Литвинка. Книга 1
Выдвигая подобное обвинение, князь Михаил Ярославич Тверской не учел всей глубины возмущения митрополита. А также того факта, что жаловаться на поведение великого князя оскорбленный митрополит пошел, в первую очередь, к его соперникам, братьям Даниловичам. Юрия Даниловича, по обыкновению, тогда в Москве не было, а сидел там на княжении его младший брат, умный, спокойный и хозяйственный Иван Данилович, по прозвищу Калита. Он внимательно выслушал митрополита и свел его с татарским баскаком в Москве. Надо сказать, что монголо-татары, следуя заветам Ясы Чингиз-хана, относились к русской православной церкви, так же, как и ко всем другим религиозным конфессиям у покоренных ими народов, то есть, с большим пиететом и уважением. Поэтому русская церковь времен ордынских ханов была неприкосновенна. В то время как монголо-татары тасовали русских князей на великом княжении как карточную колоду, русская церковь не подчинялась никакой местной светской княжеской власти. Она не платила монголо-татарам никакой дани, за оскорбление священного лица полагалась немедленная смерть. Сам хан мудро не вмешивался в церковные дела покоренных народов.
Все это обстоятельно и спокойно было изложено обиженному митрополиту Петру тихим и внимательным московским князем Иваном Даниловичем. Он же посоветовал митрополиту добиваться созыва церковного собора, на котором избранные от церкви судьи и обвинители могли бы открыто обсудить обвинение в симонии. Никогда не вкладывавший даже сотую долю своей энергии в политику, митрополит Петр рьяно встал на защиту своего честного имени. Организация церковного собора заняла несколько лет. В начале 1311 года, на заседаниях собора, собравшегося в Переяславле-Залесском, митрополит Петр с помощью новых друзей сумел очистить свое имя от обвинения в симонии, в то время как его обвинители – тверской епископ Андрей и ростовский епископ Симеон, потеряли свои кафедры и были вынуждены уйти в монастырь. Князь Иван Данилович Московский лично присутствовал на соборе, чтобы поддержать митрополита Петра. Великий князь владимирский и тверской Михаил Ярославич, главный организатор обвинения, отговорился от приезда на собор делами, послав вместо себя старших сыновей – двенадцатилетнего Дмитрия и одиннадцатилетнего Александра.
Посему, когда осенью 1311 года к митрополиту Петру во Владимир прискакал рано утром гонец из Нижнего Новгорода от Бориса Даниловича, а затем, в середине дня – гонец из Москвы от Ивана Даниловича с просьбой посодействовать в намечавшемся военном столкновении с тверским князем за Нижний Новгород, митрополит Петр не колебался ни минуты. Он знал, что обязательно поможет братьям Даниловичам.
Уже вечером того же дня монахи окрестного монастыря сообщили ему о подходе к Владимиру большого войска тверского князя.
– За главного у них молодой князь Дмитрий и братья Акинфичи, сыновья Акинфа Великого, того, который погиб в 1304 году при осаде тверичами Москвы. Тверской воевода Волчий Хвост остался в Твери, – бойко доложил митрополиту Петру совсем молоденький монашек.
Отпустив монашка, митрополит Петр задумался, как ему поступить. Дмитрия, старшего сына великого князя, он хорошо запомнил по его поведению на Переяславском церковном соборе. Этот высокий и казавшийся не по годам взрослым подросток, представлявший на соборе своего отца, сидел на скамье в первых рядах зрителей и внимательно слушал. В перерывах он стоял и беседовал с тверским епископом Андреем, главным обвинителем митрополита Петра. Еще до процесса Петр много слышал о честности и неподкупности тверского епископа, слывшего рьяным поборником чистоты русской церкви. Теперь, после того, как все обвинения с него были сняты, митрополиту Петру было даже немного жаль честного и прямого тверского епископа, ставшего жертвой политических интриг сильных мира сего. Петр устало потер виски и поморщился. От занятий живописью у него под вечер нестерпимо болели глаза.
Тверское войско надо было остановить, размышлял митрополит. В Нижнем Новгороде уже сидит Борис Данилович, если туда дойдет с войском княжич Дмитрий, то там наверняка, прольется кровь. После собора Петр наводил справки о сыновьях великого князя. Дмитрий был опасен. Он, как это говорилось в знаменитом «Слове о Полку Игореве», был в седле воинском выращен и с копья воинского вскормлен, и являлся, хотя и еще совсем юным, но князем-воином. С хорошим войском он без труда возьмет Нижний Новгород. В тандеме братьев Даниловичей, к сожалению, не было военных дарований. Стало быть, останавливать тверское войско придется ему, митрополиту Петру.
Перед отходом ко сну Петр распорядился, чтобы служки привели в хорошее состояние его парадное облачение и заснул с мыслями о том, что он скажет поутру при встрече с тверским княжичем Дмитрием.
Однако наутро следующего дня серьезной беседы с молодым тверичем на получилось. Как ни торопился вставший на заре митрополит Петр, он едва не пропустил отход из Владимира тверского войска княжича. Он столкнулся лицом к лицу с юным Дмитрием у ворот княжеского подворья. Дмитрий был верхом на коне, в полном воинском облачении, но все еще с непокрытой головой. Холодный утренний ветер ерошил его длинные, спускавшиеся до плеч, темно-каштановые волосы, перехваченные по лбу темным кожаным ремешком.
– Святой отец! – вскричал он, чуть не налетев конем на пешего митрополита Петра, облаченного в свои лучшие церковные ризы, которые нестерпимо сверкали позолотой в ярких лучах восходящего весеннего солнца.
– Княжич Дмитрий Михайлович! – строго произнес митрополит Петр, пытаясь не обращать внимания на целую толпу вооруженных людей за спиной княжича, среди которых, к его удивлению, были и татары.
– Чего ты хочешь, святой отец? – спросил Дмитрий, удерживая рвавшего удила коня.
Митрополит Петр выпрямился во весь рост, стараясь придать себе больше величия, но разговаривать, стоя на земле, с княжичем, сидевшим в седле, все равно было неприятно и унизительно.
– Да вот, интересно мне, отрок, почему ты не явился пред мои очи, когда прибыл в мой святой город? – повышая, для пущего эффекта, голос, заговорил митрополит Петр. – Почему не пришел на заутреню в храм Божий? И самое главное, куда это ты направляешься с утра пораньше, не перекрестив лба своего и не произнеся молитву господу нашему, Иисусу Христу?!
– Столько много вопросов, святой отец! – произнес молодой княжич, насмешливо улыбаясь с высоты конского седла. – У меня нет времени на них отвечать.
– Слезай с коня, княжич, и пошли в терем! – сурово сказал Петр. – У меня к тебе разговор имеется, серьезный разговор!
– Некогда мне разговоры вести, святой отец, – все так же улыбаясь, княжич наклонился и похлопал по холке своего коня. – Дел у меня много. Важных дел. Вот когда вернусь, тогда и поговорим.
– Куда же ты торопишься, отрок? – все тем же суровым тоном продолжал Петр, запрокидывая голову, чтобы удержать взгляд его темно-синих глаз. – Уж не в Нижний ли Новгород, проливать братскую кровь?!
– Тебе-то какое до всего этого дело, святой отец? – все с той же спокойной насмешкой, так раздражавшей Петра, спросил молодой князь тверской.
– Как это, какое дело?! – открыто возмутился митрополит, на минуту теряя терпение. – Распри княжеские богомерзкие усмирять – это моя святая обязанность перед Богом!
– Перед Богом или перед ханом? – посмотрев на митрополита Петра долгим взглядом, спросил Дмитрий.
– Ты соображаешь, с кем ты говоришь, щенок?! – снова не удержавшись, вспылил митрополит Петр, но тут же устыдился своей вспышки.
– С митрополитом всея Руси, святой отец, – приложив руку к сердцу, сказал тверской княжич, сверкнув большими темно-фиалковыми глазами. – Именно поэтому и говорю с тобой, митрополит. Говорю, зная, что теряю время. Потому что любой собаке на Руси известно, что ты поддерживаешь братьев Даниловичей. И поэтому ты не можешь быть беспристрастным судьей в наших спорах с москвичами.
– Ты на что это намекаешь, княжич? – насупился митрополит.
– Ни на что не намекаю. Я говорю открытым текстом.
Княжич Дмитрий начал нетерпеливо постукивать кончиком сложенного вдвое хлыста по голенищу своего сапога.
– Отойди с дороги, святой отец! Не ровен час, войска затопчут!
– Не богохульствуй! – строго сказал митрополит Петр. – Недоброе дело ты задумал, молодой княжич!
– Твоего совета не спросил, – беззлобно огрызнулся Дмитрий, все еще удерживая своего коня и совершенно игнорируя предложение митрополита спешиться.
– А следовало бы! Старших надо уважать! И Божьих людей – в первую очередь! – не удержался от назидания митрополит.
– И много ты видел Божьих людей, святой отец? – усмехнулся княжич.
– Много! Каждый человек – Божье творение!
– Раб, что ли, Божий?!
Митрополит Петр с неудовольствием, снизу-вверх, посмотрел на сидевшего на коне юного тверского князя, возглавлявшего войска, готовые к выступлению к Нижнему Новгороду. «Ишь, вымахал какой здоровенный, а ведь совсем молод еще, – сердито подумал он, – да и дерзок, как любой подросток. Ничего, я ему не папенька, я его гонор то сейчас укорочу!»
– Разворачивай свои войска и иди домой, тверич! – строго сказал он. – Нечего тут усобицы разводить! Постыдился бы! Ты и отец твой, который тебя на этакое богопротивное дело послал.
– А чего нам стыдиться? – удивился Дмитрий.
– Кровь христианскую проливать! – выйдя из себя, закричал митрополит.
– Какую кровь? – молодой княжич картинно заломил изящно очерченную соболиного изгиба бровь. – Я просто быстренько дойду до Нижнего, возьму его и сяду там наместником моего отца, великого князя владимирского и тверского. Убивать никого не буду. Обещаю. Так, припугну немного.
– Ну, ты и дерзок, отрок! – подивился митрополит, с интересом разглядывая красивое, породистое, с четкими чертами лицо юного тверского князя, который, укротив коня, небрежно откинулся в седле. Темноволосый, высокий, худощавый и невероятно самоуверенный.
– Ты спросил, я ответил.
Княжич блеснул темно-фиалковыми глазами.
– Разворачивай войска! – строго повторил митрополит.
– С какого это перепугу? – все также независимо спросил тверской княжич. – Ты мне не отец, чтобы мной командовать. Отойди с дороги, дай пройти войскам. Не ровен час, зашибут. Не хочу грех на душу брать.
– А если не отойду? Не забывай, с кем ты сейчас разговариваешь, отрок! – вскинув голову, сказал Петр. – С митрополитом всея Руси! Я тебе не хрен с бугра, так со мной обращаться! Глазом моргнуть не успеешь, как будешь у меня в церкви стоять и грехи свои замаливать!
– Какие такие грехи? – княжич прищурил глаза. – Мы, в отличие от других, братьев своих князей не убивали [8], татар на землю не наводили!
– А с Новгородом кто воевал? Кто на него с татарами ходил? – запальчиво спросил митрополит Петр, прежде чем сумел одернуть себя и вновь напустить на свое лицо благочинное выражение.
– А с Новгородом, святой отец, все воевали, – язвительно отвечал княжич Дмитрий. – Даже святой князь Александр Невский, мой дед двоюродный. Потому что у Господина Великого Новгорода этой твоей идеи о братстве никогда и в помине не было. Ему брат тот, у кого денег полна казна, и князь тот, кто его в бараний рог согнет. По-хорошему он не понимает. Да и не на Новгород я сейчас иду. Так что посторонись, святой отец. Целее будешь.
– А ежели не посторонюсь? – в свою очередь прищурился митрополит. – Что ты мне сделаешь, храбрый княжич? Конями затопчешь? За убийство священного лица татарский хан тебя по головке не погладит. Он не только твой род переведет до седьмого колена, но и землю твою разорит, а потом отдаст московитам!
– Не перегибай палку, святой отец! – Дмитрий сердито сверкнул очами. – Ты тоже не бессмертный!
– Ты мне угрожаешь что ли, щенок? – тихо спросил Петр.
– Предупреждаю, святой отец! Узбек уже принял мусульманство. Пусть пока его наместники подтвердили все привилегии русской церкви, которая открыто сотрудничает с татарами и охраняется татарскими баскаками, но это не продолжится вечно! Или ты полагаешь, что на твой век хватит?!
– То, что ты задумал, – подняв руку, словно защищаясь, сказал митрополит. – По всем меркам – богомерзкое дело!
– А убийство рязанского князя Юрием Московским, значит, богоугодное дело? – тихим, едва сдерживаемым от бешенства голосом спросил Дмитрий. – Или ты, святой отец, зло на моего отца за обвинение в симонии затаил, что так сурово осуждаешь тверского князя, и так снисходителен к московскому? Так ведь оправдали тебя! Сам был на том соборе! А вот зло таить на обидчика своего тоже, знаешь ли, богопротивное дело! Как там у Христа: ударили по одной щеке, подставь другую? Прости обидчика своего? Или все это только для мирян?! А святым отцам все можно? Татары все равно защитят, не так ли?!
– Иди с Богом, княжич! – сдерживаясь из последних сил, чтобы сейчас же, на этом самом месте не предать анафеме этого дерзкого мальчишку, почти прорычал митрополит Петр. – Не буду я с тобой больше спорить! А продолжишь поход свой – отлучу от церкви и тебя, и отца твоего, и саму Тверь!
Взбешенный словами митрополита, Дмитрий развернул коня и въехал на двор княжеского терема.
***Остановленное угрозой отлучения от церкви, войско тверского князя простояло под Владимиром почти шесть недель. Время на поход на Нижний Новгород было упущено. Каждый день, сжав зубы и гордо задрав голову, двенадцатилетний Дмитрий Тверской по настоянию митрополита Петра посещал все службы во владимирском соборе Пресвятой Богородицы.
Тем временем, в Орде, пав на колени перед наместником ордынского хана Узбека, князь Юрий Данилович Московский просил его о передаче Городецкого княжества братьям Даниловичам, в компенсацию за Переяславль-Залесский, который, взойдя на великое княжение, отобрал у московских князей и вернул в состав Владимирского княжества князь Михаил Ярославич Тверской. Наместник хана подумал и счел эту просьбу обоснованной. Нижний Новгород отошел к Москве.
Глава 3. Янтарная фея
Великое Княжество Литовское,1313 гЛитовский князь Гедемин, еще молодой, полный сил мужчина, племянник правившего в Литве великого князя Витеня, сидел на берегу реки Вилии вместе со своей восьмилетней дочерью Марией-Дзинтарс.
Князь Гедемин был высок, крепкого сложения, с суровым лицом воина, проводившего всю свою жизнь в постоянных сражениях. Его светло-каштановые волосы достигали до плеч, короткая борода и усы были тщательно подстрижены, породистое, с четкими чертами лицо выдавало благородство его характера, и было, несомненно, привлекательным благодаря смешению в нем нескольких славянских кровей. Однако его внешность была обманчива. Под обликом ничем не примечательного младшего сына литовского княжеского дома скрывался недюжинный государственный ум, железная воля и политическая мудрость, которые с блеском проявятся после его вступления на литовский престол несколько лет спустя.
Девочка, сидевшая на поросшем травой склоне рядом с ним, вытянув видневшиеся из-под платья босые ноги, была тоненькой и хрупкой, и своей необыкновенной внешностью напоминала чудесный цветок. У нее были густые золотистого цвета волосы, распущенные по плечам и спине и почти достигающие ее пояса. Ее бледное личико с большими золотыми глазами, обрамленными длинными темными ресницами, поражало нежностью и правильностью черт и гордым выражением.
Отец и дочь некоторое время молчали, созерцая искрящуюся поверхность речной воды, думая каждый о своем, прежде чем девочка неожиданно обратилась к отцу:
– Папа, расскажи сказку!
– Я тебе нянька, что ли, княжна?! – шутливо нахмурив брови, возмутился князь Гедемин.
– Я же не про принцессу прошу! – надула губки девочка.
– А про что ты хочешь? Про волка Вильны?
– Нет! Эту сказку я слышала тысячу раз от моей старой няньки! Она думает, что напугает меня, завывая, как волк, и я скорее усну! Ей богу, смешно!
– Какая же ты несговорчивая, княжна! – скрывая улыбку, посетовал князь Гедемин. – Так про что тебе рассказать? Имей в виду, у меня мало времени. Сегодня ночью я возвращаюсь в Троки.
– Расскажи мне сказку о нашем будущем королевстве! Расскажи мне о злых рыцарях, которые угрожают нам. Расскажи о диких татарах и их помощниках, московских князьях. Расскажи о больших христианских королевствах Польше, Венгрии и Галиции, у которых много силы, но которые боятся ее потерять. Расскажи о русских удельных князьях, которые должны стать нашими друзьями, потому что у нас общая кровь и общая земля.
– Это кто ж тебе такие сказки рассказывает, Мария? – покачал головой князь.
– Альгис и Кей! Они не думают, что я смешная девчонка! Альгис говорит, что мне надо стать умной и тогда ты сделаешь меня одной из славянских королев! Я учусь у пастора не хуже мальчишек!
Гедемин снова покачал головой и ласково, осторожно взъерошил своей загрубелой от постоянного владения мечом рукой золотистые кудри маленькой дочери.
– Только ты одна из моих девочек и учишься, повергая в ужас господина немца и русского попа твоей матушки!
– Разве это плохо? – широко раскрыла золотые глаза девочка.
– Да нет, – хмыкнул князь. – Скорее неожиданно.
– Это потому, что женщины в нашем мире бесправны и бессильны? – Мария требовательно смотрела на отца. – А вот отец Андрей рассказывал мне про княгиню Ольгу, которая правила древними русичами, а пастор Миллер про азиатскую королеву Клеопатру, которая была настолько храброй и умной, что противостояла самому Юлию Цезарю, а потом он даже женился на ней.
– Это было давно, и не в наших землях! – посмеиваясь, сказал Гедемин.
– Ах, так! – топнула ногой девочка. – Тогда вот что! Один из татарских князей, с которыми ты дружишь, рассказывал мне, что в Золотой Орде ханша Баракчина была настолько уважаемой татарами, что говорила самим ханам, что делать! И она умерла совсем недавно!
Гедемин удивленно потер рукой лоб.
– Ну, так кем же, милая моя, ты хочешь стать, королевой или ханшей?
– Я хочу стать королевой Литвы!
– Такого королевства еще не существует, малышка, – улыбаясь, сказал князь Гедемин.
– Тогда создай его для меня, папа! – вскричала Мария. – Ты сильный, и ты сам мечтаешь об этом!
Девочка вскочила на ноги и, подобрав юбки темно-золотистого длинного, европейского по покрою, но легкого, словно сотканного из воздуха платья, закружилась по берегу, подняв над головой обнажившиеся из упавших к ее талии широких рукавов платья белые тонкие руки с длинными изящными пальцами. Волна ее золотистых волос закрутилась вместе с ней в такт ее движениям, золотистый смех звучал как перезвон колокольчиков.
– Ты похожа на маленькую фею! – дрогнувшим голосом сказал Гедемин.
– Я и есть фея! – засмеялась Мария. – Точнее, я хочу стать феей-королевой, душой и хранительницей Литвы! Ты будешь сражать врагов с помощью грозных литовских воинов-волков, а я буду очаровывать, околдовывать их и уводить их в глубокие чащи, где они найдут свою смерть от литовских волков!
– А где же ты тогда возьмешь себе короля? – принимая ее игру, развеселился князь Гедемин.
– Мне не нужен король! – вскричала малышка, лукаво поглядев на отца. – У меня есть храбрый отец-воин, сильные братья и могущественный жрец! А я буду королевой, королевой фей!
– Королевой ужей! – поддразнил ее князь Гедемин.
– Бр-р-р!
Девочка перестала кружиться и упала на траву рядом с тем местом, где сидел князь.
– Ты оставишь меня в Литве, папа? – уже серьезно спросила она, заглядывая ему в глаза. – Ты не выдашь меня замуж за какого-нибудь иностранного принца?
– Как же я смогу расстаться со своей королевой фей? – рассмеялся князь.
– Правда?
– Слово Волка!
– А про ливонский орден расскажешь? Про нового магистра? И про твое крещение!
– Вот стрекоза! – подивился князь. – И откуда ты все знаешь?
– Я все время слушаю, что говорят другие. Как ты меня, учил, помнишь?
Князь Гедимин довольно погладил свою короткую, аккуратно подстриженную бородку. Несмотря на ее возраст, малышка Мария-Дзинтарс была одной из самых смышленных его детей.
– А что ты мне можешь рассказать взамен? – решив схитрить, спросил он.
– А что ты хочешь? – серьезно спросила маленькая княжна.
– Я хочу знать, что ты знаешь про Орду.
Маленькая княжна нахмурила темные брови, и некоторое время думала, прежде чем начать говорить.
– Королевства или ханства Орды – наши враги. Они находятся на юге и на востоке от нас. Орда принадлежит кочевым народам, пришедшим из Азии. Главные и самые сильные из них были монголы. Основателем королевской династии считается самый свирепый из монголов – Чингиз-хан. Он покорил Поднебесную империю и многих народов, подчиняющихся ей. Теперь они сражаются в ордынской армии. Хан Батый, сын Чингиз-хана, прошел набегом через русские земли и разгромил часть польских земель и венгерское королевство короля Бэлы Четвертого. Правители Орды – принцы крови Чингизиды. Их враги – Аббасиды на юге и католический папа на западе. Правители монголов покупают мир с русскими, чтобы защититься от папы и иметь возможность воевать с Аббасидами. Альгис говорил, что в конце прошлого века Орда распалась на Золотую Орду, Белую Орду и Синюю Орду. Вся политика в Орде держится на системе подкупов, подарков и доносов. В настоящий момент в Золотой Орде правит хан Тохта.
– И этот ребенок просил меня рассказать сказку! – пораженно выдохнул князь Гедимин, когда к нему вернулась способность говорить.
Некоторое время отец и дочь молчали.
– А что ты знаешь про русские земли, которые подчинены Орде? – наконец, спросил Гедемин, становясь задумчивым.
Девочка внимательно посмотрела на отца и, помедлив, снова начала говорить своим мелодичным голоском, похожим на звон колокольчика.
– Ну, насколько я знаю, русские города Гродно, Новогрудок, Слоним и Волковыйск отошли к Литве еще в прошлом веке, Полоцкую землю завоевал Миндовг Великий, а минские, туровские и пинские князья – наши союзники. Я знаю, что ты планируешь женить Альгиса на Марии Витебской, дочери витебского князя, у которого нет наследников мужского пола, стало быть, Витебская земля тоже будет принадлежать Литве. Еще одному из моих братьев ты хочешь сосватать волынскую княжну, и там точно такая же история, словом, Волынская земля, скорее всего, тоже будет под рукой Литвы. Киевская земля разорена и не имеет былого политического значения. Стало быть, это только вопрос времени, когда мы ее завоюем. Они скорее пойдут под руку Литвы, чем под руку татар. Среди остальных русских князей нет единства. Все они получают ярлыки на княжение в своих землях от татар и платят им дань. Опять подарки, подкупы, доносы. Русские князья доносят на своих родственников, чтобы получить их земли. Русские бояре доносят на своих князей, чтобы получить деньги. Самые сильные на настоящий момент князья великого княжества Владимирского, Тверского, Смоленского и Черниговского. Два последних великих владимирских князя, потомки Александра Невского, участвовали в распрях между князьями-чингизидами в Орде, но на разных сторонах. Кто на какой – не помню. Нынешний великий князь – Михаил Тверской, племянник Александра Невского, в ордынских распрях не участвует. Зато ордынскими делами активно интересуются мелкие удельные князья, из которых самые пронырливые – рязанские и московские. Московский князь, кажется, даже претендовал на ярлык на великое княжение, без всяких на то законных прав. Кроме того, Москва – одно из удельных княжеств, правитель которой открыто стоит на стороне Золотой Орды. Великий Новгород и Торжок – вечевые торговые города-республики. Они призывают князей по мере надобности и избавляются от них, как только они им больше не нужны. Главный смутьян – Господин Великий Новгород. Политического национальной духа нет, как у всех торговых республик, подчиняются только силе и деньгам. Воюют со шведами и немецкими рыцарями. Русские великие князья пытаются подчинить себе Господин Великий Новгород вот уже несколько столетий, но до сих пор никто из них не имел успеха.
– Сколько тебе лет, моя маленькая янтарная фея? – задумчиво глядя на дочь, спросил Гедемин.
– Восемь, папочка! Заметь, у меня русская мать, и я умна! – тут же сердито поджала губы малышка Мария-Дзинтарс. – И еще я умею слушать, а все вы, осторожные, но в то же время болтливые волки-воины, так и сыпете информацией в разные стороны. Ну ладно, все остальные сестрички – тупые девчонки, но как же я! – она в сердцах топнула ногой.
– Дзинтарс, ты действительно умна не по годам, – серьезно сказал Гедемин, и после долгого оценивающего взгляда на дочь, добавил: – Но ты также необыкновенно привлекательна, а лет через пять станешь вообще исключительной красавицей. Что же мне с тобой делать, дитя мое?
Он помолчал, о чем-то сосредоточенно думая, а потом, с легким вздохом облегчения заметил:
– Впрочем, у меня еще есть в запасе несколько лет прежде чем мне придется принимать решение. А пока мне приятно, что у меня и у Литвы есть такая покровительница, как ты, моя маленькая янтарная фея!