Надежда

Ну вот, взял и все испортил! Сказал бы, что она красивая, умная или что-нибудь в этом роде… Дескать, фирменный товар, качество гарантировано… Только в чем? Что у нее, землянки, есть такое, что выгодно отличает ее от остальных женщин? С той же Вангеи или Миссанреи, например? Или с Гудзона.

Кстати…

– А как там на Гудзоне… ну… с женщинами?

Рой скривился, и лишь по изменившейся интонации она поняла, что ее спутник силится подавить смех:

– Никак. Это не твоя проблема. Ешь.

Пюре, несмотря на кислотный цвет, оказалось вкусным, а вот мясо явно синтетическим. То есть, мясного в нем было только название. А так ясно, что соя даже рядом не лежала с контейнером, где синтезировали этот «бифштекс из нежного кролика».

Тем не менее, Надежда мужественно одолела то и другое, понимая, что ничего другого ей предложить все равно не смогут. И, запивая вставшую колом в горле «бифштексятину», рискнула снова задать вопрос:

– А эта… Миссанрея… она…

– Там матриархат. По их законам женщина все вопросы решает сама. Даже – стоит ли ей выглядеть, как женщине или нет. Тем, что не протестуешь, ты оскорбляешь чувства миссанрейки.

– А… ты?

Рой никак не объяснил, как ей стоило обращаться к своему временному владельцу – по имени, или есть какой-то титул. Хорошо еще, что ей на помощь пришел транслятор. Она сказала «ты», а приборчик выдал нужное слово. Но все равно, спрашивая. Надежда боялась совершить ошибку.

– Я? – он опять прислушался к звукам снаружи. – Меня по их законам надо кастрировать и пожизненно приговорить к каторжным работам. Где-нибудь в детском саду. У меня был знакомый миссанреец. Сбежал от своей жены. Когда она его нашла, попытался покончить с собой.

– От страха?

Рой кивнул.

– Понятно, – Надежда даже посочувствовала незнакомому мужику. Надо же! Бывает и такое. Она покосилась на своего спутника. Если не считать того, как напряженно он чего-то ждал, видно было, что мужчина спокоен и даже доволен жизнью. Такого вряд ли представишь выполняющим прихоти избалованной миссанрейки.

Кстати…

– Я…хотела узнать…

Он выразительно шевельнул бровями, и Надежда смешалась.

– Я задаю слишком много вопросов, да? Мне замолчать?

– Нет. Все нормально. Я уже был женат. Сиди здесь!

Нажал на какую-то кнопку на своем браслете и выскользнул за дверь, оставив Надежду размышлять над его последними словами.

Остаток полета прошел тихо и скучно. Надежда маялась в четырех стенах – Рой лишь иногда ненадолго «выгуливал» ее по нижней палубе. Между прогулками мужчина либо сидел в каюте, глядя на экран местного аналога телевизора, либо бродил по кораблю в одиночестве. При этом женщина чувствовала себя просто собачкой, которую заперли в квартире и бросили на весь день. Соскучившись смотреть телевизор – заняться было больше решительно нечем! – она доходила до того, что радовалась возвращению Роя и еле сдерживалась, чтобы при встрече не кинуться ему на шею. Останавливала ее лишь двусмысленность ее положения – кому и зачем ее везут? Если Рой – лишь сопровождающее лицо, и потом просто сдаст ее с рук на руки настоящему хозяину, не имеет смысла привязываться. А если нет? Если он купил женщину чисто для себя, то все становится еще интереснее. На Гудзоне что, настолько все плохо с противоположным полом, что приходится отправляться за женами аж на другой конец Галактики? И что за практика покупки спутника жизни? Она пробовала задавать эти вопросы, но Рой почему-то отмалчивался или коротко бросал: «Сама увидишь!»

По счастью, полет длился недолго. Всего шесть суток Надежда провела взаперти. На седьмой день Рой опять куда-то сходил, но вернулся удивительно быстро – женщина не успела даже решить, так ли ей охота опять включать телевизор. Остановился в дверях, коротко бросил:

– Готовься. Вечером прилетаем.

Они опять уселись в знакомые кресла челнока. Только сейчас их было всего пятеро – Рой с Надеждой, майор Гравер и еще двое мужчин в форме. Эти двое так пристально пялились на женщину, что она невольно попыталась спрятаться за своего спутника. Они не просто раздевали, они мысленно прямо-таки облапали ее взглядами. А майор Гравер еще и подмигивал, мол, оцени красавцев! Только Рой оставался холоден и невозмутим, как памятник самому себе.

– Эй ты! – военные приняли его сдержанность за робость. – Где такую взял? Не слишком ли много для тебя одного?

– Нет, – коротко бросил Рой, избегая их взглядов.

– Ишь, ты! Сильный, да? Думаешь, справишься?

– Да.

– Ого! – военные переглянулись. – Вот это да! А если мы проверить решим?

«Они его провоцируют», – сообразила Надежда. Ей стало жутко. Двое на одного… может быть, даже трое – вон майор молчит, не вмешивается. То ли одобряет действия этой парочки, то ли колеблется, чью сторону принять.

Женщина задумалась. Ей хотелось вмешаться – не робот же она, в конце концов! – но ее останавливало плохое знание языка и собственный статус. Вдруг на Гудзоне рабыням нельзя вообще разговаривать со свободными? Надо было выяснить заранее. А теперь…

– Гордый, – тем временем констатировал один из военных. – Разговаривать не хочет.

– Или все слова, которые он знал, уже закончились! – со смехом предположил второй.

Майор Гравер при этом замечании как-то странно улыбнулся. И это решило дело. Пассажирский челнок, отстыковавшись от борта лайнера, уходил в атмосферу планеты. До приземления оставалось еще часа два, и не было сомнений, что, если не изменить соотношение сил, сразу после того, как покинут челнок, военные бросятся выяснять отношения.

Надежда развернулась, уставившись на военных. Это не осталось незамеченным.

– Что, нравимся? – подмигнул один из военных, развязный, с красновато-оранжевой кожей и крупным острым носом.

– Нет, – отрезала женщина и, покопавшись в памяти, выдала: – Я не люблю маленьких детей.

– А, – военный подавился воздухом. – Чего?

– Что слышал, мальчик. Тебе двадцать лет-то хоть есть?

– Мне двадцать три! А ты…

– А ты сначала подрасти, а потом уже угрожай.

Жесткие пальцы стиснули ее запястье с такой силой, что Надежда вскрикнула. С такой хваткой Рою никакие сторожевые браслеты не нужны. Разок нажал посильнее – и ты уже наполовину инвалид. Намек, впрочем, она поняла и замолчала. Но послала парням через плечо презрительный взгляд – мол, связываться с вами, сосунки, неохота. У нее на заводе такие тоже попадались. Чаще всего эта молодежь, столкнувшись с первыми же трудностями, пасовала и бежала увольняться.

Окончание полета она встретила со смешанным чувством тревоги и облегчения. Пока добирались до Гудзона, она была чем-то вроде живого груза, который надо было доставить по назначению. Сейчас ей предстоит встреча со своим настоящим хозяином, столкновение с реальностью, начало новой жизни…

В памяти еще живо было воспоминание о мегаполисе Аукциона и огромном космопорте, который она видела мельком, но сумела оценить размеры. Конечно, Надежда знала, что все планеты отличаются одна от другой, но чтобы настолько…

Унылое бетонное покрытие размером с четыре футбольных поля.

По углам – башенки, которые могли бы на Земле носить название водонапорных. Левее, чуть в стороне от бетонного поля, несколько мрачных одинаковых зданий… То есть, не совсем здания, а какие-то темно-серого с пятнами камуфляжа коробки без окон и дверей. Зато с правой стороны им навстречу распахнулись двери двух вполне себе современных зданий. То есть, современных для Надежды, а здесь, в космическую эру, это был, наверное, позапрошлый век.

Бригада грузчиков уложила несколько ящиков и контейнеров на платформу и покатила к проходу между зданиями. Здесь пути приезжих разошлись. Майор Гравер шагнул в одни двери, военные, слава богу, – в другие, а Рой усадил Надежду на платформу, буркнул: «Ждать!» – и нырнул в третьи. Тем временем платформа, явно повинуясь заданной программе, проскользнула между зданиями и выехала на площадку, которая очень напоминала Надежде нечто среднее между стоянкой такси и байкерской тусовкой. Кругом стояли квадроциклы, какие-то машины незнакомого вида и платформы, подобные той, на которой сидела она. Тут было полно народа – сплошь мужчины тридцати лет и старше, одетые пестро и грубо, словно снимались в фантастическом фильме про последствия Апокалипсиса. Хотя фантастическими их наряды были только для нее, чужачки. Все эти люди то приходили и садились за руль машин, то просто топтались поблизости, косясь по сторонам с таким видом: «Как же вы все меня бесите!»

К платформе тут же проявили повышенный интерес. Вернее, не к самой платформе, а к Надежде. Ее окружили со всех сторон. Люди с разным цветом кожи – белые, желтые, серо-розовые, бронзовые с прозеленью, даже зеленые! – но с одинаково горящими глазами таращились на женщину Земли, как на невиданную зверушку. И в их глазах было… Надежда очень надеялась, что это была не похоть. Она отодвинулась подальше от края сидения, плотнее запахнулась в накидку, выданную еще в торговом центре. Хоть какая-то защита…

Пока она озиралась и ломала голову, как поступить, если вдруг ее начнут стаскивать с платформы и раздевать, явился Рой. Надежда ощутила его появление по слабому покалыванию запястья, которое начало немилосердно чесаться, и невольно обрадовалась. Еще бы минута и…

Его появление заставило любопытных отступить, но недалеко. Люди попятились с осторожностью, бросая на мужчину неприязненные взгляды. Словно бросая всей толпе вызов, он медленно, не напоказ, приподнял руку, тряхнув управляющим браслетом. Это решило дело.

– Насмотрелась? Едем.

Не глядя на толпу, Рой проверил состояние груза и, вскочив на платформу, повернул до упора один из многочисленных рычагов.

Платформа дрогнула, чуть приподнялась над землей и бочком стала выбираться на дорогу.

– Испугалась?

Надежда вздрогнула, услышав спокойный голос.

– Д-да, – призналась. – Они так на меня смотрели… Почему?

– Ты женщина.

Не прибавив больше ни слова, Рой вывернул еще один рычаг, сворачивая куда-то в чистое поле и оставляя в стороне несколько типовых «коробок», которые явно и составляли весь город. Контраст между Аукционом и этим поселением был до того разителен, что у женщины не нашлось слов, чтобы скрыть свое разочарование. Платформа повернула, и он скрылся за небольшим холмом, поросшим колючками. Впереди вставала стена густой растительности.

– А, – не выдержала Надежда, – разве мы не в город?

– Нет.

– А куда?

– Форт 16. Колония А-16, сектор 2-бис-север.

Через минуту их догнал майор Гравер на какой-то легкой машинке, сильно напомнившей квадроцикл, только на гусеничном ходу.

– Куда спешим? Не хотим подождать свое начальство?

– Успеем.

– Разговорчив стал! Или это близость внешнего мира так подействовала? Смотри у меня, Рой Линк. Будешь спорить, напомню, кто ты есть…

– Поселенец. Свободный.

– Это временно.

– Не докажете.

– На что готов поспорить, что докажу? Связываться просто неохота. Да и твоя бригада одна из лучших. Но ведь незаменимых у нас нет. Не так ли?

Надежда сидела, ни жива ни мертва. Тут была какая-то тайна. Майор Гравер… неизвестно, как сложится ее судьба, но в любом случае от этого человека стоит держаться подальше.

Рой оставил последние слова майора без ответа, и тот, ухмыльнувшись и подмигнув Надежде – мол, сочувствую, но помочь не могу! – слегка прибавил ход, обгоняя платформу. Она, правда, сама еле тащилась, чиркая днищем по земле.

Дорога – или, вернее, то место, по которому они ехали, – шла через лес. Густой подлесок, могучие стволы, возносящие кроны в вышину. Ветви протягивались через дорогу, порой образуя настоящие арки и воздушные мосты. С некоторых свешивались лианы, странные «бороды» местных лишайников и целые гирлянды не то поздних цветов, не то ранних плодов. Время от времени в ветвях мелькали птицы или какие-то существа, очень на них похожие. Сквозь надсадное гудение платформы порой слышались звуки леса – писк, скрежет, бормотание, какие-то визгливые вопли. Интересно тут у них птицы песенки поют. Или сейчас не сезон и кричат другие существа?

Кроме дороги, других признаков человеческого жилья не было, и Надежда почувствовала тревогу. Куда ее везут?

– Далеко еще? – набравшись смелости, поинтересовалась она.

– Нет.

Надежда обернулась. Лес окружал ее со всех сторон. По ее расчетам, они проехали не меньше тридцать километров. Что за дикая местность?

Однако Рой не соврал. Еще минута-другая, и густая растительность отступила. Сперва исчезли многочисленные кустарники, потом молодые деревца, а потом платформа внезапно выехала на каменистый берег реки, которая пересекала неглубокую долину. Леса отступали от нее, а к излучине прилепился форт. У Надежды невольно отвисла челюсть. Сложенная из камня крепость до того напоминала ей старинные здания родной Земли, что она невольно ущипнула себя – не сон ли все это? Но – увы! – кругом была реальность.

Дома стояли тремя полукружьями, прижимаясь к берегу реки. Два внутренних полукольца состояли из бетонных зданий, явно выстроенных по инопланетным технологиям. Но два внешних уже были построены из местного материала – обработанных камней и дерева. Имелась ограда, к которой примыкали низкие склады и гаражи. У самого берега можно было увидеть нечто вроде плаца, одним краем обрывавшегося в реку.

Однако рассмотреть как следует поселение Надежде не удалось – не останавливаясь, Рой проскочил мимо. Платформу несколько раз основательно тряхнуло, когда она скатилась с дороги на целину. Они покатили вдоль берега реки, виляя из стороны в сторону. Чтобы не свалиться при очередном толчке, женщина ухватилась за край сидения. Вернее, за выступы, которые явно были устроены для этой цели.

– А мы разве не…

– Нет, – Рой непрерывно крутил рычаги, заставляя машину двигаться неровным зигзагом, объезжая валуны, купы низкорослого кустарника и молодые деревца. – Это форт. Мы в колонии.

– 16-А? – вспомнила она.

– Да.

– А до нее далеко?

– Нет. Сиди тихо.

Мог бы и не говорить! Тут порой так трясло, что Надежда всерьез боялась прикусить во время разговора язык. Впрочем, она волновалась и нервничала так, что все равно не смогла бы внятно сформулировать больше ни одного вопроса. Что это за колония? Кто там живет? Чем она так будет заниматься? Дикая природа вокруг наводила на мысль о том, что про гарем сладострастного владыки, дворец с янычарами и одалисками придется забыть. Ко дворцу, какой бы он ни был, должна вести приличная дорога, а не разбитая колея по которой ездили хорошо, если раз в месяц. Как она еще не заросла целиком?

Рой искоса посматривал на свою спутницу – в те редкие мгновения, когда отвлекался от дороги. Обычно тут ездили не торопясь, чтобы не покалечить технику, и он был даже рад скинуть скорость до минимальной. Пусть полюбуется на мир, в котором ей предстоит жить. И пусть хотя бы на несколько минут позже узнает, что ее ждет.

Землянка ему нравилась. Она отличалась от бывшей жены, которую он привык называть так, не только внешне – выходцы с разных планет, хоть и происходили от землян, всегда отличались друг от друга, хотя бы в мелочах! Она имела другой характер. Никогда не болтала о пустяках, легко замолкала, не обижалась и демонстративно не дулась, не требовала особого отношения. Даже не язвила и не иронизировала, демонстрируя свое остроумие. Ей было страшно, но она умело скрывала свой страх, и в то же время не было заметно ужаса в ее глазах. Да, надо отдать «черным» звездопроходцам должное – те, кто часто занимается торговлей людьми, умеют обрабатывать «товар», избавляя покупателей от необходимости терпеть истерики перепуганных рабынь.

Рабыня. Он ведь ее купил. Есть сертификат. Есть «гарантийный талон», есть чек и договор купли-продажи. По всем статьям эта женщина – его вещь, личная собственность, с которой он может делать что угодно. Здесь, в глуши неосвоенной планеты, он мог даже убить ее и бросить труп в лесу как приманку для падальщиков. И никто, даже майор Гравер, не привлечет его к ответу. Хотя, нет. Этот привлечет. У него почему-то зуб на лично на него, Роя Линка. Но ведь можно устроить и так, что майор ничего не узнает… Тут такая глушь…