Сожженные солнцем равнины. «Мы с тобой одной крови»
Я оторвалась от окна и ответила Бену:
– Так скажи.
Фостер стал тянуть руку.
– Наверно, я знаю, Мистер Ремон.
– Для начала назови своё имя, – тут Мистер Ремон достал из клатча очки и напялил их на нос. В очках он казался ещё старше. Почему-то меня они рассмешили. Но я не могла смеяться: ком в горле нарастал с каждой минутой.
– Бен Фостер, сэр. Я думаю…
И тут меня вырвало. В тот момент, когда Фостер начал произносить следующее слово в его несложном предложении, меня скрутило, рвота подошла к гортани, и из меня фонтаном выплеснуло и суп, который готовила мама с утра и недопитый компот в столовой, и куски от булочки с сыром…
– Бах, – произнёс Фостер и уставился на меня напуганными глазами.
На меня смотрел весь класс, в том числе Мистер Ремон. Я встала, перед глазами всё мутило, руки были непонятно в чём, костюм, сидевший на мне, тоже. Вся жизнь вдруг превратилась в посмешище. И я сказала:
– Можно я выйду, Мистер Ремон?
Тот недоумевающим взглядом осмотрел меня и быстро сказал:
– Иди. И позови уборщицу в класс, пожалуйста.
Фостер выбежал за мной. Он помог мне дойти до медпункта.
В медпункте сидела Миссис Претсон, я запомнила её ещё с начала года, когда она ставила прививки. Она осмотрела меня и вынесла вердикт:
– Ты отравилась.
– Я не могла отравиться, – ответила я.
– В таком возрасте дети часто переедают, и это также является отравлением.
– Но я не переедала.
– Ну, дело Ваше, Мисс. Только вот эту таблетку выпей, сейчас же, – она протянула мне таблетку и стакан воды, – И иди домой, я выписала тебе справку для больничного на несколько дней. Маме обязательно скажи об этом.
– Хорошо, Миссис Претсон, спасибо.
Когда я вышла из кабинета медпункта, живот по-прежнему немного крутило, но не так сильно. Жар пропал. Лоб стал холодный, как дверка от холодильника изнутри. Ко мне подошёл Фостер, он ждал всё это время за дверями в коридоре.
– Ну, как ты?
– Теперь, я на больничном.
– Надолго?
– На несколько дней.
– Так, что она сказала: почему тебя вырвало?
– Сказала, что я отравилась… Но я-то знаю, что я не отравилась, Бен.
– И что с тобой, тогда?, – рассмеялся Фостер.
– Мне нельзя больше заниматься музыкой.
Бена прорвало, и он начал смеяться, как умалишённый.
– Причём тут музыка?, – продолжал он говорить и взахлёб смеяться.
– При всём. Это из-за музыки, я знаю. Больше я не буду ходить на уроки музыки.
– Музыку слушают ушами, а не животом, – сказал Бен.
– Знаю. Странно, правда?
– Да уж… Ничто не скажешь.
Глава 5
Отлежавшись на больничном, мне снова пришлось пойти в Школу. В неделю у нас должно было быть две музыки: в среду и в пятницу. Несколько недель подряд я не посещала этот предмет. Фостер косился на меня и постоянно бубнил по этому поводу. Я не слушала его. С Джудит мы перестали общаться. Бывало, она забегала ко мне и звала погулять, но я постоянно отказывалась. Потом она перестала заходить. Думаю, я обидела её тогда.
Я потеряла интерес абсолютно ко всему. Полная апатия и дезориентация в жизни. Мне казалось, что я поставила на себе крест в тот день. Я опозорилась перед классом и перед новым учителем. Мисс Китенберг несколько раз звонила моей маме и убеждала её в том, что я должна посещать уроки музыки, иначе стану отставать от других ребят. И мне пришлось врать маме, что я таки хожу на эти долбанные уроки. Но моё враньё не прожило долго. В следующую пятницу Мистер Ремон поймал меня за ухо рядом с гардеробом, когда я собиралась уходить. Он оттащил меня и сказал:
– Ты – дикарь… Из-за тебя у нас у обоих могут быть проблемы. Ты не посещаешь занятия, а это черева-то…
– Я не обязана ходить на Ваши занятия, – ответила я.
– Как бы, не звучало, прискорбно, но обязана, Хлоя Рикман. И ты будешь ходить: хочешь ты этого или нет.
– Не заставите.
– Я и не собирался заставлять тебя, – он опустил свою руку с моего плеча, – Пойдём со мной.
И я пошла за ним. Не знаю: почему… Но я пошла.
Мы подошли к классу. Вокруг толпились мои одноклассники. Мистер Ремон встал посередине толпы и громко произнёс:
– Сегодня у вас не будет музыки. Я уезжаю на семинар.
В коридоре закричали: «Ура! Домой! Класс!»
И все разбежались. Я, было, тоже хотела сбежать, но Мистер Ремон схватил меня за шиворот от кофты и сказал:
– А ты постой. Со мной пойдёшь.
– Но Вы же на семинар уезжаете…
– Да, но через часа три, примерно – он открыл дверь ключом.
Мы вошли в пустой класс.
Он, как обычно, кинул на рояль папку с нотами и уселся.
– Присаживайся рядом, – сказал он.
Я уселась рядом.
– Почему ты пропускаешь мои занятия, Хлоя?
И тут я опешила.
– Я…, – стала заикаться, – Я…
Он молчал и ждал ответа.
– Просто музыка – это не моё!, – выдавила из себя я.
– С чего ты это взяла?
– Ну… Помните тот случай… В начале ноября…?
Он улыбнулся.
– Да, помню.
– Я думаю, что меня вырвало из-за музыки, – тут уже твёрдо сказала я.
Он снова улыбнулся.
– Хорошо. Тогда, давай проверим?
Он взял папку с нотами, вытащил листок, это была «13 Симфония» Баха и уложил на подставку.
– Приступим, – сказал он, – Если тебя сейчас вырвет, то ты можешь не ходить на мои уроки, но если – нет, то, чтобы я даже и не задумывался о том, тут ты или нет. Потому, что ты будешь – тут, на моих уроках. Идёт?
Я кивнула и тихонька произнесла:
– Да, Мистер Ремон.
Он начал играть. Сначала медленно и плавно, затем набрал тембр и изредка поглядывал на меня. Я сидела рядом, свесив ноги, которые не доставали земли с пуфика. Всё, что происходило, казалось мне странным. Я слышала не только то, как он играет, но и движение рук, его пошёрпывание ботинком… Я слышала то, как он дышит. И то, как мнется его накрахмаленная рубашка, когда он двигается. И снова это странное состояние опустошённости. Живот не крутило, нет, но голова побаливала в височных долях. Класс был полностью пустой, серые стены, железные парты и рояль из тёмно-коричневого дерева. Небольшой стул и тёмно-синий с обивкой пуфик. Рабочий стол неподалёку также железный, но в два раза больше, чем остальные парты. Мистер Ремон так красиво играл, что мне захотелось научиться играть также. А ещё когда он улыбался, мне хотелось улыбнуться ему в ответ. Однако если я улыбалась, он был слишком увлечён игрой, дабы заметить это.
В тот день меня не вырвало.
Глава 6
Шли годы. Мы снова начали общаться с Джудит. Теперь, мне уже было 14 лет. Конечно, между нами не раз случались различные неурядицы на почве разности характеров. В скором времени у Джудит начала расти грудь. Она была первой красавице всей средней Школы, а я же усердно занималась спортом и старалась не давать её в обиду хулиганам, которые хотели воспользоваться её вниманием. К слову, наверное, из-за Джуди я и решилась пойти в спорт. Да и Бен тоже был не против этого. Одно время мы с Беном вместе ходили на тренировки по боксу, потом мне это наскучило, и я ушла в лёгкую атлетику. Всё-таки бокс – мужской вид спорта. Бен часто ревновал меня к Джуди. Особенно, когда я уходила после Школы с ней, а не с ним. Так бывало, когда у нас совпадало расписание уроков. Но так случалось не часто, исходя из того, что помимо уроков я продолжала ходить на дополнительные занятия по музыке к Мистеру Ремону. Со спортом у меня явно не клеилось, но я отчаянно пыталась стать сильнее, чтобы помогать Джуди. А вот в музыке я ощущала себя рыбой в воде. Мне казалось это таким лёгким и подвижным, что спустя три года, стала сама пытаться сочинять мелодии. Как-то раз я пришла на урок музыки с фингалом. Мистер Ремон покосился на меня, но ничто не сказал. И на следующем дополнительном занятии мы стали изучать Оперу «Трубадур» Верди Дж.
Она не сразу далась мне, но я старалась. Именно из-за «Трубадура» мне пришлось уговорить маму купить электронное пианино. Мама сказала, что, если я так сильно хочу его, то должна сама заработать хотя бы часть от него, и я пошла: работать в местную забегаловку неподалёку. Времечко это было не совсем удачное, пока однажды мы не пересеклись с Мистером Ремоном на моём рабочем месте. Он был не один. Удивлёнными глазами посмотрел на меня и сказал:
– Мне, пожалуйста, Американо и что-нибудь из сладкого на Ваш вкус.
Женщина, что сидела напротив него, заказала то же самое. По всей видимости, они были старыми знакомыми или друзьями. Быть может, одним и тем же, но обернувшись у стойки, я заметила, два кольца, которые красовались на одни и тех же пальцах у обоих. «Они – обручены» – эхом отдалось в моей голове. Тогда у меня что-то кольнуло в груди, но я проигнорировала. Взяла поднос, который мне отдала Лоя, моя напарница, с двумя Американо и принесла им кофе. Затем подошла обратно к стойке и аккуратно вывела на листке заказа: Пирожные «Жозефина». Я не могла больше ничем занять себя, как тем, что смотреть на Мистера Ремона. Он был таким счастливым: постоянно улыбался и шутил. Я никогда не видела его таким раньше. А потом снова эта ноющая боль в висках вернулась, как в прошлый раз, когда он обучал меня играть на пианино впервые. Лоя принесла им пирожные, и Мистер Ремон взял за руку свою спутницу. Более он не смотрел на меня, но один раз мне всё-таки удалось поймать его взгляд на себе. И в этом взгляде не было недоумения, скорее, этот взгляд был похож на тот, когда стараются что-то тщательно скрыть или извиняются. И я запомнила этот взгляд. Также я запомнила и вид его темноволосой спутницы с узкими скулами. Она была одета в ярко-зелёную футболку на два размера больше её самой, безразмерные штаны и кроссовки. «Какой специфичный вкус у вас, сэр» – терзали меня мысли. У его «подруги» был длинный нос и огромные глаза коричневатого оттенка. И я подумала: «А что во мне красивого?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги