Женщина с фиалками

Человек под фонарем

Мне всегда было интересно, кто стоит под фонарем?

По вечерам я выхожу на улицу и гуляю, одна, просто так. Дышу свежим воздухом. А вокруг крупными хлопьями падает снег, снег. Он валит такой плотной стеной, что с трудом удается разглядеть противоположную сторону улицы. На ней виден старинный желтый фонарь на высоком шесте. И вот под этим фонарем всегда, когда бы я ни проходила, стоит одинокий человек в черном.

Он стоит, вероятно, засунув руки в дырявые карманы и чувствует кожей их шелковую подкладку. Он пересчитывает холодные кружочки рассыпанных монет, бумажки, старый мусор, втягивает голову в плечи, зарываясь подбородком в шарф. Тут кроется какая-то страшная тайна.

Я иду и напеваю «Снег кружится, летает, летает и поземкою кружа, заметает метель…»

Окна всех домов плотно завешены жалюзи. Мне хочется заглянуть между щелочек и увидеть, чем же они там занимаются. Я тоже хочу того, что происходит за опущенными занавесками.

Еще мне очень хочется снять обувь и идти по ледяной мостовой босиком. Мне не хватает прикосновений. Однажды ночью я заметила у себя на постели белое перышко из подушки. Белое перышко все равно, что белый снег. Я провела им по своим губам. Щекотно! Потом я провела им по подбородку, по шее, по груди, по животу…

Если бы распороть подушку, устроить снегопад из перьев и чувствовать всем телом их прикосновения…

Мне почему-то не хватает прикосновений. Но перья, снег, мостовая – это все не то.

Я хожу уже долгое время и заглядываю в лица мужчин. Мне кажется, иногда – может быть это он? Или нет, вон тот господин в черной шляпе? Может быть это торговец хот-догами? Или библиотекарь у нас на работе?

Один раз я специально взяла с собой перышко от подушки. Послюнила его немножко и прилепила в уголок губы. Я взяла первую попавшуюся книгу, кажется какой-то технический словарь, и подошла к его столику. Там рядом стоит такое кресло из темно-малинового кожзаменителя. Он кивнул мне: «Присядьте»

Я села. Он заполнял карточку, а я смотрела на него и ждала, когда же он заметит мое перышко? И тут он его заметил.

– У вас что-то на губах прилипло.

– Где? Я ничего не чувствую.

– В уголке.

Я немного потянулась к нему, и он протянул руку, коснулся пальцами моей губы и снял это злосчастное перышко. Я вскочила, крикнула, что передумала брать книгу и убежала. В полутемном коридоре долго не могла придти в себя, сердце так стучало и главное: я заметила у него на пальце обручальное кольцо!

Теперь я всегда первым делом смотрю на руки.

Под ногами так скользко, что боюсь оступиться. Фонари стоят через несколько длинных метров друг от друга. Я вхожу в круг желтого света, а потом выныриваю из него. И тут вдруг меня осеняет: я хожу, как будто кого-то ищу. А черная фигура под фонарем стоит так, как будто бы кого-то ждет! Уж не меня ли?

А я все хожу и хожу мимо, а он все ждет и ждет, преданный как пес. Метель – ждет, холод – ждет, гололед – и все равно ждет! Надо же иметь такую легкомысленную голову как у меня, чтобы ходить десятки раз по противоположной стороне от своего счастья!

Я быстро перебегаю улицу и, то и дело поскальзываясь, спешу к фонарю. Сейчас я подбегу к нему, вся румяная от мороза и свежая, с духами пахнущими ландышем и скажу:

– Извините, вы так долго меня ждали, это все из-за моей несообразительной головы!

– Что ты, детка, ради тебя я готов ждать всю зиму напролет.

Он подхватит меня на руки, и мы будем кружиться всю дорогу до его дома с камином. Мы вбежим туда, оставим на ковре клочки белого снега. Потом он опустит жалюзи и…

Вот и его черная фигура. Я стараюсь идти помедленней, походкой уверенной в себе женщины. Выныриваю в свет фонаря и выдыхаю:

– Простите, вы не подскажете который час?

– У меня нет часов, детка.

Я смотрю на эту женщину и медленно начинаю пятиться назад. В желтом свете фонаря у нее уж очень морщинистое лицо и темно-коричневые губы. Глаза – практически черные от туши и теней. В ушах – огромные серьги-кольца.

Быстро я выхожу из желтого пятна света и бегу домой.

Скидываю с себя пальто, прямо на пол, подбегаю к окну, сажусь за стол. Потом встаю, подбегаю к зеркалу. Разглядываю свое лицо. Это кто же был под фонарем? Неужели…?

Ох, как стыдно! Как стыдно! Хорошо меня никто не видел!

Сегодня на работе никому не могла смотреть в глаза. Зоя Павловна, завхоз, сказала, что со мной что-то странное творится. Я чувствую себя какой-то грязной и постоянно бегаю в туалет, мою руки под холодной водой. Только подумать, что за сон мне приснился!

Мне приснилось, что меня, абсолютно голую, привязали к фонарю. И я стою там, как будто распятая. Рядом – эта ужасная женщина. В руках у нее длинная учительская указка и время от времени она тыкает меня в живот, ноги и грудь. А мимо нас проходят вереницей разные люди, мужчины, но среди них была и одна женщина! Они оценивающе смотрят на меня, как на стиральную машину или на холодильник какой-нибудь, потом отрицательно качают головой и уходят. Ладно бы люди незнакомые, как вдруг появился библиотекарь, торговец хот-догами, мужчины с моей работы! Я хотела закрыть глаза, чтобы не видеть этот ужас, но женщина тыкала меня указкой, заставляя их открыть. Я думала, что умру со стыда, прямо там, на фонаре.

В обеденный перерыв убежала в библиотеку, забилась в дальний угол. Сижу изучаю книги по психологии. Начинаю понимать, что ничего страшного не произошло. Прокручиваю в голове раз за разом этот сон и стараюсь найти в нем что-то смешное. Наряжаю всех проходящих в смешные костюмы и приклеиваю им длиннющие носы. На библиотекаре разошлась так, что когда возвращалась на рабочее место, проходила мимо его столика, покраснела и едва сдержала смех.

Обязательно надо перечитать «Мастера и Маргариту».

А дома даже нашла старую метлу, разделась догола и прыгала на ней по всей комнате.

Сегодня вечером возвращалась домой с работы. Улыбнулась (правда, не переходя улицу) женщине под фонарем. Она не заметила, из-за обычного снегопада. И тут вдруг меня догоняет мужчина в черной куртке.

– Девушка, как вы быстро ходите! Я вас еле догнал.

– Я занимаюсь спортивной ходьбой.

– Люблю спортивных девушек…

Мы прошлись немножко молча. Что-то закопошилось в глубине живота. Я скосила глаза на его руки, но они были в черных перчатках.

– А вы в хиромантию верите? – спросила я у него.

– А это что такое?

– Это гадание по руке. Дайте мне вашу руку. Да не левую, правую. И перчатку снимите.

Несколько мгновений мы постояли под снегопадом. Он держал передо мной руку, ладонью вверх, и я сосредоточено наблюдала отсутствие обручального кольца.

– Ну, так что же? Долго мне жить осталось, по вашим предсказаниям?

– Не знаю. Не помню. Вам наверно везет в любви.

– Конечно, везет. Вот с какой замечательной девушкой я познакомился…

Он проводил меня до двери дома. И вдруг предложил:

– У меня тут машина стоит недалеко. Пойдем, покатаемся.

– Сегодня не могу, – нахмурила брови я.

– Тогда пойдем, у меня есть для вас подарок.

Мы дошли до его машины, она действительно стояла неподалеку. Следил он за мной что ли? Мужчина достал с заднего сиденья коробку шоколадных конфет и протянул мне.

– Точно не поедете?

– Сегодня нет. Кошка дома голодная.

– Мы еще увидимся. Всего доброго, спортивная девушка!

Когда он уехал, я осознала всю глупость своего поступка. Вот, пожалуйста, селедка безголовая, упустила! А это, может быть, было твое счастье! Я почувствовала, что внутри что-то нарастает и стучится. Домой идти было нельзя, я же задохнусь от этого чувства! Надо остыть, надышаться снегом. «И вообще, – строго сказала я самой себе: если нравлюсь – подождет!»

Какой все же красивый снег! Как перья! Он облепляет меня со всех сторон и от этого, мне кажется, я могу взлететь! Как он сказал? «Замечательная девушка»! Он за мной наверно уже давно шел, так я ему понравилась! Я начинаю напевать «Снег кружится, летает, лета-ает» и отдираю пластиковую пленку с коробки конфет. Как это красиво, как это по-мужски, подарить незнакомой девушке, просто так коробку конфет! Да-да, теперь я знаю, это вовсе не библиотекарь, пускай сидит себе дома с женой и дюжиной детей! И это вовсе не продавец хот-догов! «Заметает метель замета-ает, все что было ДО ТЕБЯ!»

А вот и черная фигура под фонарем! Бедная, мне ее на самом деле очень жаль. Ведь ей, наверно, никто не дарит просто так коробки конфет. За ней не ходят по пятам настоящие мужчины! В конце концов, она же не виновата, что не умеет зарабатывать деньги по-другому.

Я подхожу к ней, открываю коробку конфет и спрашиваю:

– Вы любите шоколад?

Она смотрит несколько мгновений, как огромные хлопья снега падают на конфеты и золотистый пластик открытой коробки, потом отряхивает снег с воротника и говорит:

– Иди-ка ты домой, детка, наверно родители уже волнуются.

– А я вам все же оставлю! Смотрите, вот тут положу!

Я достаю две шоколадные конфеты и кладу их у основания фонаря. Они лежат двумя выпирающими полукружьями и очень напоминают еловые шишки, упавшие в снег.

Какая она на самом деле несчастная!

Пришла сегодня на работу в новом платье. Все разом ахнули и позеленели от зависти. Я гордо профланировала мимо библиотекаря, он неловко поежился за своим деревянным столом.

Это платье я купила как-то на барахолке. Мне понравился его ярко-красный цвет, да и стоило оно копейки. Понятное дело, ни разу не выпало случая его надеть, да и неловко как-то, слишком яркое, а вырез так вообще. Но сегодня мне захотелось его надеть, потому что я знаю, что произойдет что-то из ряда вон! На самом деле, совершенно случайно наткнулась на него вчера, когда пересматривала одежду в своем шкафу. Это был знак, не меньше!

Зоя Павловна спросила, не холодно ли мне. Действительно. Накинула на плечи большую шаль, так и ходила. Сквозняки у нас кругом. Да и вырез какой-то уж слишком большой.

Шла по тротуару домой, очень жалела, что платья не видно из-под длинного пальто.

Он окликнул меня прямо перед дверью дома. Я обрадовалась до дрожи, потому что уже думала, что чувство меня обмануло. Он пригласил меня сесть в машину, и я села! Всю неделю готовилась к этому, в конце концов, машины не кусаются. В них даже тепло и приятно пахнет табаком и бензином.

– Вы бы расстегнули пальто, здесь ведь жарко.

– Расстегну, – я расстегнула три нижние пуговицы.

– На вас красное платье? Это так…

– Как?

Он засмеялся, и я вдруг почувствовала, что в машине действительно жарко. У меня заполыхали щеки и уши. Наверняка с мороза, так всегда бывает, когда попадаешь в теплое помещение.

– Вы пьете красное вино? Можно на ты?

– Можно… Пью… иногда

– Поехали ко мне, у меня дома замечательное красное вино. И клубника со взбитыми сливками.

Я со странной смесью тоски и страха посмотрела в окно. Там шел снег, снег, фонари все так же бросали круги желтого света на тротуар. Мне показалось вдруг, что на улице слишком темно.

– Так поедем?

Я кивнула. Он завел мотор, и машина нежно сорвалась с места. Я думала о том, что может быть у него есть камин. Мы полежим на пушистом ковре перед камином, потом он меня погладит по руке. Нежно-нежно. Потом мы поедим клубнику, запивая красным вином. Он поцелует меня и скажет: «Давай встретимся завтра? Я подарю тебе еще шоколадных конфет». После этого мы выйдем на улицу, погуляем по морозу и он отвезет меня до дома.

Мне нравится его профиль. Он курит и когда затягивается сигаретой, его лицо становится еще более красивым и мужественным. И еще мне нравятся его руки. На них видны синие вены. Наверно приятно, когда тебя обнимают такие сильные руки.

Мне с ним почему-то страшно.

Когда мы приехали к нему и вошли в темную прихожую, он обнял меня за плечи и поцеловал в шею. Я замерла, и тело стало как будто ватным.

Он включил телевизор. Я села на краешек дивана и стала сосредоточено смотреть на экран. Он действительно принес красное вино. И клубнику в прозрачной пластиковой упаковке.

– Расслабься.

Я улыбнулась краешками губ. Действительно, чего мне бояться. В животе чувство, как перед экзаменом. Вино терпкое и не лезет в горло. Клубника такая же пластиковая, как и упаковка. Я совершенно спокойна!

– Что с тобой?

– Все в порядке.

– Почему ты не развязала шарф?

– Ой, шарф… забыла…

– Давай я тебе помогу.

Он стал развязывать мой шарф, под которым было платье с глубоким вырезом. Я сидела и думала, что сердце проломит дырку в груди. Его руки заставляли меня дрожать.

– Какая ты красивая.

Он опустился передо мной на колени и стал водить руками по ногам. Я чувствовала, что на лбу у меня появляются морщины. Он потянулся к моей шее, обнял и потянул вниз. Мы соприкоснулись губами и я почувствовала его горячий язык. Тут он уронил меня на диван и принялся снимать с меня платье. Я пыталась его отталкивать, но кажется, он не понимал.

– Не надо, не надо, – говорила я.

Он не слышал. Тогда я с силой оттолкнула его и вскочила, отлетев к двери.

– Ты что?!

– Я не хочу… я не могу… не надо…

– Что с тобой?

Я молчала, сжав губы. Ну должен же он понять сам, а?

Он с силой выдохнул воздух и, кажется, сказал что-то непристойное.

– Ты что, девственница?

– Отвези меня домой, пожалуйста.

Он встал и вышел из комнаты.

Я побежала натягивать пальто и наматывать шарф. Еще минут десять я ждала его в темной прихожей, мне было очень жарко. Когда он довез меня до дома, я сказала ему «Извини». Он кивнул и пожелал мне всего хорошего.

Конечно, я понимаю, что поступила не хорошо. Я ведь думала, что он не будет так сразу переходить к ЭТОМУ. Он ведь должен понимать, что если это для меня в первый раз, то нужно медленно… Сначала завоевать мое доверие, дать мне время расслабиться… В конце концов, надо иметь терпение. В следующий раз, когда мы с ним встретимся, я буду уже более раскованной. Мне понравилась темнота в его комнате и это чувство, когда он проводил руками по моим ногам. Надо будет, наверное, выпить побольше вина. Одно радует, теперь он в курсе, мне не пришлось самой говорить ему об этом. Неудобно ведь!

Я ловлю себя на мысли, что все чаще и чаще думаю о нем. Он сильный и мужественный. Он такой горячий. Это не библиотекарь в очках и даже не прыщавый мальчишка, продавец хот-догов. У него красивое лицо и глаза какие-то опасные…

Ах, я знаю, нам будет так хорошо вместе! Я буду целовать его в губы!

Всю неделю я порхаю как на крыльях, постоянно ношу красное платье и жду, когда же он снова приедет за мной. Может быть, у него много работы? Или он думает, что надо дать мне время придти в себя?

Выбегаю сегодня на улицу. У меня новое кружевное белье. Я купила его, потратив пол зарплаты. Жалко, конечно, но оно помогает чувствовать себя Женщиной. И тут вдруг вижу хвост его белой машины. Я точно узнала ее, точно! Она медленно едет вдоль тротуара, я прибавляю ходу, представляя, как сейчас подбегу к нему, постучусь в стекло и он улыбнется своими мужественными губами.

И тут вдруг происходит что-то непонятное. Машина останавливается рядом с фонарем, тем самым, где стоит женщина. Она подходит к машине, заглядывает через стекло, а потом, потом она садится внутрь и они уезжают!!!

Я продолжаю медленно идти, из одного желтого круга в другой, подхожу к ее фонарю. Я обнимаю руками его холодное тело и прижимаюсь лбом, а потом начинаю биться, биться, биться. А как же я, а что же я? У меня по лицу текут слезы, они скатываются по подбородку, затекают под шарф. Я отталкиваю фонарь и иду, все иду, смотря как носки сапожек врезаются в снег на мостовой.

Вот какой-то двор, тут садик, стоят скамейки. Я расстегиваю пальто и животом ложусь на одну из них. Через тонкую ткань платья я чувствую немножко льда. Он начинает таять подо мной и мне хочется чувствовать, как я пропитываюсь этой водой, а потом замерзаю, примерзнув к окрашенному белым дереву. Я открываю рот и из него почему-то льются тоненькие звуки, а-а-а-а. Они оплетают меня, приматывая к скамейке. Мне хочется, чтобы кто-то пробил мои руки и ноги насквозь гвоздями. И я чувствую, что эти гвозди превратятся в червяков, они будут извиваться, завязываться узлами, приматывать меня к этой скамейке навсегда. Почему-то мне очень хочется остаться тут навечно, слиться с этим деревом и чтобы меня также окрасил в белый цвет падающий снег. Вдруг я ловлю себя на том, что с остервенением сжимаю зубами деревянный край. Я смотрю, до боли закатив глаза вверх, как падает снег. Он кружится красивыми белыми хлопьями, как будто танцует. Я лежу и лежу и наверно уже никогда не встану.

Ко мне подходит какой-то человек. Он спрашивает что-то, он говорит:

– Девушка, вам плохо?

Мне остается встать, шатаясь идти и идти, сказав ему:

– Да, я умираю.

Я опять выхожу на улицу и иду к фонарю. Мне кажется, я брошусь на эту женщину и сведу пальцы на ее шее. Они теперь такие холодные, что застынут и никогда не разомкнутся. Она стоит под фонарем и курит.

Я подхожу и плачу, и плачу. Я сжимаю руки на груди и плачу. Она спокойно курит, выпуская дым. А может быть это просто дым от дыхания?

– Ну что с тобой, детка? – наконец говорит она.

– Этот мужчина, в белой машине…

– Твой муж, да? Вот подлец.

Я мотаю головой и говорю:

– Он подарил мне шоколадные конфеты…

Она пристально смотрит на меня, я не вижу из-за слез, но чувствую этот взгляд.

– Да брось ты, детка. Разве этот ублюдок, которой спит со шлюхой, стоит твоих слез?

Я плачу и киваю головой, то да, то нет. Подъезжает какая-то машина. Женщина подходит к ней, я слышу кусочки фраз:

– Миньет штука. Да пошел ты! Пусть жена за полцены делает.

Хлопает дверца, женщина возвращается. Сквозь зубы она бросает «Сукин сын». И потом вдруг мне:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.