Сага о Рейжиссе
– Мое самое раннее воспоминание связанно с длительной поездкой. То ли в повозке, то ли в карете, к сожалению, я уже и не помню, как оно было на самом деле. Помню, как совсем юного меня отвезли в пустыню и отдали кочевникам, с которыми я и жил в последствии. Там я беззаботно рос, если можно так сказать. Кочевники учили меня грамоте и счету. Иссари, что путешествовал с нами, учил самообороне с самого детства. Каждый вечер старейшина общины, Нэлл, показывал нам разные фокусы, рассказывал поучительные легенды. Таким образом я спокойно жил дюжину лет, быть может чуть дольше. Да, время было беззаботным! Но беззаботность в один прекрасный момент перекрыли напавшие на нас имперцы. Выследив наш караван… Они намеревались нас убить. Тут стоит пояснить, что имперцы ненавидели кочевников из-за их деятельности. Кочевники странствовали по пустыне в поисках утраченных древних знаний: в поисках фрагментов истории прошлого, в поисках знаний о магии. Если бы все ограничивалось историями… Добрый, милосердный народ кочевал по пустыням и изредка, если натыкался на рабские плантации империи, то освобождал людей и прочие расы само собой. Как только имперцы прознали про это, то их нейтралитет по отношению к кочевникам обернулся в явную ненависть. Имперцы стали выслеживать, преследовать кочевые племена и жестоко расправляться с найденными. Насколько мне известно, сразу имперцы никого не убивали, они связывали и вели в плен к себе в города. В своих городах имперцы и отыгрывались на всех, кто им попадался… Да, я вернусь чуть ранее к этому.
Нэлл, представитель одной из многочисленных древних рас. Его раса, как он мне поведал называлась «Затерянный», либо «Забытый». Странное название, посчитал я тогда, когда он мне рассказывал об этом. С его слов он был воплощением бессмертной энергии, запертой в теле. От человека его отличали лишь светящиеся во тьме седые волосы и глаза без зрачка, кои светились нежно-голубым светом в моменты, когда он использовал свои заклинания. А также вокруг него постоянно исходило какое-то слабое успокаивающее свечение, в моменты, когда оно усиливалось можно было заметить кружащих вокруг него маленьких белых искр, полностью состоящих из света.
Именно Нэлл разглядел во мне способность к магии и начал меня учить ей. Однажды они на целый год оставили меня в пустынной крепости за книгами и каменными табличками, а сами тем временем ушли без меня в свои странствия. Как минимум одна кочующая община оставалась в крепости, и уходила община лишь тогда, когда приходила любая другая. Крепость никогда не пустовала. Пустынная крепость была безопасна в те времена, имперцы ничего про нее не знали, да и находилась эта крепость в сокрытии, совсем рядышком с древней южной пустыней. В нашем мире ведь как, любая местность, что имеет добавку «древний, древняя» является смертельным для любого живущего на континенте. Не знаю, знаешь это ты или нет, Раинкхай, но примерно идя строго верст сто или двести на юг в какой-то момент, по всей длине полуострова Соллар, как не подойди, начинается песчаная буря. Буря вечна, она как щит, защищающий что-то прямо в центре полуострова Соллар. Именно для того там и бродили кочевники. Они искали способ преодолеть вечную бурю пустыни, добраться до тайны кою она скрывает.
Изучая пути света меня начало увлекать и травничество. Ха, и то только потому, что в пустыне росли максимум кактусы, ну а мне нравились иллюстрации трав в книгах, какие были в крепости. Нэлл одобрил мои стремления в познании выбранного пути, пути целителя, и потому помогал мне в обучении. Старейшина не выносил жестокости и никогда не учил меня боевым магическим техникам. Правда Нэлл однажды научил меня сотворению огня, сказав, что это мне на случай, если потребуется развести костер, не более.
Время летело быстро, я бы так и оставался в пустынях и следовал бы за старейшиной, изучал древние знания о забытых эпохах. Я мечтал разгадать тайны, разгадать их вместе с Нэллом и всей общиной! Со всеми кочующими общинами в Солларе! Но моей мечте не удалось сбыться, пока что нет…
Однажды, возвращаясь в крепость именуемую Вом Хет, наша община заметила странное. Стоял вечер, вечером в Вом Хете всегда горели яркие огни, всегда… Но не в тот вечер. Обеспокоенные этим фактом, мы ускорили наше движение в сторону крепости. Зайдя внутрь, пройдя сквозь ворота, все ужаснулись. Старейшина упал на колени и зарыдал от увиденного. Сожженные тела, запах гари. Имперцы, несомненно, их рук дело. Это был акт их мести, акт объявления войны кочевникам, мирно скитавшимся по пустыням, изредка освобождающих рабов с плантаций и рудников. Мы не знали, что имперцы все еще находились в Вом Хете. В нашем отряде были воины, но их было всего трое, трое уставших от длительного изнуряющего пути, безоружные.
Далее я помню все туманно, шок от увиденного парализовал меня. Помню, как они, имперцы, начали выбегать отовсюду. Первым отреагировал Нэлл, произнеся слова защитных чар он возвел барьер. С одной стороны он энергией барьера отшвырнул всех нас за раскрытые ворота Вом Хета, с другой он прижал всех имперцев к стенам. Крикнув нам чтобы, мы бежали прочь, он поддерживал барьер. И мы бежали, все. Нам не оставалось ничего более, оружия мы с собой не носили, да и владело им всего трое из всей нашей общины. Один иссари, коего звали Лив, и два бывших рыцаря Номм и Урхан.
Помню, что лишь на утро мы остановились бежать. Задыхаясь, мы все дружно попадали на раскаленный песок. Что стало с Нэллом неизвестно, это тревожило всех. Посовещавшись о дальнейших планах и действиях, мы решили отправиться по пустыне в поисках других кочующих общин. Поделившись попарно, все отправились по разным направлениям. Номм и Урхан, выбравшие идти вместе, решили вернуться и выследить имперцев, узнать о судьбе Нэлла, надеялись застать его живым и по возможности спасти его. Правда сперва они отправились на поиски оружия. Моим напарником стал Лив, первый по силе в общине. С ним мы скитались еще один год, но, к сожалению, более мы не смогли найти ни одну общину в пустыне, за весь год мы не смогли узнать так же что стало с Нэллом. Лив, в наших странствиях начал серьезно тренировать меня владению оружием и телом. В странствиях Лив начал мне рассказывать о том, что раньше жил в срединных королевствах, рассказывал о Ловцах Хаоса, которые занимались тем же самым, что и мы с Нэллом. Лив рассказывал все подробно, вплоть до того, как выбраться незамеченным с полуострова Соллар в срединные королевства. Тогда, когда мы странствовали вместе, я не понимал зачем он мне это все рассказывает. Он снабжал меня всей информацией, что знал сам. Понял я это лишь после определенных событий. Однажды мы дошли вплотную к границе с срединными королевствами. И у нас с Ливом завязался странный разговор. Он напомнил мне о моей мечте, попутно добавив, что знания можно найти и вне пустыни, поискать в других землях, напомнил о том, как он незамеченным пробрался в Соллар. Лив был странным в ту ночь. Проснувшись, я заметил, что Лива рядом нет. Только тогда я понял, что он задумал…
– Он отправил тебя в срединные королевства чтобы защитить тебя. – Ответ Раинкхайя был спокойным. – Попадись ты имперцам…
– Да, он что-то задумал и решил не втягивать меня в это, снабдив информацией он отправил меня как можно дальше от империи. Ушел, оставив только ржавый меч, небольшой мешок с монетками, походную сумку в который лежал бурдюк с водой, серебряная заколка, пустые баночки и, пожалуй, это все. И пропал…
Закончив свой рассказ о месте своего взросления, Рейжисс сидел, смотрел в костер и о чем-то думал иногда лишь роняя слезу в широкой улыбке. Раинкхай сидел рядом, обдумывая каждое слово юноши.
– Да, заколка… Рейжисс я хотел тебя еще кое о чем спросить, как ты вошел в мой дом я придал значение еще одной странной вещи. Серебряная заколка в виде розы. – показывая на нее пальцем, проговорил Раинкхай. – Мне она знакома. Некогда ранее такая даровалась каждому в нашем племени, кто проходил ритуал взросления…
– Хм… Прощальный подарок Лива. Помню, когда меня только привезли к ним, к кочевникам, я часто плакал и ничего не понимал, меня пытался утешить каждый кочевник, но лишь слова Лива успокаивали меня. Он мне и сказал однажды, что если я не буду плакать, то он подарит мне эту заколку. Стоит ли говорить о том, что заколки мне он так и не подарил в те дни, но его слова успокаивали меня. Чаще чем с Нэллом я общался только с Ливом. Он мне и рассказывал о своем народе, о срединных королевствах. На каждый мой вопрос «А как ты попал в пустыню?» он отвечал лишь, что ему была дана миссия с которой он не справился, и как итог теперь он ищет искупления скитаясь по пустыне, помогая кочевникам в их благом деле. Таким образом, я полагаю, он находил спокойствие. Он не говорил, что за миссия у него была, но каждую ночь во сне он стонал и извинялся перед своим младшим братом, за то, что он не смог его отыскать и вернуть домой.
Раинкхай задумчиво смотрел на костёр. Потрескивали поленья, искры отпрыгивая от костра гасли, не успевая долететь до травы. Грустное, задумчивое выражение лица Раинкхайя переливалось от света к тени и обратно от горения костра.
– Мастер Роллив, он рассказал, как пересечь границу между империей вечного солнца и срединными королевствами так, чтобы мой путь не пересекся с кем-то из бандитов, варваров либо того хуже – имперцем. А ранее именно он занимался моей боевой подготовкой, – озаряясь в улыбке от воспоминаний продолжал рассказывать Рейжисс. – Он же и рассказал об «Ордена Ловцов», куда я в последствии возжелал вступить. Мне закрыта возможность дальше исследовать пустыню, но в момент, когда я узнал, что аномальные зоны есть не только в пустыне и что есть целый орден, который занимается разгадкой всего этого – я твердо решил, что сделаю все чтобы продолжить свой путь, путь Нэлла. И вообще, что может быть интересней чем однажды отправиться в экспедиции на запретные земли, в поисках древних знаний, чтобы узнать о событиях, вследствие которых наступал конец эпох? – Рейжисс светился от счастья. Момент затишья затянулся.
– Роллив? Того иссари, кого ты звал Ливом, который подарил тебе серебряную розу звали Ролливом? – как будто пропуская все, о чем говорил Рейжисс, переспросил Раинкхай. Чем наверняка, как он в миг подумал, обидел Рейжисса, но ответ для иссари был необычайно важен.
– Да, Мастер Роллив, но я привык звать его Ливом, – ответил Рейжисс удивленно, заинтересованно наблюдая как выражение лица иссари меняется от глубокой грусти к бесконечной радости. Сквозь ночную темноту и свет костра вид улыбки Раинкхайя начал пугать юношу. Сильнее напугал юношу только раскатистый, радостный хохот иссари.
– Жив! Какая же добрая весть! – заливаясь смехом, проливая слезы, ликовал Раинкхай. – Сколько славных дел ты сделал, сколько славных вестей ты принес, оказавшись у порога моего дома! Эх! – Раинкхай был счастлив, смеясь и скрывая лицо от юноши тихонько вытирал слезы. —Возможно, как ты мог заметить я не ношу отличительного знака рода. – Спустя длительное молчание начал Раинкхай. – И вправду, лишь тот, кто прошел ритуал взросления получает свой знак. По правде говоря, я, живущий на этом свете уже более века так и не прошел свой ритуал, как и моя жена Исрей. Роллив… – осматривая звездное небо и вглядываясь куда-то вдаль, сквозь поднимающийся и заслоняющий обзор туман, продолжил Раинкхай. – Так звали моего старшего брата…
Глава четвертая
– Где-то на северной части Королевств Средиземья, именуемые не иначе как Иммерленд, близь непроходимых гор и высокого леса, кроны которого были обращены прямо к звездам, кроны которого царапали небо, доставая до обоих лун – находился мой дом…
– Нас, иссари, жило много в деревне. Насколько я понимаю – редкое племя, что в те времена, что в нынешние. Редкость заключалась в том, что наше племя одно из немногих, кто практиковал друидизм. Тебе возможно известны отличия племен иссари и тех иссари, что можно встретить изредка в городах? – неспешно перевел свой взгляд с ясного неба, усыпанного яркими огоньками, на юношу, поигрывая в руках палочкой.
– Роллив рассказывал, большинство иссари, ныне живущие в городах и селах по большей своей части иссари являются лишь наполовину и совершенно не имеют «связи с родом».
– Ха! В лучшем случае на четверть! Иногда их и не отличить от человека. И это потому, что как правило у таких иссари-полукровок сохраняется максимум одна отличительная черта. У кого хвост, у кого усы, у кого перья в волосах, а кто просто сильный как бык или ловкий как кот и на этом все…
– Помню я немного о детстве, давно это было… Жизнь у нас текла неспешно. Старшее поколение охотилось, возделывало землю, строили жилища, поклонялись богам и духам леса, чтила природу. Юные, такие как я тогда, играли все вместе, тренируя тем самым ловкость и выносливость. Нас учили важным охотничьим навыкам с младенчества, в свободное время мы помогали в полях. Вели мирную жизнь. Единственной угрозой, которую старшие племени воспринимали всерьез – зима и возможный в следствии голод. И оттого готовились к зиме всем племенем, с самого начала лета. – вслед за словами Раинкхая туман, еще недавно медленно поднимавшийся со стороны реки, теперь укутывал все вокруг, оставляя видимым лишь пространство вокруг костра.
– Самым главным событием в жизни каждого юного члена племени был ритуал посвящения. Прохождение ритуала – этап перехода во взрослую жизнь.
Тайна, сакральный смысл ритуала мне не был известен ввиду того, что он был крайне опасен и держался в секрете, да и я попросту был мал тогда. Знал лишь что не все проходили его и оттого они навсегда оставались в теле какого-либо древнего зверя. Древних зверей у нас почитали, поклонялись им, ухаживали за ними и жили с ними в гармонии. Становясь древним зверем, иссари начинал считаться бессмертным, что в целом было неправдой. Известно лишь то, что живут древние звери как минимум в два раза дольше обычного иссари. Но после успешного прохождения ритуала, иссари могли превращаться в древних животных по своему желанию и обратно в гуманоидную форму, ну я это так запомнил во всяком случае. А Роллив превращался при тебе? – взгляд Раинкхайя сверлил юношу.
– Хм. В открытую он никогда о таком не говорил и не показывал, но я вспоминаю ряд до жути странных ситуаций. Хотя-бы ту в которой за мной по пустыне гнался песчаный ягуар. Я только завидев его вдалеке начал быстро бежать в укрытие. Забился в щель между двух скал, вдоль которых шел, прячась от солнца. Минут десять спустя, когда уже слышал зверя, рыскающего рядом, я увидел не зверя, а Роллива хохочущего и тянущего мне руку меж камней, за которыми я прятался… Каждый раз, когда я где-то замечал того песчаного ягуара, вскоре где-то рядом объявлялся Лив. Как увижу его, тресну дрыном по спине, я от этого ягуара всю молодость бегал и прятался, как только сообразительности хватало. Не то что на почти иссохшие деревья забирался, что растут высоко-высоко близь воды в пустыне, я в песок зарывался на метр! – негодуя, стуча кулаком по веткам лежанки, проговорил Рейжисс.
– Тренировал тебя, не иначе! – в улыбке отвечал Раинкхай. – Значит ягуар, это интересно… Роллив сам смахивает на кошачьего, и обращение у него кошка. Значит ли это что и моя трансформация – любой подвид кота? Я бы не желал такого, к своему сожалению и стыду… Я всегда хотел летать!
– С каждой новой зимой я был все ближе к прохождению ритуала посвящения. – продолжил свой рассказ иссари. – Желание преодолеть ту грань, которая дарует тайные силы, возможность превратиться в птицу и летать по небу, дотягиваясь крылом до звезд… Сидеть рядом со всеми взрослыми, как один из друзей, у одного костра ночами, потягивая бражку из одного общего рога обсуждать вопросы, стоявшие перед племенем – все это было жутко желанным для меня тогда. Оттого мне не терпелось… я не мог ждать еще два года до прохождения ритуала! Не знаю, что именно пришло мне в ту пору в голову, но строго решив, что, если я покажу удачу в охоте, на которой и не был ни разу! О глупый малец… Тогда я решил, что докажу всем в племени – Я готов к ритуалу! – Раинкхай ухмыльнулся, вспоминая события давно минувших дней. Взор его был устремлен к звездам, обхватив рукой подогнутое колено он еще какое-то время молчал.
– С Исрей мы дружили с самого детства. – продолжил Раинкхай. – Она вечно прикрывала меня, ходила по пятам. Постоянно пыталась меня оградить от опасности. Отчего и доставалось за мои проказы нам обоим. Она не обижалась на меня, защищала и всегда оставалась на моей стороне. Даже тогда, когда я был абсолютно не прав. Воистину любила она меня уже тогда, самая большая удача в моей жизни… Другие дети, видя, что мне всегда припадает за мои шалости в какой- то момент, отвернулись и перестали дружить со мной. Это оставило на мне сильный отпечаток. Все, но одна иссари все же оставалась со мной до последнего – Исрей. Поэтому всю свою юность в племени я провел рядом с ней.
– Меня долго терзали сомнения, но однажды я решился. Решив показать всем, что я могу пройти испытание раньше, чем старейшины одобрят мою кандидатуру, глубокой ночью, прихватив с собой оружие старших – посох с каменным острием на конце, я отправился в лес на охоту. Надо ли говорить, что владеть оружием я вовсе не умел. Помимо того, древко было в добрых два раза выше меня, и казалось мне необычайно тяжелым. Эх…
Не знаю как Исрей узнала, что я собираюсь на охоту, ведь была ночь, и я никому не сказал о своих намереньях. Но не успел я уйти с этой пикой до края деревни, как меня догнала Исрей. И, прежде чем начала призывать одуматься и вернуться в деревню, прежде чем что-либо сказать одарила меня хлестким пинком под зад. На мои расспросы – как она узнала, что я собираюсь делать? Ответила, что ей очевиден каждый мой шаг, что знает меня всего – от конца хвоста и до кончиков усов. И потому она побежала за мной. А когда я отказался возвращаться в деревню обратно – влепила мне такой силы удар, что я до сих пор помню ту боль, которую ощутил отчего-то во всем теле.
Раинкхай замолчал. Мгновение спустя уставился на Рейжисса, который задумчиво и внимательно слушал его рассказ, изредка подбрасывая дрова в костер, чтобы тот не прогорел.
– Иронично получается, не находишь? Не мог подождать два года до ритуала взросления. В итоге век спустя так и не прошел его. Да… Итак, мы пошли вглубь леса искать живность. Бродили всю ночь, всматриваясь в следы, но найти мы никого не могли. Шли всю ночь, не прерываясь. С первыми лучами рассвета мы вышли к реке. Исрей, каждую минуту, казалось, уговаривала вернуться. Вернуться, пока никто не заметил нашей пропажи. А тем более пропажи племенного оружия. Стоит упомянуть, что оружие, как и сам процесс охоты у нашего племени был священным, ритуальным. Те, кто нарушал ритуал, были лишены благословления духов, что были почитаемы в нашем краю. Исрей осознавала, что нам припадет так сильно, что максимум что сможем в ближайший месяц – это лежать, лицом вниз. Я был упрям и несомненно глуп, твердо решив принести добычу, я никого не слушал. И вот казалось, удача наконец улыбнулась нам. К ручью пришла медведица. Достаточно грозный враг, мощный, свирепый, дикий. Спрятавшись за камень шагах в двухстах от медведицы, я твердо сказал Исрей что я со всем справлюсь сам. – Раинкхай начал неистово смеяться, и лишь когда он успокоился он продолжил. – Надо ли говорить, что медведица одним взмахом лапы откинула меня назад, попутно оставив на груди рану, что сейчас красуется моим первым шрамом из трех когтей. Упавший я уже не мог встать. Боль раздалась по всему телу. Мне бы был конец, если бы не Исрей. Молниеносно выскочив из-за камня, она кричала и привлекала внимание. После, подхватила пику и выставила ее острие на медведицу. Ровно в тот момент, когда дикая медведица бежала на меня. Не знаю, как это получилось, но итог был мне понятен… Исрей, казалось, убила медведицу, проткнув ее пикой. Казалось, но не убила. Пока медведица приходила в сознание и не подавала признаков жизни, Исрей подняла меня и оперев на себя начала идти вместе со мной к реке, промыть рану. Течение реки было стремительным, а сама река была глубокой, без мелкого берега. Словно река нашла себе русло в глубоких трещинах горной породы. Аккуратно, положив меня у берега, Исрей омывала мои раны водой. Через пару минут, как Исрей начала процедуру, послышался протяжный, свирепый рёв. Рёв полный боли и страданий. Мы увидели мчавшуюся на нас в неистовстве медведицу. Лучше, чем прыгнуть в реку и надеется, что, плывя по течению, мы сможем от нее оторваться – мы не придумали. – Раинкхай замолчал. – Мало что помню о нашем путешествии по реке. Могу сказать, что мы плыли очень долго, в какой-то момент уцепившись за бревно. Это я еще помнил, но дальше началась цепь водопадов и вот после этого я уже потерял сознание, может от страха, может рана дала о себе знать. Могу сказать лишь то, что чуть позже Исрей вытащила нас на берег. Как ей это удалось я понятия не имею. На берегу из-за ломящей все тело усталости, Исрей отключилась. Убедившись, что я жив, вмиг уснула сама. Сколько мы проспали, как далеко мы были от нашего дома, даже попросту, где именно был наш дом, мы не знали… Проснулся я первым, связанный по рукам и ногам. Исрей спала и тоже была связана. Отряд людей вез нас куда-то, как я полагаю это были северные горные бродяги, быть может охотники, но вероятнее попросту работорговцы. Куда нас везли – мы и в самых страшных мыслях предположить не могли. Наречия людей, что нас похитили, мы не знали, да и откуда нам его знать? Всеобщего у нас не преподавали. Мы не понимали кто они такие и куда нас везут. – Раинкхай уткнулся носом в согнутое колено. Туман, поднимающийся с близлежащей реки, кажется уже начинал тихонько отступать.
– Уже поздно, нам ехать еще полтора дня пути, а сейчас предлагаю ложиться. – зевая проговорил Раинкхай.
Рейжисс уснул мгновенно. Раинкхай сидел, опираясь руками о колено, устремив свой взор ввысь, пытаясь выглядеть звезды. В голове его крутилась лишь две мысли, мысль о Рурри, и о возможной встрече с братом Ролливом.
Глава пятая
Первым проснулся Рейжисс. Туман уже разошелся, оседая утренней росой. Раинкхай крепко спал, храпя на всю округу. Напоив лошадей, Рейжисс, собрав веток в лесу, попытался развести огонь с помощью двух камней. Но затея была трудноосуществимой. Камни намокли и уже не могли давать искру, да и ветки впитали уже достаточно влаги и разжечь их было крайне трудно. Рейжисс не унывал. При нем были знания, которыми с ним поделился Нэлл. Рейжисс сделал небольшой шалашик из веток и дров, что остались с прошлого вечера. Сконцентрировавшись, юноша сложил несколько жестов руками и начал проговаривать слова на древней речи. Мгновение спустя ладонь юноши начала полыхать. Будто копия солнца, небольшой, размером с ладонь шарик ярко пылал, озаряя светом и теплом небольшую округу. Положив шар в центр костра, юноша продолжал держать концентрацию и финальный знак воплощения огня на левой руке. Минуту спустя просохла древесина для костра. Пару мгновений после она загорелась. Расслабившись, Рейжисс прервал заклинание из-за ненадобности.
Запахи трав, доносившиеся из котелка, разбудили Раинкхайя. Подкрепившись, затушив огонь и собрав свои вещи, путники отправились далее в Ревест.
– Все так же тихо… – монотонно сказал Раинкхай.
– Я всё думал ночью, что могло дать такой эффект. Когда даже насекомые разлетаются куда-то вдаль. – в раздумьях начал Рейжисс. – Есть чары основная цель которых – отпугивать насекомых. По рассказу старейшины Нэлла данное заклинание было выведено когда-то давно для дворян и королей, которые в долгих переездах из города в город сильно страдали от насекомых. Видимо изнеженная знать слишком сильно не могла терпеть мошек и комаров, и оттого начали просить Орден Ловцов, попутно с алхимиками разработать заклятие или эликсир, что мошкару распугивал бы на какое-то время. Как итог Орден преуспел и создал заклятие, что не надо поддерживать. Действует по времени в зависимости от силы чародея, его воли.
– Но что за чудовище способно на такое? Обхват территории огромный!
– Я не могу представить. Скорее всего кто-то, на кого наложены чары, защищающие от насекомых, ходили по округе недавно, либо продолжают ходить где-то рядом.
– И этого достаточно чтобы всех распугать?
– Если чародей очень сильный.
– М-да, не хотел бы я даже близко приближаться к такому! – лицо иссари выражало испуг. – Чародеи, даже из ордена, известны на весь мир тем, что вечно плетут интриги. Из-за них частенько начинались воины в этой эпохе. Даже империя Соллар поговаривают изменилась из-за конфликта двух близких друзей чародеев разделив единый народ на два, но то старые легенды…
– Я такого не слышал… А что было дальше, после того как тебя с Исрей поймали?
– Мы ехали недели три или четыре, останавливаясь по вечерам на привал, и то через день. Нас не кормили толком, иногда давали хлеба с водой. Как помню с нами в клетке ехало еще трое людей, но мы держались поодаль от них. Исрей постоянно плакала, боялась. Я боялся не меньше, чем она и проклинал свое рвение. Мои действия привели нас в ту ситуацию. И только поэтому я не мог показывать слабость, не имел права.