Книга К последнему царству - читать онлайн бесплатно, автор Сергей Юрьевич Катканов
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
К последнему царству
К последнему царству
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

К последнему царству

Сергей Катканов

К последнему царству

К ПОСЛЕДНЕМУ ЦАРСТВУ

Часть первая. Выборы.

Очередные выборы президента Российской Федерации обещали быть невыносимо скучными. Правитель сошёл наконец с дистанции, но он четко и однозначно, хотя, конечно, косвенно и двусмысленно, назвал своего преемника. Все прекрасно понимали, что Преемник будет поддержан на выборах всей мощью государственной машины, а кому и когда в России удавалось выигрывать гонки, в которых участвует государство?

В качестве кандидатов зарегистрировались лишь несколько холуев Правителя, разумеется, не собиравшиеся побеждать. Ещё кое-как сумел пролезть на выборы представитель либеральной оппозиции, которому суждено было получить стандартные полтора процента, о чём он и сам был прекрасно осведомлен. Был и красный кандидат, но он выглядел совсем уж бледно-розовым, и его кандидатура явно была согласована с Правителем.

Итак, все уже знали, кто будет следующим президентом, и ни кого эта байда под названием «выборы» всерьёз не интересовала, кроме либерал-истеричек и угрюмых «патриотов», а таковых в общей сложности вряд ли набиралось и 3 %. Лишь политтехнологи радостно потирали шаловливые рученки, намереваясь по легкому срубить бабла на выборах, которые невозможно было проиграть, да ещё напрягались чиновники, которым предстояло обеспечить добровольно-принудительную явку.

И вдруг в эти тусклые будни чиновничьей демократии ворвалась … как бы веселая шутка. Ни кому не ведомый кандидат с неопределённой политической физиономией обнародовал программу, которая дышала грубой и беззастенчивой «народностью». Там были такие пункты:

«Сократить чиновничий аппарат минимум на 80 %.

Освободить от уплаты подоходного налога граждан, чья зарплата составляет не более полутора минималок.

Вернуть прежний пенсионный возраст. За бедных заплатят богатые.

Приравнять казнокрадство и взятки к особо тяжким преступлениям. За особо тяжкие преступления вести смертную казнь».

Там была ещё пара пунктов про большие льготы малым предпринимателям и про поддержку Церкви, но обсуждали в основном первые четыре пункта.

Эта программа всех развеселила, но её, казалось, ни кто не принял всерьёз. Политологи презрительно кривились: «Дешевый популизм». Большие люди на всякий случай велели своим шестеркам пробить, кто стоит за этим кандидатом, и убедившись, что за ним не стоит ни кто, успокоились. А маленькие люди попросту не поверили в эти обещания. Каждому не по разу приходилось получать сообщения о том, что он выиграл миллион. Этому не верили, не проверяя. Вот и тут не поверили. Всё это звучало слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Только вот что удивительно: когда дошло до сбора подписей в поддержку этого кандидата, подписи посыпались на него сотнями тысяч вообще без проблем и без видимого напряжения. Похоже, люди решили, что во всяком случае ни чего не теряют, поддерживая возмутителя спокойствия. Меж собой его часто называли «Обещалкиным», на публику демонстрируя многомудрый скепсис, а в глубине души всё же робко надеясь, что будет исполнена хотя бы половина данных обещаний. К тому же, ни кому не хотелось голосовать за очередного вора, а в том, что «все они воры» ни кто не сомневался. Так во мгновение ока «дешевый популист» зарегистрировался кандидатом в президенты.


***

Его звали Александр Иеронович Ставров. Он был полковником спецназа. Вроде бы армейского спецназа, но не ГРУ. По этому поводу он как-то обронил: «Бывает такой спецназ, про который вам лучше вообще не знать, что он бывает». Он сказал это тихо и немного зловеще, этот его тон, столь не свойственный политикам, у всех отбил желание задавать дальнейшие вопросы. Потом он ещё как-то обронил, что офицерскую карьеру выстраивал «под бамбуками». На это все с пониманием закивали, ведь в России вряд ли можно найти человека, не осведомленного о местах произрастания названного растения. И позднее у Ставрова ни когда не спрашивали, где именно он служил и чем по ходу службы занимался. Либералы частенько называли его профессиональным убийцей, на это он ни разу не отреагировал.

А началась история его выдвижения так. Встретились в кафе после долгой разлуки три одноклассника, которые когда-то были друзьями: полковник, психолог и бизнесмен. Эта встреча не имела ни какой цели, они просто болтали обо всем на свете, и как всегда в таких случаях, перешли на политику. Ругали казнокрадов, возмущались тем, как любит власть издеваться над простыми людьми и пришли к выводу, что с такой властью у России нет будущего. Будет только хуже, потому что Правитель был во всяком случае яркой и сильной личностью, а на его место придет такой же любитель гор (от слова «берг» – гора), но личностью он уже не будет.

Наконец психолог с характерной фамилией Мозгов сказал Ставрову:

– Саня, знаешь, какой президент нужен России? Такой, как ты!

– Это так, – скромно ответил Ставров. – Только нет денег на предвыборную кампанию. И ни кто не даст.

– А Бабкин на что? – Мозгов кивнул на бизнесмена.

– Мужики, не надо обольщаться денежным звучанием моей фамилии. Я не так уж богат.

– Сколько можешь дать? – как бы в шутку спросил Мозгов.

– Ну … миллион баксов, от силы полтора. Больше мне не потянуть. А для предвыборной кампании президента это не деньги, – почему-то очень серьёзно сказал Бабкин.

– На первое время хватит, – тем же пародийным тоном заключил Мозгов. – Саня, так ты согласен пойти на выборы президента?

– Согласен. – сказал Ставров, холодно улыбнувшись.

– Полковник, а ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, как страной управлять? – спросил Мозгов, кажется, несколько обескураженный тем, что его предложение было воспринято с такой серьёзностью.

– Нет, конечно. Откуда? Но программа у меня есть. Содрогнетесь.

– Надеюсь, в хорошем смысле?

– В охренительном, – отрезал Ставров.

Мозгов, начавший этот разговор, теперь, кажется, не знал, что делать с его неожиданными результатами. Он попытался соскользнуть с темы:

– У нас с Бабкиным фамилии на удивление говорящие, а вот твоя фамилия, Ставров, мне ни о чем не говорит. Что она значит?

– «Ставрос» по-гречески «крест». Я, кстати, награжден георгиевским крестом.

– Ну да, конечно, на наших военных если и есть крест, так разве что наградной. А ты хоть крещеный?

– Крещеный, – спокойно сказал Ставров и достал из-под рубашки нательный крест.

Мозгов молча достал свой нательный крест. Бабкин сделал тоже самое.

– Я очень рад, друзья, – теперь уже вполне серьёзно резюмировал Мозгов.

Ставров встал и сказал с деловой сухостью:

– Ни кто из нас сегодня не готов основательно обсуждать эту тему. Давайте встретимся завтра здесь же в это же время. Кто передумает, может не приходить. Теперь разрешите откланяться.


***

На следующий день пришли все трое. Мозгов, настроенный уже не столь игриво, сразу спросил:

– Саня, ты вчера как будто был готов к моему, сделанному полусерьёзно, предложению, хотя я и сам за минуту до того не знал, что это скажу.

– Игорь, если бы я в любую секунду не был готов к чему угодно, меня убили бы уже раз пять. Разумеется, я и сам думал о том, чтобы стать президентом.

– Разумеется?!

– Ну да. Я знаю, что надо делать.

– Тогда программу набросай.

– Уже.

– Тогда слово за нашим славным Бабкиным. Юра, открой счет, брось туда для начала тысяч сто (Бабкин кивнул). Я подтяну одного человека, он выборами занимается, знает, что там да как. Начинаем сбор подписей, и надо в деталях продумать предвыборную кампанию. Политтехнологи нынче дороги.

– Не будет ни какой кампании, и ни каких технологов тоже не будет.

– То есть?

– Не будет ни каких митингов, ни каких дебатов, ни каких круглых столов. Квадратных тоже не будет. Ни с кем не вступаем ни в какую полемику. Ни каких цветных плакатов с моей рожей. Печатаем листовки с программой, крупно и просто, расклеиваем на улице. Программу даем в основные газеты, в интернете суём куда можем.

– А с электронщиками как?

– Для них я ролик запишу. Просто зачитаю ту самую программу, может быть, немного подробностей добавлю.

– Надо бы ещё сделать о тебе хороший имиджевый очерк.

– Помнишь, у Высоцкого: «За что мне эта злая, нелепая стезя, не то что бы не знаю, рассказывать нельзя».

– Понял. Играем на твоей таинственности. А если в прямой эфир пригласят, вопросы разные задавать начнут?

– Ни каких прямых эфиров.

– Саня, ты программу покажи, – тяжело и напряженно попросил Мозгов. Прочитав программу, он с облегчением выдохнул: – Вот теперь действительно понял. Это будет работать само по себе, безо всякого декора и суесловия. Юра, ты готов в это вложиться? – он протянул программу Бабкину.

Тот прочитал и мрачно отрезал:

– Только в это я и готов вложиться. Даже если мы не победим, люди должны это услышать. И насчет кампании Саня прав. Я знаю, что такое реклама, политика в этом смысле ни чем не отличается от бизнеса. Если ты делаешь то же, что и все, то что принято делать, на тебя ни кто внимания не обращает. Если ты не делаешь того, что от тебя ждут, если выламываешься из общей схемы, ты сразу становишься объектом всеобщего внимания. Конечно, ещё и товар надо иметь хороший. А у Ставрова товар – хорошего качества.

– Моя программа – не товар. Я не торговец, – угрюмо заметил Ставров.

– Да, Саня, извини за неточность. Ты предлагаешь не товар, а услугу. А если ты не торговец, тогда не лезь на выборы. Суть демократии в том, что власть продается и покупается.

– А ведь я уничтожу демократию, – мечтательно сказал Ставров.

– Да ты чё? – весело рассмеялся Бабкин. – И что же у нас будет вместо демократии?

– Монархия. Но не сразу. А сразу будет диктатура.

– Ты знаешь, Саня, я, пожалуй, потяну и пару миллионов баксов. Очень уж с тобой интересно.


***

Предвыборная кампания Ставрова чем меньше велась, тем лучшие результаты приносила. Все вокруг только и говорили, что про таинственного полковника, который всех гадов перестреляет или в Сибирь сошлет, а о простых людях позаботится. В СМИ Ставрова ругали люто, один только перечень оскорблений, которые на него обрушились за месяц, составил бы увесистый том. Журналисты возненавидели полковника чистой, бескорыстной ненавистью.

Каждый журналист привык к тому, что во время выборов кандидаты перед ним заискивают. «Нельзя ссориться со СМИ». Но Ставров ни кому не давал интервью, а особо назойливых журналистов очень грубо посылал кого куда. Этого ему простить не могли. К тому же он был солдафон, то есть существо для интеллигенции ненавистное. К тому же он был фашист, что неопровержимо следовало из его программы, а так же из некоторых его высказываний, которые всё же просачивались в СМИ. К тому же он был дурак, который думает, что всё просто, и не понимает, насколько всё сложно. Разумеется, журналисты топтались на нём ежедневно, и по многу, и по-разному. Причем, и государственные, и оппозиционные журналисты делали это с одинаковым комсомольским задором. Ни чего хорошего о нем не говорил ни кто, потому что платить за добрые слова о полковнике было не кому, а бесплатно СМИ давно уже ни кого не хвалят.

Вот так и вышло, что о Ставрове говорили больше, чем обо всех остальных кандидатах вместе взятых. Каждый пункт его короткой программы эксперты обсасывали по несколько раз, объясняя, почему это невозможно. Его презрение к СМИ, то есть, собственно, неуважение к людям, стало уже притчей во языцех. Постепенно его почти перестали называть по фамилии, именуя исключительно «маленьким Сталиным», воодушевленные тем, что ни каких исков о защите чести и достоинства не следовало.

Вот только ни какого компромата на него нарыть так и не смогли. В пресс-службе министерства обороны признали, что Ставров Александр Иеронович действительно является полковником и георгиевским кавалером и проходил службу в подразделениях специального назначения, но не сказали, в каких именно подразделениях. Его сослуживцев отыскать не удалось, он был не женат, ни одного его родственника так же не отыскали. Соседей по подъезду опросили всех до единого, но услышали только: «Вежливый, дружелюбный, редко его видели».

Наконец по телевизору показали мужика в камуфляже, который поведал, что служил вместе со Ставровым и знает его, как прирожденного садиста и убийцу детей. Тут уж ставровские ребята подсуетились и дали в СМИ информацию о том, что мужик в камуфляже вообще ни когда не служил в армии из-за проблем со здоровьем. И хотя иска опять не последовало, больше врать не решались.

Уже в который раз произошла несусветная глупость: СМИ, вознамерившись смешать человека с грязью, вместо этого сделали ему рекламу на миллиард. Им бы замолчать Ставрова «якоже не бывшего», но мало кто себе представляет, как трудно журналисту пройти мимо яркого информационного повода, особенно, если ни чего яркого не происходит. Высокоумные эксперты говорили про Ставрова, что это несерьёзно, тут нечего обсуждать, и вот они уже по сотому кругу обсуждали причины, по которым обсуждать тут нечего. А в интернете начали появляться фан-клубы Ставрова, где пороли всякую дичь, но раскрутку ему делали не слабую.

И вот уже на улице Ставрова подстерегали восторженные барышни с цветами, так что ему пришлось-таки завести охрану, которая деликатно отжимала барышень от босса и собирала букеты с обещанием передать. И вот уже старички на лавочках путем всестороннего обсуждения вопроса пришли к заключению, что стране нужен именно такой президент, как Ставров. И вот уже рейтинг Ставрова превысил рейтинг Преемника.

Люди, знающие, как сконструировано российское политическое пространство, перестали понимать, как власть относится к Ставрову. Вначале было ясно, что сверху смотрят на безвестного полковника, как на чудака-популиста, которому нечего делать у власти, и ни кто его туда не пустит. А потом встал вопрос, какими именно способами его туда не пустят? Не убивать же его в самом деле, когда чижу понятно, что такой приказ мог исходить только с самого верха. А что ещё? Уголовное дело в отношении него возбудить под любым предлогом? Так только популярности ему прибавишь, к тому же Ставров вел себя не как политик и не давал ни малейших поводов к нему прицепиться. И бизнесом ни когда не занимался. И сыновья его не занимались бизнесом, потому что у него не было сыновей. Он не был ни извращенцем, ни бабником. Уж какие у него там были «стройные фигурки цвета шоколада», когда он служил «под бамбуками», ни кто не знал, но в Москве рядом с ним ни кто ни разу не видел ни одной «стройной фигурки». И все прекрасно знали, что он не имеет дворцов и живет в хрущевке, а на время кампании вообще переехал в штаб «на матрас». И не проводит митингов, чтобы можно было прицепиться к режиму их проведения, а к тем митингам, которые проводятся в его поддержку, явно не имеет отношения и ни когда в них не участвует.

Что ещё могла сделать власть со Ставровым? Терпеливо разъяснять, что популизм окажется губителен для страны? Так кто же слушать-то будет? Проводить антиставровские митинги, на которые силой сгонять бюджетников? Эффект будет обратным. Подкупить, предложить ему миллиард, поскольку его популярность стоит уже ни как не меньше? Ходили слухи, что ему предлагали, но он не взял.

Власть заточена на уничтожение политических оппонентов, и если сталкивается с человеком, который совершенно не является политиком, она ни чего не может с ним сделать. Значит, оставалось только одно – договориться со Ставровым. Ходили слухи, что он тайно встречался с доверенным лицом Правителя, и будто бы они обо всем договорились. Сам Ставров ни когда не подтверждал факт этой встречи, но и ни когда его не отрицал. О чем они могли договориться? О личной неприкосновенности десятка персон? Теоретически Ставров мог это обещать. Он мог обещать что-то ещё? А надо ли было власти что-то ещё?

Он, вероятнее всего, встречался с представителями власти, причем не по его, а по их инициативе. Он мог встречаться даже с самим Правителем, он мог показаться последнему интересным и перспективным. Они могли понять друг друга, ведь между ними было кое-что общее. А, может, и не было ни каких встреч, просто Правитель чутко уловил ситуацию, и некоторые ранее принятые решения изменил.

С того момента, когда рейтинг Ставрова превысил рейтинг Преемника, опытные аналитики уловили изменение тотальности предвыборной кампании. Преемника власть как бы уже не особо и поддерживала, хотя полностью в поддержке ему не отказывала. А Ставрова в государственных СМИ перестали оголтело размазывать, перейдя к сдержанной и корректной критике его предложений. Теперь уже ни кто, кроме Ставрова, не сомневался в том, что он станет следующим президентом.

Его собственные сомнения развеялись в тот день, когда Мозгов пришёл в штаб и торжественно поставил на стол бутылку водки.

– Рано праздновать, Игорь, – буркнул Ставров.

– Ты на этикетку глянь, – улыбнулся Мозгов.

Водка носила название «Иероныч». С этикетки на Ставрова смотрел он сам, загадочно и зловеще улыбаясь. Это была не фотография, а рисунок, выполненный в стилистике серебряного века. В правой руке этикеточный Иероныч держал папиросу.

– Мы можем сурово предъявить этим дельцам за то, что выпустили такую водку без согласования с нами, – сказал Мозгов.

– Предъявлять не будем, но передай этим ребятам, что я буду лично следить за качеством продукта. Если однажды качество меня не устроит, они пожалеют о том, что родились в России.

– Ты говоришь уже как правитель … , – меланхолично заметил Мозгов. – А тебя не смущает, что тут получается как бы пропаганда курения?

– Но я ведь действительно курю папиросы. Будем считать, что я не скрываю своих недостатков. Впрочем, можешь предложить этим ребятам внизу на этикетке разместить надпись: «Иероныч в курсе, что курение вредит его здоровью».

– Им понравится, – так же меланхолично улыбнулся Мозгов.

Все поняли, что к Ставрову пришло народное признание.


***

Однажды Ставров возвращался в штаб, и, едва он вылез из своей «Лады», как перед ним неожиданно возник молодой человек, сочувственно у него спросивший:

– Господин полковник, вы очень устали?

– Устал. Но не очень. Что вам угодно?

– Меня зовут Александр Курилов. Я журналист. Хотел бы с вами поговорить.

Ставров внимательно посмотрел на тёзку. Он уже привык видеть на лицах журналистов специфическую смесь из наглости и подобострастия, а этот был не такой. Именно он, а не Ставров, выглядел уставшим, и как будто не заинтересованным в ответе на просьбу. Парню всего лет 30. Лицо умное, а в глазах такая тоска … Впрочем, веселые глаза бывают только у дураков.

– Какое СМИ вы представляете?

– Небольшой интернет-ресурс, название которого вам ни о чем не скажет. Я здесь не по заданию редакции. Самому хочется кое-что понять.

– Пойдем, – Ставров махнул рукой в сторону дверей.

– Я полагал, мы сейчас назначим время интервью.

– Не будем ни чего назначать. Через час всё будет уже кончено. Испугаться не успеешь.

Они зашли в крохотный кабинетик Ставрова, и не успели сесть, как он сказал:

– Включай диктофон. Работаем.

Курилов не растерялся и сразу задал первый вопрос:

– Вашу программу называют популистской …

– Это так и есть. Мои обещания – чистейший популизм. Но есть одна маленькая деталь. Я действительно выполню все свои обещания. Некоторые – сразу. Иные – через год. Не позже, чем через два года, все обещания до единого будут выполнены.

– А деньги где возьмете? В пенсионном фонде просто нет денег на возвращение прежнего пенсионного возраста.

– Начнем с того, что ни какого пенсионного фонда не будет. Это огромная толпа дармоедов, содержание которых стоит немыслимых денег. Разогнав их, мы уже получим некоторые средства. В СССР ни какого пенсионного фонда не было, и ни каких проблем в этой связи не возникало. Возвращаемся к прежней практике. Пенсионные платежи идут в бюджет, а в региональных финансовых управлениях пенсиями занимаются буквально несколько человек. Методику расчета пенсий сделаем простой, как карандаш. У нас там всё пытаются вывести формулу справедливости, и эта формула получается чуть ли не на страницу, не каждый доктор наук разберётся. Но опыт свидетельствует: сложнее – не значит лучше. Попытка всё учесть приводит к тому, что вместо одной устраненной несправедливости возникают десять новых. Мы будем рассчитывать пенсии так, что для этого не только компьютер, калькулятор не потребуется.

Принцип будет такой: человек всю жизнь платит в бюджет налоги, а в старости получает из бюджета пенсию. Где тут место для пенсионного фонда? Между тем, его предводитель получает зарплату равную примерно ста обычным пенсиям. И по всей стране не понятно на какие деньги выстроили огромное количество зданий, в которых размещаются подразделения пенсионного фонда. После чего нам торжественно объявили, что в пенсионном фонде денег нет, придется вам, ребята, подольше поработать.

– А в бюджете откуда возьмутся деньги на выплату пенсий?

– Александр, вы поймите, что денег в стране, как грязи. Их не знают, куда складывать, и складывают, кстати, в США. Патриоты наши посконные. После чего залезают в карман к нищим, нельзя ли там ещё что-нибудь выскрести. Вот проводится в стране реформа, которая ложится бременем на плечи всех без исключения бедняков, а главным бенефициаром этой реформы является сын генерального прокурора. Так у кого денег нет? У прокурорского сынка они есть. Вот он и заплатит.

– Звучит, как демагогия.

– Это не демагогия, а общая декларация. За бедных заплатят богатые. Все, чьё состояние превышает 100 млн. долларов, будут обложены дополнительным социальным налогом. Этих денег хватит и на пенсии, и на освобождение от подоходного малоимущих.

– Просто большевизм какой-то.

– Я отношусь к большевизму крайне отрицательно. Не надо любую заботу о бедняках объявлять большевизмом. Мы не станем национализировать капитал, мы национализируем самих капиталистов. Они останутся богатыми, но их богатство будет служить обществу.

– Второй своей жертвой, после богачей, вы намерены сделать чиновников, на 80% …

– Сначала хотел написать «на 90%», но потом решил проявить осторожность.

– Так ведь всё же встанет, государственную машину застопорит. Чиновники управляют страной, и если их разогнать, начнется анархия.

– Чем-чем управляют чиновники? Страной? Давайте разберемся. СССР закупал хлеб в Канаде, то есть Канада в аграрном отношении страна вполне успешная, а министерство сельского хозяйства там – 8 человек. У нас в аналогичном министерстве сотни, если не тысячи человек. Да ещё бесчисленные департаменты и управления сельского хозяйства по всей стране. У нас сельхозчиновников уже больше, чем трактористов и доярок. И чем же они занимаются? Руководят трактористами и доярками? Нет. Они усложняют и отравляют жизнь людей, которые работают на земле. А если сократить наш минсельхоз до 8 человек, как в Канаде? Что, тракторист не будет знать, как ему землю пахать, доярка перестанет понимать, как ей корову доить? Где, в каком месте застопорит?

– Но ведь есть же у них там и полезные функции, например, обеспечение поставок техники или распределение льготных кредитов …

– Так я же и не собираюсь минсельхоз уничтожать, я его всего лишь сокращу на 80%. Кстати, в этом случае их там останется в разы больше, чем 8 человек. Так что, может быть, «резать» их надо всё же на 90%. И так в любой сфере. Вот был в области полвека назад отдел народного образования. Потом на его месте появилось управление, состоящее из нескольких отделов. А потом на его месте появился департамент, состоящий из нескольких управлений. А, может быть, школ в области прибыло? Нет, даже убыло. Чем же занимается департамент, в котором десяток отделов, если раньше с этой работой справлялся один отдел? Уже ни кто не помнит о том, что образование – это педагог, который учит и воспитывает детей. Педагогами руководит директор школы. Чем руководит управление образования города? По логике – тремя десятками директоров. Им пяти человек на это должно хватить. А в управлении – несколько отделов, в каждом десяток человек. А чем занимается областной департамент? По логике – руководит двумя десятками городских и районных управлений. И на это 5 человек достаточно. А их там сотня минимум.

– Но ведь у них же контрольные функции.

– Правильно. То есть их основная задача – издеваться над педагогами и загружать их бесчисленными отчетами. С контрольными функциями у нас вообще интересно. Зачем существует пожарный надзор? Чтобы издеваться над людьми и собирать взятки. А ведь и без пожарного надзора гореть ни кто не хочет. Если же какой-нибудь дурак по своей безответственности всё же погорит, при этом причинив ущерб другим, он этот ущерб будет отрабатывать до конца дней где-нибудь в районе солнечного Магадана. И его пример подействует на остальных куда лучше, чем издевательский пожарный надзор.