Страна теней

Семен поднял лицо к солнцу, помолчал и ответил:

– Понимаешь, Михеич, врачевание – это для меня ежедневная работа, которую я уже настолько хорошо знаю, что практически не задумываюсь над теми или иными действиями. Определенные стандарты вбиты в голову, работаю на автопилоте, не замечая ни людей, ни пролетающих мимо дней. А хочется сделать что-то стоящее, что-то настоящее, особенно, если надо будет работать руками. И трудностей я не боюсь. Вот выкопаю колодец, будет вода, и я себя чуть больше уважать стану.

Михеич недоуменно посмотрел на собеседника и тихо сказал:

– Лечить людей – это и есть самое настоящее стоящее дело. И ты работаешь головой, и руками. И люди тебя уважают.

– Оно так, – поморщился Семен, – но я уже настолько привык и приспособился, что перестал верить в то, что живу полноценной жизнью. Хочется чего-то нового, необычного. То, что ты считаешь стоящим дело, для меня привычная рутина. Изо дня в день одно и то же.

– Ну, ну, – кивнул головой старик, – давай, копай. Может, действительно, тебе это надо. Пойдем со мной, дам треногу, которую ты поставишь над раскопом, чтобы легче было вытаскивать землю.

Семен пошел следом за Михеичем. Когда они отошли от дома, старик повернулся и спросил:

– Что у вас с Веркой?

– В каком плане? – удивился Семен.

– Какая-то она недовольная ходит, – уточнил старик, – вроде, всё как обычно, но давно не видел, как она улыбается. Раньше-то, до тебя еще, она была такая хохотушка. Нелады, что-ли у вас с ней?

– Что, значит, не улыбается?! – еще больше удивился Семен. – Нормально у нас. И улыбается она. Ничего необычного не вижу.

Михеич пожал плечами и больше ничего не говорил, пока они не дошло до сарая, где старик показал сложенные в углу стройматериалы:

– Из бруса поставишь треногу. Вверху закрепишь блок, с помощью которого будешь поднимать землю из раскопа. Веревку не дам, купи себе сам.

Семен поблагодарил старика и, взвалив скрепленный брус на плечо, понес добычу домой.

Вера сидела на лавке во дворе. Руки сложены на груди. На лице, вроде как отсутствие эмоций, но можно было предполагать, что она чем-то недовольна. Когда Семен сложил брус под навес, рядом с поленницей, она спросила:

– А я думала, что ты пошутил. Неужели, на самом деле будешь копать колодец?!

Семен посмотрел на серьезное лицо жены, вздохнул и сказал:

– Да. Буду. Сам. И чего это все сомневаются в том, что я могу это сделать?

– Ну, это работа для настоящих мужиков, а ты – доктор, да еще и женский.

– То есть, не мужик?

Вера отвела взгляд в сторону, словно не хотела отвечать на провокационный вопрос. И затем, словно решила увести разговор в сторону, спросила:

– Сруб для колодца надо будет покупать. У тебя что, лишние деньги появились?

– Заработаю.

Семен сел на лавку рядом с женой и рассказал о предложении главного врача.

– Раз пять съезжу с врачебной бригадой на дополнительную диспансеризацию, вот эти деньги и использую для покупки сруба.

Лицо жены еще больше помрачнело.

– Чем больше баб пощупаешь, тем больше денег заработаешь, – сказала она задумчиво, словно говорила сама с собой, – поимел двести баб, и получи зарплату. Посмотрел на сотню голых теток, и вот тебе за это деньги. Что-то мне это напоминает.

– Это моя работа, – спокойно сказал Семен, – мы с тобой уже не раз говорили об этом. И не двести их будет, а меньше.

Вдруг поняв, что сейчас он говорит так, словно оправдывается, Семен решительно закончил:

– И, к тому же, я их не щупаю, и, тем более, не имею. Я обследую пациенток для выявления заболеваний. Я – врач, моя работа – вовремя обнаружить болезнь и вылечить. И еще раз – они не бабы, а пациентки.

Вера кивнула, встала и ушла в дом, больше ничего не сказав.

Семен сморщился, словно он откусил кусок от лимона. Конечно же, он знал, что невозможно убедить женщину в том, что мужчина никогда не смотрит на сторону. Даже если жена говорит мужу, что абсолютно доверяет ему, всегда надо помнить, что глубоко в подсознании у неё сидит червячок сомнения, который не даст ей успокоиться. Возможно, это генетически заложено в женщине – не доверять мужчине, в полигамности которого она уверена. Особенно, если муж работает гинекологом, и каждый день имеет контакт с десятками женщин.

Хотя, надо признать, что возможна ситуация, когда жена абсолютно доверяет мужу. В том случае, когда ей всё равно. Когда она равнодушна к мужу – если и пойдет налево, туда ему и дорога. А если действительно любит, то полного стопроцентного доверия никогда не будет.

Семен сидел на лавке, смотрел на квадрат, нарисованный на земле, и вспоминал. О том, как познакомился с Верой.

Он встретил её там же, где нашел Ыша. На рынке, где продавали животных. Именно она стояла у той корзины, из которой высунулась светло-серая мордочка с любопытными глазами. Как Вера ему после сказала, она поразилась его неожиданной эмоциональной реакции: слезы на глазах, когда Семен держал щенка на руках. Именно эта реакция заставила её первой заговорить с ним.

Первым делом после покупки, Вера назвала породу собаки – кавказская овчарка – и рассказала ему, как ухаживать за щенком. Семен слушал звонкий голос, смотрел на девушку со светлыми волосами и ясными глазами, и чувствовал, что в этот момент в его жизни происходят глобальные перемены. Собственно, вначале он полагал, что перемены будут не настолько глобальными – всего лишь, что у него появился новый друг, который будет требовать к себе внимание, и о котором надо будет постоянно заботиться. Он ушел с рынка, унося не только щенка, но и номер телефона новой знакомой, которая сказала ему, что он может звонить, если нужна будет помощь.

И уже на следующий день Семен позвонил. Причина для звонка была до наивности банальна – он попросил Веру помочь ему выбрать для Ыша ошейник и поводок.

***

Может, все не так плохо, как кажется. Вроде, есть ощущение, что жизнь остановилась, что всё хорошее позади, в той, другой, давно прошедшей жизни. Здесь и сейчас уже ничего нет. И ничего не будет. Но – может, надо просто закрыть глаза, возвести вокруг себя высокие стены, постараться отодвинуть проблемы на задний план, абстрагироваться от настоящего, и прожить следующее мгновение в том вакууме, который вы сами себе создали. Возможно, это мгновение в пустоте будет еще хуже, чем нарисованное в сознании будущее. Или лучше. Неважно. Главное, познать самого себя в сравнении. Да, не факт, что это сравнение вылечит больное сознание, но хотя бы заставит думать. И чуть-чуть мечтать.

Семен смотрел на отрешенное лицо женщины, лежащей на функциональной кровати, говорил банальные вещи и ждал, что в её глазах появится жизнь, или хотя бы какие-то эмоции. Конечно же, ничего не произошло. Пациентка по имени Валя все также отрешенно созерцала потолок. Он вздохнул и вышел из палаты. Нужно время, терпение и, главное, близкий человек. Первое и второе, в наличии, а вот третьего, скорее всего, нет. Впрочем, может сестра по имени Настя. Семен спросил у постовых медсестер, посещал ли кто его пациентку, и, получив ответ, пришел к выводу, что выздоровление физическое не приведет к выздоровлению душевному.

В ординаторской приемного отделения он услышал смех. Похоже, Дима снова всех развлекает. Семен улыбнулся и вошел в кабинет. Катя и санитарка Анна Ивановна не обратили на него внимания, анестезиолог бросил короткий взгляд и начал рассказывать следующий анекдот:

– Женщина вернулась из санатория, бросила сумку и села на диван. Посмотрела на колени и говорит: «Ну, что, коленочки, вот вы и снова вместе».

Санитарка гулко захохотала, а Катя, даже не улыбнувшись, недоуменно смотрела на рассказчика.

– И когда смеяться? – спросила она.

Дима хлопнул ладонью по столу и с жизнерадостной улыбкой ответил вопросом на вопрос:

– Зачем некоторые женщины ездят в санаторий?

– Лечиться, – пожала плечами Катя, и затем, когда до неё дошел смысл анекдота, она поморщилась, встала и, выходя из кабинета, добавила, – типичный анекдот для мужиков, которые думают, что все женщины только и мечтают, как бы раздвинуть ноги. Хватит ржать, Анна Ивановна, у нас есть работа.

Семен сел на свой стул и посмотрел на довольное лицо анестезиолога.

– Ну, что, доволен?

– Ага. А что, я не прав?! Деньги и секс – вот главное во взаимоотношениях с женским полом. Деньги в дом и регулярный оргазм.

Дмитрий Сергеевич Макаров выглядел лет на тридцать, хотя Семен знал, что у него скоро сорокалетие. Буйная шевелюра, симпатичное лицо, веселый нрав – он нравился женщинам, и в полной мере пользовался этим. Лет десять назад Дима женился, но смог прожить в браке только год. Затем сходил на сторону один раз, после – второй. Жена быстро всё узнала и подала на развод, на который Дима легко согласился. В последние годы почти каждые полгода он менял своих пассий, надолго не задерживаясь в постелях каждой из них. И Дима считал это правильным.

– Нет, – покачал головой Семен и поднял правую руку, растопырив два пальца, изобразив латинскую букву «V», – главное – это два «В». Внимание и верность. Будь внимателен к своей женщине и храни ей верность.

– Уверен?! – ухмыльнулся Дима.

– Нет, – покачал головой Семен, – теперь я уже ни в чем на сто процентов не уверен, хотя все равно считаю, что главное – эти два «В».

– Вот и я говорю. Именно с женщинами никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Поэтому для меня – деньги и секс.

На эту тему они уже говорили, и, так же, как и сейчас, каждый остался при своем мнении. Впрочем, это не мешало им оставаться приятелями. Хотя, Семен не сильно-то и стремился к этому, а вот Дима даже специально брал дежурства в те же дни, что и Семен, чтобы в свободное от трудового подвига время можно было пообщаться.

– Ну, как у тебя дома? – спросил Дима. – Как хозяйство, куры, свиньи?

Семен улыбнулся, вспомнив, как Дима убеждал его в том, что врач ни в коем случае не должен этим заниматься, что мясо и дичь должны нести благодарные пациенты, и спокойно ответил:

– Свиней мы не держим. А вот куры и кролики в порядке. Я вот собрался колодец копать. С водой у нас не очень хорошо, поэтому я решил сделать это. Место мне уже определили, сруб я заказал, в конце недели привезут. Ну, за пару месяцев, думаю, выкопаю.

Дима ошарашено уставился на собеседника:

– Ты?! Сам?!

Он даже вскочил со стула. Сделав несколько непонятных жестов, в которых можно было узнать и копательные, и фрикционные движения, он закончил свою короткую изумленную речь:

– Копать колодец?!

– Да, я сам буду копать, – вздохнул Семен, который ожидал именно такую реакцию со стороны коллеги.

–Нет, ну я знал, что у тебя не все в порядке с головой, но чтобы до такой степени, – Дима вернулся на стул, сел и, с прищуром глянув на собеседника, закончил, – может, ты прикалываешься надо мной? Небось, нанял пару копальщиков, а мне говоришь, что сам будешь копать?

Семен пожал плечами – дескать, не хочешь, не верь. Продолжать этот бессмысленный разговор ему не хотелось, и он уже думал, как перевести его в другое русло, когда Катя заглянула в кабинет и сказала:

– Там девочка пришла, хочет доктора увидеть.

– А ты уверена, что она девочка?! – практически сразу переключившись, среагировал Дима, задав вопрос игривым тоном.

Катя обреченно вздохнула, и, ничего не ответив, ушла.

– Ладно, пойду, посмотрю на девочку, – сказал Семен. Он неторопливо прошел по коридорам отделения, вошел в приемный покой и сел на свой стул. Глянув на девушку и прикинув возраст, он увидел боль и ужас в её глазах и спросил:

– Что беспокоит?

Она молча протянула лист бумаги. Семен посмотрел на стандартный бланк ультразвукового заключения, сразу вычленив главное – диагноз. Беременность десять недель и три дня. Порок центральной нервной системы у плода. После этого он прочитал то, что было написано выше. Врач ультразвуковой диагностики четко и подробно описал образование в затылочной области плода – менингоцеле. И только затем Семен посмотрел на возраст девушки – двадцать один год, чтобы убедится, что почти не ошибся.

– Вам сначала надо обратиться в женскую консультацию по месту жительства, там вас отправят на пренатальный консилиум, который определит показания к прерыванию беременности, – начал спокойно объяснять Семен, – и только после этого дадут направление к нам.

– Мне час назад УЗИ сделали, – сказала девушка, – в консультации уже никого нет. Я не знала, куда мне идти.

– Домой. А завтра с утра на прием к доктору в женскую консультацию.

– И что я мужу дома скажу? Что у меня в животе урод?

Девушка, наконец-то, произнесла то слово, которое до этого зрело в сознании. Озвученное, оно ударило её со всей силы, заставив разрыдаться от обиды на несправедливость жизни, от ощущения собственного бессилия и невозможности что-то изменить. Семен смотрел на плачущую навзрыд девушку и молчал. Заметив заглянувшую в дверь Катю, он сказал ей, чтобы принесла валерьянку и воду.

Через пять минут, когда, выпив стакан воды с пятидесятью каплями валерьянки, она чуть успокоилась, Семен, подумав, что уже второй раз за вечер работает психотерапевтом, стал негромко говорить:

– Дома вы скажете мужу, что на ультразвуковом исследовании выявлен порок развития у ребенка. Это уже произошло, это невозможно изменить, и с этим трудно смириться. Но вам надо вместе пережить этот удар судьбы. Не надо искать виноватых, потому что понять, из-за чего это произошло, практически невозможно. Ни вы в этом не виноваты, ни ваш муж. Скорее всего, какие-то внешние причины. Например, на малом сроке вы переболели острым респираторным заболеванием или перенесли на ногах какую-нибудь вирусную инфекцию. Никто от этого не застрахован. Сейчас вам надо держаться вместе и пройти до конца с надеждой, что это никогда не повторится.

Он снова говорил банальные вещи и повторно объяснил, что надо сделать девушке завтра с утра. Убедившись, что до неё дошли его слова, Семен, сказав, что даже если сейчас ей кажется, что жизнь остановилась, то завтра она поймет, как ошибалась, отпустил девушку домой. Глядя на её спину, он в очередной раз решил, что психотерапевт из него хреновый. После этого, сидя в приемном отделении, он долго и бессмысленно смотрел на белую плитку стен.

Весной прошлого года, когда они еще жили в городе, он вернулся домой с работы. В квартире его встретил только Ыш, но Семен этому не удивился – Вера работала бухгалтером, и иногда задерживалась на работе, особенно, когда приближался конец квартала или когда в короткий срок нужно было осваивать новую компьютерную программу. Хотя, как правило, она предупреждала, что задержится. Но, из любого правила бывают исключения, поэтому Семен отправился на кухню и стал готовить ужин. Ыш помчался за ним, и получил свою порцию пищи.

Салат – помидоры, брынза, зеленый лук и сметана. И поджарить куриный шницель на сковороде. Через полчаса всё готово, и Семен, глянув на часы, решил позвонить. Услышав в трубке механический голос, что абонент недоступен, он забеспокоился. И позвонил подруге Веры, которая работала вместе с ней. Узнав, что Вера ушла с работы днем, еще до обеденного перерыва, отпросившись у начальника «по очень важному делу», Семен задумчиво посмотрел на фотографию на стене, где он обнимал Веру, которая счастливо улыбалась в камеру.

Сев на стул, он стал вспоминать последние дни, пытаясь понять, что произошло. Скорее всего, началось всё две недели назад, когда он увидел грусть в глазах Веры. Она ушла от ответа на прямой вопрос, сказав какую-то банальность. А он не стал давить, подумав, что рано или поздно сама расскажет.

Говорили ли они вообще в последние две недели?

Семен перебирал в памяти события, и не мог обнаружить ничего, что могло бы объяснить внезапное исчезновение жены. Вроде, всё, как всегда. И, некоторые мелочи, на которые он должен был обратить внимание. Вера несколько дней утром вставала раньше него, хотя раньше всегда предпочитала поваляться подольше. И бледность на лице, особенно утром. Позавчера вечером она отказалась от мяса, хотя всегда была мясоедкой.

И, да, они практически ни о чем не говорили. Только обычные фразы, типичные для совместного проживания двух людей, и ни одной беседы по душам, когда хочется рассказать о том, что накипело или что тебя волнует.

Возможно, у Веры какая-то проблема со здоровьем. Но почему она ничего ему не сказала?

Семен включил компьютер. Используя свой врачебный логин и пароль, вошел в программу «Промед» и ввел для поиска данные своей жены. Нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице, дождался, пока программа выдаст результат. Колесиком мыши прокрутил небольшой список.

И от удивления застыл, не веря своим глазам.

Неделю назад Вера посетила врача в женской консультации на другом конце города. Шифр диагноза – Z32.1 – не оставлял сомнений в том, что она беременна. Затем еще одна явка к тому же доктору. И другой шифр – O35.0, с которым Вера была направлена в гинекологический стационар городского перинатального центра.

Это было пять дней назад.

Семен задумчиво смотрел на буквенно-циферное сочетание шифра и пытался вспомнить, что оно обозначает. Так, как самостоятельно не вышло, он нашел таблицу шифров МКБ5 и выяснил, что это «поражение центральной нервной системы плода, требующее оказания медицинской помощи матери».

Сглотнув слюну во внезапно пересохшем рту, Семен вышел из программы и выключил компьютер. Он так и сидел перед черным монитором, пока не услышал поворот ключа в замке.

Он встретил жену с улыбкой:

– А у меня как раз ужин готов, мой руки и к столу.

Он сразу же заметил бледное лицо и отрешенность в глазах, но не сказал ни слова. Семен вел себя, как обычно, говорил простые слова и открыто смотрел на жену. Вера ела салат без аппетита, и периодически смотрела на него, словно ожидала, что он задаст какой-нибудь вопрос. Но Семен так до конца ужина ничего не спросил. Он просто улыбался, словно радовался тому, что они вместе сидят за столом. И только в самом конце, когда они пили чай, Семен спокойно и неторопливо предложил:

– Я уже несколько дней думаю. И вот о чем. У тебя уже год в деревне дом пустует. Может, нам перебраться туда. Свежий воздух и тишина. Опять-таки, для Ыша свобода, а то ему здесь уже тесно.

Ыш, словно поняв, что говорят о нем, прибежал из коридора и положил морду на стол, причем ему для этого даже не надо было вставать на задние лапы. Вера погладила пса по голове и сказала:

– Думаешь, пришла пора что-то изменить в нашей совместной жизни?

Голос у жены прозвучал неестественно бодро.

Семен пожал плечами и стал собирать посуду со стола.

***

Большое дело начинается с первого простого движения. Семен приподнял штыковую лопату и воткнул в землю. Вывернул и бросил в ведро темную тяжелую землю. Верхний плодородный слой почвы он разбросает по участку.

Первое мая. Впереди четыре свободных дня, в течение которых он сделает первые, самые трудные шаги на пути вниз. Семен знал, что начинать всегда сложно, поэтому приурочил новое дело на праздники, специально отказавшись от дежурства в стационаре в один из дней, когда идет двойная оплата за работу. Утреннее солнце начало пригревать, и уже через пять минут он скинул толстовку, оставшись в одной футболке. Ыш сначала бегал вокруг него, а затем улегся на свежую траву, положил морду на лапы и стал смотреть, что делает хозяин.

Четыре штыковых лопаты на ведро, и Семен понес землю на участок, где они скоро будут сажать картофель. И снова к раскопу, который он оградил колышками, словно создав некий магический квадрат. Хотя, конечно же, Семен сделал это для того, чтобы не увеличивать величину раскопа.

Тяжелый физический труд настраивал Семена на философский лад, – он завораживал своим однообразием, и давал свободу мыслям.

Он таскал землю и размышлял.

Копал, и вспоминал.

С переездом в деревню они тянули почти месяц. Собственно, Семен был готов хоть на следующий день собрать вещи и перебраться на природу. Но Вера откладывала, мотивируя это тем, что на селе не будет тех благ цивилизации, к которым они привыкли. Да, они оба выросли в деревне, но последние лет двадцать постоянно жили в городе.

Туалет находится в пристрое, но он все равно холодный. Воду надо привозить. Нужен будет газ в баллонах. Да, электричество есть, и можно будет использовать его для приготовления пищи, но надо еще посчитать, насколько это будет дороже. Опять-таки, нужны дрова для печи, пусть даже только в зимнее время. Вера рассуждала о трудностях и оттягивала момент переезда.

Семен говорил о том, что впереди лето, что можно будет посадить картофель, морковь, свеклу и другие овощи, чтобы в будущем иметь свои продукты. Не так уж много труда необходимо, а результат будет замечательный – свои экологически чистые овощи и зелень. Опять-таки, всё лето на природе, и для здоровья хорошо, для души приятно, и псу радость.

Вера говорила, что придется каждый день ездить на работу. Утром туда, вечером обратно, – когда же работать и следить за огородом. Всё зарастет травой и никакого урожая у них не будет. Много денег будет уходить на бензин. На слова Семена о том, что можно уволиться здесь, и найти работу ближе к дому, Вера отмахивалась – кому на селе нужны бухгалтеры. Рабочих мест мало, и те давно заняты. Семен соглашался, и продолжал говорить о переезде в деревню, как о свершившемся факте.

Наконец-то, к концу мая они перебрались, и непонятно, кто был больше рад – Семен или Ыш. Вера улыбалась, глядя на их веселую возню в траве, и Семен, замечая эти перемены в жене, думал, что скоро всё наладится. Трудности первого месяца отодвинули на второй план события прошедших месяцев: в какой-то степени Вера была права – они давным-давно отвыкли от жизни на селе.

Семен понес очередное ведро с землей, высыпал его на участок, где совсем скоро надо будет высаживать картофель, разровнял ногой кучу, и, поставив ведро, посмотрел вдаль. Уже скоро год, как они здесь, а он по-прежнему с удовольствием и радостью смотрит вокруг: открытые, ограниченные только горизонтом, просторы завораживали его. Да и сама линия, разделяющая землю и небо, была настолько размытая и неясная, что казалось, ничего нет. Пространство начинается у его ног, и нигде не заканчивается. Этот мир полностью открыт, – можно пойти вперед, и планета развернется для него, демонстрируя свои красоты и тайны. И даже этой гипотетической возможности было вполне достаточно, – конечно же, Семен не собирался куда-либо идти.

– Что, уже надоело копать?

Услышав сзади ехидный вопрос жены, Семен, не поворачиваясь к Вере, спросил, показывая рукой направление:

– Смотри туда. На что похоже вон то облако?

– Оно похоже на обыкновенное облако.

– Ну, Вера, присмотрись внимательнее. Это необычное облако.

Жена молчала минуту, а потом сказала:

– Просто неровное бесформенное облако. Я такие облака каждый день вижу, и не по одному разу.

Семен снова посмотрел на гигантскую фигуру, занимающую четверть неба, и сказал:

– А я вижу, что это верблюд. Смотри, вон там голова, затем два горба.

– Ну, не знаю, – равнодушно сказала Вера, – мне кажется, что совсем на верблюда не похоже.

Семен, словно не слыша слов жены, задумчиво продолжил:

– Неторопливо двигающийся вперед корабль пустыни. Идет себе и идет. А, знаешь, Вера, мы с тобой никогда не были в пустыне. Наверняка, там замечательно. Куда не глянешь, абсолютно пустые пространства. Только ветер и песчаные дюны.

– Ерунда, – отмахнулась Вера, – нестерпимая жара и песок во всех местах. Постоянно ветер и от солнца никуда не спрячешься. Переться через тысячи километров, чтобы потом проклинать солнце и песок. Нет уж, мне такого не надо.

Семен услышал, как жена ушла. Постоял еще пару минут, и пошел к раскопу.

Кроме огородных работ, внимания требовал дом, пристрой и сарай. За год, прошедший после смерти матери Веры, в доме никто не жил, и без хозяина он стал накапливать множественные дефекты. И если починить калитку или поправить крыльцо для Семена не составило большого труда, то сделать ремонт крыши, пусть и косметический точечный, стало для него некоторой проблемой. За годы городской жизни он давно отвык от плотницких и других деревенских работ. Однако он справился, и с калиткой, и с крыльцом, и с крышей. Затем заменил забор, оградив участок тёсом. Перестелил прогнивший пол в бане, переложил каменку.

Впрочем, ничего этого он бы не успел сделать, если бы еще в самом начале лета, не решил вопрос с работой. Около пяти ночных дежурств в стационаре, и три дня в неделю на консультативном приеме. Теперь у него было достаточно свободного времени, чтобы работать на себя. Вера тоже через месяц уволилась с прежнего места работы, – они взяли кур и кроликов. Эта живность требовала к себе внимания. К концу лета они настолько освоились, что Семен порой с удивлением думал о том, как они могли так долго жить в городе, где пространство ограничено стоящими впритык высотными домами, воздух пропитан выхлопными газами автомобилей, а толпы людей постоянно и хаотично перемещаются в разных направлениях.