Надежда

От торговой точки – первым делом они заглянули в супермаркет и купили для женщины обувь – до гостиницы добирались на флайере, низко летящем над городом. Кибер-водитель, робот, лишь отдаленно напоминавший человека, время от времени начинал вещать голосом экскурсовода: «Посмотрите налево – вы видите старое здание торгового центра…» – или что-то подобное. Надежда едва понимала одно слово из пяти. Но даже если бы кибер-водитель и говорил по-русски, она была настолько шокирована, что просто его не слушала.

Забыв про все на свете, даже про свою незавидную участь и обновку, женщина приникла к стеклу, не сводя глаз с раскинувшегося чуть ли не до горизонта мегаполиса. Когда-то она думала, что это Москва большой город? Помилуйте, она по сравнению с этим образованием казалась заброшенным райцентром. Они летели на высоте девятого этажа, иногда забирая чуть выше или чуть ниже, чтобы избежать столкновений с другими флаейрами, аэробусами и рекламными щитами, и хотя сам полет продолжался от силы десять минут, Надежда успела понять, что мегаполис простирается от горизонта до горизонта, и сейчас ей показали только малую часть.

– Что это? – невольно выдохнула она, когда флайер взмыл особенно высоко, огибая какую-то статую. Мужчина по-своему понял ее возглас.

– Аукцион, – пришел от него ответ.

– Аукцион? – переспросила она.

– Город. Мир. Планета. Слышала?

– Нет, – она помотала головой, но тут же осеклась, догадавшись, что в иных мирах жест отрицания может означать что угодно.

– Ты откуда? Какой мир?

– Э-э… Москва… М-м… Земля.

– Земля? – переспросил мужчина со странной интонацией.

– Земля.

Остаток пути они проехали в таком глубоком молчании, что Надежда снова почувствовала тревогу и страх за свое будущее.

Землянка! Ему досталась женщина со Старой Земли! Неужели это правда и такое возможно? Ведь землянки встречались крайне редко. Старая Земля считалась закрытой планетой. Ее запрещалось посещать иностранным туристам, да и сами земляне не спешили покидать родину. Остальные освоенные планеты Солнечной Системы – Марс, Венера, Плутон, некоторые спутники Юпитера и Сатурна, такие как Европа и Клио, а также полпред Земли, Луна – входили в Союз Двадцати Миров. Но сама колыбель человечества – нет. И, тем не менее, она продолжала оставаться прародиной людей в самом прямом смысле слова, потому что у Земли были ее женщины. Самые плодовитые женщины Галактики. Самый ценный и редкий товар.

Но тогда выходит, что он купил не просто рабыню, а контрабандный товар. И он достался ему удивительно дешево. Работорговцы явно спешили поскорее отделаться от груза. Почему? Может быть, их преследовала служба галактической полиции? Вероятно. Но тогда полиция может начать охоту и за ним. Вычислят, конфискуют землянку, а его самого, чего доброго, привлекут как пособника. Учитывая его прошлую судимость, не миновать нового срока. И наплевать, что он свободный гражданин Гудзона со всеми правами и обязанностями! Гудзон-то входит в состав империи, а у нее свои законы.

– Молчать, – приказал он, когда флайер пошел на посадку перед гостиницей. – Тихо. Не слушай ничего, никому не отвечай. Как глухонемая. Понятно?

– За…п-п…

Надежда осеклась в прямом смысле слова – крепкая мужская ладонь запечатала ей рот. Флайер завис возле площадки для наземного транспорта, распахнулись дверцы. Рядом принимал на борт пассажиров другой такой же летучий кораблик, третий заходил на посадку на соседнюю площадку, откуда махали руками. Женщину вытолкнули из салона. Пока она озиралась по сторонам, мужчина расплатился, схватил ее за запястье и потащил ко входу. Не дав осмотреться на этаже, впихнул в лифт и также чуть ли не бегом добрался до своего номера.

Тот был одноместный, и первое, что бросилось Надежде в глаза, была кровать. А еще – что за окном сгущались сумерки. Небо – судя по всему, они находились этаже на тридцатом – уже засинело, огни большого города стали ярче. Из окна можно было в полной мере оценить размеры мегаполиса, но ей сейчас было не до этого. Мысли текли в одном направлении. Вечер. Одноместный номер. Кровать. Она наедине с человеком, который полчаса назад купил ее, как вещь. Он очень спешил, запер дверь и оттолкнул ее подальше от окна. К кровати. Вот сейчас схватит, опрокинет на постель, навалится и…

Изнасилует? Нет, вряд ли. Для насильника он что-то больно медлителен. Прислушивается к голосам в коридоре, косится на окно. Неужели боится, что его жертва способна покончить с собой, спрыгнув с подоконника?

А потом мужчина посмотрел на женщину, и та поняла, что насилие откладывается.

– Молчи, – сказал он. – Никому не говори, что ты с Земли.

– Почему?

– Нельзя. Опасно.

– Понимаю, – Надежда припомнила все, что с нею случилось. – Меня… нас похитили… пираты… работорговцы.

Рой кивнул. Для жительницы изолированного мира она удивительно быстро все схватывает. Но так и должно быть – ведь земляне же не дикари. По традиции Союзом Двадцати Миров всегда управляет выходец с Земли. Как происходят выборы, Рой не знал.

– Значит, меня ищут?

Рой кивнул, злясь на себя. Ситуация выходила из-под контроля. С обычной рабыней, захваченной теми же пиратами на круизном лайнере или обманом вывезенной из какой-нибудь дикой планеты, он бы так себя не вел. И она вела бы себя по-другому. Дрожала от страха, билась в истерике, угрожала судом – мол, как только у меня на родине узнают, где я, кое-кому не поздоровится. А эта… молчит, обдумывает что-то. И спокойна. Слишком спокойна.

– Завтра отлет, – сказал он. – Посадочный жетон уже есть. Грузовой тоже.

– Грузовой?

Помедлив, она кивнула. Грузовой. Ну да, конечно. Она ведь вещь, принадлежащая этому человеку. Вещи по традиции сдают в багаж. Только вот как бы ему намекнуть, что такие хрупкие вещи, как человеческий организм, нуждаются в пище, воде и…м-м… остальном?

Послышался переливчатый звон, после чего механический голос сообщил, что к ним посетитель.

– Молчи, – последний раз повторил Рой и открыл дверь.

За порогом обнаружился незнакомец средних лет, с острыми, какими-то чужими, иномирными чертами лица, одетый в обтягивающую форму, которая весьма выгодно подчеркивала его торс. Зато ниже пояса все было довольно мешковатым, напоминая шаровары запорожских казаков. В складках его, мягко говоря, штанов можно было при желании спрятать не только автомат и казацкую шашку, но и лишнюю пару конечностей.

– Явился! – воскликнул он, проходя в комнату Роя. – А я думал, успеешь или не успеешь! Знаешь, что регистрация начинается в семь утра? И на место надо прибыть не позднее, чем за два часа до старта, чтобы погрузиться на челнок и упаковать груз… Я тебя знаю. Тебя всему надо учить и контролировать. Кстати… О, – не обращая внимания на выражение лица хозяина номера, гость шагнул к Надежде, заулыбался как-то по-другому. – Все-таки купил! Небось, бракованная? С рук брал или…

– Я взял, – буркнул Рой.

– Что? Сертификат о прививках? Так его подделать – раз плюнуть. Это и я могу тебе на местном ноуте склепать за полчаса… А паспорт? А разрешение на вывоз товара? А накладные? На свои запчасти и комбикорм, небось, все оформил, а про это забыл?

Рой молчал, глядя исподлобья. Надежда молчала тоже, посматривая на этих двоих. Гость ей чем-то не нравился. Нет, не лицом – оно не было некрасивым, оно было просто чужим – и тем более не манерами. Но Рой в его присутствии как-то стушевался, ссутулился и на глазах преобразился в тупого громилу – или необразованного мужлана. Местное начальство? Похоже на то. Ее бывший начальник цеха иногда вел себя также с ее подчиненными, порой нарочно не обращая внимания на нее, мастера участка.

– Я… взял. Все взял, – ответил Рой.

– Уверен? И с таможней все уладил?

Не уладил, – поняла Надежда по тому, как напряглись скулы Роя. Заметил это и его собеседник.

– Что? Неужели не выправил ей право на выезд? Рой, ты как будто вчера родился! Эх, придется мне за тебя хлопотать! Твое счастье, что у меня есть необходимые полномочия…

– Спасибо. Я это… ну… не знаю, как вас…

– Благодарить? – посетитель подмигнул. – Чего проще! Уступи ее на часок. Она у тебя красивая…

Взгляд, которым он окинул Надежду, досказал остальное. Женщина замерла. Неужели согласится?

– Это… ну я… того, – Рой смотрел в пол, чем-то неуловимо напоминая гастарбайтера из сельской глубинки, приехавшего в город на заработки и первый раз столкнувшегося со столичными порядками. – Не могу. Вот.

– Почему? Она же…

– Она не моя.

Надежда невольно прикусила губу. Она ждала всего, но только не этого. Выходит, Рой не ее хозяин? Он просто закупщик, поставщик товара…для кого?

– Ишь ты, частный собственник! Забыл, что я мог бы сделать?

– Нет. Знаю, но это… у меня вот есть… здесь…

Рой крутанул приборчик на запястье, что-то там нажал – и в воздухе перед лицом гостя развернулся экранчик с какими-то знаками и символами. Мужчина присвистнул:

– Ну, ты и ловок… Только смотри у меня! Вернемся домой…

Не договорив, направился к дверям и уже с порога, как ни в чем не бывало, бросил:

– Откуда она хоть взялась?

– Вангея, – буркнул Рой.

– А, – гость покивал головой с таким видом, словно это все объясняло. – Ну, до завтра. Завтра уезжаем в пять утра, не забудь и не проспи!

Суета сборов и предполетной подготовки мало запомнились Надежде. Все хлопоты взял на себя Рой. От нее требовалось только одно – повиноваться. Ничего не говорить, ничего не предпринимать, а лишь делать то, что велят: «Иди сюда. Стой тут! Садись здесь! Жди!»

«Он обращается со мной, как с собакой!» – думала женщина, стоя у грузового отсека челнока, который должен был доставить пассажиров на борт огромного трансгалактического лайнера. Сегодня с Аукциона – как выяснилось, это было название планеты – на нем улетало всего несколько человек, так что сам лайнер не собирался тратить время на приземление и старт. Груз и людей собирался доставить на него орбитальный челнок, очень похожий на стандартные ракеты, с которых на Земле начиналась космическая эра. Разве что топливные отсеки занимали намного меньше места. Но стапеля, обтекаемая форма, круглые иллюминаторы, трап – все это так напоминало Надежде кадры из фильмов про Юрия Гагарина и других советских космонавтов, что в другой ситуации она бы задержалась на верхней ступеньке и помахала рукой остававшемуся внизу обслуживающему персоналу: «Поехали!». Но она была личным имуществом, и электронный поводок с неумолимой силой потянул ее к глубокому креслу, где женщина почти утонула. Сквозь ткань она почувствовала, как ее со всех сторон сжали захваты. Надежда вздрогнула, невольно рванулась прочь, а когда поперек груди и живота ее автоматически захлестнул страховочный ремень, запаниковала.

– Сиди, – Рой уже устроился рядом в точно таком же кресле, дождался, когда такой же ремень опояшет его самого. – Тихо. Так надо.

Надежда кивнула. Что ж, надо так надо.

Кресел в пассажирском салоне челнока было всего около дюжины – для взрослых – и еще четыре для детей и, видимо, инопланетян, поскольку креслами эти сооружения назвать было сложно. Из них занятыми оказались всего девять взрослых и два детских, причем во второе с трудом втиснулся подросток на вид лет двенадцати. Кресло было ему мало, и он скрипел зубами, пытаясь устроиться поудобнее.

Сидевшая рядом с Надеждой женщина попыталась наладить контакт.

– Вы боитесь летать? Почему в таком случае не попросили стюардессу о сеансе гипносна? Давайте я вам закажу! – она откинула на подлокотнике крышку, обнажив ряд кнопок и рычажков, нащупала один.

– Нет, – первым поспел Рой. – Нельзя.

– Но почему вы вмешиваетесь? – ощетинилась женщина. – По какому праву этот мужчина позволяет себе вмешиваться в наши женские разговоры? – она подмигнула Надежде. – Что он понимает?

– Все, – опять вклинился Рой.

– Я вызову сюда капитана, – решительно заявила женщина. – Пусть нас переведут в другой салон, для женщин! Здесь нельзя находиться!

– Можно…

– Это дискриминация! – завелась пассажирка и все-таки набрала код вызова. – Я требую соблюдения наших прав! Мы, женщины, обязаны получить защиту от происков этих…этих…

Она не успела развить свою мысль – к пассажирам вышла киборг-стюардесса. Что она не человек, Надежда догадалась, лишь услышав ее мелодичный голос и взглянув в глаза, слишком спокойные для разумного существа.

– Мы рады приветствовать уважаемых пассажиров на борту челнока, приписанного к лайнеру «Звездная Пыль» компании «Гала-Транзит», – пропела она. – Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Старт через три минуты и двадцать секунд. Расчетное время полета – четыре часа восемнадцать минут. Просьба…

– У меня просьба! – перебила ее пассажирка. – Я настоятельно прошу… нет, требую, чтобы нас – меня и моих подруг, – кивнула она на Надежду и еще одну женщину, которая настолько ушла в заботу о детях, что не обращала на спор внимания, – оградили от домогательств мужчин.

– Домогательства какого плана вам пришлось испытать? Сексуального, интеллектуального, физического или какого иного характера? – тут же откликнулась стюардесса. – Вы вправе подать официальную жалобу второму помощнику капитана сразу по прибытии на борт…

– Я не желаю ждать четыре часа! Я желаю лететь без мужчин. Особенно без вот этого, – последовал обвиняющий жест в сторону Роя. Тот сидел, не шелохнувшись. На его лице не было заметно ни тени чувств. Надежда с беспокойством переводила взгляд с одного лица на другое. Она также заметила, что его вчерашний гость, представленный как майор Гравер, слегка посмеивается, наслаждаясь ситуацией. Но что предпринять ей самой? И надо ли вмешиваться?

– К сожалению, конструкция челнока не позволяет устроить отдельно мужской и отдельно женский салон, – пропела стюардесса все так же мелодично, но с заметным сожалением в голосе. – У нас есть салон для гуманоидов и два салона для негуманоидных рас, а также грузовой отсек… Но вы можете успеть пересесть на другую половину салона и включить звукоизоляцию…

Она указала на несколько пустых кресел.

– Отлично! – скандалистка проворно отключила крепления и поспешила выбраться из недр своего кресла, приветливо махнув Надежде: – Идемте…

И добавила несколько слов, с которыми транслятор не справился, выдав лишь несколько невнятных звуков. Хотя благодаря ему землянка понимала почти все, ей требовалось время, чтобы мысленно «прочесть» сказанное. И, пока она вникала в значение перевода, ее замешательство было понято превратно.

– Вы его боитесь? – напряглась ее соседка. – Мужчину? Он вас запугивает? Милая моя, закон на вашей стороне…

– Нет.

Это опять сказал Рой.

– Что? – женщина оторопела. – Вы собираетесь со мной спорить? Знаете, у меня совершенно нет времени на юридические вопросы, тем более что старт с минуты на минуту. Мы просто пересядем от вас, а уже на борту…

– Нет. Она не пересядет.

– Прошу пассажиров занять свои места, – вклинилась стюардесса. – До старта челнока осталось семьдесят секунд.

– Слышите? – пассажирка торжествовала. – Вам стоит замолчать и…

– Сказано – она останется на месте! Рядом! – голос Роя дрогнул, и Надежда испугалась невесть с чего. Вроде не ей угрожали, но…

– Дикарь! Я подам на вас в суд! Зафиксируйте, – это относилось к стюардессе, – что я подверглась оскорблению со стороны выходца с планеты… Какая там у вас планета?

– Гудзон. Колония 16-А, сектор… – Рой покосился на своего спутника.

– Майор Гравер, – представился тот. – Начальник форта 16 сектора 2-бис-север. Все ваши жалобы можете направить ко мне, и они будут рассмотрены по инстанции согласно действующему законодательству Великой Звездной Империи.

– Я запомню, – холодно кивнула женщина. – Запомните и вы меня. Я – свободная гражданка планеты Миссанрея. Глава торговой фирмы «Магия и мы». Меня зовут гражданка Ареня А-она Четвертая.

– Я тоже запомню.

– А сейчас извольте занять свое место, – прощебетала стюардесса. – Старт через тридцать секунд.

– Я пересяду, – гражданка Ареня кивнула с гордым видом победительницы, – но не раньше, чем эта женщина отсядет от него.

– Не имеет права.

– Что? – миссанрейка вытаращила глаза. – Почему?

Вместо ответа Рой высвободил руку Надежды из недр амортизационного кресла и поднял, демонстрируя браслет на запястье. После чего показал свой такой же.

– Ра… ра… – гражданка Ареня пошла пятнами. Почему-то зелеными.

– Извольте занять свое место, – как ни в чем не бывало, перебила ее стюардесса, – старт через десять секунд.

Миссанрейка развернулась, чеканя шаг, прошествовала к самому дальнему креслу и рухнула в него буквально за пару секунд до того, как в салоне погас свет.

Надежда испугалась. Почему-то сразу всплыли в памяти все упоминания о катастрофах самолетов. «Мы падаем? Но… ведь еще не взлетели! Что…»

– Тихо. Так надо.

Что подействовало больше – спокойный мужской шепот или крепкая рука, все еще сжимавшая ее запястье, неизвестно. Но Надежда внезапно успокоилась. Челнок мягко содрогнулся – так и хотелось сказать «встряхнулся» – а потом появился и стал усиливаться свет. Одновременно с этим пришла тяжесть, вдавившая женщину в кресло. Сработали амортизаторы, и она словно утонула в чем-то мягком, теплом и упругом. Словно огромный пузырь окутал ее с головой. Единственное, что оказалось за пределами этого «пузыря», была ее рука, которую по-прежнему крепко и властно сжимали мужские пальцы.

Сам перелет Надежда, как ни странно, почти не запомнила. Рой просто-напросто запретил ей покидать каюту. И сделал он это простым способом – поколдовал что-то с браслетами, и вот уже автоматика перестала реагировать на женщину, стоило ей подойти к дверям. Автоматические, на фотоэлементах, они перестали воспринимать землянку как живое существо. Роя выпускали-впускали беспрепятственно, а ее – лишь когда захочет мужчина. Как про хозяина, про него не думалось – он же сказал как-то раз, что купил ее не для себя. А жаль. Не то, чтобы Надежде он понравился, просто она оказалась в чужом мире совсем одна, а Рой… к этому человеку она вроде как привыкла. Привыкать к новому владельцу? Каким он будет?

Нет, она не сидела все дни взаперти, как собачка на привязи. Время от времени Рой выводил ее «поразмяться». Но при этом мужчина отнюдь не спешил устраивать ей экскурсии по лайнеру. Они время от времени прогуливались по средней палубе, задерживаясь перед обзорными экранами и рассматривая космос. Несколько раз задерживались в общей столовой – как Надежда поняла, для того, чтобы она могла посмотреть на других людей.

Судя по размерам и дизайну, это был ресторан, демократично разделенный прозрачными перегородками на несколько зон, где мебель отличалась внешним видом и цветом, а также способом обслуживания. Где-то вдоль столиков медленно двигалась лента раздатчика, с которой каждый мог снимать то блюдо, которое ему приглянулось. Где-то заказы делались через электронное табло, а где-то пассажиров обслуживали киборги-официанты. Поскольку Рой сразу направился к транспортеру и, взяв наугад две тарелки, выбрал столик в уголке, Надежда поняла, что они путешествуют отнюдь не первым классом.

Любопытство заставило ее обратить внимание на соседний зал, где публика, судя по всему, была побогаче. Там играла музыка, на встроенных в стены экранах что-то показывали… Среди посетителей, кстати, была и эта скандальная миссанрейка. Ареня А-она Четвертая сердито покосилась от своего столика в их сторону, скривилась и отвернулась так демонстративно, что любому было ясно – ее до глубины души оскорбляет сам факт существования Надежды и ее спутника. И еще неизвестно, кто возмущает больше.

Но потом она подозвала киборга-стюарда, быстро отдала ему какой-то приказ, и несколько минут спустя к ее столику подошел офицер. Миссанрейка указала ему на свободный стул и, подавшись вперед, быстро-быстро что-то заговорила. Надежда, которая как раз в это время отвлеклась от своего заказа – блюдо значилось, как овощное рагу, пахло овощами, но вот на вкус и внешний вид не имело с ними ничего общего – и заметила, как офицер бросил в их сторону пристальный взгляд.

– Вставай, – пришел приказ от Роя. Мужчина быстро отодвинул недоеденное блюдо – вернее, уже чистую тарелку, и когда только успел! – Пошли.

– Но я…– Надежда быстро схватила прибор, напоминающий ложку. – Я хочу есть…

– Там поешь. Вставай!

Он поднял руку с браслетом, и женщина почувствовала, как ее запястье пронзила острая боль, а по всему телу прошла волна жара. В глазах потемнело, сознание стало куда-то уплывать. Она сделала отчаянный рывок, выпрямилась, и неприятные ощущения схлынули. В молчании Надежда последовала за Роем.

В каюте он перво-наперво заказал обед и кивнул женщине:

– Ешь. Здесь.

– А, – она осторожно взяла поднос, придирчиво рассматривая ярко-желтую массу и рядом кусочки чего-то, что можно принять за мясо, – как же… там?

– Туда мы больше не пойдем. Совсем, – он стоял у дверей, прислушиваясь к чему-то снаружи. Попискивала какая-то автоматика. Потом за стеной что-то зашипело, заурчало, послышалось мерное гудение и пощелкивание.

– Почему?

В какой-то миг ей показалось, что Рой сейчас рассердится. У него стало такое лицо… Но в следующий миг мужчина взял себя в руки и коротко выговаривая слова, произнес:

– Ты рабыня. Не всем нравится. Могут быть неприятности.

– Рабство запрещено законом? – осмелилась она высказаться.

– Почти. Официально. Неофициально – нет. Процветает до сих пор…

– Ага. В моем мире многие работники бюджетной сферы вполне могут считать себя рабами – обязанностей много, а прав никаких… кроме права либо продолжать жить, как жили, либо уволиться…

Гуздонец как-то странно хмыкнул.

– Извините, – Надежда опустила взгляд. – Я не должна была… Я…

Она смешалась, не зная, что делать и как себя вести. До этого часа Рой обращался с нею как с бесполым существом. То есть, ночью не стал приставать, велел спать на кушетке, завернувшись в плед, как бедной родственнице. И кроме приказов: «Стой! Молчи! Иди! Садись!» – ничем не напоминал о ее подневольном статусе. Не накричал, не ударил, не унизил. Разве что этот браслет…

– Я не понимаю ничего, – рискнула она, ободренная его молчанием. – Этот мир… он для меня чужой. Новый. Я… не знаю.

Она действительно не знала многого. Даже язык, несмотря на транслятор, и тот был пока чужим. Голосовые связки перестраивались с трудом. Она понимала почти все, кроме самых редких слов, а вот сама могла пока произносить только самые короткие фразы. И изо всех сил старалась начинать уже говорить на чужом языке. «Я не знаю» – она произнесла уже не по-русски.

– Рабство, – ее собеседник, судя по всему, тоже испытывал трудности общения, что было заметно по его интонациям, – бывает разным. Есть государственные рабы. Есть частные. Есть… киборги и экзоты. Там свои законы. Есть нелегалы. Государственные – это…когда человек работает там и так, как этого желает государство. Оно…

– Понимаю, – кивнула Надежда.

– Нет. Это… тяжелое производство. Когда есть риск… посылают тех, кого не жалко. Заключенных. Каторжников. Осваивать новые миры. Обычно на пять лет. Посылают не всех, а только таких, кого… ну, кого можно. На новых планетах жизнь трудная. Сложная. Неустроенная. Люди редко едут по доброй воле, а каторжники… они…

– Рабы. Их никто не спрашивает?

– Да. Когда так делает государство, это можно. Это легально. А когда так поступает частное лицо, это…

– Нелегально?

– Да. Такое запрещено.

– Совсем как у нас, – Надежда помешала пюре, проглотила ложку. – Только государство имеет право грабить народ, народу друг друга грабить нельзя… А я? Я запрещена, да?

Внутри шевельнулся червячок сомнения и страха. А что, если она, в таком случае, может рассчитывать на помощь и сочувствие? Что, если Ареня А-она Четвертая с планеты Миссанрея может ее спасти и вернуть на Землю? Ее конфискуют, освободят и…не этого ли опасался Рой, когда увел ее из столовой? Вернуться домой, забыть все это, как страшный сон…

«Если выберусь отсюда, больше никогда не стану знакомиться в барах. И вообще в бар ходить не буду. Даже с друзьями!» – подумала она.

– Нет. Ты – частная. Тебя можно, – вернул ее с небес на землю голос Роя. – Ты одна. Для личных нужд. Для работы нельзя.

– Тогда почему…

– Ты с Земли. Это запрещено. Забудь Землю. Спросят – ты с Вангеи. Захвачена при нападении на круизный лайнер. Поняла?

– Запрещено продавать землянок?

– Да. Земля – закрытый мир. Оттуда нельзя продавать ничего. Но продают.

– Воруют…

– Да.

– Почему?

– Вы – лучшие. Нам повезло.

Рой сказал это таким тоном, что Надежда изумилась и впервые за долгое время ощутила что-то вроде гордости за себя и свою планету.

– Это чем же?

– Тем, что ты женщина с Земли. Ты… удачное приобретение.