помощника.

– Привезут сегодня вечером.

Среди отпечатков пальцев на рюмке и бутылке были и принадлежавшие Матвееву. Теперь надо было встретиться с доставленным из Москвы Фаилем Битовым для идентификации его отпечатков пальцев на рюмке и бутылке. Это будет доказательством его участия в преступлении. Кильдебеков решил провести интересный следственный эксперимент.

– Что-то бледный ты стал, Кинжал. Наверно, от нехватки воздуха.

– Вы это о чём, гражданин начальник?

– Сейчас мы с тобой проедем по городу, окунёмся в природу, подышим свежим воздухом, – сказал Кильдебеков. – Может, лейтенант на память снимет нас на киноленту? Пойдёт так, Самигуллин?

– Я всегда готов, товарищ майор.

– Тогда поехали.

Оставив позади несколько улиц города, уазик остановился на углу улиц Маяковского и Бутлерова. Вышли из машины. Самигуллин с кинокамерой встал в сторонке. Кильдебеков краем глаза наблюдал за Кинжалом, лицо которого посинело.

– Как, эти места знакомы тебе, Битов?

– Я ведь казанец, почему не быть им мне знакомыми?

– Если так, то скажи мне, Фаиль, к этому месту с каких сторон можно подъехать? – спросил Кильдебеков, сведя разговор к шутке.

– С обеих сторон улицы можно подъехать, с той и этой…

– Постой, постой, как подъедешь, когда дорожного знака нет, улица узкая? Если вдруг что-нибудь случится, например, на дорогу выбежал ребёнок, куда повернёшь, а?

– Вправо, можно взять на дорогу, выходящую из того вон дома.

– Ладно. А как называется улица, идущая вниз?

– Которая, что ближе? Некрасова, сами, наверно, знаете, – ответил Битов.

– А дальше что за переулок?

– Улица, что поперёк, это – Щапова.

– Нет, та, что идёт вниз до кольца.

– Которая поворачивает влево, в овраг?

– Собачий переулок, чудной, конечно.

– Молодец, можно сказать, что казанец. А ведь некоторые не знают толком места, где живут, – заключил Кильдебеков, заканчивая первую часть прогулки.

Затем они проехали до дачи, до леса возле Салмачей. Вначале на свежем воздухе Битов не скупился на слова. Размахивая руками, объяснял, что видит, что знает. Только около дачи замкнулся, что-то почуяв. На вопрос: «Можно сюда заехать зимой на «жигулях?», ответил, что нет, наверно, по глубокому снегу могут пройти только «нива» или уазик. «Прогулка» на этом закончилась.

На другой день на встрече с Матвеевым Кильдебеков решил обновить свой эксперимент, может, это даст что-нибудь. Дал указание приготовить киноленту.

– Может быть, и вы думаете обновить свои путешествия, Матвеев? Всё же мы сначала выслушаем Кинжала. Он ведь, к удивлению, ничего не хочет взять на себя.

Как только на экране появились немые кадры, майор приступил к объяснениям.

– Вы машину Нугаева держали вот здесь, попали в аварию, стреляли в людей. Битов показывает, что вы развернулись и на улице Щапова чуть не сбили женщину. Машины разъехались в разные стороны. Что забыли в Собачьем переулке, я не знаю. Хотя вам это известно, Матвеев. Не будем терять времени на то, как сожгли машину. Если тебе интересно, могу показать, как гуляли на даче Галипова, как совершили преступление, как спрятали кровавые следы в лесу у Салмачей. Каким образом ты мог совершить все эти преступления в одиночку, Матвеев? Ну, будем смотреть дальше?