Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга пятая: сентябрь

Слово в день перенесения мощей святителя Петра, митрополита Московского (24 августа / 6 сентября)

Яже прежде бесплодная земле, ныне веселися: се бо Христос светильника в тебе показа, яве сияюща в мире…

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе братья и сестры!

На земле, как и в вечном Царстве Небесном, одна основа истинной славы и величия – это святость. Свят и Пресвят наш Господь Вседержитель, Источник святости, потому люди, достигшие святости через причастность Богу по благодати, нарекаются детьми Всевышнего и становятся носителями множества духовных дарований Божиих, ниспосланных свыше для служения людям. Еще в земном житии угодники Божии благодетельствуют народу, но неизмеримо возрастает благодатная мощь этих наших заступников и предстателей, когда они воцаряются в обителях небесных. Переступив порог смерти, любвеобильные святые Господни продолжают служение своим немощным братьям и сестрам – живущим на земле людям.

Когда хоронили святителя Московского Петра, открылось видение: почивший святой сел на своем гробовом одре и благословил народ. Это могучее благословение почило на избранном им городе Москве и на всей земле Российской. Незадолго до кончины святой митрополит Петр предрек возвышение Москвы и ее правителей. Среди предсказаний, сулящих городу честь, силу, победы над врагами, прозвучало и обещание святителя: «Кости мои здесь положены будут». Это обещание, это избрание места упокоения земного тела угодника Божия значило очень много. Пребывание в Москве честных мощей святителя Петра явилось зримым, вещественным знаком небесного его покровительства.

Во время похорон у гроба святого митрополита трое неизлечимо больных получили чудесное исцеление. Молясь у его мощей, прозревали слепые, начинали слышать глухие, становились здоровыми паралитики. В ту пору молодая Русская Церковь не много имела чудотворных святынь, и в Москву, к гробнице новоявленного чудотворца, святителя Петра, со всех концов Руси поспешили болящие, жаждущие исцеления, а также благочестивые паломники, желавшие поклониться мощам угодника Божия и тем укрепить свои души. Святой небожитель Петр Московский от гроба своего щедро подавал исцеление телам и душам людей, притекавших к нему с надеждой и верой. И из Москвы, от раки святителя Петра, по всей Русской земле разлилась целительная сила, врачующая страшную духовную язву – застарелый грех раздоров и распрей, братоубийственных междоусобных войн. По предречению святителя Петра, Москва возвышалась, чтобы объединить вокруг себя русский народ Божий, чтобы раздробленная и порабощенная иноземцами Русь переродилась в единую и могучую православную державу.

Святостью возросла, святостью утвердилась и святостью процвела Москва, которой суждено было стать Первопрестольным и царствующим градом Руси. До явления в ней святого правителя, благоверного князя Даниила (1261–1303), была Москва лишь одним из множества ничтожных поселений, некогда основанных неугомонным строителем князем Георгием Долгоруким (1090–1157). Но под рукою благоверного князя Даниила этот захолустный городок Владимирского удела стал столицей самостоятельного княжества, к которому мирно присоединился сильный и богатый Переяславль, – и внезапно, неожиданно для людей стала славиться Москва среди древнейших городов русских: то был дар Божий кроткому святому князю Московскому Даниилу. А затем благочестие и миролюбие правителя Москвы привлекли в этот город и священную власть церковную.

Сын святого Даниила, благоверный князь Московский Иоанн Калита (1288–1340), выделялся среди других русских князей смиренной сыновней любовью к Предстоятелю Церкви святителю Петру(1260–1326). Этой любви, этого смирения не хватило владетелям по-мирскому знаменитой Твери, соперничавшей с Москвой за первенство на Руси. Святитель Петр избрал центром Русской митрополии город «успокоившего в его старости возлюбленного князя Иоанна». Духовная власть, непобедимая власть Церкви Христовой стала незримой опорой мирской власти государей Московских. Святитель Петр предрек благоверному князю Иоанну Калите «прославление с родом его паче других князей». Пророчество стало сбываться через два года после кончины святителя: неожиданно для Тверских правителей Иоанн Московский получил от золотоордынского хана ярлык на великое княжение – титул первенствующего среди русских князей. Господь по молитвам святителя Петра наделил великого князя Иоанна государственной мудростью: при нем на Русской земле, дотоле истерзанной междоусобицами и ордынскими набегами, по слову летописца, «отдохнуша и опочинуша христиане от великой истомы и многия тягости, и от насилия татарского; и бысть оттоле тишина великая по всей земле». Мирным путем распространял благоверный Иоанн благодетельное влияние Москвы-объединительницы: скупил у слабых князей их владения: Белозерск, Кострому, Галич, Перемышль, Углич; распоряжался в уделах своих зятьев – правителей древних Ростовского и Рязанского княжеств; заставил смириться пред собою властолюбивую Тверь и вольнолюбивый Новгород. В Москву к благочестивому и справедливому князю Иоанну переходили из других уделов лучшие бояре, в Московских пределах селилось множество ремесленников и хлебопашцев. По завету своего великого прадеда, святого благоверного Александра Невского, князь Иоанн смирялся пред Золотой Ордой – и властелины Ордынской империи стали доверять Московским князьям, обеспечивавшим сбор налога «ханского выхода» и внутренний мир в «Русском улусе». Отдохнув от кровопролития, Русь начала богатеть, и ордынская дань казалась уже не столь обременительной. Занимаясь устроением государства, князь Иоанн памятовал и о делах благочестия, щедро раздавал милостыню и украшал Москву новыми святынями: кроме созданного по велению святителя Петра митрополичьего Успенского собора, он построил также каменный Архангельский собор, храмы Спаса на Бору и преподобного Иоанна Лествичника «под колокола» (где воздвиглась колокольня «Иван Великий»), Благоверный князь Иоанн Калита первым из великих князей был назван отцом-государем и собирателем земли Русской.

Гроб святого Петра был так же драгоценен для Москвы, как и пребывание живого святителя. Выбор святого Петра казался внушением Божиим, и новый митрополит – святитель Феогност († 1353), тоже человек исключительной святости, уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца и поселился здесь.

«Это перенесение местожительства митрополита в Москву имело огромное значение. Митрополит был один на всю Русь, а потому, пребывая в Москве, он давал ей и вид столицы всея Руси; при этом, конечно, действия князей, здесь сидевших, должны были всегда направляться советами и руководством митрополитов, а советы эти могли быть только направлены ко благу всей Земли, почему вся Земля должна была скоро приучиться уважать и ценить все то, что исходило из Москвы, от митрополита и ее князя. Другие князья хорошо понимали, что значил переход митрополита на жительство в Москву, и, конечно, очень на это досадовали, но делать было нечего», – пишет историк А. Нечволодов. И добавляет: «Нет никакого сомнения, что во времена княжения Калиты, при непосредственном участии митрополита, высшего духовенства, московских бояр и, вероятно, ближайших к Москве удельных князей, неоднократно обсуждались все вопросы, относившиеся к положению дел в Русской земле; вспоминалось ее славное прошлое, оплакивалось ее печальное настоящее, разбирались причины, приведшие к татарскому игу, намечались возможные судьбы будущего, и, наконец, вырабатывались строго продуманные основания для возрождения нашей родины.

Конечно, всеми единогласно признавалось, что гибель Земли произошла из-за отсутствия братолюбия, завещанного Ярославом Мудрым, но, несомненно, вместе с тем было признано также, что рассчитывать на прочное единение всех по доброй воле, на основании глубокого христианского чувства, было, к сожалению, невозможно, а потому все и постановили: начать собирать Русскую землю с благословения Церкви и во исполнение завещания святого Петра, но собирать при этом уже с подчинением Московскому князю – как всех остальных князей, так и Господина Великого Новгорода, пользуясь для этого всеми удобными обстоятельствами».

В Москве отношения Предстоятелей Русской Церкви и великих князей Московских приняли характер симфонии – гармонии между духовной и мирской властью. Симфония вела к созданию единой по вере, духовным и государственным устремлениям, ведущей подданных к вечному спасению и земному благоденствию православной державы. Благословением и советами святителей освящалась политика Москвы по собиранию Русской земли, а затем и по обретению независимости от Орды.

Уже сын и наследник Калиты, великий князь Симеон Гордый (1317–1353), правил Русью практически самодержавно; хан Джанибек († 1357) не только «отдал всех князей русских под руку» Симеона, но и поклялся от своего имени и от имени своих потомков в том, что отныне великими князьями Руси будут только князья Московские. За благодетельное для Руси деяние хана Джанибека отблагодарил великий русский Первоиерарх святой митрополит Алексий (1292–1378). Когда ослепла жена хана, Тайдула, властелин Орды призвал на помощь святого Алексия, слава о чудесах которого достигла ордынской столицы. На путь в Орду своего преемника благословил из гроба святитель Петр: когда святой Алексий молился у его раки, на гробнице первого святителя Московского сама собою загорелась свеча. С этой свечой пришел святой митрополит Алексий в Орду, и по его молитве Господь даровал ханше прозрение. (На средства благодарной Тайдулы в Москве был основан Чудов монастырь – в память чуда исцеления, совершенного святителем Алексием.)

В годы малолетства Московского князя Димитрия (впоследствии получившего славное имя Донского) власть Москвы-объединительницы, казалось, поколебалась. Титул великого князя получил старший в роде – князь Димитрий Константинович Суздальский. Однако святитель Алексий остался в Москве, оберегал юного правителя Москвы, а затем по его настоянию и великое княжение досталось благоверному Димитрию Московскому (1350–1389).

Питомец святителя Алексия, благоверный князь Димитрий, прославился громкой победой над полчищами ордынского самозванца – темника Мамая.

Мамай, забыв об обещаниях, данных Руси ханами Золотой Орды, намеревался опустошить Русскую землю и надругаться над ее святынями. В битве на Куликовом поле в 1380 году благоверный Димитрий, осененный молитвами русских святителей и собравший воедино воинскую мощь почти всех русских князей, разгромил огромное ордынское войско – то было предзнаменование освобождения Руси от власти Орды.

Благоверный князь Димитрий отличался благочестием и добрыми делами, прославлен Церковью в лике святых. Но бывало, что и святые оступались. Великий князь упрямо продвигал на митрополичий престол «своего, русского» кандидата и не раз воздвигал гонения на законного Предстоятеля Русской Церкви святителя Киприана (1330–1406), серба по национальности. Кара Божия за возникшую по вине князя церковную смуту не умедлила. После Куликовской победы Русь казалась уже свободной, но возгордившийся Донской герой затеял ссору с законным золотоордынским ханом Тохтамышем (1342–1406), и тот дотла сжег Москву в 1382 году, ужесточил власть Орды и увеличил размеры дани. Благоверный князь Димитрий не насладился плодами победы: он скончался, скорбя о новых бедах родины, в слезах покаяния. Во время нашествия Тохтамыша ордынцы разорили раку святителя Петра: гроб был истреблен пожаром, но нетленные мощи угодника Божия остались невредимы. В 1479 году они были торжественно перенесены в новый каменный Успенский собор Московского Кремля.

Безумием была неприязнь Донского героя к Первоиерарху: святитель Киприан, не будучи русским по крови, явился замечательным радетелем о Русской земле. Среди творений святого митрополита-серба – составленное им житие святителя Московского Петра. Благодаря мудрому совету святого Киприана в Москве своевременно узнали о свирепых намерениях Мамая, успели собрать и отправить на Дон войска. По велению святителя Киприана в Москву была доставлена величайшая святыня Руси – Владимирская икона Божией Матери, чудесно спасшая город от нашествия Тимура Тамерлана. Впоследствии, уже при князе Иоанне III (1440–1505), Владимирский образ Богородицы столь же дивно изгнал ордынское войско, вновь посягавшее на Русь, – то было знаменитое «стояние на реке Угре» (1480), без пролития крови положившее конец владычеству Орды над Русью. А затем возвышающаяся Россия стала уже как бы наследницей распавшейся Ордынской империи, одну за другой вбирая ее области в свои пределы.

Сбылось предсказание святителя Петра о возвышении рода князя Иоанна Калиты. Потомки Калиты – сначала династия Рюриковичей (точнее, Даниловичей), а затем династия Романовых – правили Русью-Россией на протяжении пяти с половиной столетий.

Период становления Государства Московского – единой России – явился золотым веком русской святости. На митрополичьем престоле сияли богомудрые архипастыри: святители Петр, Феогност, Алексий, Киприан, Фотий, Иона, Геронтий, Макарий и иные. Благочестивые правители считали своим долгом заботу о духовенстве, милосердие к народу, создание храмов и монастырей. Золотыми буквами в историю Русской Церкви вписан подвиг великого князя Василия II Темного: как блаженный Марк Ефесский на Востоке, так государь Василий II на Руси ниспровергли

Флорентийскую унию, лукавую попытку латинства поработить Вселенскую Православную Церковь. Симфония церковной и мирской власти на Русской земле создавала наилучшие условия для расцвета духовности – повсюду умножались святые обители, в лесных дебрях, в пустынях, на северных островах подвизались угодники Божии, освящали мир истиной Христовой, просвещали народ своим благодатным примером и вели русских людей к вечному спасению. Бесчисленные, как птицы небесные, разлетелись по Русской земле ученики и последователи Всероссийского игумена преподобного Сергия Радонежского. Могучее поле молитвы возвышало народ и державу, делало Русь угодной Богу Всевышнему. По слову одного из великих Московских святителей позднейших времен, митрополита Филарета (Дроздова): «Блаженна на земле отчизна, которая доставляет своим гражданам средства достигать Отечества Небесного».

Русская симфония Церкви и государства была надломлена при первом великом князе, принявшем титул царя, – Иоанне IV Грозном (1530–1584). Одним из знамений того времени было явление святителя Петра супруге государя, благочестивой царице Анастасии; святитель повелел закрыть свою гробницу и запечатать ее печатью.

Начало царствования Иоанна IV сулило России небывалый расцвет: молодой монарх пользовался советами богомудрого святителя Макария (1482–1553), окружил себя достойными соратниками, являл приверженность Церкви, вершил замечательные государственные дела, славнейшее из которых – покорение Казанского ханства, бывшего дотоле источником грабительских набегов на Русь и очагом работорговли.

Однако Иоанн IV не устоял в духовном величии: его душа омрачилась после кончины любимой жены Анастасии, ожесточилась в борьбе с боярскими смутами и интригами. Царь впал в гордыню и ненасытное властолюбие, начал терзать народ, провозгласил себя верховным судьей Церкви – то была уже не православная симфония, а злая ересь цезарепапизма. Уничтожая всех, кто виделся ему противниками царского самовластия, Иоанн IV казнил и духовенство. На царство пал тяжкий грех убийства Первосвятителя: по приказу монарха был зверски умерщвлен митрополит – священномученик Филипп.

При наследнике Грозного самодержца, благочестивом и тихом «освятованном» царе Феодоре Иоанновиче государство получило передышку от жестокостей властей. Симфония духовного и мирского не только восстановилась, но, казалось, укрепилась: Русская Церковь обрела Патриаршество. Однако рана, нанесенная стране произволом Иоанна IV, оказалась слишком глубока. После кончины царя Феодора на престол взошел Борис Годунов (1552–1605), шедший к царскому венцу путем интриг, а возможно также – и через убийство святого ребенка – законного наследника, благоверного царевича Димитрия (1582–1591). Политические дарования царя Бориса вызывали всеобщий восторг, но никакая земная премудрость не спасла монарха-святоубийцу от попущения Божия: вместе с нечестивым правителем Россия была ввергнута в ужасы Великой смуты.

Хищные иноземцы-иноверцы и еще более их – собственные разбойники и предатели истерзали Россию. Первопрестольная Москва была занята польскими интервентами; иноземные святотатцы, ища сокровищ, взломали гробницу святителя Петра; святыни Кремля огласились еретическим «латинским пением». Казалось, православную Русь ждет окончательная гибель. Но неколебим был в стоянии за родину Первосвятитель Церкви священномученик Ермоген (1530–1612), брошенный поляками в темницу и уморенный голодом. Поднялись против темных сил иноки Троице-Сергиевой Лавры; кровью святых мучеников увлажнилась Русская земля. Россия нашла в себе силы на всенародное покаяние, сбросила с себя преступную нечисть.

После преодоления Великой смуты царствование перешло к боковой ветви дома Калиты – династии Романовых. При первом монархе из этой династии, царе Михаиле Феодоровиче Романове (1596–1645), возродилась симфония (чему способствовало еще и кровное родство между монархом и Патриархом) – и Россия в кратчайший срок залечила раны Смутного времени. В начале царствования Алексия Михайловича Тишайшего (1629–1676) гармонично складывались отношения между ним и Патриархом Никоном (1605–1681); однако затем царь Алексий, подстрекаемый недобросовестным окружением, стал посягать на церковную власть и имения. Первосвятитель воспротивился таким святотатственным «реформам»: именно этим, а отнюдь не «гордыней» Патриарха Никона были вызваны обрушенные на него царем Алексием гонения. За царский грех Россия заплатила разъединением народа, так называемым старообрядческим расколом: Церковь, ослабленная преследованиями ее Первоиерарха, не сумела вразумить невежд – обрядоверов, а монаршие палаческие расправы над старообрядцами только разожгли их фанатизм и усугубили духовную болезнь.

Наследник царя Алексия Петр 1(1672–1725) еще с юности был подвержен западным влияниям. Этот монарх взялся переделывать Россию на иноземный манер, а Русскую Православную Церковь – на протестантский лад. Царь-западник одним ударом своего «плотничьего топора» обезглавил Мать-Церковь, лишив ее канонического Патриаршего управления, забрал в пользу государства многие монастырские и храмовые имения, низвел духовенство на положение низшего слоя, подвергавшегося порке кнутом. Среди прочих «реформ» Петра I – перенесение столицы государства из Первопрестольной Москвы в город на Неве с нерусским, с латинским душком названием Санкт-Петербург. (При нынешних восстановлениях старинных названий никому так и не пришло в голову наречь этот город православным именем Свято-Петроград в честь святого апостола Петра, как должно бы быть, следуя логике русского языка.) Дело Петра I на умаление влияния Церкви продолжила императрица Екатерина II (1729–1796), отменившая две трети монастырей России. Управление делами Церкви было отдано на откуп мирским чиновникам – синодальной обер-прокуратуре. Имперская власть презрела миссию православной державы – быть защитницей Церкви, вместо того сделавшись ее поработительницей.

Всевышний попустил разрастание греха в возгордившейся Российской империи. Государство увеличивало свою территорию, наращивало военную мощь и «международный престиж». Но тем временем верхи общества – дворянство, чиновничество, интеллигенция – разлагались духовно и нравственно. Вслед за модными западными «вольнодумствами» явилось прямое безбожие; имперская власть, поправшая устои

Церкви, лишилась священного ореола – тем легче было разрушителям-революционерам подрывать основы государства; униженное и презираемое духовенство не могло должным образом воспитывать народ в послушании Закону Божию и закону государственному – тем легче было развратителям соблазнять малых сих на зависть к чужим богатствам.

Промысл Божий преподал заблудшей России строгий урок – Наполеоново нашествие 1812 года. Русская знать, успевшая позабыть родной язык и изъяснявшаяся в своем кругу только по-французски, вдруг увидела, как ее французские учителя со свирепостью дикарей вторглись в Россию, убивая, насилуя, грабя. Перед тем как оставить Москву, «великий» Наполеон приказал взорвать Кремль; до этого французские мародеры разграбили святыни Успенского собора, взломав и гробницу святителя Петра. Считавшиеся непобедимыми полчища Наполеона изгнал русский народ православный; в то время Господь явил множество чудес во укрепление верных.

Казалось, урок понят: император Александр I Благословенный (1777–1825), дотоле «искавший истину» в масонских ложах и еретических кружках, обратился к родному Православию. Все российские монархи XIX века отличались благочестием. Но императоры по-прежнему чурались общения с церковными иерархами; по-прежнему чиновники высокомерно глядели на Церковь; продолжала существовать синодальная обер-прокуратура; сохранялось гибельное отчуждение власти от по-прежнему томящейся в синодальных оковах Церкви Божией. И раковая опухоль безбожных, революционных, богоборческих идей разрасталась все шире, заражая уже и народ. Этот внутренний духовный враг, этот диавольский соблазн, обкрадывающий и губящий человеческие души, был несравненно страшнее древнего ордынского ига. Древняя Русь, раздробленная политически, хранила духовное единство во Святом Православии – и, вдохновляемая Церковью, сумела собрать свои силы воедино и сбросить ярмо Орды. Российская империя, при внешнем блеске и могуществе, была раздроблена духовно – и оказалась бессильна перед кучкой сначала эсеровских, а затем большевистских заговорщиков.

Большевистский богоборческий режим обрушил на Церковь неслыханные гонения. Физически уничтожались не только иерархи, священнослужители, иночествующие. Сатанинская власть стремилась истребить основную массу народа Божия, крестьянство, искусственно созданным голодом, пресловутым «раскулачиванием» – повальной расправой над сельскими тружениками, крепостной колхозной кабалой. Ничтожную долю среди размолотых большевистской мясорубкой десятков миллионов жизней составляли политические противники режима и жертвы партийных «разборок»: более всего богоборцы стремились искоренить святую веру, сломать костяк православного народа. Но врата адовы (Мф. 16,18) не одолели Церковь Христову. В разгар революционной смуты, но в стороне от мятежа свершилось великое духовное событие – восстановление Патриаршества на Поместном Соборе 1918 года: первым Первосвятителем новейших времен стал Всероссийский печальник святой Тихон. Согласно таинственным путям Промысла Господня, столицей государства вновь стала Первопрестольная Москва. Опасность гитлеровской агрессии разрушила план большевистской «безбожной пятилетки», намечавшей вычеркнуть само имя Божие из сознания народа, – устрашенный германским вторжением 1941 года, Сталин дозволил Церкви поднять верных на защиту родины. Русская Православная Церковь выстояла и ныне поднимается из руин.

В здании Кремлевского Успенского собора кощунники-большевики устроили склад, потом в алтаре храма бездумно разместились музейные работники. Только в 1947 году мощи святителя Петра были перенесены в Патриарший Богоявленский собор, где им могли поклоняться верующие. В 1989 году духовно ожил и Успенский собор, где впервые со времен революции начали совершаться богослужения.

В исторических судьбах православных держав – Византии, а затем Руси – духовному взору явственно открываются деяния Промысла Божия. За умножением греха народа и властей с неизбежностью следует кара Господня: так Всевышний призывает заблудших вернуться на путь истины.

Гнев Божий не щадит и святынь. В грозные годины русской истории ордынцы, поляки, французы, большевики нарушали гробовой покой честных мощей святителя Московского Петра. Ныне мы вновь можем молиться у раки духовного отца единой Православной Руси о прекращении бедствий Отечества нашего.

В 90-х годах прошлого века Россия, словно после Батыева нашествия, лежала в разрухе и раздробленности. Страна стала жертвой худшей, нежели военная агрессия, духовной оккупации: народу внушали чуждые русскому духу сатанинские «идеалы» наживы, насилия, разврата; многие средства массовой информации стали своего рода агитпунктами Содома и Гоморры. На обезбоженный большевистским режимом народ, точно хищные волки, в 90-х набросились «миссионеры» сотен ересей. Это искушение фальшивой духовностью было направлено на то, чтобы разделить русских людей на катящиеся к вечной погибели кучки и группки. Оголтелая пропаганда безнравственности разрывала семейные связи: началось и до сих пор продолжается вымирание народа. Разномастные политиканы пичкали гибнущую страну лекарствами всевозможных реформ, от которых положение становилось только хуже и хуже. Так и должно было быть, ибо лишь одно лекарство может быть спасительным для русского народа Божия – святая вера. Но предстательством святых Божиих, в том числе несомненно – святителя Петра, по молитвам возрождающейся Святой Церкви на земле, Бог послал Отечеству нашему православного президента, и медленно, многими усилиями и жертвами погубное положение стало исправляться к лучшему. Забрезжила надежда на спасение нашего Отечества – Святой Руси. Но окончательно это произойдет лишь тогда, когда если не все, то хотя бы большинство наших русских соотечественников обратятся ко Христу и к Его Святой Церкви; когда наконец пробудится в нас духовная и историческая память; когда поймем мы уроки Промысла Божия о судьбах России. Единым народом ощутили себя русские только после принятия истины Христовой – Православия – во дни святого равноапостольного великого князя Владимира († 1015). В единое государство собралась Русская земля по зову Матери-Церкви вокруг города, избранного святителем Московским Петром. И ныне только в Боге и Святой Церкви Его может объединиться, воскреснуть для спасения земного и вечного, возродиться в былой славе и величии русский народ.