Еврейская старина. №3/2019

Десятый век как время написания письма хотя чётко не подтверждён сообществом экспертов, но вовсе и не опровергнут. Более того, один из экспертов (д-р Эдна Энгель из Иерусалима) «считает, что с определённой долей осторожности документ можно датировать первой половиной Х века»[64]. Остальные, включая Якерсона, по-видимому, полагают более вероятным периодом ХІ—ХІІ вв. Время покажет, кто из них прав. Отчётливые следы хазарского культурного влияния на еврейскую общину Киева (например, совпадение антропонимикона общины с еврейскими именами хазарских царей), по-моему, указывают на более ранний период: Хазария пала под натиском Руси с запада и огузов с востока в 60-е годы Х в.

4) Олег Мудрак о Киевском письме

Московский лингвист, специалист по сравнительно-историческому языкознанию, тюрколог и знаток языков Северного Кавказа проф. Мудрак недавно обосновал мнение, что все рунические надписи Хазарии на камнях, монетах и памятниках из других материалов сделаны на старом осетинском языке с отражением характерных черт, присущих современному дигорскому диалекту (языку)[65]. Дана фонетическая интерпретация знаков восточноевропейского рунического письма. Насколько знаю, открытие не вызвало прямых опровержений. Два квалифицированных специалиста, оппонирующие Мудраку в том же номере «Хазарского альманаха», – лингвист И. Пейрос и специалист по тюркской рунике В. Тишин ‎ – ‎ ограничиваются замечаниями в духе общего скептицизма.

Один из выводов Мудрака: нееврейская лексика еврейско-хазарских документов может восходить к языкам народов Северного Кавказа. Поддержанный Петрухиным, Мудрак опубликовал в 14-м номере «Хазарского альманаха» своё исследование, включающее истолкование ряда лексем из письма царя Иосифа, Кембриджского документа и Киевского письма (в основном на основе осетинского материала), – «Заметки по иноязычной лексике хазарско-еврейских документов». Первая глава работы называется «Хазарские личные имена в Киевском письме»[66].

Мне кажется очень интересной попытка истолковать имена подписавших еврейское письмо на основе осетинского, ведь осетины, как считается, – потомки аланов, которые приходились хазарам ближайшими соседями и – очень часто – ‎ согражданами. По сообщению анонимного автора документа Шехтера, некоторые аланы исповедовали иудаизм (с. 132, 136, 140, 146). Косвенно это сообщение, возможно, подтверждается тем фактом, что некоторые употребительные лексемы осетинского языка (и именно дигорского диалекта) заимствованы из иврита: kädzos («святой», <…>), хädzar («сакля» от евр. <…> «комната») и др.[67]. Дополнительным подтверждением (правда, спорным) может служить летописное сообщение, что ключник суздальского князя Андрея Боголюбского, Амбал, «по происхождению ясин», т.е алан, принявший в 1175 г. участие в заговоре против князя и его убийстве, был назван его собеседником «жидовином»[68]. Об иудаизме у аланов имеется содержательная работа проф. О. Б. Бубенка (Украина)[69].

а) Интерпретация нееврейских имён Киевского письма

Имени כיבר Мудрак находит несколько соответствий в осетинском; наиболее вероятным ему кажется слово из дигорского диалекта qebur «старенький, дряхлый (о человеке) ’[70].

Выше я упоминал, что иначе, чем Голб, делю строку 26 Киевского письма на слова, и имени Кибар в строке не вижу, а вижу имя Кый (от слав. «палка») и далее отдельно «бар». Тем не менее, служа истине, а не амбициям, скажу в пользу толкования Мудрака, что имя со значением «старенький, дряхлый» хорошо вписывается в группу «охранных» еврейского антропонимикона. Такие дополнительные имена родители и другие родственники давали в случае серьёзной болезни ребёнка или взрослого. У ашкеназов нередки имена этой группы: Зейде (м., от западнослав. дзяд со значением «дед»)[71], Бабе или Бебе (ж., от слав. баба «бабушка»), Алтер («старый», идиш), Алте («старая», идиш); в такие имена вкладывалось пожелание долголетия.

Прозвище <…> исследователь интерпретирует дигорским <…> «утренняя роса (крупные капельки)», толкуя как обозначение сильно потеющего человека[72]. Не отвергая такой интерпретации, полагаю:‎ убедительнее гипотеза Эрдаля, что прозвище читается swartä и переводится с древнескандинавского «чёрный». Гипотеза Эрдаля представляет менее вычурную модель наречения прозвищем, да и присутствие носителей скандинавского языка в Киеве Х века несомненно[73].

Имя <…> Мудрак истолковывает на основе среднедигорского <…> «жалоба». «Т.е. прозвище по характерным поступкам, ср. аналогичные польск. и вост.-слав. фамилии Жалоба, Жалобицкий, Жалобкевич»[74]. По отношению к принятой интерпретации имени как восточнославянского Гостята исследователь критичен: « (сын гостя?, гостенок?). Представляется довольно странным, что это имя, отмеченное в др.-рус. памятниках, упоминается лишь по отношению к женщине. В данном списке подписавшихся женщин не могло быть»[75].

Не могу не возразить. Гостята ‎ – ‎ деминутив от славянского нормативного личного имени Гость (в смысле «купец»), которое могло быть дано ребёнку в качестве пожелания родителей относительно его будущей профессии или статуса. Деминутив нередко оставался с человеком на всю жизнь, в летописях немало персонажей с именами Жирята, Путята и т. п. Истолкования с вопросительными знаками здесь ни при чём. Утверждение же, что Гостята в древнерусских памятниках упоминается лишь по отношению к женщине, попросту неверно. Это имя принадлежит в берестяных грамотах Новгорода четырём разным персонажам, и только один из них, вероятно, женщина.

Имя <…> истолковано исследователем на основе иронского диалекта осетинского языка minas «угощение (подарок гостю), пиршество». Прозвище из значения «хлебосольный, хлебосол» или «праздник»[76].

К имени <…> Мудрак даёт несколько, как он говорит, «неуверенных вариантов». На первом месте – толкование из западнокавказского (адыгского) языка *momur «мир, спокойствие, тишина»[77].

Выход за пределы осетинского языка, на мой взгляд, проблематичен. Однако в пользу такой интерпретации имени напомню, что оно соответствует семантике распространенного ивритского имени <…> (Шалом, в ашкеназ. произношении Шолем), впервые появившегося в позднем средневековье.

(Представляет интерес, что антропоним Манар используется на Северном Кавказе доныне. Так, советский космонавт Муса Хираманович Манаров, род. в 1951 г., по национальности лакец, несёт это слово в составе своей фамилии. Кто-то из его предков по отцовской линии три-четыре поколения назад носил личное имя Манар.)

Имя <…> истолковано Мудраком несколькими вариантами, из которых самым удачным он полагает экспрессивное прозвище от дигорского ḳob: «короб, коробка» (с редким, но существующим аффиксом отыменного прилагательного — in)[78].

Подводя итог антропонимическим реконструкциям учёного по Киевскому письму, отмечу, что, при некоторых правдоподобных построениях, не все из них представляются убедительными. Ещё более спорна топонимическая гипотеза Мудрака, что название города Киев (<…>) может восходить к этнониму qijawú ‎—‎ «горный чеченец» на андийском (один из дагестанских языков)[79]. Верно, что и этноним, и язык – коренные на Северном Кавказе. Верно, что Северный Кавказ – родина раннего Хазарского каганата. Возможно, Киев основан хазарами. Далее требуется чересчур много допущений, чтобы связать эти предпосылки в один узел…

Попытка расшифровать «хазарскую» руническую надпись была, несомненно, много более успешной.

б) Расшифровка рунической надписи Мудраком, и что из этой расшифровки следует

Олег Мудрак прочёл руническое слово в левом нижнем углу Киевского письма как aRuəʒənjəg на осетинском языке, его перевод – ‎ «следует разрешить». В двух основных диалектах осетинского – дигорском и иронском ‎ – слово представляет причастие будущего времени (дубитатив) [80].

Насколько мне известно, такое прочтение и перевод пока не вызвали серьёзных возражений ни специалистов по рунам, ни знатоков языка. Если прочтение не будет опровергнуто и перевод правилен, тогда это означает одно из двух:

а. Окажется верным не поддержанное сообществом историков утверждение Прицака, что в нaчале Х века власть в Киеве принадлежала хазарам. Письмо завизировал хазарский чиновник (наместник? таможенный инспектор?) на аланском языке.

б. Если же правы те, кто не соглашается с Прицаком (см. выше опровержение проф. Тортикой самой возможности возникновения изложенной в письме ситуации при власти хазар), и Киевское письмо написано и отправлено, когда правили Рюриковичи, тогда резолюция на аланском языке появилась не в Киеве, а при посещении Яаковом территории бывшего каганата, сохранившей какие-то структуры прежнего управления. Такое могло произойти, например, если посланник киевской общины, двигаясь по «пути из варяг в греки», выйдя из устья Днепра, повернул не на юго-запад, а на восток, к евреям Тмутаракани. Под чьим бы управлением ни находился в то время город (номинально – под властью русского князя), Яаков получил разрешение местного чиновника на сбор пожертвований. Собранная сумма оказалась, по-видимому, недостаточной, или тмутараканские евреи вообще отказались жертвовать, и Яакову пришлось продолжить путь «в греки».

Второй вариант кажется мне правдоподобнее первого.

в) Альтернативное истолкование рунической надписи

Однако обе версии – я убеждён! – ‎ несут в себе логическое противоречие. Дело в том, что при истолковании надписи у исследователя было неосознанное «предвзятое желание» искать вслед за Прицаком разрешающую резолюцию чиновника. (Это при том, что прицаковскую интерпретацию слова ‎ – ‎ hoqurüm ‘ [Я прочёл это] ’ – Мудрак отверг). Он и нашёл то, что искалось: «Следует разрешить».

Только, если ясно, что Прицак ошибся в прочтении слова, не следует ли попробовать понять слово, написанное руническими знаками, как-нибудь иначе, чем Прицак? Слово стоит в письме после имён 11 членов еврейской общины. Не представляет ли оно, скорее, имя двенадцатого из них – ‎ прозелита-алана? Это менее романтично, чем резолюция. Зато много правдоподобнее.

С таким вот собственным, вполне осознанным, «предвзятым желанием» я без особых надежд попытался перевести то же руническое слово aRuəʒənjəg с того же осетинского, но не так, как это сделал уважаемый О. Мудрак. Неожиданно получилось.

Правилен ли перевод «Следует разрешить»? Как указывает проф. Мудрак, aRuəʒənjəg является причастием будущего времени от глагола со значением «опустить, допустить; позволить; ниспослать»[81]. В таком случае вполне допустим и такой перевод слова на русский: «Будет разрешено». А если принять во внимание другие оттенки значения того же глагола, можно перевести и так: «Будет позволено [ему]» или «Будет ниспослано [ему]». Тогда слово вполне может оказаться личным именем, в котором выражено заветное пожелание родителей новорожденному ребенку, не раскрываемое ими до конца (возможно, из мистических соображений).

Представляю свою интерпретацию «хазарской» приписки к Киевскому письму: аRuəʒənjəg (Аруэдженег; пер. «будет ниспослано [ему] – имя члена Киевской еврейской общины, одного из двенадцати, подписавших рекомендацию своему земляку, собиравшему благотворительные пожертвования за границей (Киевское письмо, Х в.), вероятно, алана-прозелита.

На мой взгляд, она лучше интерпретации, которую предложил проф. Мудрак, хотя бы тем, что исключает из толкования мифическую резолюцию мифического чиновника ‎ – ‎ плоды фантазии талантливого Прицака. Переписка о благотворительных пожертвованиях была в Средние века сугубо делом еврейских общин (в отличие от более поздних времён – скажем, XIX‎—XX вв.) и не сопровождалась формальными разрешительными резолюциями властей предержащих. Помимо того, разрешительной резолюции чиновника более соответствовала бы грамматическая форма глагола в повелительном наклонении (или, допустим, в инфинитиве). Форма же причастия будущего времени больше годится для выражения доброго пожелания, благословения, проклятия или пророчества.

Если моя интерпретация верна, то очень вероятно: алан, автор приписки ‎ – ‎ иудей не в первом поколении. Модель наречения аланским именем выглядит здесь очень по-еврейски:

1) В традиционных именах могут использоваться глагольные формы будущего времени, например, Ицхак («он будет смеяться»).

2) В теофорном имени при этом Бог может быть назван или «скрыт»: Иехезкель («усилит Бог»), Иерахмиэль («помилует меня Бог»), Ирмеяhу («возвеличит Господь»), но Иосеф («прибавит» или «умножит»).

3) Встречаются имена и в форме причастия будущего времени, например, Иерухам (» [oн] будет помилован»). Может быть, Аруэдженег и является калькой с Иерухам.

В любом случае – руническое слово в Киевском письме разобрал и прочитал именно Мудрак, его работа над расшифровкой была плодотворной и результативной.

5) «Киевское письмо» сегодня. Выводы и субъективные заметки

Киевское письмо ‎ – выдающийся документ. Что произошло за 37 лет непрестанного и многократно-независимого изучения открытия Нормана Голба? Подтверждена большая ценность письма в качестве свидетельства «темного периода» как истории евреев Восточной Европы, так и бедного памятниками домонгольского отрезка истории Киевской Руси. Твёрдо установлена древность Киевского письма – опровергнуто мнение о его «подделке». Стабильность интерпретации текста при многообразии и альтернативности подходов и большая «устойчивость» памятника к доброжелательной и недоброжелательной критике – сам по себе удивительный научный феномен.

Киевское письмо уникально свидетельствует о столице Древней Руси как о полиэтничном городе, рассказывает о непростых проблемах жизни иудейской общины на востоке Европы, даёт ценный материал для обсуждения истории Хазарии. Исследования показали значимость письма для уяснения, как функционировала правовая система в городе…

Изыскания и споры вокруг письма, конечно же, будут продолжены. Что касается датировки – не исключаю, могут быть выдвинуты версии, привязывающие события, отраженные в письме, к фактам истории Киева более позднего времени, чем те, что обсуждались прежде. Сегодня мне представляется весьма достоверной датировка, предложенная Цукерманом, – в пределах 960—962 гг.

Поделюсь собственным (несомненно, спорным) видением жизни иудейской общины города в середине Х в., как её рисует Киевское письмо.

Община невелика: количество мужчин едва превышает миньян[82]. Вероятно, все они без исключения согласились поставить под письмом свои подписи: трое сделали это лично и девять ‎ – с помощью одного из двух парнасов общины. Один из трёх грамотных (подписался последним) воспользовался руникой своего родного языка – аланского.

В полиэтничном Киеве члены маленькой и не слишком образованной общины используют несколько языков. Подписанное ими письмо исполнено на изысканном иврите. Но на этом языке абсолютное большинство членов общины между собой не общается. По всей видимости, разговорным её языком является славянский. Во-первых, это язык большинства населения города. Во-вторых, по свидетельству Тувии бен Элиэзера (о нём см. выше), единственным языком известного ему еврея «из общины Руси» в начале ХI в. был славянский, «язык его родины». В-третьих, некоторые из подписавших письмо (напр., Гостята) носят славянские имена, что является свидетельством их аккультурации. Окказионально киевские евреи пользуются словами из языка варяжских завоевателей города – так, скандинавским по происхождению является прозвище Сварте одного из них, Йеhуды. Некоторые члены общины наверняка разговаривают по-алански (наиболее характерный пример – ‎ Аруэдженег, подписавшийся рунами родного языка. Надо полагать, аланоязычные иудеи – прозелиты или потомки прозелитов). И, наконец, не исключено, что мы застаём в Киеве Х в. и носителя идиша – ‎ языка, только-только зарождавшегося на берегах Рейна. Об этом человеке стоит поговорить отдельно.

Поразительна фигура автора текста письма – Авраhама ha-парнаса. Это, прежде всего, человек большой культуры. Рекомендательное письмо на иврите Авраhaм начинает в высоком стиле, рифмованным текстом (в трёх первых строках – семь рифмующихся слов, c. 24), не свойственным жанру. Искушённый в чтении документов генизы Голб удивился: «В стремлении автора дать тексту рифмованное начало есть что-то непонятное» (с. 24.) Думаю, ответ находится в строках 22—23 письма: «И не бросайте слова наши себе за спину…» (с. 28, 31). Применён ораторский приём, свойственный более устной проповеди, чем письменному тексту: стремление с самого начала поразить слушателя (читателя) необычной формой и завладеть его вниманием – ‎ для дальнейшего изложения. Не сомневаюсь, Авраhaм имел опыт и талант общения с аудиторией.

Обнаружив, что строки с теми же рифмами, что в письме, трижды были использованы в литургических стихотворениях Элиэзера Калира (Эрец-Исраэль, VI – VII в. н. э.), Голб определил: «Автор письма был знаком с… поэзией Калира» (с. 24, 30). Хорошее знакомство Авраhама ha-парнаса с раввинистической литературой обнаруживается в нескольких местах текста.

Когда Авраhaм переходит к «деловой части» письма (строки 7—17), он сух и немногословен, но очень точен. И только в заключительных строках (17—24) возвращается к высокому стилю и эмоционально окрашенной лексике. Хороший стилист!

Принимая находку Цукермана, что автор Киевского письма в качестве адресата имел в виду очень богатые общины на Рейне, легко можно понять фразу в строках 6—7 письма «Да будет воля Владыки мира дать им возможность жить, как корона мира» (c. 25), которая для Голба осталась тёмной: «Точный смысл сравнения неуловим» (с.25).

Похоже, Авраhaм hа-парнас сам был родом из какого-то германского города (использовал термин закук, в других общинах не известный, да и писал «невосточным» почерком), хорошо знал жизненный уклад тамошних евреев и – позволю себе предположить – не без лукавства составил письмо так, чтобы на Рейне истолковали: долг Яакова составляет громадную сумму – 30 кг серебра (на самом деле в шесть с половиной раз меньше), это могло побудить читателей к большей щедрости. При этом лжи в письме нет, сумма долга точно обозначена в местных единицах, иностранцам не знакомых.

Не вызывает сомнения, этот человек был духовным лидером маленькой общины и одним из двух её руководителей (наряду с Ицхаком). Из текста письма явствует, что ранее парнасом киевской общины был и пострадавший Яаков (возможно, и не названный по имени его брат, убитый разбойниками). Авраhаму очень хотелось восполнить истощившуюся после выкупа Яакова из заключения общинную кассу. К сожалению, это не удалось.

Находка Киевского письма в материалах из Каирской генизы скорее всего означает, что жизненный путь Яакова завершился в Фустате, и Киева он больше не увидел. Абсолютно невероятно оптимистическое предположение Голба, что «собранные [Яаковом] деньги всё же были посланы еврейскими общинами по его маршруту авторам письма в Киеве» (с. 23). Путешествие Яакова из Киева в Египет было уникальным, его никто в обратную сторону не мог проделать и не проделал. Небогатой общине пришлось отдавать заимодавцам-иноверцам злосчастные 40 золотых солидов.

(Достойно сожаления, что зафиксированное памятником трагическое путешествие Яакова бен рабби Ханука не заинтересовало до сих пор никого из писателей или киносценаристов…)

Завершая обзор, рискну предложить уже третий вариант прочтения 26-й строки Киевского письма: Гостята бен рабби Кый Баркаhaн ‎ – ‎ <…>.

В таком прочтении слово после имени Гостята является принятой аббревиатурой «бен рабби» («сын почтенного»), а Баркаhaн – прозвище Кыя, отца Гостяты. Прозвище обозначает человека, являющегося потомком коheнов и с отцовской, и с материнской стороны. Такое прозвище (ставшее фамилией Баркан) известно с XVI в.[83], но можно предположить его давние корни…

Несмотря на открытия последних лет, памятник всё ещё остаётся не до конца понятым. Киевское письмо ждёт новых подходов и новых исследователей.

Иерусалим

Примечания

[1] Вариант этой работы публикуется в «Хазарском альманахе», т 16 (Москва, 2019). Выражаю глубокую благодарность Александру Бейдеру (Париж), Питеру Голдену (Уэст Уиндзор), Людмиле Евстифеевой (Москва), Игорю Крупнику (Вашингтон), Олегу Мудраку (Москва), Рахели Торпусман (Иерусалим), Артёму Федорчуку (Кфар-Эльдад) и Михаилу Членову (Москва), ознакомившимся с ранними вариантами этой pаботы и сделавшим ценные замечания.

[2] Гениза – место хранения ставших ненужными или неактуальными текстов, содержащих имя или эпитет Бога (их уничтожение запрещено иудейскими религиозными нормами). Каирская гениза – крупнейший архив средневекового еврейства, сохранившийся в синагоге г. Фустат (ныне в пределах Каира).

[3] Все ссылки на книгу – по второму русскому изданию.

[4] P. B. Golden. A New Discovery: Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Sentury // Harvard Ukrainian Studies, VIII. №3—4, 1984. P. 474—486.

[5] Ibid. P. 476. (Пер. с англ. здесь и далее мой – А. Т.)

[6] Ibid. P. 477.

[7] S. Schwarzfuchs. Review of Golb, Pritsak (as above) //Revue de l’histoire des religions 201, 1984. Рр. 432—434.

[8] А. Н. Торпусман. Антропонимия и межэтнические контакты народов Восточной Европы в средние века. І. Имя Гостята в еврейской рукописи из Киева первой половины Х века // Имя – этнос – история. М.: АН СССР. Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1989. С. 48—53. См. также A. Torpusman. Slavic names in a Kiev manuscript from the first half of the 10th century // These Are the Names: Studies in Jewish Onomastics. Vol. 2. Ramat-Gan, 1999. Pp. 171—175.

[9] В. Орел. О славянских именах в еврейско-хазарском письме из Киева //Palaeoslavica 5, 1997. P. 335—338.

[10] И. Л. Кызласов. Рунические письменности евразийских степей. М., 1994. С. 34. См. также И. Л. Кызласов. Древнетюркская руническая письменность Евразии. (Опыт палеографического анализа). М., 1990. ‎—‎ С. 65, 67.

[11] Толочко А. П. [Рецензия]: Н. Голб, О. Прицак. Хазарские еврейские документы X в. // Вопросы истории. М., 1987, №12. – С. 144—146.

[12] Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. —

С. 8.

[13] П. Голден. Достижения и перспективы хазарских исследований //Jews and Slavs 16. Khazars. Иерусалим – Москва, 2005. – С. 38. См. также В. К. Михеев, А. А. Тортика. Евреи и иудаизм в Хазарском каганате: К вопросу о формулировке современной научной концепции хазарской истории // Там же. – С. 176—178.

[14] Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев: Наукова думка, 1987. – С. 28.

[15] Толочко П. П. К вопросу о хазаро-иудейском основании Киева // Хазарский альманах. Т. 2. – Киев – Харьков ‎—‎ Москва, 2004. – С. 99—100. См. также Толочко П. П. Миф о хазаро-иудейском основании Киева // Российская археология, 2001. №2. – С. 38—42.

[16] Петрухин В. Я. Послесловие. Комментарии // Н. Голб, О. Прицак. Еврейско-хазарские документы Х века. Изд. 2-е, испр. и доп. – Иерусалим – Москва, 2003. ‎—‎ С. 194 – 220.

[17] Петрухин В. Я. Послесловие… ‎—‎ С. 194.

[18] Топоров В. Н. Спор или дружба? // Aequinox. Сборник памяти о. Александра Меня. – М., 1991. – С. 133. См. также Топоров В. Н. Еврейский элемент в Киевской Руси // Славяне и их соседи. Еврейское население Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы: Средние века – начало Нового времени. – М., 1993.

[19] Тортика А. А. «Киевское письмо» хазарских евреев: К проблеме критики содержания источника // Материалы по археологии, истории и этнографии Тавриды. ‎—‎ Вып. 9. Симферополь, 2002. См. также Тортика А. А. Северо-Западная Хазария в контексте истории Восточной Европы (вторaя половина VII – третья четверть Х века). – Харьков: Харьк. Гос. Академия культуры, 2006.

[20] Пузанов В. В. «Киевское письмо» как источник эпохи становления древнерусской государственности // Российская государственность: История и современность. СПб., 2003.‎ —‎ С. 6—14; Пузанов В. В. «Киевское письмо» как источник по социальной и правовой истории Древней Руси // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2006, №2. ‎—‎ С. 154—160.