Из глубин

– Антониос, пойдемте, – потерял терпение проф.

Зато, судя по вежливой форме обращения, самообладание к нему вернулось. Хотя скорее отпала необходимость в показухе – Джузеппе остался за поворотом.

В седьмом кабинете мы надолго не задержались: я получил обратно изъятые вчера вещи – браслет, ай-ди, служивший заодно кредиткой, и смартфон – тот самый противоударный, папенькин подарок; быстренько использовал ай-ди по назначению, слегка облегчив банковский счет, и поспешил увести профессора из околотка. Нечего ему в таких местах светиться, для репутации плохо. Он, как-никак, помимо всего прочего еще и почетный гражданин Ла Пинца, города и острова. А вообще хорошо, что сегодня воскресенье. В любой другой день еще бы и с мировым судьей пришлось пообщаться, что тоже удовольствие сомнительное. А так озвучили сумму штрафа, подивились моей бесстрастной роже (сумма реально для местных оказалась немалой), подтвердили перевод денег да и выпроводили вон из участка.

Едва оказавшись за пределами околотка, я демонстративно вдохнул полной грудью и громко, чтобы копы на территории услышали, прокомментировал ситуацию:

– Пьянящий воздух свободы! Вам, сатрапам, не понять!

Карабинеры-патрульные, впрочем, моих стараний не оценили – как шлялись по территории, так и шлялись. И даже коситься в нашу с профом сторону перестали, поскольку не интересно и лениво.

– А вы, Антониос, ни капли не раскаиваетесь, – констатировал Георгиос, укоризненно покачав головой.

И уставился на меня в задумчивости, машинально поглаживая гладко выбритый подбородок.

– Есть немного, профессор, – не стал я спорить с очевидным.

– А у вас проблемы, молодой человек, – поджал губы проф, пораженный моей бестактностью. – Вы, оказывается, антисоциальный элемент. Не ожидал, не ожидал.

– Зато никто не умер.

Вот так вот. Предельно серьезно, без хиханек да хаханек. Так что даже старого профа до печенок пробрало. По крайней мере, он не нашелся, что ответить. И, надо отдать ему должное, в душу лезть не стал. Георгиос Спанидис хоть и любопытен от природы, как всякий большой ученый, но еще и деликатен не в меру.

Некоторое время мы молча шагали рядом – я разглядывал пятно на пузе, а профессор думал о чем-то своем. Потом я остановился, набрал побольше воздуха в грудь и с чувством продекламировал:

Хм, а ничего так получилось, даже по-английски.

– О чем это вы, молодой человек? – оживился профессор. – Никак бунтовать вздумали?

– Только в мыслях, профессор, только в мыслях, – рассмеялся я. – Просто момент запоминающийся, вот и выплеснулось.

– Это хокку?

– Хайку. Хотя разницы особой нет.

– Так вы еще и поэт, Антониос! Гремучее сочетание…

– Есть немного, – не стал я скромничать. – Хотя поэт сильно сказано. Со скальдической поэзией, к примеру, так и не совладал, а ведь происхождение обязывает! Пришлось освоить что попроще… проф, это у вас, или у меня?

Вряд ли у меня, я вчера свой смарт на вибро выставил, а сегодня звук прибавить не успел. Да и мелодию такую – старый добрый «Сиртаки» – я вряд ли бы стал как рингтон использовать. Скорее бы «Полет валькирий» заюзал, хотя вряд ли.

– У меня, – подтвердил профессор и прижал трубку к уху: – Спанидис слушает. Что?.. Чезаре, успокойтесь… Говорите толком, что случилось… понял… сейчас буду.

– Что?! – уставился я на руководителя, когда тот спрятал смартфон и устремил потерянный взгляд куда-то вдаль.

Такое я уже видел, и неоднократно – обычная реакция Георгиоса на нестандартную ситуацию. Что-то где-то наверняка стряслось. Вообще-то пофиг, но есть один нюанс – как бы Тинка во что не вляпалась. Я после вчерашнего за нее начал испытывать что-то вроде чувства ответственности. Уже не братского, но еще и не… даже не знаю, как правильно сказать. Не бойфрендовского, что ли…

– В дельфинарии что-то, – очнулся профессор после того, как я коснулся его плеча. – Не сказать, что серьезное… но толком я не понял. Нужно сходить посмотреть.

– Можно я с вами?

– Почему нет? – пожал плечами проф. – А переодеться вам не надо, Антониос?

– Да пофиг, – легкомысленно отмахнулся я. – Скажу, что это принт такой. Хэнд мэйд, штучный дизайн, все дела.

– В таком случае не смею препятствовать.

На том и порешили.

Там же, тогда же

Шагать пришлось недолго – вызволив меня из каталажки, профессор на автопилоте направился аккурат к родной лаборатории, и мы к моменту звонка одолели уже добрую половину пути. Так что к комплексу серых построек за высоким бледно-зеленым забором – естественно, биопластиковых – подошли минут через пять. Был бы я один, и вовсе бы за пару минут домчался. А так пришлось под профа подстраиваться. А тот посчитал, что передвижение мелкими шагами вприпрыжку (это в его интерпретации называлось бегом трусцой) ниже его профессорского достоинства. К тому же особой срочности и не было, иначе бы уже вовсю сирены надрывались. Но вот то, что в комплексе что-то неладно, чувствовалось издалека – по разноголосице криков в диапазоне от панических до азартных. Среди последних особо выделялось Тинкино звонкое меццо-сопрано. Вот кто бы сомневался! Слишком уж деятельная натура у синьорины Монтанари.

На территорию попали без труда – проф мазнул браслетом по сенсору замка, и перед нами гостеприимно распахнулась калитка, от которой засыпанная мелкой галькой дорожка вела к бассейну, выполнявшему помимо прочих еще и функцию вольера для специально обученных дельфинов. Таковой сейчас на территории исследовательского комплекса обитал ровно один – Люченте, он же Быстрый, он же Лучиано, а Тинка и вовсе звала его Лу. Крупный самец дельфина-белобочки, выходец из Средиземноморья, как и все здешние поселенцы. Говорят, с ним жила подружка, но я ее не застал – ее перевели на другую базу еще до моего приезда. Вроде бы как у нее возникли осложнения с беременностью, вот и отправили с глаз долой из сердца вон, под присмотр профильных специалистов. Лу тогда здорово горевал, но довольно быстро оправился от душевной боли, и я познакомился уже с нормальным, веселым и общительным, существом. Суицидника он ничем не напоминал, равно как и угрюмую нелюдимую личность. Так что даже и не понятно, с чего кипишь… а с другой стороны, кто, если не он?

Короче, любопытство все же взыграло, и я, не сдержавшись, рванул к бассейну бегом, на ходу стягивая изгвазданную тенниску. Профессор поймет и простит. Наверное. А если и не простит, то плевать. Потому что в голосе Тинки вдруг прорезалось нешуточное беспокойство, такое ощущение, что ситуация начала выходить из-под контроля. Знать бы еще, что за ситуация… но ничего, в процессе разберусь, не впервой.

Проигнорировав несколько боковых ответвлений дорожки, ведущих к лабораторным боксам, центральному офису и всяческим вспомогательным объектам типа эллинга и гаража, я стрелой домчался до серой скругленной стены – именно так со стороны двора комплекса выглядел бортик бассейна – взлетел по хлипкой лестнице, напоминавшей пожарные у меня на родине, пронесся по настилу шириной в пару метров, умудрившись на ходу избавиться от топсайдеров, и с разбегу сиганул в воду, в последний момент слегка подправив траекторию и потому благополучно избежав лобового столкновения с Чезаре – местным служителем, на манер поплавка болтавшегося на поверхности неподалеку от сходней. Воспользоваться оным приспособлением я не удосужился: с одной стороны, тупо про него забыл, с другой – прыжок рыбкой с хорошего разбега выглядел куда пафосней, чем спуск по ступеням. Да и просто быстрее, если разобраться. А оказавшись в толще воды, я внезапно осознал еще одно преимущество такого появления – отсюда, почти от самого дна, открывался неплохой вид на акваторию. Причем с очень любопытного ракурса. По крайней мере, раньше я Тинку с такой позиции не наблюдал, а потому был лишен удовольствия полюбоваться настоящей нереидой – грациозной, ловкой и прекрасной, как сама Афродита. Естественно, пока молчит, хе-хе. А потом взгляд мой переместился на мечущуюся вокруг девушки двухметровую черно-белую тушу с характерными желтыми полосами с обоих, так сказать, бортов. И если в действиях синьорины Монтанари прослеживалась хоть какая-то система – она просто банальнейшим образом уворачивалась от дельфина, то последний хаотично бросался из стороны в сторону со сменой горизонтов. И, такое ощущение, то пытался протаранить внешнюю стенку бассейна напротив гильотинной переборки, отделявшей собственно бассейн от остальной лагуны, то мчался в прямо противоположном направлении, замедляясь в последний момент перед столкновением с препятствием – на сей раз задней стеной – и каким-то чудом отворачивая. А Тинка пыталась вовремя убраться с его пути. Понятно теперь, что ее беспокоит. Явно не опасность, угрожающая лично ей, она больше о Лу печется. Все-таки питомец, которого она привыкла изо дня в день холить и лелеять. Раньше она и его подружку вниманием не обделяла, а теперь вынужденно переключилась на единственный оставшийся в пределах досягаемости объект. Не мудрено, в общем-то, что она к нему так привязалась.

Все это промелькнуло у меня в мозгу в течение тех секунд, что потребовались для достижения поверхности. Вылетев из воды, что твоя пробка, я немедленно плюхнулся обратно, на сей раз даже не окунувшись с головой, и интенсивно заработал руками, загребая в сторону растрепанной шатенистой головы, торчавшей метрах в десяти прямо по курсу. Должен сказать, бассейн у нашего дельфина был оч-чень даже просторный, особенно для одного обитателя – метров пятьдесят в диаметре. В диаметре, поскольку по большей части представлял собой окружность, срезанную по короткой хорде лишь по левому краю, если смотреть со стороны двора лабораторного комплекса. В том месте к заполненной морской водой емкости примыкал небольшой… да пусть будет эллинг – назначение-то схожее. За тем лишь отличием, что в нем был устроен низкий помост вровень с уровнем воды, на котором проводились профилактические осмотры пациента, в нашем случае Люченте. Естественно, тот перед процедурой должен был на него выпрыгнуть. Ну, для нормально обученного дельфина это не проблема. Правда, иногда оный пациент начинал артачиться, и загнать его в эллинг стоило больших трудов. Но только не сейчас – я наконец понял, что меня терзало все эти мгновения. Во-первых, дельфин не переставая верещал, от чего немилосердно давило на уши (и под водой тоже), а во-вторых, он все больше и больше сужал траекторию метаний, явно смещаясь к тому самому эллингу. Вот только проникнуть он в него не мог – решетка была опущена. Но это тоже не проблема – в бассейне имелся сенсор, управляющий заборчиком. Он дублировал основной командный контур, а заодно упрощал жизнь служащим, тому же Чезаре, которым при необходимости не было нужды вылезать из воды и шлепать по настилу к будке оператора. В ней, кстати, тоже какая-то суета наблюдалась, но я решил не заморачиваться с ором и криками, а сделать все сам, то бишь, согласно известной мудрости, хорошо. К тому же я явно угадал с планом действий, поскольку Тинка, едва меня заметив, крикнула «Загон!», продублировав приказ вполне понятным жестом. Попутно еще и от Лу увернуться умудрилась, и даже воды не нахлебалась.

А я снова нырнул, избежав таким образом контакта с не уступавшей мне массой, но заметно превосходившей скоростью тушкой, проплыл, сколько смог, под водой, и вынырнул на расстоянии вытянутой руки от нужного места. Осталось лишь аккуратно подгрести поближе к стенке и коснуться сенсора, попутно сместившись максимально в сторону, чтобы, не дай бог, под черно-белую торпеду не подставиться.

Решетка опустилась быстро, но еще быстрей мимо промелькнул Лу – он не стал дожидаться полного открытия ворот и ворвался в загончик, едва не пропоров пузо точащими пластиковыми штырями. Впрочем, ему ничего не грозило, скорее бы штыри погнулись, чем разошлась его прочная шкура. Зато потерявший разум и осторожность дельфин набрал такую скорость, что проскользил по помосту и смачно влип правым боком в дальнюю стенку эллинга. Против ожидания, интенсивно работать плавниками и изгибаться всем телом, чтобы сместиться поближе к воде, он не стал, а, такое ощущение, наоборот постарался вжаться в преграду, перестав даже дышать. Типа, спрятался?.. От чего, интересно? Или от кого?.. Он что, в панике? Кстати, это многое объясняло. Ну хотя бы даже то, что Лу, в нормальном состоянии отличавшийся умом и сообразительностью, прекрасно умел сам активировать сенсор. И временами, когда его нужно было принудительно загнать на профилактику, доставлял немало хлопот, касанием рыла закрывая решетку. Приходилось блокировать этот контур из операторской, равно как и второй, внутренний, располагавшийся в загончике. А тут вдруг память у дельфина отшибло. Или внезапно навык потерял, что странно.

– Молодец, Антонио, быстро соображаешь! – похвалила меня подплывшая вплотную Тинка. – Можешь, когда хочешь. А то постоянно тормоз тормозом.

Это на что она намекать изволит? На свои домогательства, которые я до поры до времени упорно игнорировал? А что, вполне… и в ее характере.

– Тормоз тоже механизм… – вознамерился было отбрехаться я, но, наткнувшись взглядом на Люченцо, сказал совсем не то, что собирался: – Тин, что это с ним? Это вообще нормально?

– Нет, – покачала головой Тинка. – Это точно не нормально… но я без понятия, что делать…

– Хм… успокой его, что ли…

– Попробую.

Ай да я, ай да молодец! Эвон как ловко перенаправил внимание одной язвы на другую! Впрочем, Лу сейчас на это высокое звание не тянул, поскольку больше напоминал пришибленного ужасом новооймяконского зайца, загнанного в ловушку – крупная дрожь по всему телу, нервно дергающийся хвост и расширенные в панике глаза. Разве что ушей у дельфина не было, а если бы были, то он бы их сейчас к спине прижал в характернейшем жесте. Зайцы так делали, чтобы слиться с окружением и раствориться на фоне снега и кустов, а дрожали, чтобы не замерзнуть. А вот где средиземноморская белобочка такого набралась… хм…

– Тин, а наверху что за суматоха?

– В лагуне тоже дельфины, – оторвалась на мгновение от подопечного та. Под нежными касаниями девушки Лу немного ожил, но выпростаться из угла так и не пожелал, по-прежнему вжимаясь всем телом в монолит стены. – Стадо особей на пятнадцать-двадцать, зашли из открытого моря. Такое ощущение, что их там что-то напугало. А потом Лу запаниковал, и я к нему прыгнула.

– А те что?

– Без понятия, иди, вон, у ребят поинтересуйся.

Ага, вот что за кипишь в операторской будке. Ладно, я не гордый, пойду, выясню. А потом что-нибудь стребую с одной взбалмошной особы в обмен на важную информацию. Чмок в щеку, например, а то и что-нибудь посерьезнее…

От приятных размышлений отвлек гулкий удар в ворота – те самые, что отделяли вольер Люченте от лагуны. Причем, что характерно, удар донесся снаружи, то бишь наш подопечный его причиной быть не мог никак. И не успел я об этом подумать, как на пластиковую переборку обрушился новый удар, как бы не тяжелее предыдущего. Да что за нафиг?!

Судя по испуганно-возмущенным воплям со стороны операторской будки, там изменение обстановки тоже не осталось незамеченным. Но разобрать что-то конкретное не получалось, так что пришлось проплыть к сходням и подняться на настил, тянущийся вдоль периметра, в том числе и над содрогающейся от ударов переборкой. Аккурат с того места должно быть отлично видно, что там, снаружи, творится. Второй возможный вариант – добраться до коллег в будке: у них на мониторы выводятся картинки с камер наружного наблюдения, в том числе и подводных, чисто технических. Правда, качество изображения не ахти, так что лучше уж я сам, своими собственными глазами…

До намеченного наблюдательного пункта домчался быстро, хотя мокрые джинсы липли к ляжкам и порядочно мешали. Благо, что бежать пришлось по пластиковому «софт-тач» покрытию, а то бы еще и ступни повредил – не приспособлены они к такому, на суровой родине ходить босиком необходимости вообще не было. Даже, скорее, себе во вред – отморозить ноги по самую шею легче легкого. А тут ничего, даже приятно. Приятнее, чем по песку, он тут все-таки крупноватый, да и камешков в нем порядочно. Н-да. Сам себе периодически поражаюсь – о какой только ерунде не думаю, особенно в ответственные моменты. Или при стрессовой нагрузке. А сейчас именно такая, в чем я и убедился незамедлительно, едва перевесившись через хлипковатый поручень.

Картинка открылась… впечатляющая, да. А как еще охарактеризовать не менее хаотично, чем Лу пару минут назад, мечущихся вблизи ворот вольера диких дельфинов числом более десятка? Точно сказать было невозможно, слишком они мельтешили. И ладно бы только мельтешили… так они еще и на переборку бросались, что твои берсеркеры – исступленно, не жалея собственных носов и боков. Среди пришельцев нашлось несколько особей покрупнее нашего питомца, так что пластиковая плита содрогалась с каждым мгновением все сильнее и сильнее. А еще прямо на моих глазах дельфины сменили тактику – перестали наскакивать поодиночке, вписавшись в воротину группой из трех крупных самцов. Тут уж и мне не до смеха стало – едва не сверзился в воду, в самую гущу дельфиньего стада. Черт! Если бы навернулся, несладко бы мне пришлось…

И тут наконец до меня дошла вся абсурдность ситуации. Я просто спросил себя, а что, собственно, происходит? С какого такого перепуга дельфины стенку таранят? С перепуга?.. Хм…

– Чезаре, вылезай из воды!!!

Так и болтавшийся неподалеку от загончика служащий недоуменно на меня покосился, но я, убедившись, что привлек его внимание, максимально доходчиво жестами изобразил, что иначе хана, и тот пробкой вылетел из бассейна. Осталось теперь до остальных коллег достучаться, и, считай, дело в шляпе.

Орать пришлось через весь бассейн. Операторская будка сейчас находилась на максимальном от меня удалении, по диаметру, так что не удивительно, что эта моя попытка к успеху не привела. К тому же здорово мешал гул пластиковой переборки – дельфины не прекращали атаку ни на секунду. Потом взгляд мой упал на браслет-инфор, который я поначалу проигнорировал, так как не знал, кто именно из коллег-балбесов сейчас суетится в операторской. Ну и пофиг, что не знал, да и по-прежнему не знаю – общий канал на что? Главное громкую связь включить, что не так уж и просто – не люблю голографические интерфейсы, пока еще в нужную точку попадешь. Да еще когда руки дрожат, поскольку и тело, к которому они крепятся, ежесекундно сотрясается от очередного дельфиньего тарана. Но все же включил.

– Народ, кто в будке! Але!

Черт, отзовется кто-нибудь, или так и будут хренью страдать?.. Да еще и радио врубили, самих почти не слышно, зато диктор что-то там бубнит…

– Антуан? Тебе чего?..

Ага, это Пьер – ничего так малый, не самый сообразительный, но слегка флегматичный и потому к панике не склонный. Хорошо что не Педро или Диего. Да и Джованни не самый лучший вариант.

– Пьер, открывай заслонку!

– Зачем это?

– Дельфинов впустим, зачем же еще?!

Я говорил, что он не самый сообразительный? Да, точно.

– Они же тут разнесут все.

Да твою же!.. Флегматик хренов, как не француз!

– Пьер, ты идиот?! Как они смогут что-то разнести?! А вот сами расшибутся запросто! Ты бы видел, что тут творится!.. Открывай давай!!!

– Но…

– Ты штраф экологам платить будешь?! Открывай, твою французскую маму!..

Проняло, что ли? По крайней мере, тупые вопросы задавать перестал. Но и заслонка как была на месте, так и осталась.

– А может…

– Да чтоб тебя!!!

Похоже, придется бежать в будку, стучать кое-кому в бубен, чтобы дошло, и открывать ворота в добровольно-принудительном порядке, как говаривал тренер дед Коля. И я уже было ломанулся в нужную сторону, когда на общем канале проявился дорогой профессор Спанидис.

– Антониос прав, коллеги. Рекомендую прислушаться.

Ф-фух, как камень с души! И не только у меня, похоже: стоило только створке чуть опуститься, как через нее принялись сигать дикие гости. Сначала в бассейне оказались самые крупные и сильные самцы, моментально обогнувшие его по периметру, и лишь потом, скорее всего, по сигналу предводителя, потянулись остальные. К этому времени пластиковая плита уже полностью освободила проход, так что проблем не возникло даже у самых мелких дельфинят. И, что характерно, в вольере визитеры заметно успокоились. Не то, чтобы совсем, но и паниковать перестали. Просто скопились у эллинга Люченте, загнав детенышей к нему на помост, а сами кружась поблизости.

Ну и что это было? Что, скажите на милость, могло их так испугать в открытом море? А что испугало, к гадалке не ходи. Причем настолько, что даже лагуна не показалась им достаточно надежным убежищем. А поскольку на берег они выброситься не могли, то принялись ломиться в бассейн, как в наиболее удаленное от потенциального источника опасности укрытие. И люди им помехой не показались. Что, в общем-то, неудивительно – на дельфинов тут никто не охотился, разве что изредка самые отмороженные браконьеры нападали. Так что не боялись они странных двуногих, предпочитающих сушу воде. А многие и вовсе были полуручными, или жили в стадах, предводителями которых являлись специально выдрессированные колонистами особи. Такие дельфиньи сообщества обычно использовались в качестве пастухов и загонщиков, направляющих рыбные косяки в нужную людям сторону. Взаимовыгодное сотрудничество, короче. Что-то мне подсказывает, что и здесь как минимум один такой есть.

А еще я только сейчас осознал, что сиганул в воду в джинсах, со смартом в кармане. Он, конечно, пыле-влаго-защищенный, да и противоударный, зато запросто мог выскользнуть… нет на месте. Наплевав на все и вся, я расселся на настиле, прислонившись спиной к поручням, и принялся терроризировать гаджет. Тот оказался в порядке, вот только каким-то образом браузер врубился. Лениво скользнув взглядом по заголовкам новостных ссылок, потянулся было к кнопке «home», но что-то заставило передумать. А потом понял, что именно – самый верхний заголовок гласил: «Исчезновение известного ученого – несчастный случай или месть бывших соотечественников?». Хм… прямо мелодрама пополам со шпионским триллером… ну-ка, ноосферным журналюгам веры нет, посмотрим, что в эфире местных радиостанций… ага, «Патриа-Нуэво-26», самый официальный из официальных каналов. Список передач… новостной выпуск… воспроизвести, естественно… прокрутка… ага!

«Вчера вечером, после невиданного по силе шторма в районе Эль-Мар-Азурро, сопровождавшегося подземными толчками и серией волн-цунами, со сканеров орбитальной группировки Службы мониторинга моря исчез катамаран «Морская звезда», принадлежавший научно-исследовательской лаборатории Университета Патриа-Нуэво» – увлеченно вещал диктор. – «Сигнал бедствия подан не был, на связь судно до сих пор не вышло. Единственным членом команды экраноплана являлась Франсин Моро – профессор, доктор биологии, а также известная диссидентка, вынужденная эмигрировать с Новой Гренады. Помимо этого Франсин Моро была широко известна в научных кругах Терра-Нова исследованиями эндемичных видов и множеством открытий в этой сфере. Доктор Моро являлась обладательницей множества престижных научных премий как Новой Гренады, так и Патриа-Нуэво, и в свое время послужила причиной громкого дипломатического скандала, когда попросила политического убежища в Патриа-Нуэво, заявив о преследованиях и гонениях со стороны консервативно настроенного ученого сообщества Новой Гренады при поддержке госструктур. Служба мониторинга моря совместно с Морским патрулем организовала крупномасштабный поиск исчезнувшей ученой, но пока безрезультатно».

Прикольные, кстати, выходные выдались.

Система: Нуэво Сол

Объект: Колония Терра-Нова

Пункт дислокации: бывшая территория Корпорации STG, остров Ла Пинца, научно-исследовательская база Университета Патриа-Нуэво

12 октября 2168 года

– Тони, нашел что-нибудь?

Незаметно подошедшая Тинка приобняла меня и по-хозяйски положила голову на плечо. Мало того, еще и грудью прижалась, а я, хоть и спиной, прекрасно почувствовал, что сегодня она лифом от бикини пренебрегла. Оно и понятно – целый день в лаборатории проторчали, за компьютерами. Оделись соответственно обстановке, как и положено младшим научным сотрудникам – в белые халаты. Что у Тинки под ним было, без понятия, а свой я просто накинул поверх футболки. Хорошо хоть, штаны надевать не стал, ограничился шортами. Тут меня проф Спанидис ни за что и никогда не переубедит. Слишком уж климат жаркий, как по мне. Плюс шлепанцы на босу ногу, но это тут почти дресс-код.

– Абсолютно ничего, – вздохнул я, но отстраняться не стал. Пусть ее. Мне все равно… хм… ни фига не все равно. Мне, как и ей, приятно. – Глухо, как в танке.

– Что?

– Не обращай внимания, древняя русская поговорка.

– А что означает?

– Да, собственно, то и означает, что впустую день угробили…