Маленькие повести о любви
– Успехов тебе, Кевин! Если ты будешь рядом, то я буду за Рейчел спокойна.
Повернувшись, она пошла к дому. Всю дорогу до работы Кевин улыбался.
Завоевать Рейчел!.Он радовался, что перед ним теперь стоит конкретная задача, а их он решать любил и умел. Теперь надо было – как обычно! – разработать алгоритм ее решения.
Что может ей понравиться? Что она любит теперь? Куда ходит в свободное время? С кем? Этот последний вопрос ему не понравился. Ему хотелось надеяться, что она не ищет компании других мужчин. Раньше они любили гулять. Брали собаку и шли на мол в Хоуфе, потом сидели за столиками в уличных кафе, пили пиво и ели морепродукты. Или, если была хорошая погода, поднимались на гору и смотрели на море сверху. Кораблики казались совсем маленькими с такого расстояния, море было сине-зеленого цвета с мелкими барашками волн. Может быть, пригласить ее погулять? Эта мысль понравилась ему, но он не представлял, куда можно было бы пойти, не пробудив в ней грустных воспоминаний об их прошлой жизни. Во всяком случае, не в Хоуф. Это место было слишком интимным для них обоих.
Время было позднее, звонить было уже неловко. Кевин открыл ноутбук. Она ведь теперь умеет пользоваться почтой. Вот и отлично!
– Привет! Как дела? Какие планы на выходные?
Через несколько минут получил ответ:
– Никаких особенно. Выспаться.
– Хорошая мысль. Может, погуляем, если погода позволит?
– Можем. Я все равно буду гулять с собакой. Можешь присоединиться.
– Время?
– Когда высплюсь. Не раньше одиннадцати.
– Идет! Не уходи без меня!
– Отлично, – подумал Кевин. Сегодня четверг, вернее уже пятница, значит один день, и он ее увидит. Было ради чего жить. Почему-то страшно захотелось есть. Он спустился вниз, налил себе молока и взял пачку печенья. Повертев эту пачку в руках, он положил ее обратно в шкафчик. Достаточно и молока. Надо быть в приличной форме – подумал Кевин.
Рейчел улыбалась, глядя на их переписку. Похоже, что у нее начинается роман. Она не знала, чем он кончится, но сама мысль, что теперь Кевин добивается ее внимания, была ей приятна. Ну что ж, дорогой, посмотрим, на что ты способен – подумала она. Когда-то, очень давно, он покорил ее своим обаянием. Он был ей интересен, с ним было весело. Они поженились, очень скоро появились дети. Кевин заканчивал учебу, потом делал карьеру. Им некогда было думать о чувствах. Им было хорошо вместе, им было хорошо в постели. Ну и прекрасно. О чем тут думать? У него работа, у нее дети и дом, каждый занят своим делом, как и должно быть в нормальных семьях.
Измена Кевина стала для нее шоком. Только оставшись в одиночестве, она попыталась разобраться, что же на самом деле испытывает к мужу. Злость? Да, сначала это была только злость и возмущение. Как он мог так поступить с ней?! Ей потребовался почти год, чтобы она смогла посмотреть на их отношения без этого разъедающего душу чувства. Но что сейчас она чувствует по отношению к Кевину?
У нее пока не было ответа на этот вопрос. Она так долго убивала в себе все хорошие воспоминания, отодвигала их в такие далекие уголки сознания, что сейчас ей казалось, что не осталось ничего, что можно было бы хоть отдаленно назвать любовью. Их связывали сыновья, эта связь была неразрывна, но достаточно ли этого? Когда он примчался к ней утром, такой замученный, такой знакомый, такой желанный, она поняла, что как ни пыталась убить в себе любовь к этому мужчине, но до конца этого сделать ей так и не удалось. Она была жива, но еле теплилась. А может быть это и не любовь вовсе, а просто привычка – думала Рейчел.
Теперь, когда Кевин так настойчиво пытался добиться ее расположения, было приятно. Она не хотела анализировать, чего в этом больше – чувства реванша или радости от сознания, что она привлекательна и может нравиться мужчине. Пусть все идет, как идет, а там посмотрим – подумала Рейчел.
Назавтра позвонила Келли и, как всегда, пригласила ее провести уикэнд у них. Часто Рейчел принимала ее приглашения, т.к. не хотела оставаться одна и предпочитала общество Келли и Шона. Девочки обожали «тетю Рейчел», и она, всегда хотевшая родить девочку, но так ее и не получившая, тоже с удовольствием играла с ними в их девчачьи игры. И Лори тоже любила ездить в гости, где все с ней играли, кидали мячик и кормили со стола. Но в этот раз Рейчел сказала, что не сможет приехать.
– Что ты собираешься делать? – спросила Келли.
– Гулять – коротко ответила сестра.
– Одна?
– Нет, с Кевином.
– Гулять с Кевином? Очень интересно! Похоже, что Кевин бьет под тебя клинья.
– Мне тоже так показалось – сказала Рейчел.
– Ну, а ты?
– Что я?
– Как ты к этому относишься?
– Не знаю. Посмотрим.
– Молодец, Кевин – подумала Келли, кладя трубку.
Утро субботы выдалось пасмурное. Дождя не было, но облака висели низко, день был темный, и все вокруг выглядело безрадостным. Кевин проснулся довольно рано и, увидев, что погода паршивая, испугался, что Рейчел отменит свидание. Но потом решил, что все равно поедет к ней. Ведь с собакой же нужно гулять независимо от погоды. Просто нужно одеться потеплее. Плотные брюки, непромокаемая куртка, теплый свитер, перчатки – и он уже готов к любым подвигам.
– Ты куда в таком виде собрался? – удивился отец.
– Гулять.
Бернард только покачал головой, глядя на сына.
– Гулять, так гулять – коротко сказал он. – На обратном пути прихвати какой-нибудь еды на выходные.
– Договорились – сказал Кевин и вышел на продуваемую западным ветром улицу.
Настроение все равно было замечательным. По дороге он заехал в маленькое кафе, которое выпекало прекрасные булочки с разнообразными начинками, и купил пакет еще теплой, пахнущей корицей и ванилью, выпечки. Всю дорогу он представлял, какой вкусный завтрак им предстоит.
Когда он появился на пороге ее дома с пакетом, по которому уже успело расплыться масляное пятно, Рейчел была одета и причесана. Из кухни доносился запах кофе.
– Отлично – сказала она, беря пакет из его рук. – Очень кстати. Проходи, выпьем кофе и можем идти. Собака уже заждалась.
Несмотря на эти слова, они довольно долго сидели на кухне, неторопливо потягивая кофе с булочками и самодельным печеньем, обсуждали погоду, предстоящие им на следующей неделе поездки, письма от сыновей, и никуда не спешили. Только к двенадцати часам потерявшая всякую надежду собака увидела, как хозяева натягивают куртки, берут поводок, и начала выписывать круги между ними и входной дверью, заглядывая им в глаза и показывая, что она уже давным-давно готова гулять, и только эти глупые хозяева этого не понимают.
Они шли вдоль моря, натянув капюшоны курток и засунув руки в карманы. Собака бежала впереди, не обращая внимания на ветер, который нес соленые брызги, смешанные с начинающимся дождем. Они оба молчали, но это было хорошее, спокойное молчание. Не было нужды искать темы для беседы. Было просто хорошо, что, в такую гнусную погоду ты не один. Рейчел представила, сколько раз за последние месяцы она так же гуляла с Лори, и дождь смешивался на ее лице со слезами. Теперь это был просто дождь. К концу прогулки они были почти насквозь вымокшими и не замерзли только потому, что шли очень быстро.
Придя домой, Рейчел скомандовала Кевину снимать с себя мокрые брюки и тащить их в ванную комнату первого этажа, где стояла стиральная машина с функцией сушки.
– Пойди, возьми брюки и теплые носки в комнате Пола, а я пойду переодеваться – сказала она.
Когда она спустилась, одетая по-домашнему, но тепло, Кевин был на кухне. На барной стойке стояли два стакана со скотчем.
– Думаю, нам нужно немного согреться, – сказал Кевин, протягивая ей стакан. – Я тут у тебя немного похозяйничал.
Она улыбнулась и молча кивнула.
– Я заказал нам пиццу, – сказал он, отхлебнув глоток виски.
– Что сделал? – не поняла Рейчел
– Заказал пиццу, но если ты не хочешь, то еще не поздно отменить заказ. Можем куда-нибудь пойти пообедать.
– Выходить? Ну, уж нет! Пицца – это здорово, просто я удивилась. Не припомню, чтобы ты когда-нибудь сам заказывал пиццу.
– Кое-что изменилось, – коротко ответил он и пожал плечами.
Рейчел не стала комментировать это заявление. Они взяли стаканы и перешли в гостиную.
– А камин у тебя работает? – спросил Кевин, глядя на небольшой, отделанный плиткой, камин со стеклянной дверцей.
– Должен работать, но я, честно говоря, не пробовала его разжигать, – созналась Рейчел.
– А дрова есть?
– Дрова в сарае и несколько сухих поленьев есть около выхода из кухни в сад. Хочешь попробовать?
– Хочу, – сказал Кевин.
Рейчел с интересом смотрела, как он скручивает старые газеты, поджигает их и проверяет наличие тяги в трубе. Сначала камин немного дымил, но потом газеты загорелись, осветив комнату теплым оранжевым светом. Кевин сходил за сухими дровами, потом, несмотря на дождь, выскочил во двор, чтобы принести из сарая топор. Отщепил от поленьев небольшие щепки для растопки.
Когда привезли пиццу, он пошел открывать сам, чтобы не дать Рейчел возможности расплатиться с курьером. Она забрала у него пиццу и унесла ее на кухню. Когда с подносом в руках она вернулась в гостиную, огонь в камине уже разгорался. Она поставила поднос на журнальный столик напротив камина, вернулась на кухню и принесла оттуда два бокала и бутылку вина. Потом решила, что в такую погоду лучше всего сделать горячее вино и унесла бутылку обратно на кухню. Скоро оттуда стали доноситься запахи корицы, гвоздики и апельсиновой цедры. Устроившись на диване, прикрыв ноги пледом, они ели пиццу и запивали горячим ароматным вином. Кевин осторожно обнял Рейчел и притянул к себе.
– Не сегодня, – Рейчел выразительно на него посмотрела.
Кевин улыбнулся ей, преувеличенно вздохнув, как будто говоря «Ну, вот ведь какой облом, придется смириться», и поцеловал ее в висок. Она повернула к нему лицо и легко поцеловала, так что на его губах остался вкус глинтвейна, смешанный с запахом ее духов. Потом они просто молча сидели, глядя на разгорающийся огонь.
Вся следующая неделя была для обоих довольно напряженная. Кевин улетел в Париж, оттуда в Брюссель и должен был вернуться только к выходным. У Рейчел тоже было полно работы.
Ее день начинался в семь часов утра. Нужно было привести себя в порядок, погулять с собакой, позавтракать. Она была очень рада, что купила коттедж недалеко от работы – хоть на дорогу время не тратила. В девять утра она уже сидела в офисе и принимала звонки клиентов. Патрик приходил чуть позже, пил свой неизменный черный кофе без сахара, говорил свою обычную фразу «Ну что ж, начнем, пожалуй!» и начинал звонить на радио, телевидение, в газеты, принимать звонки от клиентов, устраивать совещания по поводу предстоящих встреч.
Он работал, как заведенный, сохраняя при этом прекрасное расположение духа: шутил, подкалывал Рейчел и Эдит – девушку, которую они взяли для работы на компьютере, разработки и ведения сайта компании и работы с социальными сетями. Патрик был начальником, о котором можно было только мечтать, атмосфера в офисе дружеской и непринужденной, и Рейчел радовалась каждому рабочему дню. Кроме того, продолжались ее занятия на компьютерных курсах. Раз в неделю она приходила в класс за новой порцией знаний.
Рейчел поражалась, как до сих пор жила, не используя все те возможности, которые давал ей выход во Всемирную Паутину. Заказ билетов, столиков в кафе, готовой еды и продуктов на дом, осуществление других, более сложных покупок – все это можно было сделать через Интернет, не выходя из офиса. Когда дома заканчивались продукты, она делала заказ и получала все с доставкой на дом, вернее в офис. Если бы не было Интернета, я бы, наверно, сидела голодной, – думала Рейчел, так как часто не было ни малейшей возможности вырваться с работы, хотя бы на час раньше. «Мы заложники нашего успеха», говорил в таких случаях Патрик и каждый раз обещал подумать о дополнительных работниках. Но пока это оставалось только на уровне разговоров.
Вечером Рейчел писала сыновьям короткий отчет о прожитом дне. Это началось тогда, когда она только осваивала электронную почту и пользовалась каждой возможностью попрактиковаться. Но потом это вошло в привычку. Она писала очень коротко, например, так: «Привет, ребята! День прошел, ничего плохого не принес, на том спасибо! Офис – телевидение – обед (за счет фирмы) с клиентом – опять офис – новый клиент. Завтра еду с ним в Корк. Целую, мама».
Утром она получала еще более короткие два письма.
«Ты крута! Целую. Пол».
«Молодец! Люблю! О».
Эти письма давали ей отличное настроение на старте нового дня.
Однажды она не успела написать дневной отчет, т.к. пришла с работы совершенно вымотанная, вывела собаку и сразу отправилась спать, даже не стала ужинать. Утром один сын написал:
«Что случилось, почему не пишешь?»
Другой поставил пять знаков вопроса подряд и грустную рожицу. Рейчел поняла, что для ребят эти ее короткие записочки так же важны, как для нее – их ответы.
В среду вечером, открыв планшет чтобы написать детям, она обнаружила письмо от Кевина. Он писал:
«Привет! Я в Париже, завтра в Брюсселе. Как дела?»
Ответила:
«Дела нормально. Как там Париж?»
«Париж как Париж. Аэропорт-гостиница-офис-гостиница-аэропорт. Все как всегда».
Рейчел подумала, что действительно все как всегда. Это только звучит красиво «улетел в Париж», а на самом деле это работа, работа и еще раз работа. Чтобы получить удовольствие от Парижа, или от любого другого города, нужно ехать туда не по работе, а отдыхать, еще лучше, если в хорошей компании.
«Ну что же ты хочешь? Это работа».
Ответ пришел практически сразу:
«Хочу идти с тобой и Лори по берегу моря, но желательно без дождя».
«Тогда в субботу в одиннадцать ровно. Ясную погоду не гарантирую».
«!!!!!»
«Это да?» – написала она.
«Еще бы!» – был ответ.
Ну вот, она только что сама назначила бывшему мужу свидание.
Всю весну они встречались по субботам, гуляли с собакой, обедали либо дома, либо где-нибудь в городе, после обеда занимались любовью, а потом засыпали в объятиях друг друга.
Это были тихие семейные радости, которые после их развода приобрели привкус некоторой греховности, запретности. От этого они становились еще более притягательными. Кевин не раз думал, что сейчас он занимается тем, что делал, когда был ее мужем, но почему-то тогда это не приносило ему такого удовольствия. О чем при этом думала Рейчел, он не знал, она просто молча улыбалась и ни разу не поднимала эту тему в разговоре. Вечером она говорила ему «Тебе уже пора», и он понимал, что семейная жизнь кончилась, пора возвращаться к реальности. Его ждал дома отец, который смирился с его отсутствием по субботам, но зато в воскресенье требовал выполнения всех обязанностей по саду, покупкам, ремонтам и прочему. Иногда Кевин возил его к знакомым, особенно после того, как Бернард в очередной раз поцарапал машину, неудачно маневрируя на парковке. Хорошо хоть, что не об чужую машину, а об стойку заграждения для магазинных тележек. Старик сердито бурчал что-то про слишком узкие парковочные места, в которые ни въехать, ни выехать нормально невозможно, но Кевин понимал, что отец расстроен. Ему было уже семьдесят пять, и такие глупые ошибки были неприятным симптомом надвигающейся старости.
Новым в их отношениях с Рейчел стала регулярная переписка. Как ни странно, в письмах он чувствовал себя более раскованно, мог написать любую ерунду, не боясь, что она поднимет его на смех. Рейчел оказалась очень интересным корреспондентом. Кевин совершенно не представлял, когда жил с ней бок о бок, что она так прекрасно умеет формулировать свои мысли, что у нее такое замечательное чувство юмора. Звонить ей он немного боялся, вспоминая, какой жесткой она может быть в разговоре, когда обижается или сердится. Ведя с ней переписку, он, как будто, слышал ее голос, его интонации, иногда насмешливые, но, как правило, уважительные и заинтересованные.
Начать переписываться с Рейчел было совсем не так просто. Нельзя было написать «Как дела?» и ждать, что она подробно опишет весь свой прошедший день. Скорее всего, напишет «Нормально», и будет права. Он не имеет права требовать от нее отчета. Кевин не знал, что написать, чтобы эта переписка была ей интересна. Что он может ей написать? А чем вообще он может ее заинтересовать?
Кевин вдруг подумал, что в его жизни уже давно не происходило ничего, что могло бы заслуживать внимания, не считая, конечно, развода, продажи дома, расставания с любовницей, но об этом Рейчел знает все до мельчайших подробностей. «К сожалению», – подумал про себя Кевин. Действительно, в его жизни не было ничего кроме работы – ни путешествий, ни интересных встреч или мероприятий. Книг он не читал, за исключением финансовых, в кино не ходил, в театр тем более. У него не было никакого хобби кроме, пожалуй, гольфа. Все его друзья были скорее приятелями, людьми его круга, ни с кем у него не было по-настоящему близких отношений.
«Как же так получилось» – думал Кевин – «что у меня нет никого, кроме отца и Рейчел, и с теми мне практически не о чем поговорить? Как получилось, что работа в моей жизни вытеснила все интересы? Как это получилось я, положим, знаю – подумал он. Но что мне теперь с этим делать? Начать читать книжки? Но какие? Ходить в театр?»
Он понял, что безнадежно отстал в этих вопросах. Он совершенно не в курсе, что сейчас идет, на что нужно идти, а на что нет. Но это был вопрос, над которым можно было поработать. Кевин включил компьютер и начал смотреть сайты дублинских театров и отзывы на спектакли. Вот об этом мы и будем разговаривать с тобой, дорогая – подумал он. Я отстал, но я не безнадежен.
Он написал ей через несколько дней:
«Привет! Хотел узнать, какой из вечеров следующей недели у тебя свободен».
«А зачем тебе это знать? Ужин?»
«Нет. Хочу пригласить тебя в театр».
«Ой! Неужели? А на что?»
«Зависит от того, когда ты свободна».
«Надо посмотреть, подожди. Четверг, пятница, воскресенье. Все остальные вечера заняты».
«Хочешь драму или мюзикл?»
«И то и другое».
«Идет, тогда и четверг и пятница».
«Нет, шучу. Давай только мюзикл, драму как-нибудь в другой раз».
«Тогда пятница. Отзывы отличные. Идет?»
«Идет!»
Они договорились встретиться перед театром, Кевин не успевал заехать за ней на работу. Веселое столпотворение у входа в театр, обмен приветствиями, смех громкие голоса создавали предвкушение праздника. Кевин увидел подъехавшее такси. Рейчел расплачивалась с водителем, с улыбкой о чем-то переговариваясь. Потом открылась дверца машины, и появились сначала ее ноги, открытые чуть выше колен, в черных высоких сапожках на каблуке. Прекрасные, надо сказать, ноги. Потом голова с модной короткой стрижкой, а потом вся она в темно синем полупальто и небрежно перекинутым через плечо ярким палантином. Поискав Кевина глазами, она нашла его, отделившегося от толпы и направляющегося в ее сторону. Пошла ему навстречу, подставила щеку для поцелуя.
– Видишь, я даже не опоздала, – сказала она.
– Такую шикарную женщину я готов ждать вечно! – был ответ.
Она оценила комплимент, заулыбалась, взяла его под руку, и они пошли к входу.
– Господи, я даже не помню, когда последний раз была в театре, – проговорила она.
В голосе не было ни упрека, ни грусти, только радость от предстоящего удовольствия. Она сняла пальто, отдала его Кевину, а сама пошла к зеркалу навести красоту. Стоя в очереди в гардероб Кевин наблюдал за уверенными взмахами расчески, легкими движениями руки, поправляющими помаду на губах. Эта ее безотчетная женственность была прелестна. На Рейчел был красивый костюм, состоящий из укороченной узкой черной юбки и длинного черно-белого кардигана с открытым вырезом и ассиметричным кроем и рисунком. На шее была нитка жемчуга. В ушах тоже были длинные серебряные серьги с гроздью маленьких жемчужин, спускавшихся почти до плеч. Кевин обратил внимание, что все проходящие мимо мужчины поворачивают в ее сторону голову. «Да, сногсшибательная женщина», – подумал с гордостью он.
– Я нормально выгляжу?
В ее глазах он не увидел кокетства. Она действительно спрашивала, нравится ли ему то, что он видит. Кевин развеселился.
– Нет, – сказал он. – Совершенно не нормально. Так выглядеть нельзя! Сейчас здесь будут просто горы трупов. Мужики все будут со свернутыми шеями, а женщины погибнут от зависти. Ты же просто опасная женщина!
Она засмеялась. Давно он не смотрел на нее с таким восхищением. Это было чертовски приятно. «Даже если спектакль будет так себе, то все равно нужно иногда появляться на людях красиво одетой», – подумала Рейчел.
Но спектакль оказался очень приятным, музыка была красивая, голоса сильными, постановка танцев просто великолепной. Они оба получили массу положительных эмоций. Кевин собирался после спектакля посидеть в ресторане, но для полноценного застолья было уже поздно, поэтому они зашли в небольшое итальянское кафе, расположенное неподалеку, выпили по чашке кофе с пирожными. Это было не очень пафосное, но вкусное завершение прекрасного вечера. А завтра их ждал субботний день со всеми его радостями.
«Жизнь положительно налаживается» – думал Кевин, возвращаясь домой по практически пустому городу.
После похода в театр они пару дней в письмах обсуждали спектакль. Потом эта тема была исчерпана. Кевин улетел в командировку и вечером написал ей из гостиницы:
«День прошел нормально. Здесь светит солнце. А как у вас?»
Сразу пришел ответ:
«Солнца нет. Погода пасмурная.»
Кевин представил, как она сидит с ногами на диване, на коленях планшет.
«А как на работе?»
«Как всегда. Сегодня пришел новый клиент».
«Что за клиент?» – поинтересовался Кевин.
«Сад и огород».
«???»
«Журнал такой. Твоя мама его всегда выписывала».
«Чего хотят?»
«Рекламу. Продажи падают».
«Что собираетесь делать?»
«Нужна новая обложка. Свяжемся с дизайнерами. Реклама в СМИ. Но думаю, не поможет».
«Почему?»
«Почитала. Скучно. Вчерашний день».
«А что делать?», – разговор становился интересным.
«Менять содержание. Я кое-что им написала про это».
«Что написала?»
«Записку про то, как поменять содержание, формат».
«Уже послала?»
«Нет, завтра покажу Патрику и пошлю».
«То, что ты сделала, называется маркетинговым консалтингом. За это надо брать совершенно другие деньги. Поняла?»
«Не совсем. Поясни».
«Завтра покажи Патрику записку. Пусть он предложит им разработку концепции журнала, но за дополнительные деньги. Теперь поняла?»
«Поняла. Думаешь, получится?»
«У тебя? Не может не получиться».
«Спасибо!»
Закрыв планшет, Рейчел откинулась на диванную подушку. Впервые Кевин заинтересовался ее работой. По-настоящему заинтересовался, а не просто спросил дежурно «Как дела?». То, что он ей написал, было вполне разумно. Надо будет завтра с утра переговорить с Патриком.
Когда они с мужем расстались, Рейчел часто задавала себе вопрос, не было ли и ее вины в том, что он завел себе другую женщину. Сначала она отвечала себе, что ничего удивительного, что он влюбился в женщину на десять лет моложе ее. Айрин была красивая, длинноногая, молодая. Рейчел казалось, что это достаточное основание для его ухода.
Только потом ей пришло в голову, что, возможно, это не единственная причина. Кевину было интересно с Айрин, они вместе работали, могли обсуждать общие проблемы. В этой области Рейчел не могла с ней конкурировать. Если она слышала разговор Кевина с кем-нибудь из знакомых на финансовые темы, то понимала лишь, что ее муж ужасно умный. О чем в этих разговорах шла речь Рейчел не понимала, она даже слов таких не знала. До связи Кевина с этой женщиной ей и в голову не приходило, что можно с мужем обсуждать его профессиональные дела. Пока дети были маленькие, можно было разговаривать с ним об их просчетах и удачах, сплетничать о делах соседей и знакомых, планировать крупные и мелкие покупки. Со временем тем для разговора становилось все меньше. Дети выросли, все, что нужно было купить в дом, было куплено. Рейчел много читала, ходила в книжный клуб, но эти темы Кевина не интересовали. Он был увлечен работой, романы не читал, книги, которые лежали на тумбочке с ее стороны кровати, никогда не открывал.
Они были вместе, у них были нормальные отношения, но их интересы пересекались лишь на бытовом уровне: «Дорогой, ты придешь сегодня вовремя, будет твой отец к ужину?», «Что хочешь на обед?», «Не забудь, что мы приглашены в гости», «Забери мои костюмы из чистки, я на следующей неделе улетаю в командировку».
Не так мало, конечно. Ее родители всегда так жили. Рейчел не помнила случая, чтобы отец обсуждал с матерью что-либо более серьезное, чем покупка индейки на Рождество. Он, обычно, читал газету, позволяя ей рассказывать сплетни о соседях, новости, принесенные из церкви, впечатления от похода в магазин. Мать не требовала его участия в разговоре и вполне довольствовалась просто мычанием в ответ на какие-то ее особо настойчивые замечания. Оставшись в одиночестве, Рейчел стала корить себя за то, что это ее вина в том, что Кевину стало с ней неинтересно. Надо было не замуж за него выходить сразу после окончания школы, а идти учиться, думала она. Правда, потом представила, что тогда не было бы у нее Оскара и Пола, и полностью отмела эту мысль – сыновья были самым важным в ее жизни. Она перестала мучиться угрызениями совести. Что есть, то и есть, сейчас уже не исправишь.