От бедра
день, уходящий в тень.
Скорый дождя сказ,
в кухне зелёный газ,
спичек и соли запас.
Да не про нас.
30-31 января 2006
***
Я время потерял на спицах колеса,
оставив женщину в гремучих лапах лета,
и горький клей на языке конверта
не отыскал её по адресам.
Я, сам себе слепец и поводырь,
искал её в высоких кабинетах,
на тех дорогах, где счастлива пыль,
бессребреники, воры и поэты.
Больной философ освещал мне днём
живые и булгаковские лица,
я в бочке жил, на самолёт с копьём
бросался, в космос плыл с Улиссом.
Я брал с ресниц восточных тайну тайн,
я, как Фидель, сто лет подряд не брился.
–Ты сорок сороков могил вскопай, –
сказали мне индейцы и индийцы, –
и ты найдёшь, которую искал.
Я вгрызся в мир и под лопатой встретил
два черепа: улыбка и оскал,
Шекспир и Гамлет. Что им там без света?
Один сказал, что это суета,
второй её назвал Офелией.
Мелодия была как жизнь проста,
но я не видел ту, что пела.
31 января 2006
***
Я помогу тебе снять одежду,
ты станешь светлее всех сторон света,
а я блаженней на одну улыбку.
9 февраля 2006
***
И опускаются на матрац плечи,
если говорить не о чем.
И бьются головой, как пьяный в стельку,
часы, если старинные, о голубую стенку.
И зима не снежит, а слезится устало
рядном, коим окно заткала.
И блестят носки итальянских штиблет,
если даже в комнате света нет.
И через энное количество лет столица
только и вспомнится что холодной гостиницей.
Ибо память зависит не от погоды
хорошей или нехорошей,
а от пространства, куда поворотишь постную рожу.
21-22 февраля 2006
***
Рябь речной воды теребит закат,
так когда-то на маковке моей теребили
пальцы тридцать рек убежавших назад,
называя, что волновалось, хвыли.
Прав философ, уже не войдёт нога
дважды в то, что течёт, только
память той же слезою жива пока,
что язык, накрывая другой под хреном и солью.
Спящей рыбачки рука ножом трепеща,
тем же закатом уже по речной глади,
продолжает соскабливать скорлупу с леща,
или скомканную простыню гладить.
***
Грязь грязнее, чем ботинки на ногах,
март в стране и матерщина на губах
землепашца, потому как в закромах
тишь да гладь, да мыши, моль и прах.
Март в стране, улыбку видно за версту,
тесно в почке виноградному листу.
Если на ночь сказку женщине прочту,
змия встретим на Калиновом мосту.
20 марта 2006
***
прости барашка и
пожалуйста прикрой дверь
и пожалуйста не подсматривай больше
утром мы расплатимся добрым утром
ночь в твоём хлева храме
тёплой рукой светлой улыбкой
влажный нос поцелуя
26 марта 2006
***
Круг солнца опускается за край,
и женщина разламывает руки,
разламывая дымный каравай
земного хлеба из пшеничной муки.
29 апреля; 3; 5 мая 2006
***
Не мышью, кошкой скребётся мысль,
два дня без женщины,
как без неправды жизнь,
и ночь, и день – зрачки вылазят из ворот,
торчком обида,
пустотой залеплен рот.
Два дня святая, дьявольская тишь,
безгуба ночь, без сердца солнце дня.
Я – в ящике телехламья,
ты – в кухне спишь.
31 мая 2006
***
Я чаще люблю называть: жена
её, но иногда: Мадонна.
Плевать на то, что мы в законном
браке и уже не весна.
Обретая веру, теряю разум,
способность порядком передвигать слова.
Спасибо, Господь, что все сразу
отпускаешь, сосчитав едва.
Как блаженный, глаза закатив в моленье
или за шиворот букв в иных письменах,
так долгий взгляд опускается на
полные, что твои купола, колени.
11-12 июня 2006
***
Сквозняк найдёт помеченные двери
твоей рукой и ляжет на порог,
переступи через мои потери,
сейчас я больше склонен к суеверью,
чем к вере, суетен мой бог.
Согреюсь ласточкой воздушною в нирване,
карельской хохмой обращусь в ничто;
в кармане пусто без руки, но то
неплохо, что вода есть в кране
и женское на вешалке пальто.
30 июня, 1 июля 2006
***
А возвращаясь домой, я сплю,
упрятавши нос в одеяло,
и если она говорит, что мало
денег, чтобы купить флю
или то, что в прихожей стояло б,
я поворачиваюсь на правый бок
и говорю спросонок, что мог
бы подумать, но пока рано,
потому что не состоялась Рада
или роды, и зависимость от погоды
диктует соответствующую моду,
а не качество материала:
одежды, недвижимости, выражений,
количества запятых в предложении;
и не ребяческий возраст,
когда можно помножить
свет на воздух и можно
не замечать жить,
как и предполагали жить мы.
Но появляются откуда-то из тьмы
и закручивают на спине одеяло.
4 июля 2006
***
Я досыпаю то, что не доспал:
время в юности в погоне за мечтой
и женщиной; теперь не то:
покой в ногах и в чувствах
и женщина привязана ко мне,
как ветер к парусу, как сорок
ахматовских сестёр к проезжему,
уставшему в дороге королевичу.
Теперь над временем хозяин я,
оно течёт, а я покой и нега;
шумит листва, меняет краски небо,
история основана на пепле
и время её мнимый поводырь.
Бессмысленно вращенье на оси
бессильных оторваться стрелок;
и время корчится под каблуком,
я трогаю безжизненные крылья
и так покоен, что уже могу
бегущее назвать покоем.
30 июля 2006
К ***
Я помню…
Classica
Я помню: момент был балдёжный,
как ты приканала ко мне
в какой-то хиповой одёже,
с рубином на нижней губе.
Мы долго о чём-то базлали,
быть может, о кислом вине,
но после такого базара
два раза приснилась ты мне.
Но между торчковых тусовок
забыл я, виденье, тебя.
Но вот приканала ты снова
и я чуть не грохнулся, бля.
Дай вспомню, о чём мы базлали,
наверно, о кислом вине,
но после такого базара,
чувиха, ты чудишься мне.
27 сентября 2006
***
Мне до тебя, как до юга гусиной стае,
три остановки троллейбусом, две трамваем
или пешком через горы и чащи немытой посуды
в кухне, счастье должно бы светить откуда.
Но не светит, тем паче не греет,
наш трамвай, наш троллейбус истёрли троллеи,
перегрев проводов, износ тормозов и как следствие –
мы с десятого слова не вспомним, с маха десятого
не вернём ни счастливый билет, ни вагоновожатого.
Если тебе хватает улыбки, чтоб красивою быть; скулы
раздвинув, некий мужчина уже признаётся, что он придурок.
Раз называет, блаженный, рыбацкую барку Алёной,
ту, что волна потеряла, лизая восток воспалённый.
14-15 ноября 2006
***
Не сбежать лопаткам, проколов матрац,
и в подушку надышишь прадавнее ууу,
ночью пряди растут быстрее, чем глаз
состригает их золотую копну.
Эта кость жива; повторяешь её
всю в подробностях, сколько можешь мочь,
и сквозь тёмные обмороки хрипишь: “Моё!”,
о ребро крича как в шестую ночь.
13-14 апреля 2007
***
Ты вынесла из комнаты слова
в конце зимы или в начале лета;
и прежде чем я окна открывал,
я вспоминал названия предметов.
Я брал обломок старого луча
и освещал мышиный бархат пыли,
и каждый угол тихо возвращал
по слову то, что мы вчера забыли.
Мир изменялся, в комнате пустой
вставали кресел мягкие квадраты,
в Евангелии, идя за Христом,
от зноя задыхалися солдаты.
В дверях стояла вестница пчела,
день громыхал, мучителен и сладок.
Речь возвращалась. Ты уже вошла,
как случай и с корзиной красных яблок.
22 апреля 2007
***
Темы немы,
стихи, как с женщины покрывало, –
преодоление материала.
1 мая 2007
***
У этого су-
щества есть два яблока,
это женщина.
***
Всякое воскресенье
светлое, как страница,
поздно домой возвратиться,
вверх тридцать шесть ступенек.
В ручке двери газета,
долг за жильё и прочее,
комната, если без света, –
сорок охапок ночи.
И, как больной уколом,
громким звонком уколот,
и одинок над балконом
серп, упустивший молот.
В крапинах ночь, как в тире
щит, и черна, как страница,
если один в квартире,
в ней ничего не снится.
5-8 мая 2007
***
Что тихий ужас у Ахматовой,
у Цветаевой тихий шок.
14 июня 2007
***
Сколько раз воскресал я из пепла,
возвращался к жене из тьмы.
И жена вязала мне петлю,
чтобы впредь не расстались мы.
Но грозой наливалась туча,
снег валил или сыпал дождь,
сердце ждало подлого случая,
случай – сердца подлую дрожь.
23 сентября 2007
***
И было утро мудренее дня
вчерашнего, и я увидел Еву,
в груди саднило, мудрая змея
покойно окольцовывала древо.
Стояло солнце над моим селом,
и пахло яблоками выгнутое тело,
и я желал, и женщина хотела
сойти с ума между добром и злом.
И мы сошли к подножью бытия,
где свет и кровь, свет и свеченье ада.
Бог знает, как сгорали ты и я
под звёздами божественного сада.
20 ноября 2007
***
Не багряные пятна, румянец,
лёгкий стыд, как загадка вины,
мы как будто кому-то должны,
пустяки, приглашаю на танец.
Эта смертная связь – на двоих,
разольёмся по синим сосудам,
из одной округлённой посуды
пьём, вопрос наш затих
на губах; и когда над селом
тихий сумрак и звёзды над миром,
мы забудем, пока не живём,
Бога, время и долг за квартиру.
***
Жаркая жизнь, как малина,
быстрая, как вода.
Женщине нужен мужчина,
она всегда молода.
Ветер хлопает ставнем,
стонет, словно живой,
скоро мы тоже станем
деревом, камнем, травой.
То, что тебе обещано,
сбудется, так и знай.
Мужчине нужна женщина,
потому что нужна.
Разве уже утеряна
с миром живая связь?
Надо не помнить о времени,
чтобы забыть о нас.
2008
***
Пыль опала. И вечная ночь.
Близоруко ощерится город.
Ты меня по рукам узнаёшь,
узнаю по дыханью твой голос.
Чем пустынней квартал, тем наглей
резкий тон ледяного вопроса.
Опрокинет рекламную россыпь
и гомеровский свет фонарей.
Ветер гонит по лужам тоску,
пропадай без тепла и без веры.
Ты узнаешь меня по звонку,
если будешь стоять за дверью.
19 июня 2008
***
Но то, что было с нами, промолчу,
мы обещали это только нам,
об этом только снится по ночам
бесполому, держащему свечу,
чтоб двойственности видимость создать
как целое: метание теней
и пламя, догоняющее стать.
И, Боже, даже на стене
я различаю плоти жесть и ткань,
вот хищника скула, а вот скулы обман;
и суета сует от челнока,
и магнетизм, присущий двум холмам.
Пусть кто-то смотрит сквозь туман гардин.
Но Бога больше нет, мы Бог един.
23 августа 2008
***
В тёмном храме теплится лампада,
слабый свет играющей зари,
помолчи, нам говорить не надо,
и молчать не надо, говори.
Этот день от нового востока,
эта ночь над вечностью висит,
упаси от первого восторга,
от последнего восторга упаси.
В тёмном храме теплится лампада,
поднимается и опадает свет.
Всё сказали, ничего не надо,
всё прошли, и даже следа нет.
28 августа 2008
***
Говорю, что беспомощный,
говорит, что бессовестный.
Так и живём с Божьей помощью.
20 декабря 2008
***
Разделим судьбу, как книги, бельё,
тебе – твоё, мне – моё.
28 декабря 2008
***
Пивная. И комплекс Гамлета заполняет вселенную,
в которой выигрывает сильное чувство,
выраженное ударом руки о колено,
начало не всегда исходит из уст. Вас
не видно за широкой спиной мужа,
походная крепость уверенно покоится на пяти точках,
и пока Вы отсутствуете таким образом, нужно бы
подумать о времени, истине, судьбе и прочая.
Вспомнишь когда этот миг? Чайная
посреди мира, чайки, желанья оазис
в качестве взгляда из-за спины, отчаянного
такого, как роза, поникшая в стеклянной вазе.
4 января 2009
Костёр
В нимб ужас обращался, расцветая.
Сначала женщина, потом святая.
16 июня 2009
***
Когда груди, как почки, весна,
месяц май и дороги подсохли,
хор вступает, отчётливей вздохи
у неё и смешлива она.
В долг нельзя, надо сразу, наличными,
полной грудью, во весь рот,
как глухарь свою песню орёт,
или пьянство до неприличия.
29 июля 2009
***
От А. Фета с приветом «здрасьте»
и от радостного Экклезиаста,
но поэзии после Бродского,
нам сказали, суть идиотские.
Что поэзия? – искажение
грамматических правил.
Плохо пишут красивые женщины,
некрасивые слишком правильно.
Что поэзия? – мусор, трещина,
написала однажды женщина.
Не пролейте, не разбрызгайте, бога ради,
пожалуйста, осторожнее,
поэзия – крови переливание
из пустого в порожнее.
2005-2020
***
Отпала охота
звонить, искать, надеяться на что-то,
чай и прогулка на балкон и обратно
снимут усталость и притопят матерный
репертуар, и уже к вечеру
понимаешь, как улыбка лечит
твоя и та, которая лежит на
губах женщины из вчерашнего реквизита.
20 сентября 2009
***
По окна снега намело,
никак не выйти.
Что делать? Умникам назло
свершать соитье.
Зажгли свечу, и на стенах
сразились тени.
Не приходила и во снах
стихотворений
ко мне потом такая жуть
оттенков, линий.
Спрошу у вас: когда-нибудь
вы так любили?
А под кроватью, где тоска
и кот наплакал,
бант, платье и два башмака
лежали всяко.
И вечно дуло из угла,
и то и дело
гасили свечку два мурла
из спецотдела.
Ко всем ещё благоволя,
жизнь нас прощала
всех: от поэта и до бля.
И продолжала.
16 октября 2009
***
В трёх августах её искала смерть,
немела грудь под белыми губами,
и тёмная не позволяла память
три пережитых августа отпеть.
В трёх звёздах заблудившийся трамвай,
шептунья-очередь под серыми Крестами,
глаза товарищей, поток высокой брани,
оставшихся друзей «прости», «прощай»
И Ленинград хранит, и Киев помнит
весь путь земной весёлого луча.
И зеленью сияет рукомойник,
и тайною охвачена свеча.
19-20 ноября 2009
***
Утро тихое, выси пеленны,
и песок и вода, что золото,
небо красным зрачком проколото,
лебедь чёрный и лебедь белая.
Речка узкая, ивы вислые,
тропы долгие, дали верные,
свет высокий и памятно присный,
лебедь чёрный и лебедь белая.
31 декабря 2009
Из Гейне
Под ветром северным и в обмороке сонном
сосна. Ей снится пальма под палящим солнцем.
7 января 2010
***
Ты больше, Платон, живой,
чем я со своим соседом,
под вечной платана листвой
сидим, о том и об этом
беседуем, шар земной,
действительно, под ногами
вращается, путь домой
меж древними в жуть садами
и дальше, в солёную высь.
И женщина, первый философ,
решает вопрос вопросов,
подставив плечо: "Держись…"
25-26 февраля 2010
***
Я люблю красивоумных дам,
длинноногих, несколько раскосых,
в нимбе голубом от папиросы
в золотой кофейне "Амстердам".
Я люблю печальные глаза
на стекле летящего вагона,
как стекает время от перрона
до сверлящего пространство колеса.
Я люблю цветущий молочай
за селом на изначальной тверди,
трубы медные и день Победы,
древние слова односельчан.
11 апреля 2010
***
Подвязывал цветущий куст,
пил виноград, смотрел на лето,
дыханьем первого поэта
выталкивал язык из уст.
Стояло небо на реке,
река лежала в небе синем,
и в женщине искал я имя
на самом древнем языке.
11 апреля 2010
***
За рамой новый понедельник,
отряхиваемся от лени,
выкатываемся, от ступеней
отталкиваясь, во двор.
На улице ничто не ново,
то хорошо, то бестолково,
кричит петух, орёт корова,
собака лает всякий вздор
о том, что день краснее меди,
что целый день шумят соседи,
что загуляла с кем-то леди,
какой позор!
12 апреля 2010
***
1
Проснулся, мац-мац, рядом дышишь,
солнце слизывает всё, что попало
под язык: мысль, груды твои, тыщи
тысяч волос, одеяло,
руки, уставшие держать и гладить,
тело, рыбой уснувшее на песке,
и слова, не верующие и в тоске,
и слова, в зрачке умерщвлённые: "Ладно…"
2
Тень в прихожей, на крюке пальто
коричневое, серенькое, из шагреневой кожи,
ужавшееся, как в семьдесят ужас, кто
повесил кого? На тебя похожа
тень от ласточки, из никогда
книгу мёртвых в обратном итожа,
явление мне одно и то же
каждое утро восклицает "да!"
18 апреля 2010
***
Введи, как в горящую избу, меня,
не женское дело – держать коня!
18 апреля 2010
***
Старый век (речи,
стихи, розы)
вышибает слёзы,
как звёзды вечер.
Не засти, слезина,
соль не лечит,
второй мужчина
пропал. Боль свечью
и жизнь строчкой,
и смерть тайной
приходят ночью:
"Прости, Анна!.."
27 апреля 2010
***
Когда в моих руках мускулистое тело
летящей бабочки
превращается в тонкий запах плода манго,
а в чёрных зрачках по накалу ночной лампочки
осеннего парка, – это танго.
Ноги понимают слово и губы запах,
философию тела являет узкий носок,
это тоже танго, изысканное до кровавых запонок,
до обморока на волосок.
Бёдра, нашедшие свои пальцы,
зрачки, пропавшие в другие зрачки, –
это танго тоже, пора просыпаться,
дорогие мои старички!
Пуста аллея, дождит вечер,
уходите домой, а не то гоп-стоп
подрежет струны, опустит плечи,
уходите, танго, тихо, топ, топ…
30 апреля 2010
***
Д.Т.
Не притворяйся, вяжи узелки взаправду,
так понадёжней со славой и временем, право,
ибо – скажи – куда понесут, влево, вправо?
лучше рифмуй, как сапожник твои сандалетки, попарно,
или как Боженька глазки: косый и правый.
Только скажи врагам и поэтам: "Гуляйте сами,
каждое слово уже предавно сказали".
1 мая 2010
Интершарм
Не в аду, но в зрачках искрит, – где-то рядом,
не в раю, расскажите о нём, Бога ради!
Только Слово рассыпалось буковками по тетради,
и язык сшивает страницы: Ва-си-ли-а-ди…
14 мая 2010
***
Утром небо беременеет богами,
голубое заливается жёлтым и становится красно,
брызжет на землю свет и просыпаемся мы, с нами
птицы, звери, гады и, сохрани господи, женская ласка.
Вместе с женщиной являются: собственность частная,
деньги, золото, ревность, коварство;
далее: убийство, предательство (это на каждом шагу и часто),
в общем, всякое волосатое варварство.
И вот так каждое светлое утро,
в дождливое утро тоже,
Господи, до чего ж ты мудрый!
и мы на тебя похожи.
К вечеру небо беременеет дремотой,
в синее добавляется фиолетовое,
женщины стелют шкуры, мужчины возвращаются с охоты,
мальчикам снятся девочки, девочкам лето.
Боги не спят, охраняют небо от
космических кораблей и озоновых трещин,
сурово поглядывая вниз на мужчин, мол, вот вам, вот!
и нежно на женщин.
16 мая 2010
***
Всё трудней нахожу тебя всякий раз,
пусть мы долго живём рядом,
или воздух вытер зрачки из глаз,
может, спрятала в жменьку своё "рада!"
Хочешь сливы, яблоки, ананас? –
по слюне выбирай угощенье,
как на небо кладёт со слезой глаз
суетливо-спокойный священник.
Это мы подходим к последней поре,
и она принимает нас,
это волны, сучок на воде, на коре
навсегда отражают глаз.
22 мая 2010 г.
***
Мы увидимся в каком-нибудь после, скажешь:
"Припоминаю, вначале было ребро или кость берцовая…
Мы гуляли в саду и после десерта, яблочного, кажется,
ты меня пожелал, потом пожелал снова.
Ты постоянно курил, много пил, говорил что-то
в оправдание, мол, нет никакого смысла в слове,
а меня доставали бедность, хозяйство, забота
о тебе и твоём слабом здоровье.
В новом времени нет желаний и не опасно
встречаться противоположным взглядам, здесь всё из света
и никаких стихов, и не коси напрасно
глаз в облачную область моего корсета…"
24 мая 2010 г.
Ворон
По Эдгару По
Вечер, ночь, стучатся гости,
бродят без забот,
блики света, словно кости,
на странице капли воска,
кашель у ворот.
Слабый свет в ночном камине,
будь со мной всегда,
повторяю милой имя,
боль утраты не остынет,
как в ночи звезда.
Это шёлковой портьеры
шорох, шторы дрожь,
страх пустой не знает меры,
это гости, мисс и сэры,
это только дождь.
"Будь вы Джон или Лолита,
ради Господа Христа,
заходите, дверь открыта, –
говорю я в ночь сердито. –
Разве можно так!"
Ждал я, только тень мелькнула
кошкой из угла,
да в камине тлели угли.
"О Линор! – уста шепнули. –
Ты зачем ушла?"
Что ж, я крепко запер двери,
не моя нужда,
это ночь, я ей не верю,
это ветер или звери,
прочь иди, беда.
Но я дёрнул ставню нервно
и отпрянул враз,
залетела птица стерва,
ворон, и на бюст Минервы
села, чёрен глаз.
"Не из адова ль ты края,
птица, или сна?
Улетай же пролетая,
я тебя знать не желаю".
Ворон: "Вот те на!"
Посмеялся я: "Мне ново,
дивно, я б сказал,
слышать от пернатой слово,
пусть оно и бестолково…"
Ворон: "Ты нахал!"
Я подумал: "Этот ворон,
вечная беда,
этот дом покинет скоро,
как и милая Линора".
Ворон: "Никогда!"
"Я, наверно, птица, знаю:
вся твоя беда
в том, что был ты попугаем
в прошлой жизни". Но пролаял
ворон: "Никогда!"
Я подумал: "Ну и ладно,
горе не беда,
птицам тоже ведь не сладко,
может, это тайный знак мне…"
Ворон: "Никогда!"
Я готов уж был смириться
с мыслью: "Иногда
можно жить и с гадкой птицей,
посмеяться да проститься".
Ворон: "Никогда!"
"Все мы, ворон, быстротечны,
скоры наши поезда,
даже этот бесконечный
Господом пролитый Млечный".
Ворон: "Никогда!"
"Но тогда пусть яд забвенья
опьянит, тогда
явится моё мгновенье,
обниму её колени…"
Ворон: "Никогда!"
"Посмотри, провидец древний,
в голубую даль,
я хочу тебе поверить,
я верну свою потерю?"
Отвечал мне: "Жаль…"
"Надоело всё мне, птица,
прочь! И навсегда!
Что судилось, то случится,
смерть загадка, жизни длиться".
Ворон: "Никогда!"
Он и впрямь большая стерва,
этот ворон, он всегда
открывает клюв свой скверный.
Но теперь кричу я первый:
"Никогда!"
5 июня 2010 г.
***