Тандерболт

– Ёксель моксель парадоксель! – воскликнул я, потрясая оружием. – Вот это мой размерчик.

Однако, попытавшись выстрелить снова, я понял, что ничего не получается. В принципе, и монстров на дороге не осталось. Надо было подождать, пока ее заполнят вновь пришедшие, но очень хотелось выстрелить еще разок. Ан нет, ничего не вышло. Недоумевая, я принялся внимательнее рассматривать пушечку, периодически нажимая на спусковой крючок. Вскоре я заметил внушительных видов индикатор, который выглядел как батарея, показывающая недостаточную заряженность (и как я его сразу не заметил?). Сейчас он светился ярким синим светом. Электронные палочки, символизирующие о наполнении батареи, все появлялись и появлялись, однако пока они добрались только до половины объема.

– Ну, так дело не пойдет, – разочарованно и весьма огорченно протянул я.

С такой перезарядкой меня уже раз пятьдесят порвут. Но, пока мне ничего не грозило, я решил все же дождаться полной перезарядки хотя бы сейчас. Жаль, что часов поблизости не оказалось, но по моим ощущениям прошло не менее нескольких минут (думаю, около трех), прежде чем эта смертоубийственная штуковина вновь оказалась способной стрелять. Что я незамедлительно и сделал, еще разок выкосив всех вновь прибывших на дороге перед моим домом. Самое интересное, что эта мощнейшая штука никак не влияла на окружающую среду – ни тебе гигантской воронки, ни тебе оплавленных заборов и камней. Все оставалось в первоначальном виде. Ну разве что кроме всякой живности, принимавшей на себя всю тяжесть удара уничтожительной штуки.

– А что, весьма полезная вещь, – в полном восхищении смотрел я на оружие.

Никаких повреждений инфраструктуре, только живая сила. Если бы оно еще и стреляло, как пулемет, то я бы вообще мог ничего не опасаться. А так…

Честно говоря, сидеть в позе наездника на не самой удобной для сидения крыше уже начинало надоедать. Я сменил оружие на дробовик и закинул его за плечо. Пора было хоть немного перекусить – благо, консервов я успел набрать достаточно. Первым делом на себя обратили внимание банки с зеленым горошком и кукурузой – одни их моих любимейших продуктов. Ими я и запасался в первую очередь. И вот теперь, откупоривая банки (повезло еще, что крышки у них открывались с помощью пивной чеки), я обнаружил, что есть-то мне и нечем. Так и пришлось содержимое переливать из банок прямо себе в рот. Не самое, доложу я вам, приятное занятие. Несмотря на то, что я очень старался быть предельно аккуратным, некоторая часть сока оказалась на моей футболке. Чертыхаясь и раздраженно встряхивая футболку, я чуть не свалился, с трудом удержавшись прямо за трубу, отчего та обиженно заскрипела.

– Ой, ой.

Я сразу ослабил хватку, уронил недоеденную банку на крышу (та, почувствовав свободу, тут же ринулась вниз по шиферному желобку и исчезла внизу), зато освободившейся рукой мгновенно уцепился за саму крышу. Немного переведя дух, я сумел вновь выровняться и принять более непринужденную позу.

– Тандербол тебя раздери, – обиженно проворчал я, принимаясь за вторую банку.

Банок с консервами в рюкзаке было много, но самое обидное состояло в том, что многие из них оказались всякими малополезными вещами – томатной пастой, оливками (и кто только протащил ко мне на дачу такую гадость?), да еще и шпротами. В принципе, всякие рыбные консервы я любил, но есть их без хлеба было бы верхом безобразия.

Огорченно повертев банку из-под доеденной сладкой кукурузы, я запустил ею в одно из умертвий. Оно ловко подставило голову под удар и даже не шелохнулось, получив точно в лоб. Я засмеялся, но этот эпизод лишь ненадолго скрасил моё неприятное существование. Надо было что-то делать. А что можно было придумать? Только мочить, как говорится, козлов (точнее, умертвий) в сортирах. На том мы (я и мое самосознание) и порешили. Однако, пока я собирался, тьма совершенно подлым образом начала сгущаться над моим домом (вполне возможно, что она сгущалась по всей нашей округе, но я не мог этого знать в тот момент).

– Ладно, – махнул я рукой. – Хотя… – И пару раз пальнул в скопление врага. – Нет, да ну его. – И полез поближе к трубе.

Долго не удавалось нормально устроиться. Всё время боялся заснуть и свалиться. А исполнять роль Шалтая-Болтая, да еще и ночью, было бы крайне неприятно. Для надежности я приобнял трубу одной рукой, другую просунул и замотал в лямки рюкзака, а сам лег животом на неудобный угол крыши (который сразу же этим воспользовался и впился в мои ребра). Кроме того, я был в одной футболке, а, несмотря на конец весны, холодало по ночам еще вполне прилично. Кроме того, железный конек крыши промерзал значительно быстрее, чем я его нагревал. В общем, как можно догадаться, хорошенько отдохнуть и получить положительный заряд бодрости было проблематично. Зато под утро продрог я довольно сильно, так что зубы стучали неприятно громко, сгоняя даже остатки ночной дремы. Понимая, что валяться более смысла не имело, я поднялся и хорошенько встряхнулся. Прямо как пес, который решил сделать себе более пушистую укладку.

– Движение – жизнь, а много движения – это тепло, – стал настраивать себя я, выполняя разминочные движения руками.

Вокруг стояла полупроглядная серость. Говорю «полупроглядная» потому, что непроглядной она уже не была, а проглядной еще не была, вот и получилось что-то среднее. Я подполз к краю, и умертвия, которые и так смирными не были, зашевелились еще более резво. Четко различить своих противников у меня не получалось – лишь черные размытые силуэты, которые носились туда-сюда, толком не сумев придумать, как добраться до меня. Но сейчас тени стали перемещаться заметно быстрее, и двигаться они стали более осмысленно.

– Глючит, небось, меня спросонья, – подумал я. – Или это я сам такой заторможенный, вот и кажется мне пока, что остальные стали двигаться намного быстрее.

Оставив решение проблемы на потом – так сказать, до более светлых времен, – я перебрался обратно к рюкзаку и принялся в нем рыться в поисках чего-нибудь более-менее вкусно-съедобного. В руки попалась красная фасоль в томатном соусе. Может, и не самый лучший вариант, но вполне приемлемый. Вот только есть приходилось еще более осторожно, так как тягучая сладковатая масса могла основательно и надолго запачкать меня и мои вещи. А ближайшая помойка (в смысле, возможность помыться) на горизонте даже не маячила.

Пока я ел, звезды постепенно начали исчезать с небосвода, поглощенные светом восходящего солнца. В обычное время я очень редко так рано просыпался. А уж чтобы посмотреть на небо и застать эту смену ночи и дня и говорить не приходилось. Теперь же, поглощая содержимое банки, я мог в полной мере оценить всю красоту этого перехода.

– Ляпота12! – слегка подчавкивая, произнес я, откинувшись на трубу, после чего чуть не потерял равновесие и замахал руками, выравниваясь и обливаясь остатками фасоли. – Тандерболт тебя раздери! – завопил я, отбрасывая уже явно пустую банку в сторону, отчего та загремела по шиферу куда-то вниз. – Ну, хоть не упал, – постарался я найти какой-нибудь положительный момент в этом эпизоде.

После того, как я выровнялся и стряхнул с себя остатки еды, мне наконец удалось спокойно посидеть и прийти в себя.

– День что-то не задался.

Я хмыкнул и перевел диск на положение «пулемет» – пришлось поднести оружие поближе к глазам, чтобы не ошибиться. Теперь можно было и пострелять. Я улегся поудобнее и принялся палить прямо в небо. Теоретически я целился прямо в звезды, но, естественно, понимал, что пули Землю покинуть никак не смогут. Притяжение, однако. Несмотря на всю бесполезность моего занятия, душевное равновесие за счет стрельбы восстановилось очень быстро и весьма надежно. Постепенно светало. Трассирующие пули одним своим видом заглушали ворчание и визг под крышей, давая возможность побыть в другой реальности – не такой злобной и отвратительной. А мне ведь вот-вот предстояло в нее вернуться.

Тьма рассеялась, но с ней рассеялось и мое благодушное состояние, которое навеяла на меня пальба. Я подполз поближе к краю, чтобы посмотреть на тех хмырей, что беспокойно толпились внизу. Сначала я подумал, что мне показалось, но, понаблюдав чуть дольше, понял, что так и есть – умертвия стали двигаться намного быстрее. Приблизительно раза в два. Это все равно было медленнее обычного быстрого человеческого шага, но все же прибавка выглядела весьма заметной. Это мне очень, даже очень-очень не понравилось.

– Тандерболт… Дождался. Надо было всех перестрелять, пока они еще тормозили, – пробурчал я, выбирая на этот раз болтер.

За ночь мне в голову так ничего полезного и не пришло, поэтому оставалась только одна возможность: перестрелять всех тех, кто мне мешает. А мешать мне собирались, как я понял, сразу всё, что было весьма неприятно. В голове еще бродили мысли по поводу того, что «может быть, всё вернется, как было, умертвия снова станут людьми» и т. п. Но в душе я понимал, что такой благоприятный вариант развития событий весьма маловероятен. А вот то, что я тут так и окочурюсь на крыше, было намного более вероятно. Поэтому я решил, что необходимость вырваться отсюда становится моей первоочередной задачей. А побочным продуктом такого решения стала необходимость уничтожить всех умертвий. Лишних укусов мне получать не хотелось. Да и как тут вообще можно было спуститься, если эти недруги шатались повсюду, заполонив не только улицу, но и весь мой еще недавно такой уютный домик?

Я прицелился и выстрелил. То ли я промахнулся (что было весьма вероятно, учитывая слишком малую практику стрельбы), то ли умертвие вовремя дернуло головой.

– Ладно, – решил я и выстрелил вновь, на этот раз прицелившись намного более тщательно.

Снова мимо. Зато два приличных размеров кратера образовались на дороге.

– Хм-м… – обиженно протянул я и выдал целую серию выстрелов.

Два умертвия повалились на дорогу с разорванными грудинами. Еще одному оторвало руку. Но вскоре все раненые снова были в строю и злобно ворчали на меня снизу.

– Понятно, вас надо добивать, пока не встали.

Быстро вырабатывающаяся привычка разговаривать с самим собой наводила на мысль о том, что до безумия мне оставалось не так уж и далеко. Теперь я решил действовать более хитро: стрелял в умертвие, пока оно не падало, подстреленное в какую-нибудь более объемную часть тела, чем голова, а затем всю серию выстрелов направлял на то, чтобы попасть наконец-то точно в голову. Пока умертвия пытались подняться, они выглядели, как перевернутые беззащитные черепахи, вяло перебирающие ножками. Но даже такое их состояние длилось недолго, вскоре умертвие отыскивало руками и ногами какую-нибудь опору, после чего весьма быстро координировалось и поднималось на ноги. Это настораживало – умертвия оказывались не такими уж и беззащитными, как казались в начале.

Таким образом я убил двух чудиков, однако времени на это ушло не так уж и мало. Не стоит забывать, что болтер стрелял несколько медленнее ружья или винтовки, так что времени на прицельный выстрел по малоподвижной лежащей цели было не так и много. Точнее, времени не на сам выстрел, а на некоторое их количество. Это огорчало, поэтому вскоре я переключился на снайперку.

Дело сразу пошло на лад. Все относительно дальние цели я начал укладывать с одного-двух выстрелов. Но вот с теми умертвиями, которые находились прямо под окнами, разобраться было несколько труднее. Аккуратно свеситься вниз, да еще так, чтобы не упасть, да так, чтобы была возможность попасть в тех, кто стоит под самым домом или даже находится внутри него, было очень проблематично. Во всяком случае, если анализировать свои действия. Но все-таки размышления меня не остановили (виной всему – извечное любопытство, от которого страдали многие люди: «А что получится, если…?»).

Я все же не стал полностью свешиваться, так как еще голову совсем не потерял, а высунулся правым плечом, держа винтовку одной рукой (ремень от оружия перекинуть через плечо я не забыл, мне даже показалось, что так и было рассчитано изначально, слишком уж четко и надежно теперь оно удерживалось в моей руке).

– Ну что, демоны, поиграем? – усмехнулся я и выстрелил, как только цель попала в перекрестье.

Башка чудика разлетелась красивым красным веером, однако из-за того, что я смотрел на это дело через прицел, инстинктивно дернулся, опасаясь, что кровища попадет мне в глаз (чего, конечно же, не могло случиться, учитывая, что глаз у меня был прикрыт оптикой). Собственно, это действие и спасло меня от лишних неприятностей. Как только я дернулся, снизу вылетела корявая рука, стремящаяся схватить ствол винтовки. Автоматически открыв левый глаз, я стал свидетелем уникальной мизансцены: как умертвие вылетает из окна и прыгает точно на меня. Уникальность мизансцены (не считая того, что такое я видел впервые) состояла еще и в том, что одним глазом я смотрел через прицел, а другим нет. Эта сюрреалистическая картина, наверное, могла бы свести меня с ума, если бы не моя природная уравновешенность (или же обычная тормознутость). Все выглядело, как в замедленной съемке: медленно летящее умертвие. Причем сначала оно летело ко мне. Я видел, как искаженная морда пыталась то ли укусить, то ли просто вцепиться в мою плоть, а лапы-руки хватали воздух в каких-то сантиметрах от дула винтовки и крыши.

На мгновение морда хищно зависла в воздухе, а затем стремительно ринулась вниз. Я смотрел и радовался. Все же приятно было осознавать тот факт, что всё обошлось, причем весьма и весьма удачно. Тело подлого умертвия немного полежало внизу, а затем поднялось и злобно уставилось на меня. Мои плечи аж передернулись от такого пронзительного, неприятного, пробирающего до самых костей взгляда. Это заведомо негативное отношение к моей персоне не должно было долго продолжаться, поэтому секундой спустя разрывная пуля из винтовки разнесла голову подозрительного индивида на мелкие кусочки. Тело, оставшееся без головы, тяжелым мешком рухнуло на землю без всяких лишних движений или конвульсий.

– Вот тебе, бабка, и Юрьев день, – усмехнулся я, но затем постарался убраться от края крыши подальше: вдруг еще кому-нибудь в голову придет мысль прыгать за винтовкой?

Сама мысль о том, что такое еще раз могло произойти, настораживала. Еще вчера эти монстры были почти неподвижными клушами, а сегодня уже кое-как перемещаются, да еще и прыгают. Явно наметилась неприятная тенденция.

Едва только я угомонил свои мысли и решился начать отстрел всех видимых объектов, как снизу в крышу что-то сильно ударило. Затем еще раз и еще. Я быстро повернулся в сторону удара, но пока ничего не было видно. Однако и смотреть тут ни на что не требовалось, яснее ясного дня было понятно, что кто-то из умертвий сумел близко подобраться к крыше и теперь злобно, сильно и методично начинает стучать по ней изнутри.

– Это уже хуже Юрьева дня, – зачем-то прошептал я и быстренько перебрался поближе к трубе и рюкзаку. – И долго теперь это будет продолжаться?

Вопрос был явно риторический, так как, судя по всему, умертвия не знали усталости, а раз нет усталости, то выполнять любое действие можно бесконечно долго. Самое плохое, что крыша в конечном итоге могла и не выдержать. Как известно, капля камень точит, а тут уже была не капля, а целый молоток (хорошо еще, что пока не отбойный).

Я с опаской повертел головой по сторонам в поисках какого-нибудь решения. Увидел вдалеке приближающееся умертвие и снял его с одного выстрела. Немного порадовался за себя, но лишь совсем немного. На самом деле радости что-то никакой не ощущалось, впрочем, как и решения проблемы. Слезать вниз под жадные лапы жизнерадостных умертвий не хотелось, а ведь ими был забит весь дом, да и окружающее пространство тоже. Сидеть тут на крыше бесконечно долго, естественно, было совершенно невозможно. И это еще мягко сказано, у меня уже болело почти все тело, которое с большим трудом переносило отсутствие ровных поверхностей. Так что хоть какое-то решение нужно было принимать. Оставалось надеяться на быстрый спуск и пулемет. Тот хоть и не убивал сразу, но с ног сбивал вполне прилично. А этого вполне могло и хватить, чтобы отбежать от злобного получеловеческого стада, мечтавшего растерзать меня на мелкие кусочки. Вопрос о том, куда бежать, пока еще не стоял. Я лишь думал о том, как бы оторваться от всех этих умертвий и спокойно добраться до более мирного места. О том, какое это может быть место, я еще не задумывался.

Пока я думал и выцеливал еще одно подвернувшееся умертвие (которое хорошо было видно с той неудобной позиции у трубы, на которой я сейчас находился), снизу раздался особенно ощутимый удар, и черная, покрытая ранами рука вырвалась снизу прямо рядом со мной. От неожиданности я дернулся назад, ударился спиной о трубу и закачался, стараясь удержать равновесие. Рука пошарила вокруг, стараясь меня зацепить, но ей не хватило каких-то пары сантиметров. Я же, собравшись с мыслями, тут же открыл огонь по этой руке из винтовки, которую перестроить на что-то более удобное пока не успел. Рука тут же (примерно с третьего выстрела) разлетелась на запчасти, но легче от этого не стало: в образовавшейся дыре уже появилась страшная морда. И тут же разлетелась на куски, испачкав все вокруг кровищей и кусками мяса. Но за ней снова просунулись руки!

– Да что ж это такое?! – возмутился я.

Не могли же они так подпрыгивать! От пола до потолка было добрых три метра, если не больше. Неужели они сумели удержаться за стропила?

Внутри, примерно в метре от потолка, проходили поперечные стропила, на которых я изредка любил повисеть для тренировки, и, видимо, именно их умертвия стали использовать как перевалочную базу от пола к крыше.

– Поумнели они, что ли? – удивлялся я, продолжая всаживать пулю за пулей в отверстие.

К сожалению, теперь головы появлялись в нем редко, чаще всего то одна, то две руки старались уцепиться за шифер и разломать его. На душе стало жутко. В голове шевелилась беспокойная мысль: «А вдруг как они сейчас обрушат крышу, и что тогда?» Об этом «тогда» думать совсем не хотелось. А, как известно, о чем думать не хочется, то чаще всего в голову и лезет.

За спиной раздался подозрительный треск. Я резко обернулся. И как раз успел увидеть, как темная окровавленная рука скрывается в образовавшемся проеме.

– Тандерболт! – раздраженно выкрикнул я и стрельнул в новую дыру, хотя зачем я это сделал, было совершенно непонятно: умертвие, что проделало отверстие, уже давно скрылось внутри.

Тут раздался еще один удар, сопровождаемый треском, и еще.

– Понеслось, – зачем-то пробурчал я и принялся судорожно переводить диск на пиктограмму пулемета.

От страха, помноженного на нервное напряжение, руки тряслись, не давая спокойно выполнить простейшую процедуру. Умертвия в это время брать перерыв не собирались, поэтому их атака на крышу продолжалась, причем весьма успешно. Краем глаза я успел увидеть, как из ближайшей сильно раздолбанной дыры уже полезли первые представители умертвиевской орды. Громкий шорох за спиной говорил о том, что сзади этот процесс также не стоит на месте. Одновременно с этим еще два мощных удара взметнули вверх обломки досок и шифера, оповещая весь мир о том, что крыша скоро превратится в сплошное решето. Как в замедленной съемке, я наблюдал за всем этим процессом, но самое страшное состояло в том, что пулемет слишком долго появлялся у меня в руке. Точнее, появлялся-то он, скорее всего, совершенно так же, как и всегда, но когда такое происходит вокруг, время воспринимается несколько по-иному. Представляю, что бы я испытывал, если бы попробовал сейчас трансформировать оружие в самую мощную из пушек. Я бы, наверное, уже умер от страха и старости, так и не дождавшись результата.

Пулемет сложился одновременно с тем, как первое умертвие целиком и полностью оказалось на крыше.

– Финиш хим13! – заорал я, выпуская в это нехорошее и крайне опасное существо несколько сотен пуль.

Тело под тяжелыми ударами сначала задергалось, а затем отлетело назад и свалилось с крыши. Но пока я расходовал в него приличный боезапас, остальные умертвия не зевали, а рвались наверх. Им очень нужен был я, и сразу было понятно, что действия в отношении меня с их стороны носили явно противоправный характер. Нажать на спусковой крючок было делом нетрудным, что я и сделал, стараясь больше его не отпускать. Свинцовый смертоносный дождь полился во все стороны. Сначала под этот ливень попало умертвие из дальней дыры, затем из ближней, а вот дальше началась полная вакханалия: умертвия полезли наверх десятками (от страха мне вообще показалось, что их тысячи). Бойня предстояла та еще.

Я думал, что с помощью пулемета в момент разделаюсь с моими обидчиками, но не тут-то было. Во-первых, попадать в уже весьма шустрых существ оказалось не так просто, так что на каждого уходило несколько секунд, а, как нетрудно понять, за эти несколько секунд на крыше появлялся очередной десяток этих тварей. Да, иногда получалось убить одним выстрелом двух зайцев, образно выражаясь (в смысле, когда некоторые умертвия по неосмотрительности оказывались жизнерадостной толпой все вместе на линии огня, многие пули прошивали сразу двух, трех, а то и больше монстров). Во-вторых, смертельных выстрелов оказывалось не так уж и много, так как, стоя на крыше, в постоянной панике стреляя, стараясь не скатиться вниз, глядя во все стороны, сразу трудно было хорошо прицелиться, да и вообще ни о каком прицеливании тут речи не шло – пали себе примерно в сторону монстра, желательно, чтобы еще и примерно в голову, больше ни на что рассчитывать не приходилось. Потом, когда я представлял получающуюся картину, сам удивлялся, как мне вообще удавалось хоть кого-то убить. Большая часть пуль улетала «в молоко», никого не задевая (во всяком случае, в видимом пространстве).

Одновременно с начатой пальбой врубилась и песенка Скутера «Почем камбала?14». Забавно было ее слушать, учитывая, что когда-то это была моя любимая песня. Не скажу, что сейчас она мне не понравилась. Но вот представьте теперь, какой вокруг стоял грохот: орал Скутер (который так же, как и предыдущие песни, не перекрывал посторонних звуков), вопили, скрежетали, кряхтели, сопели, ворчали и рычали умертвия. И вот в разгар этого веселья я лишь в последний момент краем глаза заметил, что одно из умертвий оказалось точно у меня за спиной. Инстинктивно резко обернувшись, я толкнул его в сторону пулеметом, а когда оно отклонилось и начало скользить вниз, засадил в него несколько килограммов свинца. Такой нашпигованный овощ заметно ускорился в своем желании соскользнуть с крыши и упасть на бетонную дорожку. Нервно хохотнув, я уже начал оборачиваться к остальным появившимся монстрам, когда снизу, прямо под ногами, раздался страшный удар, после чего очень сильная и противная рука вцепилась в мой ботинок.

– Тандерболт! – завопил я, чуть не отстрелив себе ногу.

Получив с такого близкого расстояния приличную партию пуль, рука отделилась от тела, но не перестала удерживать мою ногу. Тогда я залил свинцом весь проем, что образовался внизу. Видимо, в этот момент мне повезло и я попал в голову этой подлой твари, так как рука неожиданно расслабилась и отвалилась на крышу. Одним движением стопы я отбросил ее вниз.

Однако эта победа была незначительной. Дорожка оказалась проторена, и остальные жаждущие свежего мяса умертвия со всем возможным рвением ринулись наверх, так же стараясь уцепиться за мои ноги. В этот же момент я почувствовал, как чья-то рука схватила меня за плечо и сильно сдавила его. Вскрикнув от боли, я локтем ударил в морду, уже раскрывшую пасть в надежде поживы. Удар лишь заставил тварь дернуть головой, после чего она попыталась схватить меня другой рукой. Я отклонился назад и почувствовал, как в теле образовалась неприятная легкость. Крыша уходила у меня из-под ног. «Тандерболт!» – это уже было сказано мысленно. Левая рука, свободная от оружия, инстинктивно попыталась хоть за что-нибудь ухватиться. И этим чем-нибудь оказалась лямка рюкзака. Рюкзак, в свою очередь державшийся за трубу, сумел справиться и с моим весом, заставив меня повиснуть на середине покатого склона крыши.

– Тяжелый случай, – пробормотал я и принялся палить из положения лежа.

Оказалось, что этот случай в большей степени оказался тяжелым для трубы, чем для меня или рюкзака, так как сначала она слегка накренилась, а затем, когда одно из умертвий, отлетая после нескольких удачных попаданий, крепко зацепило ее плечом, труба не выдержала и с подозрительным скрежетом стала наклоняться в мою сторону.

– Едрить твою налево, – только и успел сказать я, когда труба, перевалив через точку невозврата, сорвалась со своего насеста и ринулась вниз, со всей возможной скоростью попытавшись меня догнать.

На самом краю крыши под ноги попал водосточный желоб, и на какое-то короткое мгновение у меня появилась надежда на то, что я сумею удержаться, но не тут-то было – желоб явно не был рассчитан на удержание такого веса, в чем я тут же и убедился.

«Надо подумать в будущем над вопросом укрепления желобов на крышах для предотвращения вот таких неприятных падений», – это все я успел подумать, пока крыша медленно, но верно удалялась куда-то ввысь. «Хм, забавное чувство», – эта мысль сопровождала ощущение долгого полета (которое и пары секунд-то не длилось), которое окончилось падением на спину на мягкую грядку. Рюкзак тяжело впечатался в землю справа от меня через мгновение. Труба упала слева. «Ну хоть не по башке», – порадовался я и тут же увидел, как сверху, прямо с крыши на меня летят черные тени.