Кровь оглушающе шумела в ушах, Неро весь взмок, сдерживая чудовищное напряжение.
Довела его, тварь!
Он хрипло выдавил:
– Тебе так нравится, да? Приятно надо мной издеваться?
Она ехидно отозвалась:
– Это, правда, то, о чем я буду долго помнить?
Неро забыл себя, последним усилием воли понимая, что наглая девка контролирует ситуацию намного лучше, чем он, и ничего не боится. Ничего!
Подхватив ее под живот, он броском перевернул ее на спину, отшвырнул валяющиеся на простыне туфли и навалился на девицу сверху, вдавливаясь в ее мягкое тело.
Он грубо целовал ее щеки, и губы, и подбородок. Зло прикусил ей мочку уха, спустился к шее и жадно обрисовал властными поцелуями ключицы.
Он жалил и терзал бархатисто-нежную кожу ее груди и щедро ласкал языком беззащитно-твердые горошины напрягшихся сосков. Втягивал их губами и отпускал.
Он, надавливая, массировал ее сладкий холмик внизу живота, опасаясь стать неуместно настойчивым и проникнуть внутрь хотя бы двумя пальцами…
Сучка должна прогнуться сама. Она должна сама захотеть его и потечь.
Неро ждал от нее малейшего отклика, любого звука, чего угодно, что покажет – она готова.
Его сердце бьется так, что через миг он умрет. Член стоит колом, а яйца вот-вот лопнут. Слишком болезненно, чтобы медлить дальше.
А девка просто лежала и позволяла любить себя, словно она не бросала нож и не царапала его страстно. Будто она стала равнодушной куклой, и это мучило Неро сильнее, чем любая ее агрессия.
Он сделал последнюю попытку:
– Маленькая, хорошая, впусти меня… Я нежно…
И она отозвалась. Она протяжно выдохнула ему в губы, обхватила его шею руками, а ногами обвила его бедра и бесстыдно раскрылась ему навстречу, до предела обнажив тайное.
Теперь она была влажной, настолько мокрой, что член легко скользнул вглубь, не встречая ни малейшего сопротивления, в объятия восхитительно тугой плоти.
Неро чуть помедлил, давая девушке привыкнуть к его размеру и начал двигаться. Яростные токи удовольствия пронзали его тело. Каждое движение казалось ему приторным, на грани боли, и оттого безумно, до умопомрачения желанным.
Он уже не мог остановиться, даже если бы умер. Девушка обнимала его руками и ногами. Стискивала, впившись в него ногтями до крови. А он сам стиснул ее еще сильнее, необузданно вбиваясь в нее, протыкая и насаживая ее на себя.
Из его груди рвалось хриплое рычание, смешиваясь со стонами. Неро перестал быть хоть сколько-то аккуратным. Он превратился в ненасытного зверя. Он стал жестоким демоном, который мучил и мучился сам.
Веки девушки трепетно дрожали, она стонала и развратно билась под ним, как безумная. Она кричала, как бесстыжая кошка, а потом несколько раз судорожно сжала его своими самыми сладкими, самыми чувственными мышцами, вынуждая Неро потерять ощущение реальности и излиться в фантастически ярком оргазме.
Мир сузился до здесь и сейчас, до распутного всепоглощающего счастья.
Неро стал богом. Он мог свернуть горы и повернуть реки вспять, но когда он открыл глаза и потянулся к девушке, чтобы насладиться тем, как она возвращается из пьянящей мути пережитого наслаждения, то невольно отшатнулся.
Раскинувшуюся в его объятиях «новую» девушку он знал слишком хорошо!
А та вызывающе улыбнулась.
– Хочешь еще поиграть с Сантосом, Неро?
Глава 3. Ритуал
НЕРО
Приснится же на нервах всякое! Неро все утро не мог отойти от впечатлений. Как же хорошо, когда ты – маг, и твои возможности почти безграничны.
До сложного ритуала оставались считанные мгновения. Неро, верховный жрец бога Сантоса, готовился провести его прямо в своих покоях.
Астра. Маленькая… дрянь. Она всю душу ему выгрызла. Вот и снится уже, даже в воображении дразнит его и мучает.
Ее имя жжет язык. Оно звучит, как ненасытное пламя костра и как плавящая до костей страсть. Как глухая зимняя ночь, полная победного волчьего воя и вымораживающего отчаяния, когда ты замерзаешь в ледяной пустыне, а голодные звери идут по твоим кровавым следам, и лишь Астра – свет.
Чистый свет.
Лишь Астра – надежда, отравленная кислотой. Когда от предательства разъедает внутренности, когда тебя выворачивает наизнанку и не остается ничего, кроме сумасшедшей боли.
А боль честнее любви.
Она честнее, мать твою, грязного притворства.
Неро есть, что предъявить этой маленькой… богине. Астра раздразнила его и бросила.
Неудержимо захотелось выпить, но Неро отмел это дурное желание. Ритуал требует трезвую голову. Если Неро сейчас не сосредоточится, то все пойдет насмарку. А он терпеть не может проигрывать.
Ради кого его Астра бросила? Не ради Индиго же.
У нее сотни тысяч полоумных поклонников, но они мало отличаются друг от друга. Иное дело – Аламбре. Аламбре принадлежит к самой высшей знати, которые называются Двоюродными, и он умело промыл неопытной девчонке мозги.
Ладно. Астра ответит за свое предательство позже, никуда она не денется.
А первым ответит Аламбре. Хрен там патлатый эльфийский урод получит ту, что принадлежит Неро. В свое он вгрызается клыками, впивается когтями и скорее сдохнет, чем сдастся.
Пора. Медлить больше некуда.
Ритуал может провести лишь высший маг. Такой, как Неро, с предельной концентрацией внимания и отточенным, будто клинок, воображением. У него, хорошего художника, все это водится в достатке.
Сейчас Неро создавал собственного разумного и плотного на ощупь магического двойника. Если кто из обычных эльфов потрогает или заговорит с этим двойником, то спутает его с Неро в два счета.
Неро окинул взглядом свои покои: неброская строгая обстановка, прямые линии, лаконичные формы и серо-бежевые оттенки. Ничего отвлекающего.
Ничего, кроме рисунка черно-красного дерева на раздвижной ширме посреди зала. Мало кто понимает символизм этой картины, зато Неро любит ее настолько, что ее единственную хранит у себя.
Он зажег яркий свет, чтобы не пропустить ни одной детали, и прошептал заклинание:
