А теперь держи меня

Глава 1

Этим солнечным утром, когда я открываю двери уютного кафетерия, чтобы купить вкусный напиток на вынос, у меня настолько отличное настроение, что даже налетевший на меня мужчина в строгом идеально-выглаженном сером костюме с бумажным стаканчиком в руке не смог его испортить. Очевидно, он спешит на важную встречу, раз даже не пытается извиниться передо мной, да и, кстати, его жёлтый галстук на фоне белой рубашки смотрится отвратительно. Видимо, у этого человека совсем нет ни вкуса, ни манер.

В прохладном помещении полно народу, что, в принципе, свойственно как для большого города, так и для начала рабочей недели, но голоса посетителей всё равно тонут в оглушающей музыке, вырывающейся из наушников.

Я осматриваю людей, скользя взглядом по ближайшим столикам, и, легко улыбнувшись своим мыслям, направляюсь в сторону кассы, чтобы попросить приветливую до тошноты девушку сделать кофе с каким-нибудь ванильным или же вишнёвым сиропом.

Яркие лучи солнца врываются в огромные окна кафешки, за которыми бурлит жизнь мегаполиса. Машины проносятся мимо, словно на гоночной автостраде, прохожие спешат на работу, учёбу или на утренний сеанс какого-нибудь нашумевшего блокбастера.

Я достаю из кармана телефон, проверяю время, а после переключаю на следующий трек, позволяя голосам людей всего на секунду ворваться в мою голову. Поворачиваюсь к витрине и разглядываю вкусные на вид пирожные.

Когда я уже решаюсь купить один из них и насладиться десертом, подходит моя очередь: вытащив один наушник из уха, я улыбаюсь блондинке с миленькой родинкой на щеке и прошу её сделать крепкий кофе с вишнёвым сиропом в стаканчике на вынос.

Пирожное решаю не брать, потому что нетерпеливая женщина позади меня, нервно теребящая свою сумку и причитающая, что здесь слишком ленивые работники, которые не беспокоятся о времени своих посетителей, портит весь аппетит.

Телефон вибрирует, намекая, что мне нужно срочно прочитать новое сообщение, и я, бросив взгляд на дамочку позади, достаю сотовый, плавным движением пальца разблокировав экран.

«Обернись».

Медленно поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, замечая на улице возле витрины парня, который пристально смотрит на меня, держа в руке мобильник. Он кивает, когда видит, что я обратила на него своё внимание, и отворачивается, словно боясь, что его в чём-то могут заподозрить.

Я вздыхаю, прячу телефон вместе с наушниками в карман и возвращаюсь к кассе, начиная лениво разглядывать свой маникюр. Чёрный идеальный лак покрывает ногти, не позволяя найти изъяны и погрешности в работе мастера.

Через минуту к нам подходит ещё один кассир и начинает обслуживать накопившуюся очередь, и ворчание дамочки рядом со мной наконец-то прекращается.

Мой заказ приносят чуть позже. Попросив прощение за задержку, блондинка улыбается и протягивает стаканчик.

Расплатившись за кофе, я ловко огибаю проходящего мимо парнишку, который практически налетает на меня, и, улыбнувшись его извинениям, направляюсь к выходу.

Несмотря на то, что часы над дверью настойчиво заявляют о том, что сейчас без пяти девять утра, погода за стенами заведения совершенно безжалостна. Даже не хочу знать, сколько градусов на улице, а уж тем более гадать о том, что ждёт нас к вечеру. Это лето не собирается щадить жителей душного и пропитанного пылью города.

Сейчас бы на природу. Позагорать на берегу реки и искупаться в прохладной водичке. Я даже от колы со льдом не отказалась бы, но в моей руке стаканчик с кофе, который мне гораздо нужнее.

Бессонная ночь даёт о себе знать.

– Привет, – парень прячет покрытое потом лицо под козырьком кепки.

Его глаза скрыты за солнечными очками, а светлая футболка пропиталась мокрыми капельками на воротнике и спине.

– Привет, – останавливаюсь рядом с ним, бросая взгляд на своё отражение в витрине.

Мои светлые волосы до плеч растрёпаны, яркая матовая помада цвета спелой черешни обрамляет губы, светлые джинсы с заниженной талией обтягивают тонкие ноги, а бордовая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами кажется такой сочной словно спелая ягода.

Делаю глоток кофе и поворачиваюсь к парню.

– Жарко сегодня, – бурчит он, кивая в сторону, мол, пошли, пройдёмся.

Пожимаю плечом, и мы медленно направляемся прочь от кафетерия. Краем глаза осмотрев потрёпанный вид друга, я снова делаю глоток горячего сводящего с ума напитка.

– Что слышно? – интересуюсь я, поправляя на плече съехавшую сумочку.

– Машу так и не нашёл, – говорит он. – Надеюсь, она не наделает глупостей. Только всё улеглось, нам лишние проблемы не нужны.

Поджимаю губы, немного взболтав кофе.

– А ты что хотел? Её парень умер, – осекаюсь. – Она так просто не отступит.

– А у меня девушка, и что? – не понимает он. – Год почти прошёл. Нам с таким трудом удалось залечь на дно и сбить со следа Арчи, что будет просто обидно, если по её вине снова придётся убегать.

Мимо проносится парнишка на скейте, и мне приходится отступить в сторону, чтобы не столкнуться с ним. Прохожие тоже спешат убраться с дороги безумца, который несётся на своём «друге» прямо сквозь толпу, будто убегая от полицейских. Ему вслед летят недовольные и возмущённые возгласы, но это ничуть не смущает парня. Он улыбается, когда проносится мимо, и я невольно останавливаюсь, провожая его взглядом.

– Слушай, Андрей. Давай начистоту, – убрав непослушную прядь за ухо, я возвращаю своё внимание на Тарана. – Яна Куркина хоть и была твоей девушкой, но она ничего для тебя не значила, потому что ты всегда любил мою сестру. Это раз, – я смотрю на своё отражение в солнечных очках собеседника, и мне становится неуютно. – А Миша для неё был всем. Потерять самое дорогое, что у тебя есть, – это ужасно, – я думаю о Егоре, который тоже мог погибнуть в той ужасной перестрелке, и благодарю всех Богов на свете в том, что этого не случилось. – Тут не только года не хватит, чтобы усмирить боль, но и всей жизни. И мы не вправе её в чём-то упрекать.

– Да она с ума сошла! – вскрикивает Андрей, но потом осматривается и понижает голос. – Она считает, что Кузнец жив, понимаешь?

Я поджимаю губы и иду дальше, чтобы не стоять посреди улицы. Снова делаю глоток уже остывшего кофе, наконец начиная чувствовать привкус вишнёвого сиропа.

– Может быть, он, правда, выжил? – предполагаю я. – Мы тогда были слишком напуганы, чтобы адекватно оценивать обстановку. Вдруг он просто был без сознания?

– И ты туда же, – вздыхает Таран, поправляя свою кепку и стирая со лба капельки пота. – Я сотню раз говорил, что этого просто не может быть! Я проверял его пульс, перед тем как мы уехали. У него было три ранения. Три! В руку, в грудь и в живот. Я военный до мозга костей и могу понять, жив человек или же мёртв.

Я качаю головой, останавливаясь на светофоре, чтобы перейти улицу.

– Ты не военный, Таран, – вздыхаю я. – Ты страйкболист. Ты даже в армии не был. И уж тем более ты не медик, чтобы говорить такое. Я не знаю, что задумала Маша, но я с ней не связывалась уже больше недели. Она сказала, что ей нужно уехать из города, обещала не рисковать. Сказала, что позвонит, как будет возможность, так что перестань уже беспокоиться и оставь её. Ты просто бесишься, что она не хочет быть с тобой.

– Да вы все сговорились, – вздыхает он. – Помяни моё слово, добром это не закончится. И разбирать новое дерьмо будете сами.

– Ага, – улыбаюсь я, смотря на Андрея.

Светофор загорается зелёным, и мы вместе с остальным потоком людей переходим дорогу. Как только оказываемся на другой стороне, я говорю:

– Сейчас с Егором встречаюсь. Не хочешь присоединиться? Поноешь ему на счёт твоей неразделённой любви и всё такое, – шучу я.

– Иди ты, – отмахивается. – У меня ещё дела, так что я пас. Если твоя сестра свяжется с тобой, скажи мне, оке’й?

Я останавливаюсь, поворачиваясь к Андрею и смотря на него с прищуром из-за ослепляющего солнца.

– Оке’й, – неохотно тяну, стараясь не подавать виду, что не одобряю его стремление быть вместе с моей сестрой. Да и вряд ли она вообще согласится на отношения с человеком, который притворялся её другом, а сам в тайне шпионил за нами. Да и к тому же стал одной из причин, по которой погиб Миша.

– Пока, Сонь.

– Ага.

Мы стукаемся кулаками и разбредаемся в разные стороны. Кофе бодрит, и я начинаю чувствовать себя гораздо комфортнее, хотя голова всё равно раскалывается из-за яркого солнечного света и бессонной ночи.

Когда я добираюсь до парка, где назначила встречу Егору Штормову, я уже допиваю свой напиток. Выбросив стаканчик в урну, осматриваюсь, пытаясь найти взглядом парня. Прохожу чуть дальше по каменной дорожке и с наслаждением прячусь в тени деревьев, радуясь, что здесь не так жарко, как под палящими лучами.

Проверяю телефон на наличие сообщений от Шторма, но сотовый молчит. Ещё раз осмотревшись по сторонам, я замечаю фигуру парня, прячущуюся чуть дальше за прохожими. Улыбнувшись, поспешно направляюсь в его сторону и, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не окрикнуть его, нетерпеливо прикусываю губу.

Но Егор, словно почувствовав моё присутствие, ловким движением разворачивает инвалидную коляску в мою сторону и, заметив меня, довольно усмехается.

– Привет, – мурлычу, подходя ближе и целуя парня в уголок губ.

– Опять опаздываешь, – вместо приветствия шутит парень, хлопая меня по пятой точке, словно наказывая за проступок.

– Прости-прости, – хватаюсь за ручки коляски и толкаю её. Мы идём вглубь парка, чтобы снова оказаться в долгожданной тени. – Встретила Андрея. Кажется, он продолжает следить за нами.

Егор фыркает, откидывая назад голову, чтобы посмотреть на меня.

– Чё хотел?

Пожимаю плечом, немного сбавляя скорость.

– Машу искал, – бурчу я, немного морщась. – Она же свалила из города. Решила вернуться обратно и поискать Мишу, думает, что он смог выжить. Просила, чтобы я Тарану ничего не говорила, он же рванёт за ней и начнёт отговаривать.

Егор садится ровно, задумчиво хмурясь и, наверное, вспоминая всё то, что произошло с нами за последний год с момента побега из родного города, где мы с ним познакомились.

– А ты как считаешь? – интересуется Шторм. – Про Мишу. Думаешь, ему удалось выжить?

Я пожимаю плечом, а потом понимаю, что парень не может увидеть этого, и отвечаю:

– Я не знаю, – признаюсь я. – Год прошёл. Если бы он был жив, то, наверное, попытался бы найти Машу. Да и, если даже он смог выкарабкаться, Арчи его точно в покое не оставил бы. Тут либо Кузнецов погиб от ранений, либо до него добрался этот псих. Конечно, хочется верить, что с ним всё в порядке, но, наверное, лучше быть реалистами, – я замолкаю, сворачивая в сторону, где меньше всего людей. – Машу жалко. Она так изменилась за последнее время. Наверное, стоило поехать вместе с ней. Вдруг, что случится…

– Не говори глупостей, – недовольно бурчит Егор. – Мы только отделались от этих психов, не хватало опять вляпаться во что-нибудь.

Я недолго молчу, задумчиво хмурясь.

– Андрей точно так же говорит. Но всё равно… Маша там уже неделю, но так ни разу и не позвонила. Прислала только три сообщения, что с ней всё в порядке. Не знаю, что она задумала…

Шторм упирается локтём в подлокотник и подпирает голову рукой. Проходит несколько секунд, прежде чем парень решает снова заговорить:

– Она вернётся, – заверят меня Егор. – Поймёт, что Миши больше нет, и вернётся.

– Или же вляпается во что-нибудь, решив отомстить за него, – не унимаюсь я. – Никогда не видела сестру такой. Она ведь обычно и мухи не обидит, всегда такая добрая и спокойная, а тут в ней прям какой-то кровожадный мститель проснулся. Даже пугает иногда.

Егор смеётся.

– Я представляю, – фыркает парень. – Так и вижу постеры, – он показывает надпись, проводя рукой по воздуху. – Возвращения Бэтмена-Марии. Скоро на экранах страны. Я бы сходил…

– Да ну тебя, – смеюсь я. – Скажешь тоже.

Толкаю коляску чуть быстрее, чтобы угомонить Штормова. Мы направляемся к дальней части парка, и я решаю закончить разговор про свою сестру. Лишние беспокойства только сведут меня с ума.

***

– У меня на работе завал, – жалуюсь я, когда мы возвращаемся домой после прогулки в парке.

Шуршу пакетами, висящими на ручке инвалидного кресла, и кладу их на колени парню. Преодолев пандус, мы оказываемся в прохладном подъезде.

– Сегодня всю ночь пришлось в студии проторчать, – останавливаюсь возле лифта и нажимаю на кнопку вызова. – Сроки поджимают, дедлайн на носу. Не знаю даже, что и делать.

– Может, возьмёшь пару выходных? – предлагает Егор. – Пусть остальные поработают, почему ты должна сама всем этим заниматься?

– Да потому что у них руки из жопы растут! – бурчу я, толкая кресло, когда двери со звоном разъезжаются в стороны. Нажав на седьмой этаж, я облокачиваюсь на поручни и бросаю взгляд на своё отражение. Выгляжу уставшей и бледной, даже не смотря на выпитый недавно кофе. – Заказчик слишком привередливый, ему вечно что-то не нравится, – продолжаю жаловаться. – То там не так, то здесь цвет слишком яркий. Откуда они вообще такие берутся?

Шторм смеётся, хватая съезжающий с колен пакет.

Лифт останавливается – Егор сам выезжает на площадку и добирается до двери квартиры.

– Тебе надо выспаться, – констатирует факт Штормов. – Работа может и подождать.

– Тебе легко говорить…

Откопав среди барахла и прочей мелочи ключи, я открываю дверь и пропускаю парня внутрь, после чего захожу сама. Коридор просторный, так же как и кухня с комнатой: мы специально выбирали жилище побольше, чтобы Егору было комфортно перемещаться на своей коляске.

Мне здесь нравится. Спокойный район, приветливые соседи и уютный дом с чистым подъездом и круглосуточным видеонаблюдением. Я как увидела эту квартирку, так сразу поняла: это то, что нужно.

Егор уезжает на кухню чтобы разобрать пакеты, а я смотрю ему в спину, с тоской думая о том, что парень слишком уж привык к этому креслу.

На новую операцию у нас нет денег, мы за жильё-то еле платим, к тому же ещё нужна еда и прочие мелочи, а работаю из нас только я.

– Может, тогда проще было бы заказать пиццу или суши? – громко спрашивает Егор, когда я прохожу мимо кухни, чтобы забросить сумочку в комнату и поставить телефон заряжаться. – Чтобы не готовить лишний раз. Отдохнула бы…

– Да забей, – кричу, бросая вещи на кровать. Осмотревшись, нахожу зарядку от телефона, которую никто вытащить из розетки так и не соизволил, и позволяю своему сотовому полакомиться.

Еле удержавшись от того, чтобы не завалиться на кровать (если я это сделаю, то точно не встану) я возвращаюсь на кухню и сажусь на диванчик, вытягивая ноги и с облечением расслабляясь.

– Ещё и двенадцати нет, а я как дохлая рыба, – скулю я, наблюдая за тем, как Егор ловко справляется с продуктами.

Я планировала приготовить вечером тушёное мясо с картошкой, но сейчас у меня такое чувство, что я даже чай заварить не смогу. Моя сила воли не помогает: планы разобраться с домашними делами и хотя бы приготовить обед рушатся к чертям. Я прям чувствую, что стоит мне хотя бы ненадолго прикрыть веки, как я тут же провалюсь в мир снов, и тоненькая струйка слюней будет стекать по моему подбородку.

– И воняешь точно так же, – смеётся Штормов.

– Ну, не правда, – я нюхаю свои подмышки и кривлюсь. Запах пота смешивается с дезодорантом и теперь походит на вонючий лук. – Ладно, правда, – сдаюсь. – Но на улице жарко! Ты сам пахнешь не как букет пионов.

Шторм закрывает холодильник и разворачивает коляску, оказываясь ко мне лицом. Парень сидит так, словно на троне, и это выглядит забавно.

– Есть хочешь?

– Не, – отмахивается Егор. – Я позавтракал. Что не скажешь о тебе. Когда ты в последний раз нормально ела по утрам?

Я пожимаю плечом, пытаясь вспомнить хотя бы один нормальный завтрак, который я не проводила бы в спешке.

– Я не помню, когда я в последний раз спала нормально, не то что ела, – тяну я. – Завтра с утра опять в студию. Может, даже придётся вечером сегодня иди. Не знаю… Не хочется такой дорогой заказ упускать. У меня чуть меньше двух недель осталось, а сделано процентов семьдесят. А всё почему? Потому что оставила сложную работу на идиотов, которые не способны даже план составить, чтобы успеть в срок.

Егор фыркает и разворачивает коляску, чтобы сделать себе чай. У нас в квартире специально вся посуда и прочая ерунда для чаепития находится в нижних шкафчиках, чтобы Шторм мог спокойно добраться до них.

– Может, хоть дома не будем говорить о работе? – предлагает парень. – У тебя целых две недели, ты за это время успеешь сделать кучу всего.

Я ничего не отвечаю, потому что спорить с ним бесполезно. Может быть, я действительно преувеличиваю и раздуваю из мухи слона, но с другой стороны, если заказ прогорит, то в этом месяце нам придётся перейти на пустые макароны. Не хотелось бы упускать такие деньги.

– Ладно, пойду в душ, – вздыхаю я, устало поднимаясь на ноги.

Тело ломит из-за недосыпа, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Подойдя к Егору, я нагибаюсь и целую его в губы.

– Вонючка, – шутит Шторм, когда я отстраняюсь.

– Слышь, Рамси Болтон, – легко стукаю его по плечу. – Я Теон, а не вонючка!

– Ага, ну, да.

Показываю ему язык и выскакиваю из кухни. Так, оставлю все мысли о работе до завтра, а сегодня мне нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы снова взяться за проект. Если заказчик откажется принимать мои труды, я засуну ему все разработки в задницу. Не зря же я столько нервов потратила за последний месяц…

***

Бесконечные банки из-под энергетиков скапливаются в мусорном ведре рядом с моим столом в студии, где я работаю над дорогим и чертовски важным проектом. Очередные бессонные ночи сводят с ума: в глазах двоится, а голова уже не соображает. Я делаю ошибки в элементарных вещах, упускаю самое важное, порчу то, что уже сделано идеально.

Мне нужен отдых, но это непозволительная роскошь, если я хочу успеть сдать проект в срок. Это впервые, когда на меня возложили такую тяжёлую и ответственную работу, поэтому я не могу подвести свою начальницу. Если покажу, на что способна, то меня обязательно повысят, я буду получать гораздо больший оклад и премии, а это значит, что смогу взять кредит на операцию Егора, о чём он, конечно же, пока не должен знать. Если парень что-нибудь пронюхает, то начнёт отговаривать и упрекать в том, что я слишком много на себя беру. А под его давлением я лишь окончательно сломаюсь.

Дверь студии открывается как раз в тот момент, когда я стою возле открытого окна и курю, пытаясь собраться с мыслями и силами, чтобы через несколько минут снова взяться за работу.

– А где все остальные? – голос начальницы вырывает из задумчивости, и я вздрагиваю, машинально выкидывая недокуренную сигарету в окно и разгоняя перед собой дым.

Это бессмысленно, ведь меня всё равно уже застукали. Оборачиваюсь, скользя взглядом по идеальному светлому пучку на голове женщины, её красным ярким губам и выступающим морщинам в уголках глаз. Белоснежная полупрозрачная рубашка и красные брюки с высокой талией кажутся слишком гладкими и идеальными. Женщина выглядит строгой, но на самом деле не всегда такой бывает.

– Ушли на перерыв, – вру я, умалчивая о том, что разогнала всю свою команду после того, как они испортили очередной макет.

Мою начальницу зовут Виктория Дмитриевна, и иногда она смотрит на меня так, будто видит насквозь. Её веки прищуриваются, а взгляд пронзительных голубых глаз опускается на стол, где небрежно разбросаны различные варианты макета. Моя задача: создать дизайн и слоган для нескольких продуктов одного нового бренда, который хотят запустить в следующем месяце. Если я справлюсь с этой задачей, то получу отличный гонорар.

Виктория подходит к столу и начинает рассматривать разработки, а я с замиранием сердца смотрю на свою начальницу, ожидая вынесения приговора. Либо всё отлично, либо мне придётся что-то где-то переделывать.

Цепкие пальцы женщины хватают угол одного из макетов и отодвигают в сторону, чтобы взглянуть на следующий. – Неплохо, – тянет Виктория, отпуская угол бумаги. – Когда всё будет готово?

– Думаю, к концу недели.

Виктория в последний раз скользит взглядом по разработкам, затем поворачивается ко мне, осматривая с ног до головы. Неловко топчусь на месте, пытаясь удержаться от нервного жеста «аля, убери волосы за ухо» или «поправь рубашку».

– Если будешь делать всю работу сама, мне придётся уволить тебя за недееспособность. Смерти от усталости мне здесь ни к чему.

Я же говорила, что она видит всех насквозь! Страшная женщина…

– Да я… – неуверенно бормочу, пытаясь придумать правдоподобное объяснение, почему я разогнала всех из студии.

Работа в команде даётся мне с трудом, и не хочется, чтобы из-за неумения руководить, меня недооценили. Я просто… Хочу сделать всё идеально. И придерживаюсь девиза: «хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам».

Виктория отходит от стола и осматривается. Замечает пустые банки энергетиков в урне, затем разбросанные вещи на диванчике. Здесь не прибрано, но это, кажется, совершенно не смущает мою начальницу.

– Иногда идеальное – не всегда хорошо, – говорит женщина, подходя к большому панорамному окну и смотря вниз на город. – Жду наработки в эту пятницу. И верни своих щенков, я всё-таки им плачу не за безделье.

Я еле сдерживаюсь от смешка. Щенков. Это, наверное, самое подходящее слово для моей команды. Они все шумные, громкие и неуправляемые.

– Хорошо, – неохотно соглашаюсь я.

Смотрю на её профиль, но женщина игнорирует мой взгляд. Она задумчиво поджимает губы, а через минуту разворачивается и направляется к выходу.

– В пятницу. Не забудь, – бросает женщина, перед тем как покинуть студию.

Я ничего не отвечаю, ещё несколько секунд сверлю взглядом дверь, словно боясь, что Виктория вернётся, а после подхожу к диванчику и устало заваливаюсь на него. Признаться, возвращать свою команду мне чертовски не хочется. И даже не из-за того, что они всё равно ничем мне не помогут, а потому что выгнала я их не при очень приятных обстоятельствах.

Я была вся на нервах из-за того, что мы не успевали в срок и что никто не мог хорошо исполнить мои поручения, и просто в какой-то момент сорвалась, наорала на них, обозвав бездарями и неудачниками, и выгнала, заявив, чтобы они не попадались мне на глаза до конца сдачи проекта.

Звонить им – это самоубийство. Придётся извиняться за своё поведение и признавать ошибки, а этого я делать не умею. С другой стороны, ослушаться прямого приказа Виктории тоже не могу.

Ладно. Была не была.

Достаю из кармана телефон и набираю номер самой безобидной девчонки из всей команды. Гудки тянутся вечность, и я, в тайне надеясь, что никто не возьмёт трубку, уже собираюсь сбросить вызов, но не тут-то было.

– Да, Сонь.

Пару секунд молчу.

– Привет, Ир, – пытаюсь сделать дружелюбный голос. – Эм-м. Я, в общем, хотела извиниться за то, что накричала на вас тогда, – девушка молчит, и мне становится неловко. – Короче, проект в пятницу сдаём. Он уже практически готов, так что я хотела бы, чтобы вы все пришли в студию и посмотрели на него. Внесли коррективы и всё такое…

Я уже ожидаю, что меня пошлют куда подальше, мол… наглая какая, но не тут-то было.

– Хорошо, мы придём, – наконец, подаёт голос Ира. – Я соберу всех, и чуть позже будем в студии.

– Ладно, – киваю сама себе. – Буду ждать.

– Пока.

Она отключается, и я с облегчением бросаю телефон на диван рядом с собой. Сложная это всё-таки работа: руководить другими, но иначе придётся вечно быть девочкой на побегушках, а меня такой расклад не устраивает.

***

Я стою в студии перед своим столом и виновато всматриваюсь в лица подчинённых. Неловкое молчание плавает в воздухе между нами, словно невидимые рыбки. Они навязчиво мельтешат перед носом, кружат вокруг головы, так и манят, чтобы я отмахнулась от них.

Передо мной стоят трое.

Парень со скрещенными руками на груди в яркой зелёной футболке с рыжими огненными волосами и с горсткой веснушек на носу. Его зовут Макс, и он манерно кривится, делая обиженный вид, мол, тебе, женщина, нет оправданий. Голос у него всегда изменённый, а блёстки на одежде лишь малые признаки нетрадиционной ориентации.

Рядом с ним девушка. Ира. Я звонила ей, когда кое-как пыталась извиниться, чтобы созвать команду обратно в студию. У неё тёмные волосы, спокойное дружелюбное лицо и пронзительные карие глаза. Она выглядит самой безобидной из всех.

Дальше Катя. Та ещё странная девица. Кожаная куртка, чёрные штаны и куча примочек в виде браслетов, цепей и перчаток без пальцев. Каждый раз, когда вижу её мотоцикл на стоянке, меня раздирает зависть. Свой я оставила в старом городе, да и права у меня всё равно отобрали.