Робкий Лев
Роман садился и несмело
Оправдывался на ходу.
Что недостаточно загружен,
Роман боялся подтверждать:
Зачем же он тогда здесь нужен?
Раз так – зарплаты не видать!
Борей на фоне сослуживцев,
Работой занятых счастливцев,
Себя изгоем ощущал
И о занятии мечтал.
Чтоб от других не отличаться
И у начальства быть в чести,
Гадал он, чем ему заняться
И как с людьми себя вести.
Он видел, что у тех заданий,
Что он так редко получал,
Нет чётких, ясных очертаний:
Как губ Арапова овал,
Они бесформенны, размыты
(Не линии, а бахрома),
Их цель и смысл надёжно скрыты
От неокрепшего ума.
Однажды, по пути к метро,
Роман, увидев, как овчарка
Ворону в зоне лесопарка —
То зрелище, как мир, старо —
Облаяла, подумал грустно:
«И у собаки дело есть,
А у меня, хоть встать, хоть сесть,
Дел нет, а без работы скучно».
О, горе, двадцать первый век!
Насколько жалок человек,
Что позавидовал собакам!
Пусть это будет сильным знаком.
2
Всё вызывало его гнев:
Потребность рано просыпаться;
По эскалатору спускаться
В метро глубокий страшный зев;
Пыль на полу; людской поток;
Противно пахнущий чеснок
На фоне пива или водки —
Дыхание лужёной глотки;
Вид опустившихся мужчин,
Что разучились чистить обувь
И знают тысячи причин
Не уступать места убогим;
Стаккато женских каблуков,
Подобно стуку молотков,
По нервам бьющее бичами;
Мешки под сонными глазами;
Овалы бледных женских лиц —
Ещё без губ и без ресниц,
А лишь готовых к нанесенью
Румян, помад, к подводке тенью —
Как для матрёшек заготовки,
Что для покраски, лакировки
Лишь подготовлены слегка
И очереди ждут пока;
Народ, встающий спозаранку,
Как вывернутый наизнанку,
Угрюмо шедший на завод,
Неся в кармане бутерброд;
Бутылки, воткнутые в снег,
Как памятник самодовольства,
Как признак буйства без помех
И бесполезного геройства…
Унылый вид… Потухший взгляд…
Рука с горящей сигаретой…
Возле метро он был не рад
Мелькать статистом в сцене этой…
И лишь бойцовые старушки,
Что, лихо шапки заломив,
Молотят сумками друг дружку,
Простор метро не поделив,
Порой немного отвлекали
И вызывали его смех…
Жаль, мало их, старушек тех,
Что избавляют от печали.
3
Но в середине февраля
Слегка поводья отпустили,
Когда к ним на исходе дня
Шумахера переселили —
С помощницей неясных лет,
Бумаг и папок ворохами,
Заявками на инструмент,
Двумя свободными столами.
Был переезд осуществлён
Стремительно, в одно мгновенье.
Евстрат был очень удивлён,
В словах сквозило раздраженье:
«Тебя я здесь не ожидал!
Теперь нарушена компактность! —
Затем, чтоб скрыть свою бестактность,
Евстрат Шумахеру сказал:
– Амелькина недавно встретил…» —
«И что же? Как сейчас Иван?» —
«Я перемены не заметил:
Амелькин, как обычно, пьян!»
Они немного посмеялись,
Потом снабженцы дружно взялись
В углу порядок наводить,
Где их решили разместить.
4
О столь невыгодном контрасте
Роман и думать не посмел —
Он статуей весь день сидел,
А рядом с ним кипели страсти:
Шумахеру цеха звонили
И кладовщицы приходили,
А он на них, как господин,
Смотрел с заоблачных вершин.
Роман, в добавок, ощутил
Свою беспомощность сильнее,
Когда Арапов лист вручил,
На нём – таблица, рядом с нею
Сам генеральный написал:
«В.И., как будем экономить?»
Гудков переадресовал:
«Г.П., Борея ознакомить
И вместе срочно доложить!»
В таблице – список инструмента…
Роману не хотелось жить.
Он в страхе ждал того момента,
Когда придётся на доклад
Идти, что сам Гудков назначил…
Он доложить и был бы рад,
Но так работать и не начал:
«Зачем хожу я на завод?
Ведь то, что названо работой,
Не более чем скуки плод,
Вознаграждаемый зевотой…»
Зато Евстрат стал поручать
Роману мелкие заданья,
Что позволяли покидать
Не только стол – пределы зданья:
В копировальное бюро —
Для размноженья документа,
На посещение клиента
В охране получить добро.
Романа это удивляло:
Ему никто не предложил,
Чтобы Евстрату он служил.
Тогда бы это означало:
Он должен статус поменять
И впредь заданья выполнять,
Достойные не инженера,
А примитивного курьера.
Жидков Романа поддержал:
«Я это тоже испытал:
И пропуска, и размноженья,
И остальные униженья…
Надеюсь, временно всё это…»
Спросил и у жены совета
Роман, не зная, бунтовать
Или свой гнев пока скрывать:
«Хотел бы я понять причину,
Дающую Евстрату власть…
Он резко поменял личину
И мною пользуется всласть…
Единственный законный повод
Распоряжения давать —
Он любит кофе распивать
С Араповым…» – «И это довод?
Какая должность у него?» —
«Того никто из нас не знает…
Ах, да! Он часто посещает
Гудкова… Больше ничего!
Так почему я должен слепо
Его заданья выполнять?
Всё унизительно, нелепо…
И больше нечего сказать». —
«Но, может, лучше потерпеть?» —
«Конечно, лучше прогуляться,
На свежем воздухе размяться,
Чем за столом весь день сидеть.
Жидков всё это испытал —
Сейчас работой не обижен.
Теперь, видать, мой час настал.
Мой статус временно занижен,
Чтоб испытание пройти…
На преданность, я полагаю…
Я справлюсь, чтобы обрести
Всё то, о чём давно мечтаю:
Компьютер он мне должен дать,
Зарплату и местечко лучше…»
И он продолжил выполнять
Заданья, что давал Онучин.
5
В столовую тот не ходил,
И неизвестно чем питался,
Лишь кофе очень часто пил
Да у Гордея угощался.
Он у Романа стал просить
Чай, сахар, кофе растворимый.
Был рад Борей, всегда учтивый,
Свои услуги предложить.
Но каждое благодеянье
Рождало новое страданье:
Роман, как только сахар брал,
Всегда брезгливо замечал
Неряшливые крошки кофе
На сахаре. Роман немел
От всех подобных грязных дел.
То было близко к катастрофе!
Ему казалось, что, смеясь,
Евстрат ступает сапогами
На скатерть белую, и грязь
Летит огромными кусками!
«Он словно мне даёт понять,
Что занят слишком важным делом,
Чтоб сахар, кофе покупать,
И всяким глупым, неумелым
Он оставляет эту роль…
Ну, нет уж, ты меня уволь!»
Когда Онучин обратился
К нему за кофе, он решился:
«А ты не будешь возражать
Слегка порядок поменять?» —
«Сначала сахар, полагаю?..
А-а, понимаю… Понимаю…»
Роман весьма доволен был,
Что честь достойно защитил:
«Онучина я не обидел,
Я вежлив был, он это видел».
Процесс глотанья кофе – тонкий…
Язык слегка прижат к губе…
Евстрат глотал, рождая громкий
Звук, словно в фановой трубе.
Борей скопировать решился
Тот мерзкий булькающий звук,
Глотнул – и чуть не подавился:
Не примеряй чужой сюртук!
6
Внезапно заболел Савчук.
Арапов поручил Роману
Сменить больного и по плану
Трудясь, не покладая рук,
Важнейшее продолжить дело.
И начал он, сперва несмело,
В отделы и цеха звонить,
С сотрудниками говорить.
Печатал кипы документов
И их по почте отправлял,
Потом ответы получал
Цехов, заводов-контрагентов.
Он договоры оформлял,
Подписывал у руководства,
Ни в ком из них не замечал
Ни тени спеси и господства.
Борей как будто вдруг попал
В мир совершенно незнакомый,
Себя уже не узнавал,
Другими целями влекомый.
Стол, за которым он дремал
В местечке тихом и укромном,
Вдруг все условности сломал —
Стал, как Вселенная, огромным.
На месте, где Борей согбенный
Сидел озлоблен, нелюдим,
Явился господин почтенный,
Который всем необходим.
Арапов тоже изменился —
Как будто образ поменял::
Стал собранным, остепенился,
Задания теперь давал
Предельно чётко и понятно,
И так же строго, адекватно
Он требовал их выполнять.
Однажды даже попенять
Пришлось Романа за задержку
При оформлении счетов:
Роман пока был не готов
Иметь в делах такую спешку.
Однажды он искал в столе
У Савчука, в его записках,
Бумагу, что найти велел
Арапов, – нечто вроде списка
Увидел. Множество имен
Найти надеясь, глянул мельком —
И был он очень удивлён:
В нём сплошь – фамилия Амелькин.
Все строки списка – только он,
Напротив – время входа в зданье,
И всяк поймет, в чём он грешон:
Везде – сплошные опозданья.
И раз в столе у Савчука
Тот список непростой хранился…
Знать, он следил исподтишка
За тем, кто в чём-то провинился.
7
И вскоре радостная дата —
Борея первая зарплата!
Как только деньги получил,
Роман супруге сообщил:
«Я точно выбрал цель свою —
Найти несложную работу,
Чтоб снять извечную заботу —
Как прокормить свою семью.
Арапов вёл себя манерно,
Но обещание сдержал:
Начислил, как и обещал,
Пять тысяч ровно… Здесь всё верно.
Три месяца пройдёт – и надо
Начальству задавать вопрос
О повышении оклада…
Я до него уже дорос!»
Глава 8. День Защитника Отечества
Кто столь пропащий из вас, столько безумен, что скажет патрону:
«Пей!» Очень много таких существует вещей, о которых
Люди в дырявой одежде никак говорить не посмеют.
Ювенал. Сатиры
1
Февраль к концу… Но так же снежно
И так же ветрено пока,
Стоит мороз… Но неизбежно
Когда-нибудь придёт весна.
Хотя сомненья всё же есть,
Что столь близка благая весть, —
Сурова Севера природа,
Капризна Севера погода.
На свете не везде найдёшь
Места, где веры нет прогнозам,
Туман, переходящий в дождь,
И солнце, жгущее морозом.
Здесь стоит лишь зиме начаться —
Уж от неё не отвязаться:
Проходит март, апрель грядёт,
А снег по-прежнему идёт.
Уже пора начаться грозам,
Но не торопится весна,
И время сковано морозом,
И снежных бурь стоит стена.
Нас крепко держит Норда длань:
Мы ежегодно платим дань,
Терпя в разгар весны, в апреле,
Морозы сильные, метели.
Мы долго с нетерпеньем ждем,
Когда подует ветер южный,
Но валит снег, такой ненужный,
Его все больше с каждым днем…
Недоуменье возрастает…
Но снег давно уже не тот:
Хоть он по-прежнему идёт,
Но в тот же день бесследно тает.
2
Так в ожидании весны
Сидел Роман – вновь без работы.
Задачи снова неясны,
И скулы сводит от зевоты.
К нему вернулось опасенье,
Что за малейшее движенье
Его Арапов обвинит
В том, что от дела он бежит.
Его, как прежде, удручало,
Что слово редкое звучало,
И каждый был сам по себе,
В работе тяжкой, как в борьбе,
Себя нещадно истязая:
Савчук, задумчиво склонясь
И головы не поднимая;
Стучал усердно, не ленясь,
По старенькой клавиатуре
Жидков который день подряд,
К черновикам, как к партитуре,
Переводя суровый взгляд.
Роман чуть позже уловил,
Что фон рабочий изменился
С тех пор, как к ним переселился
Инструментальный коллектив.
Он, сожалея, что напрасно
Ввязался в этот технадзор,
Стал различать довольно ясно
Двух голосов негромкий хор.
Но от компании из тех,
Кто был работою измучен,
Стоял особняком Онучин.
Он был общительнее всех
И разговоры о футболе
Сам без стесненья начинал:
Кто, с кем, когда и как сыграл,
Об игроках, забитом голе.
Забыв про тяжкий свой обет,
Все в этот разговор включались,
Помолодев на много лет,
Они шутили и смеялись.
Всё это было бы нормально
(Работа есть – гляди орлом!),
Когда бы не вздыхал печально
Савчук за письменным столом
И из груди Жидкова крепкой
Не вырывался тихий стон.
Любой из них был незаметной
Стеной молчанья окружён.
3
Роман уверен был: пройдёт
Два месяца или чуть больше —
Стена молчанья станет тоньше,
И напряжение спадёт.
«Застолье – вот что нам поможет, —
С надеждой размышлял Борей, —
И стену эту уничтожит.
Эх, был бы праздник поскорей!
Ещё ни разу в жизни этой
Рецепт сближенья не подвёл,
Каких людей – простых, известных —
Со мной он не однажды свёл!
И знал людей любой из нас,
За стол садящихся врагами,
Но расстающихся друзьями,
Пусть даже на короткий час.
Известно: пьянство – это грех!
Но водка свойством обладает —
Она уравнивает всех,
И каждый пьющий это знает.
И напряженье в коллективе —
Его я чувствую нутром! —
Должно исчезнуть в перспективе.
Пройдёт наш комнатный синдром.
Есть уважительный предлог —
Грядёт День Армии и Флота.
Эх, если бы я только мог
Всех из застойного болота
Увлечь, чтоб вместе ощутить
Все преимущества общенья!
И я готов… Но есть сомненья:
Кто первый должен предложить
Организацию попойки
(Ведь смысл именно такой!)?
А может, в годы Перестройки
Мутировал наш ген мужской?
Нет, мне нельзя! Я здесь недавно…
Себя пока не проявил…
Савчук? Работает исправно,
И на заводе старожил.
Да и Жидков в авторитете:
Завален кучей важных дел —
Замолвить слово о банкете
И он бы мог… Когда б хотел…
Нет, эти явно не хотят,
Смирились с вялым самотёком,
И от меня отводят взгляд,
Когда смотрю на них с намёком.
Их, может, парализовал
Амелькина пример порочный?
Все помнят, как ему давал
Онучин свой эпитет точный!»
4
Но наступило, снег стеля,
Двадцать второе февраля,
Канун Дня Армии и Флота,
Романа главная забота —
И понял он, лишь день начался:
«У нас не будет ничего!»
Обед неспешно приближался,
И за минуту до него
Пришёл Арапов. С ним Онучин,
Он почему-то целый день
С Араповым был неразлучен
И следовал за ним, как тень.
Уселись, пристально глядят —
То ли просяще, то ли строго,
О чём-то тихо говорят
Между собою у порога…
Как будто бы чего-то ждут…
А может, сторожат кого-то…
Минуты между тем идут,
И всё сильнее есть охота…
Роман к Жидкову повернулся,
Взгляд бросил в сторону дверей —
Жидков немедля встрепенулся:
«Пойдём в столовую скорей!»
И только вышли в коридор,
Как в нос ударил запах водки,
Картошки, лука и селёдки —
Нетленный праздничный набор!
Пустынно было в коридоре,
А из-за запертых дверей —
Шум голосов в нестройном хоре
Желавших выпить поскорей.
В столовой тоже пусто было.
Борей с Жидковым, не спеша,
Поев досыта гуляша,
Вернулись в офис свой уныло.
5
Всё так же за столом сидели
Онучин и его патрон.
Арапов встал, свой скромный трон
Покинул и пошёл отселе,
Онучин вслед заковылял.
А праздник силу набирал.
Вот дамы, скромные вначале,
Теперь уже, как на вокзале,
Свободные от строгих бразд,
Галдели, кто во что горазд,
Своих героев поздравляя…
И чуточку обожествляя.
Звон рюмок… Громкий разговор…
И вот запел нетрезвый хор.
Потом столы отодвигали
И, словно в танцевальном зале,
Раздался дружный топот ног
Как раз над головой Романа.
«Да, славный выдался денёк! —
Подумал он под звук канкана. —
Какое разочарованье!
Не коллектив – одно названье!
И каждый будто позабыл,
Что он в стране советской жил».
Конец «работы» был всё ближе,
Арапов вновь их посетил.
«Нет мужиков у нас, я вижу!
Сейчас я это ощутил», —
Сказал он, не скрывая злости,
И, подчинённых оценив,
Кому-то тут же позвонив,
Нахально напросился в гости.
Глава 9. Новые цели
– Научись чему-нибудь, – сказал он, меняя
тему. – Тогда время станет твоим союзником,
а не врагом.
П. Коэльо. Пятая гора
1
Онучин, если он бывал
Насмешливым и многословным,
Частенько экзаменовал
Сотрудников на знанье «мовы»4343.
Все знали: произведена
Компьютера переналадка —
В клавиатуру введена
И украинская раскладка.
Евстрат коллегам объяснял
Причину странного занятья:
Мол, много писем отправлял
Он украинским предприятьям.
Борей решил, что он чудит,
Относится, как к безделушке —
Евстрат не только говорит,
А даже думает по-русски:
«Ты любишь Крым, понятно дело,
И хочешь поддержать плечом,
Чтоб жизнь в Керчи не оскудела…
Но «мова», «мова» здесь причём?
В Крыму на русском говорят…
Как, в основном, и в Украине.
Опасно здесь входить в азарт,
Всех принуждая к новой жизни —
В особенности к языкам.
Кто чей язык предпочитает
И чью культуру выбирает —
Не нам судить издалека». —
«Задач немало у отчизны,
Что призвана она решить,
Ей образ мыслей, образ жизни,
Культуру важно защитить.
Культура есть душа народа,
У каждого она своя,
Субстанция такого ж рода,
Как человеческое «я»». —
«Но в русскую культуру вклад
Внесли украинцы огромный,
Быть ей чужими – шаг назад,
Поступок для страны разгромный». —
«Культурного наследства доля
На русском создана была…
И это – сущая неволя,
Свободной нации хула!
Мы иностранные слова
Твердим до умопомраченья,
Бездумно, ради баловства,
Не понимая их значенья.
Кавур Камилло4444, граф, сказал,
Что он Италию создал,
Сломив засилье иностранцев,
Теперь создаст он итальянцев…
И перед нами та же цель
Стоит – украинцев созданье…» —
«Ну, а в «техническом заданьи»
Указана уже модель?» —
«Этническое4545 государство
Нам не создать – проблем не счесть…
Но в политически-гражданском
Формате – тут подвижки есть.
На базе социокультуры4646
Консолидация4747 идёт». —
«Но ведь в основе всей структуры —
Язык, что Рада4848 изберёт…» —
«Надеюсь я, что обойдётся:
При соблюдении всех прав,
Свобод, всё общество сольётся
В единый монолитный сплав.
Места, что стали им родными,
Полюбят русские нежней,
И станет языка важней
Их принадлежность к Украине». —
«Всё очень хрупко там пока,
И ваша резвость всё погубит.
Лишите русских языка —
И вы увидите, что будет!
Однажды вспомнят, кто они,
Все ваши «квазиукраинцы»4949,
И годы с «мовою» возни
Не будут стоить и мизинца!» —
«Едва решим мы уравнять
В правах украинский и русский,
То сразу примется болтать
На русском аппарат чинушский
И «мову» позабудет враз —
Предвижу низкое коварство…
Нет, двуязычие у нас
Не станет целью государства!» —
«Но с незапамятных времен
Существовало двуязычье:
Был русский языком панов,
В низах – наречие мужичье.
Всё это для меня – азы,
Нас в школе этому учили:
На «мове» только лишь низы
Украинские говорили.
Похвально слушать предков зов
И развивать родную «мову»…
Но почему язык низов
Вы взять решили за основу?
Бессилен кто-либо помочь
Наречиям региональным,
Как для Германии «хохдойч»5050,
Стал русский языком тотальным.
Тому, кто трогал небеса,
На землю тяжело спускаться!
Нет, «мове» c русским не тягаться,
Хоть в ней природная краса.
Ведь тяга к языку созвучна
С возможностями языка.
Он будет царствовать века,
Когда в нём всё благополучно.
Необходимо всем признать:
У «мовы» статус очень узкий,
Захочешь «мову» развивать —
Получишь в результате русский.
«Имперский» русский наш язык
Поймёт украинец прекрасно,
К нему давно уже привык,
И знает он, что не напрасно.
Вполне достаточным был факт
Для всех украинцев советских,
Что существует некий пакт,
Надёжный, из разряда веских —
Украинских газет и книг
Он гарантирует изданье,
Поддерживая процветанье
Украинских поэтов в них…
Поэтов тех мы не читали,
Зато приятно было знать,
Что этнос наш не обижали.
А больше нечего желать». —
«Быть Украине «незалежной»5151!
И «мова» – символ всех свобод.
Свою судьбу страны успешной
Сам будет выбирать народ!» —
«Мне кажется, здесь заблужденье…
Для тех, кто был роднёй всегда,
Имел одно происхожденье,
Язык единый – не беда.
Весь мир стремится к единенью
И усилению структур…
А Украина – к разделенью
Неразделимых двух культур.
Какой-то дьявольской стихией
Вдруг поразило всю страну —
Все жаждут возвести стену
Меж Украиной и Россией.
Язык, явление культуры,
Вдруг под влияньем Сатаны
Стал средством смены конъюнктуры5252
В масштабах общества, страны.
Мы отовсюду слышим брань,
Её источник на Майдане5353…
А есть ли между нами грань?
Я сам проверил – нету грани!
Наполовину украинец,
Я здесь, в России, русским стал —
И ничего не потерял,
Я дома, а не на чужбине.
Мне не пришлось себя ломать,
Чтоб раствориться в местных нравах.
Пришлось свой уровень поднять
В культуре, моде и забавах.
Ну как Россию отделить,
Когда родни здесь половина?..
Ты тоже, что ж душой кривить,
У тётки проживаешь с сыном…
Ведь то же самое прошли
И наши светочи культуры —
Они опору здесь нашли
Под новый взлёт литературы». —
«В России тоже высший свет
Беседы вёл лишь на французском,
Но Пушкин моду свёл на нет —
Заставил говорить на русском». —
«И тут ты абсолютно прав:
Мы «мову» тоже изучали…
Но, сказки Пушкина познав,
Мы русский навсегда избрали…»
2
Роман со временем узнал,
В чём суть Онучина работы:
Он без конца, не зная квоты,
Руководителей снабжал
Огромной массой документов
(Докладов, графиков, статей,
Рекламы, планов и речей) —
Аналог службы референтов.
Всё это в массовом числе,
Эксплуатируя СУБД ЛИНТЕР5454,
Он отправлял на общий принтер,
Стоявший на его столе.
Бумаги пачка – тут же, рядом,
И, в соответствии с обрядом,
Брать ту бумагу каждый мог
Без мысли запасаться впрок.
«Как быстро пачка убывает, —
Сказал задумчиво Евстрат. —
Транжирство нам не подобает,
Наш долг – снижение затрат!»
И в личный шкаф убрал бумагу.
Роман к Евстрату на поклон
Ходил, всегда был вежлив он…
Пока не прорвало беднягу:
«Глупее не встречал помех —