Кубик Рубика и пятый битл

– Показать, что я умею?

Я кивнул. Все равно я ни слова из себя не выдавил бы. Юлия взяла кубик и начала вертеть его. Я старался смотреть на кубик, но взгляд переползал на Юлию. Так близко я ее еще не видел. Живые голубые глаза. Уши – такие маленькие. Неудивительно, что волосы постоянно падают на лицо. Она сосредоточенно хмурилась, в животе у меня щекотало, и я надеялся, что она вечно будет вертеть этот кубик.

– Вот! – Она ликующе подняла кубик, а я вернулся на землю. Теперь одна сторона кубика была синей. Все остальные по-прежнему представляли собой мешанину из разных цветов.

– Круто.

– Попробуй сам.

Я забрал у нее кубик, и девчонки занялись своим делом.

Сложить кубик оказалось задачей совершенно непосильной. Ни у Бригта, ни у Фруде тоже ничего не вышло.

Немного погодя я вернул кубик Юлии.

– Спасибо. И правда тяжело.

– Его только гении умеют складывать.

Я посмотрел на Фруде, но тот, похоже, не расслышал.

Сзади послышались крики. Сидевшие там сгрудились вокруг Кеннета. В чем дело, догадаться было нетрудно: Кеннет притащил с собой порножурнал.

Однажды я наткнулся на такой журнал в комнате у Харальда. Я еще помнил то странное чувство, которое появилось у меня после того, как я прочел его, ну а взять порножурнал с собой на экскурсию – это вообще ни в какие ворота.

Сосиска направился к ним.

– Уберите немедленно.

Кеннет посмотрел на него. В глазах у него не было ни доли раскаяния.

– А вы сами как, не интересуетесь? – он показал журнал Сосиске. «Свеженькие новости». И голые тетки на обложке.

Но Сосиска на это не повелся – он молча ждал, пока Кеннет сам не опустил руку и не отложил журнал в сторону. Конец веселью.

Когда мы доехали до зоопарка в Винтербру, один из парней подошел к Сосиске и спросил, не остановимся ли мы тут ненадолго, однако Сосиска отказал ему.

– А мы примерно часам к трем будем в центре Осло? – спросил Бригт.

Сосиска кивнул.

Было решено, что в центре нас отпустят погулять одних, без учителя. И, самое потрясающее, Фруде собирался купить себе стереомагнитофон. Он пропалывал растения в теплице, а деньги копил, так что теперь в бумажнике у него лежали шесть тысяч крон. В газете «Афтенпостен» Бригт нашел объявление о распродаже: две модульные компонентные системы по сорок ватт каждая, причем за полцены. Я бы тоже не отказался от стереомагнитофона, но работы у меня не было, так что с этой мечтой я распрощался.

Сзади повисла подозрительная тишина. Кореша Кеннета снова сгрудились вокруг него.

– Да не дергай ты ее! Аккуратно держи! – прошипел Кеннет, и все остальные заржали.

Сосиска опять направился к ним, и подошел как раз в тот момент, когда Кеннет выдавил из себя последние капли в бутылку из-под колы и застегнул ширинку. Проделать это ему было нелегко.

Наконец Кеннет торжествующе поднял бутылку, в которой плескалась моча.

– Вы же сами отказались останавливаться!

Тут уж Сосиска разозлился. Автобус съехал на обочину, и Кеннет выбросил бутылку в овраг. До конца поездки Кеннета пересадили вперед. Да, веселье явно закончилось.

Когда автобус подъехал к музею, настроение у всех опять улучшилось. Сосиска купил билеты, и мы протиснулись через турникеты внутрь.

Первым по пути был Осебергский корабль. Он так хорошо сохранился, что хоть сейчас спускай его на воду. Сосиска рассказал про набеги викингов на Англию и Испанию. В Испании в этих регионах до сих пор попадается много голубоглазых испанцев. На этом месте даже Кеннет засмеялся. Следующим шел Гокстадский корабль – длинный, внушительный и с острым, приподнятым носом. Но мы-то приехали посмотреть на Тюнский корабль, наш собственный корабль викингов. Мы зашагали дальше.

Наконец Сосиска остановился:

– Тюнский корабль!

Перед нами возвышалась груда досок. Некоторые из этих гнилых досок были сколочены и, возможно, когда-то представляли собой нос корабля.

– Это ж мусор!

В кои-то веки я был согласен с Кеннетом.

– Те, кто проводил раскопки в середине девятнадцатого века, просто не очень представляли, с чем имеют дело, – пояснил Сосиска.

Я почувствовал себя одураченным. Значит, это все, что наш Ролвсёй способен показать миру? Да уж, неловко вышло.

Настроение у всех упало. Вообще-то мы планировали пойти в музей «Кон-Тики», но сейчас желание пропало.

– Давайте вы нам лучше на следующей неделе расскажете про Тура Хейердала? – предложил Бригт.

Сосиска согласился, и на Ратушной площади мы оказались, когда еще не было и часу дня. Мы нетерпеливо слушали Сосискины наставления, а потом двери автобуса наконец открылись, и мы друг за дружкой, как телята по весне, вышли на улицу. Я заозирался в поисках Юлии, но и она, и две другие девочки из Хауге уже куда-то подевались.

Фруде хотелось немедленно пойти за магнитофоном, но до отъезда у нас оставалось еще пара часов, поэтому пришлось бы таскаться с этим магнитофоном по улицам. Мы направились на улицу Карла-Юхана, отыскали там музыкальный магазин и прилипли к полкам с пластинками. Да, это тебе не жалкая лавочка в Фредрикстаде. В этом магазине было все. Бригт взял пару пластинок, нацепил наушники и уселся слушать. Мы с Фруде рылись в пластинках.

– Андерс, – позвал меня Бригт, – послушай, тебе это наверняка понравится.

Я взял у него наушники.

Тяжелые гитарные рифы. А следом – песня, серьезная, емкая. I walk away, walk away, I will follow. Не сказать чтобы я прямо влюбился в нее, но мне показалось, будто я слушаю что-то важное.

Когда игла перепрыгнула на следующую дорожку, я снял наушники.

– Надо будет еще разок послушать. Это кто?

– U2, – ответил Бригт, – ирландцы. Очень мощные.

Я посмотрел на обложку. Boy. И фотография мальчика с голым торсом. Огромными, испуганными глазами мальчик смотрел на меня. Такая картинка кого хочешь растрогает.

– Я уже решил, что возьму The Wall, а иначе точно бы этот купил, – сказал Бригт. Он уже положил перед собой альбом «Пинк Флойд» с белой кирпичной стеной на обложке.

Наверное, я окончательно решился благодаря не музыке, а фотографии с мальчиком.

– Тогда я возьму этот.

– Круто, – обрадовался Бригт, – а дашь мне потом переписать?

– А то. – Мне было приятно, что теперь у меня есть что-то нужное Бригту.

Фруде купил The River. Ему было нужно хоть что-то в придачу к новому магнитофону.

Потом Бригт пошел в другой магазин за струнами для гитары. Мы с Фруде ждали его на улице, на лавочке. Весь город грелся под солнцем. Вокруг сновали мужчины в костюмах, бездомные, родители с детьми и девушки в белых юбках. Девушек в белых юбках было особенно много. И прямо в центре сидели мы. Настоящие граждане мира.

К нам направлялись две шикарные девчонки. Им было уже лет под двадцать, но они остановились прямо перед нами.

– Привет, – сказала длинноволосая брюнетка с ногами длиннее, чем у Барби, и в коротенькой юбочке.

– П-привет, – выдохнул я.

На ее подружке – блондинке, и тоже длинноволосой – была обтягивающая розовая футболка с таким вырезом, от которого я с трудом взгляд оторвал.

– Нам показалось, вы неплохие парни, поэтому мы и решили к вам подойти.

Мы с Фруде расправили плечи.

– Дело в том, что мы потеряли деньги, – от ее голоса, мягкого и нежного, меня окутала сладкая дремота. Мой дед держал пчел – так вот пчелы наверняка чувствовали себя похоже, когда дед окуривал улей и вытаскивал из него мед.

– Вот мы и подумали – может, вы нам подбросите немного на билет на поезд?

– Ясное дело, – Фруде уже вытаскивал бумажник, – вам сколько?

– Сорок крон.

Девушки подошли совсем близко, и пахло от них так сладко, что у меня даже голова закружилась.

Я вытащил из кармана две банкноты:

– Вот вам двадцатка.

Барби улыбнулась:

– Спасибо. Ты очень добрый.

Фруде открыл бумажник, и грудь девушки вдруг оказалась у него перед глазами.

– Ой, сколько у тебя денег!

– Я магнитофон хочу купить.

По-моему, Фруде вообще перенесся в лучшие миры. Он вытащил две десятки и сунул бумажник в карман.

– Держи.

Девушка с вырезом наклонилась еще ниже и поцеловала Фруде.

– Спасибо, – теперь на щеке у него отпечатался красный след от помады.

Внезапно рядом показался Бригт.

– Что тут происходит?

Девушек как ветром сдуло, и у меня вдруг возникло чувство, будто меня застали врасплох.

– Им надо было сорок крон на билеты. – Покраснев как рак, Фруде потер щеку.

– Да вы оба просто придурки. Проверьте-ка бумажники!

Мой оказался при мне, а вот Фруде задергался.

– Вот хрень, он исчез…

Я не стал дожидаться, когда Фруде договорит, и бросился следом за воровками. Они уже отошли довольно далеко, но бежал я быстро. Заметив меня, они тоже пустились наутек, но я оказался быстрее, и вскоре меня отделяли от них всего несколько метров. Я прибавил ходу, но тут девушка с вырезом кинула бумажник в фонтан. Бежавший позади меня Фруде прыгнул в фонтан и выловил бумажник. Я приостановился.

– Есть! – Фруде стоял в фонтане и держал над головой мокрый бумажник.

Девушки скрылись в привокзальной толпе.

Ко мне, задыхаясь, подбежал Бригт.

– Да вы просто сосунки! Вас ни на секунду нельзя одних оставить! Вот придурки-то!

Фруде вылил из ботинок воду и принялся пересчитывать деньги.

– Спасибо!

В ответ я кивнул, и Фруде спросил:

– А если бы ты их догнал, что бы сделал?

Отличный вопрос.

– Наверное, попросил бы меня поцеловать

Мы засмеялись.

– Это был мой первый поцелуй, – выдавил Фруде и погладил себе щеку.

– Совсем ты безмозглый, – сказал Бригт, – пошли за магнитофоном, и побыстрее, пока еще какие-нибудь тетки вас не окрутили.

Когда мы наконец втащили коробку с магнитофоном в автобус, то испытали настоящее облегчение. Фруде волновался, что мокрые банкноты не примут, но все обошлось.

– Мне надо с одним корешем в Осло встретиться, – сказал Бригт.

– Прямо сейчас?

– Ага, – Бригт посмотрел на часы, – через пять минут.

– А чего ты раньше не сказал?

– Да я забыл, прости, – и он уже шагал по улице Карла-Юхана, – ладно, увидимся.

Мы с Фруде опять уселись на лавочку и принялись глазеть на прохожих.

На лавочке чуть поодаль сидел Сосиска, но нас он не видел, а сами мы предпочли оставаться незамеченными.

И тут мы высмотрели в толпе их – уже знакомых нам девушек. Сперва они как ни в чем не бывало разгуливали по улице, а затем направились к Сосиске. Девушка в розовой футболке уселась рядом с ним на лавку и наклонилась ближе. Мы затаили дыхание. Сосиска улыбнулся, они что-то сказали ему, но он лишь отмахнулся от них. Девушки пожали плечами и пошли дальше. Мы довольно переглянулись. Да, чтобы обмануть Сосиску, короткой юбки недостаточно. В этот момент девушки заметили нас. Я думал, что они сбегут, но вместо этого они замахали нам руками и заулыбались, а мы были так ошеломлены, что даже помахали им в ответ.

– А это кто такие?

Мы обернулись. Сзади стояли Юлия, Сёльви и Гюнн. Они, наверное, пришли со стороны сквера Студентерлюнден.

– Обычные карманные воровки, – ответил я.

Девушки снова скрылись среди других прохожих.

Юлия и ее подружки засмеялись.

– Там рядом с вокзалом кубик Рубика продают, – сказала Юлия, – если хотите, покажу вам где.

– Круто! – Я бы согласился, даже предложи она отвести меня пешком до Трумсё.

У киоска «Нарвесен» лежала цела куча таких кубиков, и несколько наших одноклассников уже стояли в очереди к кассе.

– Это классическая модель, – сказала Юлия.

Мы купили по кубику и пошли с девчонками обратно к автобусу. Я надеялся немного поболтать с Юлией, но она спряталась между Сёльви и Гюнн.

Почти все уже сидели на своих местах. Бригт тоже.

– Встретился с приятелем? – спросил я.

– Да. Просто, если уж мы сюда приехали, глупо было не встретиться.

Я и не знал, что у Бригта есть приятели кроме нас.

В четверть шестого в сборе были все, кроме Кеннета и одного из его дружков. Несколько человек отправились на поиски, но безрезультатно.

Сосиска себе места не находил.

– Никому – понятно вам? – никому из автобуса не выходить! Всем сидеть на местах!

Сам же он, как надсмотрщик в тюрьме, уселся в дверях и скрутил самокрутку.

Кеннет с приятелем появились около шести. Они шагали, навалившись друг на друга, и тряслись от хохота. Оба были в стельку пьяные.

Сосиска отбросил самокрутку и, схватив их за куртки, втолкнул обоих в автобус.

– Неблагодарные охламоны!

Мы притихли. Кеннет залез в автобус, ухватился за сиденья с обеих сторон от прохода, наклонился вперед, и его вывернуло. Те, кому не повезло сидеть ближе к нему, отшатнулись. Потом он вытер рукавом рот и рухнул на сиденье. Кто-то принес туалетную бумагу, и пара ребят вытерли пол, однако в автобусе по-прежнему стояла вонь пива вперемешку с желчью. Сосиска велел Кеннету и его корешу сесть на первый ряд и выдал каждому из них по ведерку, но оба заснули еще на подъезде к Морскому училищу. По дороге домой в автобусе было тихо. Полкласса вертели в руках кубик Рубика.

Когда мы проезжали Мосс, я просунул голову между передними сиденьями:

– Юлия?

Она повернулась, и я показал ей кубик:

– Я собрал одну сторону.

Теперь все красные квадратики были с одной стороны.

Кто-то потянул меня за руку, и я вернулся в спортивный зал.

– Хочешь жвачку? – Юлия протянула мне пачку «Джуси фрут».

Я кивнул и вытащил пластинку. Юлия кликнула Гюнн и Сёльви, сидевших перед нами, и предложила жвачку им. Я решил, что Юлии, наверное, неловко оттого, что сидит она не вместе с ними. Эти две вообще обычно от Юлии ни на шаг не отходили, но, когда они сегодня появились, Юлия уже сидела между мной и Бригтом. Ее подружки явно расстроились, а я почему-то возликовал.

– Вы разъедетесь – сперва чтобы учиться дальше, а потом начнете работать, – продолжал директор, – вы повстречаете на своем пути новых людей, которые подарят вам новые впечатления.

Я надеялся, что некоторые впечатления меня минуют. Например, я бы с легкостью обошелся без тех, что подарили мне Кеннет и его приятели.

– Но даже когда вы заведете новые знакомства, хорошо подумайте, прежде чем приносить им в жертву старых друзей, появившихся у вас здесь.

Гюнн взяла у Сёльви бумажник и вытащила из него маленькие фотографии. Она поднесла одну из них к глазам и захихикала, но не успел я разглядеть, чья это фотка, как Гюнн прикрыла ее ладонью. Вряд ли, конечно, они хихикают над моим снимком, но полностью уверен я не был. Когда девчонки вот так смеются непонятно над чем, это всегда неприятно.

Мы с Фруде зашли как-то в фотокиоск на вокзале во Фредрикстаде и наделали там фоток. На следующий день мы случайно проговорились об этом в классе, и тогда девчонки, естественно, попросили у нас пару снимков. В том числе и Юлия. Фотографии мы им отдали. В этом и был весь смысл: мне было невыносимо думать, что фотографии других парней у Юлии есть, а моей нету.

У меня тоже имелась фотография Юлии, сделанная года два назад, зато красивая. Она лежала у меня в бумажнике и сразу бросалась в глаза, но мне было все равно.

К тому же я никогда не забуду, сколько усилий нам пришлось приложить, чтобы сделать эту фотографию.

Когда мы в тот день сели на велосипеды и выехали в сторону Фредрикстада, машин на шоссе почти не было. Правда, обычно летом там вообще бывало довольно пустынно, но этим утром все шоссе было в нашем распоряжении.

– Все, небось, дома сидят перед теликом и смотрят, как этот престарелый урод женится на леди Ди, – предположил Фруде, – ее до слез жалко.

– А мне вообще положить на эту свадьбу, – отрезал Бригт.

Мама обожала всяких особ королевской крови. На даче у нас весь туалет изнутри был оклеен фотографиями европейских королевских семей. А маме все мало было. Этого ее увлечения я не понимал. Вот и сегодня она наверняка прилипнет к телевизору. Мы специально домой с дачи вернулись, чтобы она не пропустила свадьбу. Папа тоже будет с ней смотреть, хотя на самом деле ему все равно. В обычный день мама не отпустила бы меня в поход с палаткой, но спасибо Диане – тем утром мама пребывала в чудесном настроении. Она поцеловала меня в щеку и пожелала хорошей поездки.

– Но Диана все равно красивая, – сказал я.

Мама выписывала журналы «Ношк Укебла» и «Йемме», и в обоих каждую неделю печатали фотографии Дианы – сначала сделанные преимущественно папарацци, но в последнее время там начали появляться и снимки, где Диана специально позировала фотографам. Некоторые наши одноклассницы даже стриглись, как она: короткие волосы с длинной челкой, из-под которой невинно и простодушно смотрели на мир ее глаза.

– Вот и я о том же, – подхватил Фруде, – почему она, такая красотка, выходит замуж за этого замшелого старикана?

Мы проехали мимо ручья Робеккен. Было жарко, как бывает ясным летним утром. К багажникам мы привязали палатку, спальные мешки и примус. Разбить палатку мы решили в национальном парке Мэррапанна. Туда никто из нас раньше не доезжал, но Харальд сказал, что поставить там палатку – самое оно. Однако туда мы все равно собирались не сразу. Сперва надо было заехать на Валэр[4].

– Вы хорошо Валэр знаете? – спросил Бригт.

– Нет, – ответил Фруде, – но мы там как-то раз были. Ездили с классом на остров Акерёйя.

С самого начала каникул я ни разу не видел Юлию, поэтому, если уж мы все равно едем в поход, я уговорил приятелей быстренько заехать на Валэр, где Юлия с семьей отдыхала на даче. Прежде всего, мне хотелось ее просто увидеть. Но и еще кое-что. Мне нужно было сфотографировать ее. Мне представлялось, что все острова Валэра расположены с одной стороны, но до Крокерёя оказалось довольно далеко, и нам пришлось ехать несколько километров до первого моста. Там мы притормозили и огляделись. Перед нами раскинулся Валэр с его скалами, островками и дачами, и в одной из них жила Юлия.

Бригт подъехал ближе ко мне.

– И как ты собрался искать ее дачу?

– Да это несложно. Спросим у кого-нибудь.

Мы переехали через мост, свернули направо и поехали по дороге к морю и к лодочной станции. Мы проголодались, а там наверняка имелся магазин.

На лавочке возле станции сидел какой-то тип с чашкой кофе. Он курил трубку. Мы спрыгнули с велосипедов, и дядька поднял голову.

– Простите, – начал я, – вы не знаете, где тут дача Карлсенов?

– Карлсены… – он перевел взгляд на Бригта и Фруде, – а у них тут дача, на Щёкёйе?

– Кажется, да. По крайней мере, точно на Валэре.

– Нет, – неторопливо проговорил он и выбил трубку о камень, – тут я вам, к сожалению, не помощник.

Наивно было думать, что первый же встречный укажет нам дорогу, поэтому, когда мы зашли в магазинчик, я еще не потерял надежды.

Мы купили булочек и съели их прямо там, разглядывая лежавшую на стойке карту. Да, Валэр оказался неожиданно большим, но теперь мы хотя бы тут ориентировались. И перекусить было нелишним.

Спустя три часа мы успели опросить несколько десятков прохожих и даже познакомились с дачником по фамилии Карлсен, который при этом не относился даже к самым дальним родственникам Юлии. На лодке мы перебрались на Сильехолмен, покатались по Вестерёю, пересекли Спьярёйю, а теперь стояли где-то посреди Асмалёя. Настроение было хуже некуда. Даже я начал терять терпение. Неподалеку, возле почтовых ящиков, топтался еще один дачник, и я отважился на последнюю попытку.

– Значит, вы ищете дачу Карлсенов? – Судя по выговору, он приехал из Осло.

– Ну да, – ответил я.

– Но больше вам ничего не известно?

– Нет, знаем только, что она тут, на Валэре.

– И вы рассчитываете, что вам повезет?

– В смысле?

– Тут примерно четыре тысячи дач, а островов – несколько сотен. Времени вам понадобится немало. Впрочем, вы еще молоды, торопиться вам некуда.

Мы распрощались с этим клоуном из Осло и поехали на паромный причал. На пристани уже выстроилась длинная вереница машин – паром отсюда шел на Киркёй. Мы купили по хот-догу и мороженому, уселись на пристань и болтали ногами в воде, разглядывая приближающийся паром.

– Отстой какой-то, – сердито сказал Бригт, – и что нам, по-твоему, сейчас делать? Ехать на Киркёй? А вдруг дача у них на Спьярёйе была? Или на Вестерёе? Или вообще на каком-нибудь совсем мелком острове, у которого и названия-то нету?

Солнце висело посреди неба. Было жарко. Мы устали. Только зря проездили.

– Ладно, – согласился я, – плевать. Я думал, Валэр поменьше. Доедаем мороженое и едем на Мэррапанну, окей?

Они кивнули, и теперь мы молча облизывали мороженое. Наверное, глупо было тащить сюда всех остальных. Ведь это я в Юлию влюблен, а не они.

– Ой, – послышалось сзади, – а вы-то тут что делаете?

Я повернулся и увидел Юлию. Как в сказке. Она стояла на пристани, залитая солнцем, загорелая и прекрасная, в белом платье и сандалиях, с голыми ногами. И еще она держала в руках корону из золотой бумаги. Такой красивой я ее еще не видел. Ради этого момента я бы и до Нордкапа доехал.

– Ой, привет, – пробормотал я, – и ты тоже тут? Надо же!

– Но вы-то здесь что делаете?

– Мы на Мэррапанну едем, в поход, – я показал на привязанное к багажникам снаряжение.

Бригт хотел было что-то добавить, но сдержался.

– Но Мэррапанна же на Унсёе, разве нет?

– Сделали небольшой крю-ук, – ответил Фруде. Прежде гласные у него выходили без заиканий. – Свернули не там.

Юлия рассмеялась.

– А у вас на Асмалёе дача? – спросил я.

– Нет, – сказала Юлия, – на Киркёе, – она посмотрела на остров по другую сторону залива. – Просто на Вестерёе у нас друзья живут, а у них есть телевизор, и мы ездили свадьбу смотреть.

Она махнула рукой с зажатой в ней короной, и до меня дошло: Юлия нарядилась в платье и корону специально, чтобы посмотреть свадьбу. Да она прямо как моя мама. Однако обрадовался я тому, что у них с мамой были общие интересы, или нет, я не знал.

Юлия замолчала. Задумалась. За лето волосы у нее выгорели, и теперь она была почти блондинкой.

– Мама с папой вон в той машине, белой, почти впереди, – она показала на «Вольво 240», третью в очереди.

Женщина в «вольво» заулыбалась и как-то истерично замахала нам в окно. Мы помахали в ответ. За рулем сидел отец Юлии. У него была окладистая борода, и махать он не стал. Юлия покраснела.

– Хорошо, что они поженились, – сказал я, – и как свадьба прошла?

– Диана была такая красивая в свадебном платье, – мечтательно сказала Юлия, – а вы что, не захотели смотреть?

– Да нам как-то не особо интересно, – признался Фруде.

Мы замолчали, почему-то всем сделалось неловко. Мать Юлии с нас глаз не сводила. Паром причалил, и машины с Киркёя начали съезжать на берег.

– Нам уже пора. Я пойду.

– Погоди, – вспомнил я, – можно тебя сфотографировать?

– Сфотографировать?

Адреналин ударил мне в голову, и пришлось поднапрячься, чтобы не подавать виду.

– Я вообще много фотографирую. Хобби такое. И тебя тоже сфотографировал бы. Если можно. Если уж мы вот так случайно встретились.

– Ну ладно.

– А можешь вон туда сесть? – Расхрабрившись, я показал на швартовочный столбик на самом краю пристани, и Юлия послушно присела на него.

Я вытащил фотоаппарат. Руки слегка дрожали.

Мать Юлии вышла из машины и наблюдала за нами. Юлия водрузила на голову корону и закинула ногу на ногу. Теперь она и правда напоминала принцессу, а за ее спиной блестело море. Лучше и не придумаешь.

Я поднял камеру, но тут Фруде вдруг подошел к Юлии и уселся сзади. Сперва я не понял, чего он туда влез, однако Фруде повернулся ко мне и выпрямился. Я глазам своим не верил. Он тоже решил попозировать! Ну как же можно быть таким идиотом?! Мы с таким трудом отыскали Юлию, уговорили ее попозировать, а Фруде взял и все испортил! Я отчаянно строил ему рожи в надежде, что он свалит оттуда, но тот не замечал.

Мало этого – Фруде еще и крикнул:

– Бригт, ну ты чего застрял, пошли!

Бригт вопросительно посмотрел на меня, но я лишь растерянно стоял посреди пристани, поэтому он пожал плечами и встал по другую сторону от Юлии.

Теперь посередине сидела моя принцесса, а вокруг стояли двое моих до этого дня лучших приятелей. Выбора у меня не оставалось.

– Улыбочку, – скомандовал я и спустил затвор.

Фруде выглядел слегка вздернутым, Бригт равнодушно смотрел в объектив, зато как же чудесно улыбалась Юлия!

– Круто будет, – сказал я, надеясь, что мне удалось скрыть разочарование.

Юлия встала и сняла корону.

– Ну, пока! Еще увидимся.

– Пока! – попрощался я. – Ага, увидимся.

Юлия подошла к «вольво», обернулась и помахала. И мы тоже замахали в ответ. Юлия уселась на заднее сиденье, и через пару минут машина скрылась на пароме. Мы сидели и смотрели вслед парому, пока тот не завернул за остров.