Сибирские Светлые Иные (Хроники Братска, 2005 – 2015. Чувства). Василий и Анастасия. Книга пятая (18+)

© Ия Карповская, 2020

ISBN 978-5-0051-2785-3 (т. 5)

ISBN 978-5-0051-2784-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сибирские Светлые Иные Чувства, Василий и Настя

Ия Карповская

СИБИРСКИЕ ИНЫЕ – ХРОНИКИ БРАТСКА:

(ПРЕДИСТОРИЯ)

«ВАСИЛИЙ И АНАСТАСИЯ:

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ И СМЕРТИ».

ПРОЛОГ

ОТ АВТОРА.

И БЫЛО ТАК в исходном тексте: «Оборотни наблюдали за строительством прорана на Ангаре и думали, что можно сделать с этим. Комиссии по строительству приезжали проверять, что делается на стройке, Олегу на это было до лампочки. Плюс нашлось несколько Светлых Иных, понимающих, что перекрытие Ангары приведет к катастрофе. Были случаи, что девушки сами лезли к Аренскому, он же их посылал довольно жестко: не надо искать приключений! Лезли в палатку, даже прикалывались – подбрасывали белье, например бюстгальтеры. И даже пытались своих детей показывать позже от кого – то. Это Аренского бесило еще больше, и в гневе он был страшен. Гвелд смотрел на каждую искательницу секса как на дуру, у коей просто еще ума нет, прожигая ледяным взглядом. Делал лицо кирпичом и по – прежнему держался отдельно от большинства. Но ждал день, когда свидится с новым воплощением Анастасии – девушки, жившей аж в самом начале девятнадцатого века и покончившей с собой из – за того, что ее насильно выдали замуж за барина. Тогда Гвелд сам от горя чуть руки на себя не наложил и в результате ему предсказали возвращение Насти через двести лет… И Олежа ждал, терпя все…

Один раз в жаркий день он домечтался до таких пределов, что к нему в палатку вплыла аж душа погибшей возлюбленной, и, поначалу улыбнувшись, а после, сдурев от радости, он обнял ее и принялся наслаждаться, лаская как умел, жадно слив уста с ее губами, и бедному парню все было мало… Душа кельта пела и плясала, он осторожно, словно вазу, обнимал девушку, сжимал в обьятиях, очень жалея, что это всего лишь мираж, мечта, пери в советском бежевом платье… Да, прекраснее ее не было никого на свете, и юноша в результате просто с тормозов слетел, не в силах себя контролировать… Готова горела, желание вскипятило кровь, по телу разлилась сладостная нега… Настя была живая, теплая!!! Но в другом платье, чтобы, наверное, Олег привык… Прикосновения Насти обжигали как электрический ток, и от этого становилось еще приятнее… Она утешала несчастного, лежа рядом, гладила его, заплетала косицы, целовала и говорила, что видит всю его жизнь в Новом Братске как на экране, что он будет сильнее всех в городе, что пророчество сбудется… Но сейчас Анастасии позволено было находиться на Земле совсем недолго, и только в ТАКОМ виде. Олег Аренский узнал свою милую, почувствовал, и сначала просто обалдел: ТЫ ВЕРНУЛАСЬ!!! ТАК ОСТАНЬСЯ!!!

Никто, кроме него, душу самоубийцы не видел, и отлично… Видимо, на том свете девушке разрешили помочь жениху. Внутри парня все горело от невыразимого счастья, и знал он: недолгой будет эта встреча, и Насте будет пора назад, к мертвым. И ужасало строителя – Иного, что это всего лишь мираж, мечта, душа… Обнимаясь в советской палатке, ласкаясь, целуясь как заведенные, Настя и Гвелд забыли обо всем – что на берегу есть люди, семьи с детьми, что любой может из любопытства заглянуть и рассмеяться… Им было просто плевать… Они словно оказались в другом измерении. Но никто бы их не увидел при всем воображении. Только время было другое – СССР… Олег обнимал возлюбленную, и из его глаз текли горькие слезы, а Настя знала – это все не зря он терпит, а ради нее, и сказала она Иному, что станет в будущем равной ему по силе, только нужно еще подождать, так как не прошло еще два века… «Ты станешь величайшим магом, и никто с тобой больше не сравнится, Энрике – Гвелд… Забудь о издевательствах и насмешках, возлюбленный мой, мы еще встретимся»… Как ни странно, после такой разрядки Гвелду стало гораздо легче… Но пришло время расставания, и Олег крепко сжал руку девушки, но силы были не равны… Душа медленно но верно уходила, и на лицо Аренского снова пришла маска равнодушия, а сердце колотилось как бешеное, голова болела от немыслимого количества гормонов и адреналина… А после он видел, как Настя – крестьянка медленно вошла в воды Ангары, и вскоре ее голова скрылась под водой, как положено самоубийце.

И Олег рухнул на горячий песок, потеряв сознание от усталости… после, как очнулся, вышел на жару, оперся рукой о палатку и наблюдал за людьми… Увидел он и старую баржу на Ангаре, которая медленно и величаво плыла куда – то в неизвестность… Ржавая, как временные прослойки в веках… А дети резвились и пищали, девушки плескались в Ангаре, смеясь и маня парней. Для Аренского это все было смешно и горько… он был не из их круга, и мерзки были ему собравшиеся… Потом юноша один раз прикатил откуда – то велосипед и глубоко задумался, сидя возле той же палатки… Ему среди всех было невыразимо скучно, тошно, и горько оттого, что многие строители ничего из себя не представляют. Вроде бы в тот же день к нему несколько девиц и полезло в палатку с надеждой позаниматься сексом, и зашипел Олег, отшвырнув лифчик куда – то в кусты: «ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ, МНЕ НЕ НУЖНЫ ЖЕНЩИНЫ!!! НАДОЕЛИ ПОДСЫЛАТЬ В ПАЛАТКУ ДВА ВАГОНА ДЕВИЦ МНЕ! СРЕДИ НИХ ВСЕХ НЕТУ ТОЙ! ЯСНО – НЕТУ»!!! И чудовищен был в тот момент взгляд Энрике, коим убить было можно… Золотые волосы сияли холодным огнем. «НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я НОШУ КОСЫ И ВОЛОСЫ, ЭТО НЕ ЗНАЧИТ ЧТО Я НЕНОРМАЛЬНЫЙ, ЯСНО?! ПОВЕРЬТЕ, ТА ДЕВУШКА, КОТОРУЮ Я ЖДУ, НАМНОГО ЛУЧШЕ… ЭТИХ… ДЕВУШЕК… ОНИ ВСЕ ДЛЯ МЕНЯ КАК КРАШЕНЫЙ ЗАБОР… ЗНАЕТЕ ЧТО, ШАКАЛЫ, ВАМ БЫ ЗАМОЛЧАТЬ НАКОНЕЦ, ОТРАВЫ БЫ ВАМ… ДА ПОБОЛЬШЕ»! Как в воду глядел… по поводу отравы, хотя и ляпнул такое в состоянии аффекта. Многого он там наговорил еще, но от него отстали. А новый образ Анастасии никак не выходил из головы. Народ веселился на побережье.

После было известно по тексту, что Олег Аренский пошел на реку к богине Ангариде, чтобы искупить свою вину и защититься от Тьмы после строительства. А так как Олег Аренский оказался ЕДИНСТВЕННЫМ, кто пожалел девушку, та щедро его одарила так называемой броней от Химауры. На стройке Олега – Энрике не любили, и он не пытался после дать понять, что ВСЕ там пошло не так, как хотелось бы.

«Юный сакс, твоя миссия здесь в другом. – Ангарида глубоко вздохнула. – Тебя сюда любовь привела. Ведьмино предсказание… Ты не сможешь скрыть от меня свои мысли и желания: я в миллион раз сильнее. Но ты видишь та мне кровь. Она появилась совсем недавно, и так будет и дальше, и еще больше ран появится, до тех пор, пока все мои воды не будут перекрыты плотинами. Каждый раз, когда на мне появляется эта грязь, эта рана, я чувствую, как ломаются кости в любых местах, и я кричу. Взгляни – они незаживающие, и будут кровоточить до тех пор, пока существуют ГЭС. Ты ЕДИНСТВЕННЫЙ, кто проникся сочувствием к Богам и понял, НАСКОЛЬКО им плохо». – Девушка села на поваленное дерево и горько заплакала. Кельт обнял ее и прижал к себе. Сердце бешено колотилось. В глазах стояли слезы. Он поцеловал рану богини на руке и закрыл ладонью в надежде хоть немного облегчить боль. Ангара гладила его золотые волосы, ласкала шею пальцами. В знак благодарности.

«Я помогу тебе, дорогая. Только попроси, я залечу раны! – Юноша поцеловал дочь Байкала в лоб, перебирая пальцами жемчуг в волосах. – Давай я еще спою, моя милая, не плачь. Я как младший бог среди людей… О Боги, как же ты прекрасна»…

«Я и раньше с тобой разговаривала, кельт Энрике, когда ты во мне нагим плавал. Ты тоже прекрасен, мальчик… Спой еще на гаэльском измученной богине»…

И Олег Аренский запел. И Дева слушала мелодию, а после сама подхватила. И кажется, горькие слезы высохли на время. Вот так сбывалось тайное желание несостоявшегося Темного. Кельт пел, и затихла рыба в воде, птицы смолкли… Мольба была услышана, и Ангарида решила отблагодарить Добром за понимание и сочувствие. А Олег безостановочно играл на гитаре, его пальцы болели, и голос звенел в тишине. И забытые миром слова облегчили боль девушки. Когда вечномолодой Иной замолчал, он чувствовал моральную поддержку. Кровь Ангары оказалась пресной, как и сами воды.

«Когда на мне появляются плотины, я исчезаю из оскверненных мест. Даже шаманы там перестают видеть дочь Байкала. И это происходит постоянно. Осквернять богов – страшнейший грех. Я никогда больше не бываю там, где мне строители ломают кости. Очень скоро мое тело переломают пуще прежнего, и воды окрасятся кровью. Просто закидают булыжниками. И никто, кроме тебя, не услышит моих криков… Здесь будет построена самая большая в мире плотина, и погибнет фауна, когда закроют водопропускники на ней… Но эта плотина долго не протянет, и будет подобна огромной звезде: мои братья и сестры возвратят назад мою боль. В момент забивания меня камнями родится неслыханное по силе Зло, с которым не справишься даже ты! Ты не выдержишь его мощи в момент его рождения, оно обратит свой взор на своих создателей, кои сейчас уничтожают деревни. Вселенная не терпит такой наглости. Сила Зла будет набирать мощь от уничтоженной фауны, от затопленного леса, от заводов, и в конце концов разломает плотину. И мои шрамы начнут заживать, когда ГЭС исчезнет. Я просто взломаю бетон, когда будет дан знак. Гвелд, я помогу тебе остаться в живых, а иначе ты погибнешь, когда Зло ударит по твоей ауре, и выбьет сердце за миг. Такова будет сила удара. У тебя, Энрике, не останется никаких шансов на выживание».

Олег похолодел:

«Что?! Этого не может быть! Как… Почему мне ведьма этого не сказала?! Значит, она меня обманула, отправив на верную смерть?! Выходит, я обречен на гибель… Лягу костьми здесь»… – Он испугался ни на шутку и просто не знал, что можно предпринять. Но Ангарида его утешила:

«Она вообще не смогла это увидеть. Так бывает. Есть один способ спасти тебя от смерти в момент перекрытия моих вод».

«Что я должен предпринять, моя Дева, чтобы не погибнуть при перекрытии вод? Владычица… Ведь должен быть выход! Я все сделаю, что ты скажешь, я готов! Поскольку ради любви поехал в эти края! Скажи… Я НЕ БОЮСЬ… Твоя кара устрашит всех вандалов… тех, кто покусился на супругу Енисея»! – Олег Аренский не отрываясь смотрел на красавицу, даже не мигая. Ему было страшно.

«Не видят люди, что я тоже живая. И никогда не увидят. В благодарность за сострадание ко мне, за доброту ко всему живому здесь, к этому краю я напитаю тебя Силой, и она защитит тебя от смертоносных ударов Зла. Живого Зла. – Девушка сняла с шеи амулет с синим камнем. – Возьми это. Когда в Ином Мире небо станет черным как ночь, когда полетят глыбы, когда я издам вопли, позови меня – я откликнусь на Зов и защищу своего подопечного. Но есть одно условие, золотоволосый Гвелд. Иначе ничего не получится, другого выхода нет. В моем теле сокрыта неслыханная силища. Такая, какая и не снилась даже шаманам, даже ты никогда не чувствовал подобного. И только она сможет удесятерить силу ауры Гвелда, и аура окрепнет, станет непробиваемой. Потому что если бы было иначе, я бы и не существовала уже. РАЗДЕЛИ ЛОЖЕ СО МНОЙ ЗДЕСЬ, ГВЕЛД, ЗАЙМИСЬ СО МНОЙ ЛЮБОВЬЮ… ДЛЯ ТЕБЯ ЭТО БУДЕТ СПАСЕНИЕМ. ТОГДА МИССИЯ БУДЕТ ВЫПОЛНЕНА. БЕРИ МЕНЯ, ЮНОША… Я ТВОЯ»…

Если верить тексту исходника, то Олег и Ангарида занялись любовью на берегу и в воде, так парень – кельт остался жив, и не погиб при перекрытии ангарских вод. Другой вопрос, как и зачем он там появился.

«Здесь время не властно над нами. Оно остановилось тогда, когда я явилась твоему взору. Там, где меня не видят, оно идет дальше. Скоро и здесь пойдет по своему кругу. Вполне возможно, что прошла неделя, а может и больше. Или меньше, но в лагере строителей уже произошли изменения, я знаю. Там все по – другому. Не так, как ты раньше видел, но наша близость кое – кому наверное испортит настроение там. Увидишь, когда вернешься. В любовном экстазе ты великолепен, я закрепила Силу на твоих костях и на месте моих ран. Я люблю тех, кто проявляет сочувствие ко мне, и караю негодников. Я люблю тебя, Гвелд… Мне и правда стало легче. Позволь мне поцеловать тебя еще раз, красавчик с власами солнечного света… Где же ты еще Богов увидишь… Неизвестно»…

Строитель встал, быстро оделся, и, снова затрепетав, страстно поцеловал Ангариду еще раз, и произнес следующее:

«Я клянусь – если меня и заставят кидать в тебя камни, я постараюсь на причинить боли… Желаю тебе Мира, Ангара, пусть твоя душа, и плоть залечатся, пусть все раны пропадут пропадом! – Олег сжал в кулаке подаренный амулет. В его глазах снова блеснули слезы. Он вновь любовался прекрасным телом, телом в платье из ручьев и сияния, и еще чего – то… – Я позову мою Богиню, когда ее будут бить»…

Олег кричал многое, но не клял. Он слетел с тормозов и долго так вопил, пока наконец не рухнул на бетон и не зарыдал горько и тяжело. Маг действительно НИЧЕГО не мог сделать. Ему уже несколько лет было тошно находиться среди быдла, которое ни о чем больше, кроме себя и стройки, думать не хотело. Он знал, что по приезду девицы на стройке абсолютно ничего не умели делать, но их хоть проволоку научили вязать. И все наивно верят в Светлое будущее… которого на самом деле нет. Ни у кого здесь, на Ангаре, и только у Гвелда есть смысл все это терпеть… плакать, рыдать, мечтать, целоваться с душой погибшей невесты в палатке, а потом выслушивать грязные вопросы любопытных: «Аренский, ты что, напился? Или как? Мда, плохо тебе без женщин»… Вот за такое не раз Олежа месил морду многим. Кому какое дело что там в палатке творится?!

«Гвелд, что же тебя держит здесь? – Станислав помог другу встать. – Ради чего ты сюда приехал»?

«Я ради любви сюда приехал. Не больше и не меньше». – еле выжал из себя тот.

«Да? Тебя попросила возлюбленная? Которая живет в другом городе»?

«Нет. Все очень сложно. Моя невеста была простой крестьянкой, и умерла она в самом начале девятнадцатого века. Покончила с собой. Я просто хочу вновь ее встретить. В двадцать первом веке, в Братске, на Ангаре, на Братской ГЭС, в дыму и в Аду, в мире бетонных домов… Где будет вечная война Добра и Зла… Где… – он вновь прокашлялся. – Но неизвестно в каком году. Мне было сделано предсказание. Я не могу жить без моей Анастасии… Без моей Настеньки… Вот почему я здесь. Да, сейчас я выгляжу не так, как раньше, в русских народных одеждах, вместо них печать боли на лике и синяя рубашка»…

«Вот это да! Теперь это… теперь ясно, почему все девушки на стройке уродливы для тебя. Да ты влюблен, уже двести лет почти.»

«БАРИН И АНАСТАСИЯ. ОТРОК С КОГТЕМ НА ШЕЕ».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

(ДО ЭТОГО БЫЛ ТАКОЙ ТЕКСТ В ИСХОДНОМ ВАРИАНТЕ):

По заснеженной равнине легко неслась бричка, запряженная тройкой вороных лошадей. Ничего из себя она не представляла, единственное, что было интересно, это молодой парень, сидящий в ней, и он с огромным интересом разглядывал прекрасные пейзажи за окном. Длинноволосый и благородный, необычный по своей внутренней природе, незнакомец был новичком в России конца восемнадцатого века, иностранцем, типа графа Калиостро, только БОЛЕЕ круче…

Отрок по имени Василий, неразговорчивый, нелюдимый, почти бесчувственный, ехал в деревню на поселение. Только вот в какую? На календаре стоял 1798 год, страной правила династия Романовых, Василию было все равно, кто там правит, но ему не по нраву пришлось наличие крепостного права. Да, пока он ехал по Русской земле, до места назначения, видал он русских баб, – говорливые и голосистые, даже вульгарные в этом плане. Исплевался по пути, но различных кушаний откушал, диву даваясь разнообразию кухни новой страны, которую посетил. Василию также полюбилась баня, «вымывающая различные вредные соки из тела», но уж больно жарко! Сам незнакомец приехал из Праги, до этого в Китае жил, и знал множество чудных тонкостей, коих не видал русский глаз никогда, кроме фарфора. Также у юноши был таинственный меч – кладенец: катана – талисман. Волшебная, заговоренная. И очень опасная для тех, кто ее захочет украсть.

Вера северной страны была православная, и понравились иностранцу русские храмы видом, особенно в Петербурге.

Сколько парня не спрашивали, кто его отец и мать, говорил одно: не помню, не знаю. И немудрено: на вид лет двадцать стукнуло. Двадцать или нет, а уже начитан, образован, мудрец молодой и множество языков знает. Никому не было известно, где Васька родился. А самому ему было глубоко параллельно на то, ЧТО о нем думали. Он по морали глубоко, коренным образом отличался от обычного русского мужика: не сквернословил, не пил, не курил, не жевал табак, не прелюбодействовал с сенными девками. Иностранец, ряженый – наряженный, в русское платье, да так, что невозможно и понять, что он и не рожден в России.

Юноша очень быстро освоил русский язык и письменность, практически говоря без акцента. Как с пеленок в России рос! А откуда взялось это имя – Василий? А просто один раз его на станции спросил смотритель, как звать, юноша и сказа первое имя, которое больше всего понравилось, и с тех пор стал так зваться. Нельзя сказать, что Васька все принял в стране, куда явился на неопределенный срок, только старые привычки у него остались. Понравилось ему также то, что почти в каждой крестьянской избе очень много хорошеньких ребятишек, кои с малолетства наравне работают с родителями в поле.

Узнал новичок, что есть на каждое имение, на каждую волость, на деревни помещики, барины, барыни, и именно помещики покупали, обирали, обдирали, продавали, дарили крестьян, коих даже за людей и не считали. И убивали даже, и не только… Крестьянскому народу, чтобы его не трогали, приходилось работать от зари до зари. Васька пожил в таких поселениях недолго, проездом, но нигде при таком раскладе себя своим так и не почувствовал. Ну погуляли в Троицу, или на Ивана Купалу поплескались в реке, и кругом слышно вокруг новичка: «Вася – Василек, а возьмешь меня женой»? От таких приставаний парню становилось просто мерзко. Тем более среди девок и парней был распространен блуд – общий секс, групповуха в избах и на природе, если выразиться современным языком.

И Василий искал такое место в огромной стране, где бы и душа радовалась, и никто бы не лез к нему. Он сидел в бричке и думал, где бы окончательно приткнуться и отдохнуть. Была у молодого парня еще одна особенность: везде, куда ни приедь, в любой деревне или в селе, ведьмы и колдуны его как огня боялись и даже не подходили близко. А почему? А потому, что на самом деле Вася был мощным Светлым Архимагом, Иным, известным на всю Европу Инквизитором из Праги – Энрике – Гвелдом. Он приехал оттого, что в Европе гремели революции, и хотелось просто найти себе местечко. А то то в Чехии громыхнет, то во Франции, то еще где – то… Не нравится европейцам королевская кровь ныне… Ну и ладно, уедем от греха подальше… Он и уехал… Достало потому что все. Вот так и стал Энрике Василием. Ложным русским парнем. Россия – чистый и благородный край.

Реки завораживали Гвелда, возлюбил он боры сосновые и леса, равнины, но вот женщин не желал очаровывать, а тем более связываться с ними. Он словно вкусил уже кучу раз яблоко юности, прелести молодости, и переел так, что больше не хочется. Ну значит ему хочется ощущений поострее. Все достало, все приелось… И вот с этого «приелось» все и началось у парня в России вплоть до 2015 года…

Осиянный эпохой Возрождения, Василий – Гвелд мечтал не о простых интрижках и о быстром сексе в кустах или еще где – то, а о высоком чувстве. Вот только где на землях Российской Империи отыскать свою Прекрасную Королевну? Которая бы соответствовала внутреннему образу в голове? НИГДЕ Вася не видел такой женщины. Он сидел в бричке в тяжелой лисьей шубе, и золото волос, словно солнце, ниспадало волнами на сильные плечи. Власы были перетянуты кожаным ремешком.

Удалая тройка неслась дальше, разбивая снег серебристыми подковами. И породистые лошади, казалось, не знали устали. В кармане шубы Васька сжимал деньги.

Васька приказал остановиться у трактира, чтобы хоть немного отдохнуть. Там его по ошибке приняли за барина, только Иному это было что называется «до лампочки». Гвелда больше всего беспокоило, где бы осесть надолго… Вовремя сел – за окном завыла вьюга, ехать дальше было просто невозможно. Сенные девки поглядывали на красавца с испугом и интересом. А тот, сурово оглядывая помещение, просто грел замерзшие руки, на пальце холодно сияло серебряное колечко. Ближе к ночи на дворе все стихло, взошла Луна. Она невольно напомнила кельту о Родине, те времена, когда мир еще молился старым богам. И не раз иностранцу в бледном свете казалось – во взвихрениях снега танцуют эльфы и феи. Да, было время… И увы, больше такой эпохи никогда не будет… Василий вдохнул свежего, морозного воздуха, с наслаждением прикрыв глаза. Все его естество пело, особенно душа радовалась лунному свету. Спутник Земли словно напоминал о былой радости своим черепообразным ликом. Омыв планету серебром.

Где – то у леса далеко зазвенел колокольчик, видимо тоже кто – то торопился либо домой, или просто ехал мимо. Русский дух чувствовался во всем – в чудных, как печатный пряник, избах, изукрашенных наличниками, в необычной росписи посуды, особенно красив оказался сам самовар. Интересный, и одновременно странный быт русских, женщины и девушки похожи на матрешки – красятся много и наряды яркие. Инквизитору нравились белые, тонкие, а не то, что ему на одном дворе «посчастливилось» увидеть один раз. В другой крестьянской избе ему очень вымотали нервы бабы, во весь голос поющие… Просто устал от хора…

«Зачем же столько красок в одеждах и столько румян на щеках? Ведь так пестро! Были бы Девы лучше подобны березам, тихи, скромны, не крикливы… Да, меня многие принимали за графа, и за барина, что не есть любо. Также нехорошо, когда девицы заглядываются на власы… Словно гиря их взор… А глаза бывают – то похотливые, так и жгут, возжелав лоном мой уд… Нет, не будет таким хохотушкам от меня ничего! Не глядите… А ежели бы вы были как голубки, то да, сам бы утащил на сеновал любить… Да и не желаю я этого… Нет Любви в этом Мире для меня, а лишь души насилье… Есть приданое у девки – она будет замужем, нет – останется старой девой… Пойте, пойте, бабы, о прошедшем лете молодости, когда красны вы были, краса была, как у берез, и заставляла биться сердца парней неистово ваша невинность. И чем боле голова кружилась от страсти, тем сильнее возжелались вы… – думал потом Василий, с горечью оглядывая всех за столом. Он все понимал. Кому – то здесь не хватило в свое время любви, кому – то гордыня глаза застила, кто – то просто самоутверждался, а иногда вообще встречался подростковый разум. – Что же вы творите, бабы?! Неужели непонятно: мужская логика правит миром, а женская – загоняет ее в гроб. Женщина, ты занимаешься хозяйством, – моешь, метешь, печешь, но более всего моешь – зачем тебя родили?! Только для этого?! Для чего ты живешь?! Чтобы тереть грязь до самой смерти?! Нет! Зачем тогда жить – то?! Когда – нибудь наступит время, когда женщина перестанет быть только мойщицей и уборщицей, и детомашиной. А сейчас – это просто дорога в никуда»…

Василий вновь вышел на улицу и стал снова наслаждаться ароматом мороза. Он снял шапку и встряхнул золотом волос. Они засияли вместе с серебряными звездами снега, парень рухнул в сугроб и с наслаждением потянулся. Русский воздух и правда был каким – то особенным, с привкусом минерала, что говорило о климате этих мест. А бабы в избе продолжали петь. Иной закрыл глаза и вспомнил свою «человеческую» юность. А ведь на самом деле любить он умел, и еще как! А как занимался любовью – и словами не описать… Когда все это повторится вновь – неизвестно. Красивое тело Василия здесь никому не принадлежало, как и его сердце, и нравом златовласый парень походил на сокола или орла. Суровый, прекрасный, мудрый и страшный для многих… И его трели души не каждый смог бы понять и услышать правильно. Парня действительно очень смущали яркие наряды, и потому он после купил русскую белую рубаху с алым цветком, и русская песня лилась над заснеженным полем, непонятная, с оттенком убитой юности… Народная, такая странная… Далеко – далеко в лесу завыла стая волков. Голодная.

Как – то раз, у каких – то крестьян, Василий угощался щами, свининой и солянкой, когда его взор вновь пробежал по столу, на котором была шикарная скатерть. Сотканная заботливыми руками и дивно расшитая, – птицы, звери, яблоки, и голова девичья… До прекрасного изделия было страшно дотронуться, не говоря уже о том, чтобы не залить супом. В избе в красном углу стояла икона с лампадкой, приятно смешивался запах дров и ладана. Черно – белого окраса кошка мягкими лапками ступала по дубовому полу, и словно хотела показать Иному всю свою кошачью женственность, без слов конечно. Умные, большие, раскосые глаза животного были подведены двумя полосами. «Идеален и дивен кошачий облик»… – и сразу вспомнились русские сказки и былины. Больше всего Гвелда удивило, что в большинстве сказаний фигурировал постоянно Иван. Почему только он? Что за имя? От слова Ива? Или потому, что Ива серебристая, потому и побеждает этот отрок Змея – Горыныча? А проще дракона. А где горы сами, откуда появляется Дракон? Почему Змей выходит охотиться вечером? Горы на седом Урале? Этого Гвелд так и не смог понять.