Тайна великого Комбинатора и зигзаги любви
И вот Оскар сегодня, вместо Витохи, в качестве «скорой помощи» был вызван в цех для приведения «в чувство» автоматического фрезерного копира по изготовлению магниевых крыльев. Открыв дверь в цех, он сразу окунулся в знакомый мир шумов. Цех был огромный, а шум как на аэродроме, радовал душу рабочего подростка. Одна четвёртая этой «музыки» была наполнена шумами клепальщиков, на другие две четверти шумов претендовали токарные станки больших диаметров, а оставшуюся часть заполняли различные сверлильные и фрезерные станочки.
Лавируя между станками и шумами, Оскар продвигался к намеченной цели. Неожиданно перед ним у огромного токарного станка нарисовался Моня Мулерманов. Моня был скромный, теплолюбивый и любви обильный человек, как говорят – «метр с кепкой», но очень обожающий высоких женщин (иногда согревающих его в холодную погоду) и славу, но ещё лучше его трепетную душу согревали деньги.
– Ти далеко двигаешь? – прокричал Моня, при этом подпрыгнув, чтобы направить звук в ухо Оскару.
– Да надо один автоматик на путь истинный направить!
– И эта пгоцедуга надолго?
– Пока не знаю. Но может и надолго. А что?
– Если надолго, тогда хо-го-шо!
– Что же в этом хорошего?
– В этом случае ти смогишь помочь трудолюбивому габочему классу и его многочисленной семье!
– Чувствую, что ты какую – нибудь девицу надумал охмурить!
– Вегно! А как ти догадался?
– Да по твоим хитро-мудрым глазам!
– Тогда вигучай! Незаметно посмотги на втогой этажик, что за моей спиной. Видишь, там навегху под часиками на техническо балкончике стоит подгуга – ногмиговщица этого милого цеха. Сейчас, она ногмигует мою габоту. Поэтому, чтоби не сгезали газценочки, я делаю всё по технологии, то есть вигавниваю на этом большом станочке неговние кгая этих пгелестних магниевих отсеков. Стачиваю, их я по технологии, как учили, медленно, по микгонам, чтоби магний не загогелся. А так, сам понимаешь, много не загаботаешь! Если сгежут расценки, загоботка даге детишкам на молочишко не хватит. Часики сзади меня видишь, но обогачиваться и смотгеть на них я не имею пгава. Газоблочат и тогда кгишка! Плакали мои денежки! Я тебя пгошу, от имени моей большой и дгужной семьи, каждие полчасика пгоходить в пгеделах видимости пегед моим станочком. Сейчас сколько натискало? Двенадцать?! Уге четиге часа тгугусь! Значит, если она не уйдёт, с этим отсеком пгедстаит ещё два с половиной часика попагиться! А как она уйдёт, то я своим методом «научного втика» в несколько секунд обгаботаю дгугой кгай отсека. Ну, как Оскаг, добго?
– Гадидзе! Поможем, чем можем раб классу, – и Оскар продолжил путь к своей цели…
Уже издали он увидел, как у одного из обычных копиров марки «нажал на кнопку – спина вспотела», трудился в поте лица Альхен Балаболов. С ним он познакомился ещё на втором курсе вечернего института. Со спины Балаболов напоминал жонглёра – многостаночника, который все свои оставшиеся силы напрягал для выполнения плана. Мотая головой во все стороны, он обильно орошал влагой ближайшие «окрестности», но при этом, непрерывно крутя ручки станка, часто меняя их направления, и в то же время умудрялся воздействовать ногами на боковые рычаги станка, меняющих высоту фрезы. Наконец Балаболов закончил «жонглировать» и стал вытирать рукавом трудовую влагу с измученного «нарзаном» лица, видимо ничего не замечая вокруг.
– Привет виртуоз! Как дела? – вернул его в реальность Оскар.
– Дела идут – контора пишет! Ну, в общем, сам видишь.
– Да!.. Тебе бы с этим номером да в цирке выступать! Слава быстрей бы пришла, а заодно и зарплата намного больше нарисовалась!
– Слава, как поет Володя Высоцкий, это хорошо, если сил невпроворот! А насчёт «фантиков» я и здесь рублю не плохо, если хорошо покрутиться. Сам знаешь…, работа сдельная.
– А ты, что так сегодня взмок? Раньше я за тобой этого не замечал. Видимо на ком-то силы свои оставил?
– Да, ты угадал! Это после вчерашнего мирного слияния нашего мальчишника, с каким-то девичником, – «ой, где был я вчера, не пойму хоть убей!». Но как говорят «почти трезвые» участники этого мероприятия, до битья посуды дело не дошло. Так как я вовремя кончил пить, потомучто устал! И … отключился!
– Ладно, с тобой всё ясно! Лучше подскажи мне, какой здесь автоматик барахлит?
– Да, вон тот – серенький! – указал Балаболов на автоматический станок с многочисленными пневмоприсосками.
– Слушай Оскар, а здорово эти автоматики работают! Я, вот, сколько не стараюсь, а догнать их не могу.
– Это и понятно! Они же слиянием мальчишников с девичником не занимаются! Да и столько выпить не смогут!
– Да, тебе всё хихоньки да хаханьки, а мне придется подыскивать другую работёнку, как только все автоматы отладят! Жаль, но деваться некуда!
И как только Оскар отошёл, Альхен, закончив перекур, снова ринулся в «бой», показывая класс в «жонглировании», но вдруг, через несколько секунд, выключил станок. В сердцах выругался, махнул рукой и что-то ещё произнёс, – видимо запорол дорогую магниевую панель.
– Как говорят, «факир был пьян и фокус не удался!» – почему-то мелькнуло в голове у Оскара. – Да, после такой работёнки, на занятиях в институте Балаболов сможет только хорошо спать!..
В соответствии с договорённостью, во время ремонта Оскар, несколько раз изображал «часы», облегчая отсчёт времени Мулерману, видимо поэтому, на обратном пути через цех его снова остановил Моня:
– Всё в ногме! Магагыч за мной! Ногмигованная чувиха ушла удовлетвогённая! А сейчас будет исполнена когонная «песня» Мулегмана из «листопгокатного» цеха, то бишь из пегвого, но нашего: «Возле ног твоих я не нашёл своих!» в интегтгипации – «Не клади свои потные ноги на мою волосатую ггудь!»
– А грудь его действительно волосатая, – подумал Иванов, – и не исключено, что своей густой чёрной порослью действительно манит многих женщин.
– Эй, Вася! Будь на шухеге! – крикнул он долговязому парню в тёмном халате. – Песню не впегвые исполняет хог мальчиков и Бунчиков! – радостно объявил Моня, и, заложив два пальца в рот, сильно свистнув, закричал:
– Атас! Бегегись!
В ту же секунду большой срез магниевой панели вылетел из-под резца его большого станка и просвистел над защитной сеткой. Срезанный кусок пролетев метров двадцать пять, благополучно приземлился в очередном проходе уважаемого цеха… Техника безопасности не пострадала, сохранив свои прежние позиции.
В тоже время рядом, друг Мони, чтобы на него не «повесили» брак, успешно перегонял ускоренными темпами в стружку свой «запоротый» магниевый отсек.
– Видишь! – кивнул Моня Оскару. – Как он успешно выполняет пятилетку в четиги годика! Можно считать ногмигованный отсек испагился на глазах изумлённой публики! И ни одна охгана этого почтового ящичка не смогет его обнагужить даге воогужённим глазом!
– Твой друг наверно это понял также как четырёхлетний мальчик вундеркинд, прочитав партийный лозунг «Пятилетку – в четыре года!»
– И как он это понял?
– Да после этого он стал регулярно целовать пятилетнюю соседку…
Глава 5. Курите от Здоровья
Наступило обеденное время. Это особое состояние души «рабочего подростка», располагающее к вдыханию всех запахов заводской столовой. Оскара потянуло к старым цеховым знакомым, и он перед уходом зашёл в «Красный уголок». Не найдя в «Красном уголке» общих знакомых, он решил заглянуть в курилку, где каждый курил почти свои папиросы, но ещё старался вместе с «трёпом» всасывать и общий дым.
Открыв дверь, Оскар увидел наиболее активную мужскую часть этого цеха, возбуждённо продолжающих обсуждать только что прошедшее мероприятие. Видимо заканчивая мысль предыдущего оратора «О возможности получения в этом месяце премии», Большой Гога, поднял свои огромные, волосатые руки, и предложил: «Внимательно следите за руками!» Но когда все устремили лучезарные взоры на его длинные руки и ногти, тщательно обработанные напильником, он громко произнес:
– А это не хотите! – и резко опустил руки вниз ладонями на своё мужское достоинство, – мгновенно стены содрогнулись от мощного и дружного мужского смеха.
– Да, поистине – в здоровом теле здоровый дух! – подумал Оскар.
– Привет честной компании! Гога, а ты как «предводитель» цехового актива всё ещё в лобовую атаку ходишь?
– Да, это так, но трудовой народ должен докапываться до истины через своих признанных микропредводителей, а не блуждать в потёмках. Только в нашей стране можно учиться, лечиться и трудиться бесплатно!.. Вот вы недовольны, что вам мало платят? – обратился он к слушающей его аудитории:
– Ну да, ничего существенного в принципах формирования зарплаты с рабовладельческого строя не изменилось. А признайтесь-ка, работа вам нравится?
– Нравится!
– Нравится! – загалдели со всех сторон.
– Так вы хотите, чтобы вам за удовольствие ещё и платили?!
А скажите тогда, кто из вас испытывал счастье труда?
– А что это такое?
– Для непонятливых объясняю: «Счастье труда – это чувство, которое испытывает поэт, глядя, как рабочие строят плотину».
Вдруг Гога, увидев в руках одного из присутствующих какие-то рисунки с «позами» неожиданно спросил:
– Какой номер позы твоей коллекции самой лучшей для надёжных партнёров? – тот, у кого в руках были рисунки, стал выкладывать свои наспех приобретённые познания в этой области…
– Нет! Нет! – констатировал Гога. – А вот поза «3» ничего… Вы снизу, правительство сверху. Оно держит вас обеими руками за горло и всё время, вам что-то обещая, говорит ласковые слова. Посему правительство – ваш на…адёжный партнёр!
– Гога, а правда ли, что тебя в молодости хотели выбрать членом профкома? – спросил кто-то.
– Эх, где моя ранняя молодость? Членом туда…, членом сюда!..
– Да ты при таких познаниях и опыте можешь легко стать лидером профкома, – предположил кто-то из дымного «тумана».
– Да, могу! Я даже знаю, чем накормить народ и где это взять, но только он не будет это употреблять!
– И почему же? – Спросил кто-то из присутствующих.
– Да потому, что оно сильно и неприятно пахнет! Поэтому уж, от лидерства лучше избавьте! – открестился Гога. – Как говорят у нас на юге «Лучше быть головой мухи, чем задом у слона!»
Вдруг с противоположной лавочки кто-то, заикаясь, начал:
– О…однажды Чук…чукча при…при…привёл в по… погранчасть геолога и говорит:
– Однако, шпиона поймал.
– Е…е…его спрашивают:
– А…а с чего ты взял, что э…э…этот человек шпи…шпион?
Оно так, о…днако, иду, вижу стоит э…э…этот тип и по сс…ска…а…ле мо…молотком стучит. Я спрашиваю: «Ты кто?» А он: «Я начальник партии».
– Чук…чукча не дурак, чукча зз…знает, кто у…нас Начальник Партии!
С противоположной стены кто-то вдруг продекламировал: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это!.. И когда, партия ещё кому-то даст порулить?
– Э мужики! Курите свободно от здоровья, но не затягивайтесь! Давайте лучше поговорим о женщинах, – неожиданно прозвучал голос из табачного дыма и тут же сам продолжил:
– Вообще-то мужики изменяют женам по уважительным причинам – либо жёны толстые, либо для разнообразия.
– Видимо и у жён этих мужиков такая же психология как у тебя, – вставил кто-то, но Витя, что из токарного, влез со своим вопросом:
– А что такое трепанация?
– А где ты это услышал?
– Да в газете прочитал!
– Молодец! Объясняю! – Гога улыбнулся, обнажив свои ровные, белые зубы, – трепанация, это необоснованный трёп на национальной почве!.. Как я сформулировал! А?
– Почти таже как классик Карло! – прозвучало одобрение из тобачного «тумана».
– Ладно, парни не огорчайтесь! Гога, лучше поведай им, как ты с Бореечем шапку покупал! – перевёл разговор Оскар на домашнюю тему.
– Да мужики, действительно была такая забавная история! – начал своё повествование Гога:
– Дело было перед днём конституции 5-го декабря. Наступили морозы. А у Борееча куда-то пропала зимняя шапка. Так вот, – в день естественного отбора.
– Это, что ещё за день такой?
– А вы, что не знаете?
– Нет!..
– Нет!.. – послышалось с разных сторон.
– Да это день изъятия денег у мужа после получки!
– А, день зарплаты! Теперь понятно!..
– Так вот в этот день жена Борееча говорит ему:
– На те денег, купи себе ондатровую – и ходи как белый человек.
– Да, где её возьмёшь-то? – поинтересовался Бореич.
– Говорят, в соседний магазин вчера завезли под праздник. Сходи в этот магазин, там моя хорошая подруга работает, Зарой зовут, «золотая ручка» – да ты её ведь знаешь!
– Знаю… А денег хватит?
– Хватит и ещё, может, останется! – и тут она ещё ни к селу, ни к городу так хитренько Борееча подначивает:
– А ты мог бы мне с этой Заразой изменить, а? – тот сдуру: «Хорошо, уговорила!» – и шустро выскочил на улицу… Одним словом, Бореич позвонил мне и попросил помочь в выборе шапки. Мы встретились.
– Вообще-то положено немного принять «на грудь» перед «походом» за такой исторической покупкой, да и уши согреются! – произнёс Бореич.
– Ну, взяли мы вне очереди бутылёк с определёнными трудностями, через грузчиков, и шустро раздавили его из горла под плавленый сырок в ближайшем подъезде, пока «дружина» или милиция не замела! За хорошело так на душе!.. Вдохновлённые, мы с удвоенной энергией потопали к промтоварному магазину.
– Притопали в отдел шапок первыми. Смотрим, а на полках, среди кроличьих, действительно лежат несколько ондатровых шапок, но цены доложу я вам! – и он развёл свои огромные ручищи.
– Одним словом зря мы взяли эту бутылочку. В аккурат этой суммы, с учётом плавленого сырка, и не хватило на ондатровую!.. Видимо жена цену точно знала. Пока мы мялись, за нами выстроилась очередь. Публика начала выражать недовольство. Но Бореич не растерялся и попросил Зару:
– Подай мне вон ту… чёрную … из кролика!
– А, она его ехидно так спрашивает: «А почему не ондатровую?»
– А, эта мне больше нравиться! В итоге мне её носить, а не жене! – парировал Бореич.
– Одним словом водрузили мы эту шапку на его босую макушку, и вышли из магазина, а Бореич снова с предложением:
– Давай теперь её обмоем, ведь деньги – же остались! А то носиться не будет!
– Сказано – сделано. Заяц трепаться не любит! Короче, обмыли мы её крепко!.. Я ночью перед домом в канаве проснулся. А Бореич пришёл домой под утро без шапки, но зато с бабой! И сейчас, когда его жену спрашивают, почему её муж редко с ней гуляет, то в ответ слышат:
– А ему и других баб хватает! – стены снова содрогнулись от дружного смеха, и тему выпивки поддержал рябоватый парень:
– Правильно в народе говорят, что покупки совершаются лишь из-за желания что-нибудь обмыть…
– А я вот от водки дерганый стал в последнее время, – подал голос кто-то со скамейки у дальней стены, – нервный. Жена говорит оттого, что пью всякую гадость. И на самом деле пора всё менять.
– А ты попробуй успокаивающий лосьон после бритья, – посоветовал кто-то из самого дымного угла, – хорошо, спасибо за совет. Сегодня же попробую.
– А вот у нас в сборочном – мужики натренировались употреблять политуру и «восемьдесят восьмой»! Чего-то добавляют, потом крутят и… готово!
– Это что, на нашем ящике вообще супералхимики водятся! – опять вступил в разговор Гога. – В нашем «ящике» не так давно был случай, да вы его наверняка помните, одно время на заводе никто не пил спирт.
– Давай Гога, вещай! – присутствующие закивали.
– Значит хотите узнать, почему так произошло?..
– Давай… не тяни.
– Хорошо, … уговорили, а то вы слюной изойдёте: «Однажды наш директор решил навести порядок в этой не очень простой сфере. Он собрал лучших химиков нашего «ящика» и за приличную премию предложил им придумать, ну …, чтобы спирт в работе использовать можно было, а во внутрь, чтобы ни-ни. Они что-то предложили и, в результате, народ ходил по «ящику» целый месяц трезвый как стёклышко, но … почему-то задумчивый».
– Да помним…
– В этот же период было подано много различных рацух! – подметил кто-то.
– Да было дело, – подтвердил мужчина с проседью, – а вот через месяц, народ видимо раскрыл этот секрет, и всё повторилось сначала.
– Вот тогда-то, – продолжил Гога, – наш директор Дорош опять собрал химиков и устроил им взбучку. А химики знай, твердят ему одно, что этот спирт пить невозможно, а тот, кто выпет, так сразу же отдаст богу душу!..
– Но пьют же! – громовым голосом кричал директор, – пьют же черти и плюют на ваши научные утверждения! Я знаю четыре способа как заставить трезвого лодыря работать, но на пьяного лодыря не один из них не действует!
– Тогда ему наш прославленный генерал, он же начкадров, дал дельный совет – пригласить заводского, не менее знаменитого, чем эти учёные, прославленного народного «алхимика» с подходящей фамилией Бутыльбродов. У него даже в характеристике написано, молвил он: «Склонен к злоупотреблению лакокрасочных изделий». Мол, он наверняка знает, как раб класс очищает этот благородный напиток.
– На том и порешили: «Раз фамилия подходящая, давай зови», – позвали Бутыльбродова, по прозвищу «Бут».
– Уговаривали и стращали его часа два, – не поддавался, – народ одобрительно загалдел…
– Я эту гадость вообще в рот не беру! – твердил проспиртованный Бут, – при этой фразе снова раздался хохот!
– Тогда директор дипломатично предложил ему сделку:
«Если, ты, Бутыльбродов расскажешь или покажешь, как очищают этот спирт, то сможешь забрать домой ведро этого напитка! – и тот не выдержал и поддался соблазну.
– А не врёшь? – переспросил, ещё немного сомневающийся Бут. Дорош подтвердил.
– Тогда давай!
– Принесли ведро отравленного спирта. Директор велел позвать из приёмной своих учёных химиков. Те вошли и быстро расселись напротив народного «алхимика» вдоль длинного стола, накрытого зелёным сукном.
Бутыльбродов не спеша, зачерпнул стакан из ведра и с гордым видом, двумя пальцами, как факир, медленно пронёс его над сукном и поставил на край стола. За всеми его движениями внимательно наблюдали присутствующие. Он, как будто совершая таинственный обряд, достал из кармана коробок и не торопливыми, размеренными движениями достал из коробки две спички. Чиркнул о коробок и, медленно покрутив несколько раз высоко над стаканом, быстро поднёс огонь к его поверхности. Спирт загорелся каким-то разноцветным пламенем.
Бут устремил свой пристальный взор на пламя. Заинтригованная учёная публика внимательно следила за его действиями. Вдруг через несколько минут, он неожиданно для окружающих, быстро накрыл ладонью стакан, произнеся: «Я вам всё показал, а это мне душу согреет!» – и пока никто не успел опомниться, залпом выпил его содержимое…
– Кстати, химики до сих пор ломают голову, как сделать так, чтобы свойства спирта для производственных целей сохранялись, и в тоже время народ не мог употреблять его внутрь в целях самолечения!
– Вот таким путём Бутыльбродову, обладая определёнными познаниями в химии, удалось заработать ведро спирта, с правом выноса его с территории нашего «почтового ящика»! Ему ведь, как вы знаете, до сих пор удаётся при вашей поддержке снабжать регулярно заводской люд «живой водой»! Мораль сей басни такова: «Заяц с кодлой в рот поя-ет льва!»
– Так, что … нам товарищи, господа бояре, – необходимо регулярно и добросовестно повышать свои познания в различных областях нашего мощного народного хозяйства. Одним словом, регулярно химичьте!..
И этой своеобразной фразой Гога, наставив слушателей на путь истинный, завершил свой «поучительный» рассказ.
– Регулярность в любом деле нам не повредит и даже в нашей работе! Одним словом: «Цели ясны, задачи поставлены! За работу дорогие товарищи!» – с иронией подвёл итог обеденному перерыву Оскар и, увлекаемый «внутренним голосом», вернулся в отдел автоматиции…
Глава 6. «Общество Лосей»
В этом молодом творческом отделе под личным воздействием, непосредственном участии и под руководством добродушного двухметрового гиганта Тёмы было создано добровольное «Общество Лосей». Члены этого общества, не обращая внимания на «точные научные» прогнозы погоды и реальные погодные условия, с завидной регулярностью каждую пятницу вечером с гитарами отправлялись в поход, перенося при этом на значительные расстояния большие и тяжёлые рюкзаки.
Группа молодых девушек и парней, здоровых духом и телом любила не только песни, «но кое-что ещё, о чём сказать не надо…» – так что всё то, о чём они намекали в своих песнях, в воскресенье подтверждалось пустыми рюкзаками.
Попасть в это общество мечтал каждый, но удавалось далеко не всем. Мечтал присоединиться к ним и Дулькин. В заявлениях он упорно подчёркивал свои физические достоинства, но дружный коллектив с там же упорством отказывал ему в этом в силу его основного качества – он не любил работать, так как работа (по его словам) нагоняла на него сон!
– Странно! – говаривал Дулькин, стараясь обратить на себя внимание творческого коллектива и добавлял, – ток переменный, а шарахает почему-то постоянно!
– А тебя, Дуля, наверняка всё время по голове? – смеялись окружающие.
– И вообще, – рассуждал Дуля, – при такой оплате иногда кажется, что работу придумали для того, чтобы утром было куда ходить. Одним словом, ОНИ думают, что нам платят, а МЫ делаем вид, что работаем!
– Ну, Дуля, если деньги тебя совсем не радуют, следовательно, эти приличные деньги не твои! Работать надо и всё будет…
Дулькин на это не обижался и продолжал систематически «работать» над улучшением образа «великого труженика».
Основные выдержки из его правил «трудового поведения» с его же резолюцией красными чернилами: «Работа не волк – в лес не убежит!» были изложены на белом листе бумаги в стихотворной форме и закреплены на стене сзади его рабочего стула.
«Принципы» молодого специалиста»
«Я согласен и впредь не платите,
Пусть шатает меня на ходу,
Не давайте жилья, не кормите.
Всё равно на работу приду.
День получки – нет траурной даты,
Просто нет её в этом году,
Не давайте поёк и зарплату,
Всё равно на работу приду.
Отдыхать всё равно не поеду,
Это море имел я в виду,
Чай пустой и сухарик к обеду,
Всё равно на работу приду.
И лечиться мне вовсе не надо,
Могут вылечить вдруг на беду,
Не нужны ни какие награды,
Всё равно на работу приду.
Ничего, что одежда в заплатах,
Я не вру Вам, имейте в виду,
Даже если проезд будет платным,
Всё равно на работу приду.
Я приду, даже если затменье,
Даже если начальник Иуда,
Даже если в мозгу помутненье,
Я приду! Но… работать не буду!
Под текстом довольно художественно изображена «Дуля» в цвете и автографом. И надо доложить, – этого принципа Дулькин твёрдо придерживался. Приходя на работу, он сразу садился к большому осциллографу, иногда даже забывая включить его, клал свою упитанную физиономию на резиновый «иллюминатор» и с сознанием выполненного долга, сразу же засыпал, издавая при этом определённые звуки.
Уволить его не решались, – не хотели ссоры с «Советом молодых специалистов» и ПРОФСОЮЗОМ, так как в любом случае, по традиции, чтобы не выносить сор из «избы» коллектив «взял бы его на поруки».
Но однажды «Лосиный» коллектив решился приобщить этого «великого труженика» к походной жизни, взяв в очередной поход, как они говорили на пробу, а точнее для проведения воспитательной работы и исправления трудом. И так как Дулькин был человек не слабого, десятка, то ему предложили нести самый тяжёлый рюкзак, с предварительно добавленными к содержимому шестью кирпичами. Но, к удивлению, пере воспитателей он безропотно согласился.
Вечером на месте сбора, когда все разошлись по своим делам, оставив его одного охранять имущество, он шустро переложил кирпичи гиганту Тёме, а в свой рюкзак для придания прежней формы доложил сено.
В походе и после длительных переходов на привале он чувствовал себя великолепно, так как проделка придавала ему силы и согревала его «трудолюбивую» душу. Он от души смеялся, шутил над формой рюкзака добродушного гиганта Тёмы, узнавая, как это удаётся Тёме при таком весе рюкзака сохранить его форму. Наверняка, мол, самое тяжелое и вкусное уже съел по дороге или передал другому, а форму исправил свежей травкой. Часто интересовался, не тяжело ли ему и сколько нужно добавить кг, чтобы тот прочувствовал вес, остальные дружно поддерживали шутки Дулькина и в свою очередь подшучивали над ним.
Пришли на запланированное место и стали выкладывать содержимое рюкзаков, чтобы сложить провиант в одну «продовольственную» палатку. Стал освобождать свой рюкзак и Дулькин.