Ожидание свободы. Роман

2

Тем временем на хуторе Коньковых жизнь тоже шла своим чередом. Василий со своими возмужавшими братьями только что объехал молодого жеребца и теперь ёжился, охал и смеялся под струёй холодной колодезной воды, которую лила из ковша на его шею и спину жена-красавица черноволосая Ульяна. Возле ног ползал первый очаровательный плод их любви, годовалая Евдокия. Василий напрягся:

– А теперь вылей-ка на меня целое ведро.

Ульяна засмеялась и окатила мужа прозрачной обжигающей водой, а потом накинула на него длинное льняное полотенце с собственноручными вышивками.

– Спасибо, Ульянушка, от твоих процедур и нежных ручек я молодею. Ты приготовь что-нибудь на стол, а я прогуляюсь.

– Ты опять пойдёшь на то поле и будешь смотреть на небо? Уже столько лет прошло после смерти Тони, а ты её никак не забудешь.

– Ты не обижайся и не ревнуй. Тоня теперь для меня, как Бог. Она нам приносит счастье.

– А можно я с тобой схожу?

Вася засуетился.

– Конечно, любовь моя. Я только буду рад этому и в таком случае запрягу лошадь, чтобы прокатиться с ветерком.

Ульяна радостно помахала рукой свёкру и свекрови, выходящим из дома:

– Дедуля и бабуля, присмотрите за малышкой, пока мы прогуляемся.

– С Богом, нам с Дусей понянчиться только в радость, – сказала бабушка.

Через некоторое время Вася и Ульяна, оказавшись в центре обширного скошенного поля возле копны сена, спрыгнули с телеги и посмотрели на небо. Среди сплошных облаков они увидели яркий лучистый просвет. Вася обнял жену.

– Тоня даёт своё согласие на нашу любовь и желает нам счастья, и пусть она сейчас убедится, что мы любим друг друга, – парень натаскал сена из стожка и постелил его на земле.

Ульяна легла на душистую постель любви и раскинула руки.

– Нам пора родить второго ребёночка. Я к этому готова. И пусть его зачатие произойдёт здесь.

– Любимая жёнушка, я благодарен Богу и Тоне, что они мне послали тебя. Пусть наши души в порыве любви долетят до небес и встретятся там с душой непорочной девушки, которая не познала настоящей мужской ласки, и пусть она почувствует в себе проникновение нашей любви, – Вася нежно обнял Ульяну и стал покрывать её страстными поцелуями.

– Если будет девочка, мы назовём её Антониной, и я теперь верю, что ты со мной, – Ульяна всем телом и душой бросилась в объятия любви и страсти.

Домой молодые Коньковы возвращались через деревню. Выезжая на дорогу, ведущую в посёлок, они встретили Новикова Степана, который на бричке колесил по округе, решая земельные вопросы.

– Здорово, голубки, – Степан натянул вожжи, и конь остановился, – знаю, вы с поля. Спасибо тебе, Вася, что не забываешь мою любимую доченьку. Неземным человеком она была, вот Бог и призвал её к себе. И тебе, Ульяна, спасибо, что не терзаешь из-за этого своего мужа.

– Я, побывав сейчас на том поле, почувствовала, что Тоня благословила нас на совместную счастливую жизнь, – Ульяна прижалась к мужу.

– И я вам желаю только счастья. В этой связи я хотел бы кое-что тебе, Вася, сказать. Давай немного пройдёмся, – Степан легко соскочил с брички и медленно пошёл по дороге.

Василий догнал председателя поселкового Совета.

– Что-то серьёзное, дядя Стёпа?

– Я смотрю, Вася, ты стал настоящим хозяином. Поэтому я решил сначала поговорить с тобой, а потом уж с твоим отцом. Я не зря занимаю должность председателя поссовета, поэтому кое-что знаю. Так вот, рано или поздно новая экономическая политика, которая по сути дела вернула капитализм в страну, закончится. Из всех щелей уже повылазили торгаши, буржуйчики, другая нечистая сила, которая стала угрожать Советской власти. Народ, не скрою, стал жить лучше, более независимо от государства, но в этом-то и кроется угроза молодой советской стране. Поэтому, очевидно, скоро будут приняты новые законы, направленные на смену курса в экономической политике. И, как ты понимаешь, вновь возьмутся за деревню, где проживает восемьдесят процентов населения. По меркам государства вы – кулаки с вытекающими из этого всеми последствиями. В этой связи я не как должностное лицо, а как друг вашей семьи, советую вам задуматься о своём будущем.

– А что мы можем сделать для него?

– Прежде всего, тебе с семьёй и твоим братьям с матерью надо отделиться от хутора и переселиться в деревню. Постройте себе дома в ней. Что касается отца, если он не захочет расстаться с конями, то пусть живёт на хуторе и молит Бога, чтобы беда его обошла стороной. Об этом я поговорю с ним отдельно. Всё, Вася, у меня нет больше времени для разговора, который, как ты понимаешь, должен остаться между нами, – Степан Новиков бывший Гулька легко запрыгнул в бричку, и конь, почувствовав силу и уверенность своего хозяина, резво рванул с места.

3

Новиков, подъехав к известному в посёлке заведению, натянул вожжи, и лошадь остановилась как вкопанная. Председатель поселкового Совета, посмотрев на вывеску, покачал головой, хмыкнул и вошёл внутрь деревянного здания. Навстречу ему вышел Миша Дыбкин и протянул руку. Степан её пожал:

– Как был ты, Миша, «еврэем», так им и остался. Только ещё хитрее стал. Это ж надо было такое придумать и назвать своё заведение «Чайная». Мне даже стало смешно от этого. А чай-то у тебя есть?

– Для нужных посетителей есть с сахаром и бесплатно, для тех, кто попроще, чай без сахара, но тоже бесплатно.

– Что ни говори, можешь ты завлечь клиентов в свою пивнушку. Но я, в отличие от других, ограничусь только чайком, и без сахара.

– На всякий случай могу предложить хорошего виноградного вина.

– Ты что испытываешь меня? Ты же знаешь, что я уже около шести лет спиртного в рот не беру.

– А не скучно так жить?

– Мне скучать некогда. Из сотни моих обязанностей я назову тебе лишь несколько. Это охрана революционного порядка, учёт всех земельных работ, борьба с неграмотностью и с преступностью, особенно с самогоноварением, – Степан строго посмотрел на Мишу, – кстати, как у тебя обстоят дела с «гарэлкой»?

Дыбкин заулыбался во всё лицо.

– Это в прошлом. Теперь в связи с отменой сухого закона в ней необходимость отпала.

– Это не означает, что опять можно спаивать народ. Коммунистическая партия во главе с Владимиром Ильичом Лениным и с такими, как я, на местах продолжает вести непримиримую борьбу с пьянством. Учти это на будущее, Миша. И не будем вспоминать моё прошлое, – Степан нахмурил брови.

– А что стесняться его? Все мы не без греха.

– То было тёмное прошлое. Сейчас мы строим светлое будущее под руководством Коммунистической партии, членом которой я являюсь.

– Степан Николаевич, пользуясь случаем, хотел бы проинформировать вас о своих планах по улучшению жизни людей в посёлке.

– Ну и хитрец же ты, Дыбкин. Прежде всего ты думаешь о своей выгоде, а потом о людях.

– Без людей и мне нет выгоды.

– Ладно, говори о своих проектах.

– Торговля, как ты знаешь, в нашем посёлке разрозненная. Почти каждый еврей чем-то торгует. В этой связи я хочу построить большой магазин и продавать в нём не только продукты питания, но и одежду с обувью, и гвозди, и керосин, и хомуты, и другие полезные для крестьян вещи.

– Хм, дело стоящее. Но как на это посмотрят твои собратья-евреи?

– Я им предложу выгодные условия сотрудничества, от которых они не откажутся. Ну и, конечно, рассчитываю на поддержку любимой советской власти в вашем лице, Степан Николаевич.

– Сладко ты поёшь, Михаил. Но твой проект я поддержу. Кстати, у меня к тебе личный вопрос:

– Твои дочери красавицами стали, и мой пацан начал серьёзно заглядываться на одну из них. Я ему объяснил о бесперспективности дела, поскольку знаю об отношении евреев к смешанным бракам.

– Ты прав, Степан, мы ревностно соблюдаем свои традиции и заповедь Бога о приближённости нашей нации к нему. Мы не хотим смешанными браками разрушить еврейскую семью, пустив в неё чужую кровь.

– Национальные традиции мы уважаем, как и самобытность любого народа. На этом разговор закончим. Спасибо за чай. Когда будет готов проект магазина и его обоснование, приходи в поссовет. Там мы вместе попробуем подыскать хорошее место для хорошего дела.

4

Миша Захаров отложил возвращение в Витебск на два дня, поскольку влюбился без памяти в красавицу Адолию Курилович из деревни, расположенной на другом берегу реки. Девушка была дочерью польского шляхтича, который на белорусской земле превратился в зажиточного крестьянина, владеющего пятью десятинами земли. Адолию Миша знал с детских лет и даже играл вместе с ней, когда родители приезжали друг к другу в гости. Но потом парень уехал в город, а вернувшись однажды в родные места и повстречав польку, чуть не задохнулся, восторгаясь её красотой и обаянием.

Вечером, когда солнце ещё высоко висело над горизонтом, влюблённый, прихватив с собой гармошку, сел в пролётку и покатил через посёлок, где имелся мост через речку, на встречу с возлюбленной, хотя не был уверен, соизволит ли панночка встретиться с ним. На всём пути движения парень играл на инструменте и пел песни, вызывая любопытство жителей деревни и посёлка. Прибыв к дому Адолии, Миша затянул романс о любви, посматривая на окно девушки. Но занавески на нём даже не пошевелились. Тогда парень стал на колено у самого окна и запел на ходу сочинённую серенаду:

Адолия, Адолия,

Умру я от безмолвия.

Ты выгляни в окошко,

Споём мы под гармошку.

Адолия, Адолия,

Скажи мне «да», любовь моя.

Занавеска и после этого не пошевелилась. Зато открылась входная дверь, и на пороге появился шляхтич Милош Курилович, который упёрся рукой в косяк и кашлянул:

– Ну-ка, разъясни мне, парень, что ты имел в виду, когда пел «скажи мне «да»?

– Пан Курилович, вы не про то «да» подумали. Я спрашивал Адолию о том, не соизволит ли она спеть вместе со мной под гармошку, и не более того.

– Молодой человек, из ваших уст слово «да» прозвучало с неприличным намёком. Мы такие намёки не потерпим.

– Заверяю вас, что у меня к Адолии самые чистые помыслы, я хотел сказать, чувства.

– Значит, помыслы всё же есть. И я знаю, к чему они сейчас у молодёжи приводят.

– Отец, может, хватит над Мишей издеваться? Или ты думаешь, что он гармоней и этим многозначительным «да» может совратить невинную девушку? Ты что не веришь, что я могу устоять перед этим городским музыкантом? – Адолия юркнула под руку отца и оказалась возле парня, – давай, Миша, споём романс.

Парень пробежался по кнопкам гармони, а потом запел приятным, мягким голосом известный старинный романс. Со второго куплета запела и Адолия, показав свой звонкий голос во всей красе.

После исполнения романса к девушке подошла мать, которая до этого стояла за спиной Милоша и обняла дочь.

– Мы против Миши ничего не имеем. Отец просто так шутит. Так что можете сходить на речку и полюбоваться закатом.

– Спасибо, мама.

Милош подпёр руками бока.

– Божена, я тебя не узнаю с твоими строгими нравами. Или ты их проявляешь только в отношении меня, говоря мне: то нельзя, на ту не смотри?

– Мужиков надо в строгости держать.

– Пойдём-ка в дом, дорогая, и подискутируем на эту тему, а молодёжь пусть гуляет, я не возражаю.

Через некоторое время Адолия в шерстяном цветном облегающем платье шла впереди парня по тропинке, ведущей к речке. Миша не отрывал взгляда от гибкой, стройной фигуры девушки и понимал, что многозначительное слово «да» он услышит от неё лишь после женитьбы. Адолия, дойдя до крутого обрыва, вдруг резко обернулась:

– Я хотела бы тебе сказать «да» прямо сейчас, но после этого я не смогу смотреть в глаза родителям.

– Адолия, я люблю тебя и готов ждать слияния наших тел до самой свадьбы.

– А разве такое возможно? Ты – музыкант. Тебе не сидится дома, ты мечтаешь о загранице, о поездках по городам. А я ведь другая. Я хочу выучиться на врача и жить в одном месте, лечить людей. Миша, я тебя тоже люблю, но я буду страдать от такой любви.

– Ради тебя я готов изменить свои планы. Но мне нужно время, чтобы закончить одно дело. Оно зависит не только от меня. В него втянуты и мои друзья.

– Ты говоришь загадками, я этого боюсь. Но я тоже готова тебя ждать всю жизнь и хранить тебе верность.

Миша обнял девушку и поцеловал её в губы.

– Жаль, что мы не имеем права на большее и не можем перешагнуть запретное.

– Ты приезжай в деревню почаще, тогда, быть может, я решусь ослушаться родителей и своей совести и отдамся во власть души, которая жаждет любви и страсти, – на щеках девушки заиграл румянец.

– Любимая, а ты можешь под каким-либо предлогом приехать в город, и мы там продолжим разговор на эту тему? Возможно, ты захочешь остаться в Витебске. А почему бы тебе не поступить в консерваторию? Я уверен, что ты обладаешь музыкальными способностями. Ведь у тебя прекрасный голос.

– Я подумаю об этом. Но мои родители нацеливают меня на Минск, где у них есть друзья.

– А может, мне тоже попробовать себя в Минске?

– Было бы здорово. Тогда мы точно были бы вместе.

– Я через день уезжаю в Витебск, но обещаю скоро вернуться и снова обсудить этот вопрос.

– Я буду ждать тебя.

5

Миша сел в пролётку, когда солнце коснулось горизонта. Удаляясь от дома Адолии, парень, обернувшись, ещё долго смотрел на девушку, стоящую на крыльце, и иногда махал ей рукой. Он знал, что его любимая сейчас плачет от того, что им пока, а возможно, никогда не суждено быть вместе. Миша теперь сожалел, что когда-то, имея на плечах горячую голову, вступил в тайный союз с целью достижения лучшей жизни в Российском государстве и особенно на его белорусской земле. Теперь уже поздно отступать. Он никогда не станет предателем и не оставит своих верных друзей. Но Адолию он будет любить всю свою жизнь, как бы ни складывалась его судьба. Миша, спускаясь в низинку, последний раз помахал девушке рукой и подумал: завтра он ей расскажет о своих делах и планах. Предложит ей уехать вместе с ним за границу, поскольку в условиях складывающейся ситуации в стране ему уже нет места в ней. Пусть Адолия сама решит, где её место, и с кем ей быть.

Солнце быстро опускалось за кромку леса. Теперь было отчётливо видно движение источника жизни на Земле. Миша посмотрел на темнеющее, но играющее ещё волнующими красками небо и подумал: жизнь стремительнее движения солнца. А есть ли кроме него другой источник для поддержания существования на Земле? Раньше он верил, что есть высший разум в лице Бога. Но теперь в связи с происходящими в стране процессами и событиями, в связи с действиями власти, которая отреклась от Бога, такая вера пошатнулась. Но он всё равно верит, что на небесах есть божья справедливость и божья кара, и всем воздастся по их делам. Миша посмотрел на небо, перекрестился и произнёс:

– Господи, я грешный человек, но все мои помыслы и действия направлены на улучшение жизни в том месте, где ты определил мне жить. В этих местах, как и во всех остальных уголках необъятной страны, поселились горе, беда, над простым человеком проводят эксперименты, не считаясь с его достоинством и честью, с его желаниями и жизнью. Вожди, обещая обездоленному народу лучшую жизнь, используют его силу для прихода к власти. Но потом у правителей возникает первостепенная задача удержать эту власть, создав для этого карательный механизм, при этом не зная путей движения к процветающему обществу. Над народом опять начинают проводить опыты, отдаляя его от тебя, Господь, и обрекая на новые страдания. Господи, укажи вождям праведный путь, заставь их повернуться лицом к народу. Не допусти уничтожения таких людей, как мои родители и родители Адолии, которые своим добросовестным трудом создают блага для себя и общества. Покарай тех, кто использует своё положение в корыстных целях, кто к власти идёт по трупам людей. Господи, прошу тебя, загляни в наши места и устрой свой справедливый суд».

Миша посмотрел на последний затухающий луч солнца на западном небосклоне, взял гармонь, пробежался пальцами по кнопкам и запел:

Миша сжал гармошку, посмотрел на запад и подумал: как бы ни сложилась его судьба, он останется в родных местах со своим народом и с Адолией.

6

Конное дело Филиппа Конькова в связи с новой экономической политикой советской власти получило второе дыхание. Верховые лошади вновь стали пользоваться спросом у разного рода буржуйчиков, которые вдруг откуда ни возьмись появились, как грибы после дождя. Филипп стал разводить и верхово-упряжных лошадей, открыл на своём хуторе дело по изготовлению бричек, телег, пролёток, которые силами двух мастеров делались на заказ. Филиппу казалось, что настало счастливое время со стабильным будущим, и он не мог понять предостережение Степана Новикова о грозящих его семье неприятностях. В который раз он повторял себе: неужели у государства поднимется рука на его дело, такое нужное людям, которому он посвятил всю свою жизнь?

Стоял тёплый летний вечер. Филипп, обойдя два табуна лошадей, которые летом в ночное время содержались в загонах, огороженных толстыми жердями, вспомнил разговор с председателем поссовета и подумал: Степану, конечно, больше известно о планах власти на будущее. Но трудно поверить, чтобы оно проводило политику во вред себе. Он, как коневод и законопослушный добропорядочный гражданин своей страны, угрозу для власти не представляет, а наоборот, укрепляет её и тем самым укрепляет государственную экономику. Так зачем же власти таких, как он, уничтожать? Абсурд. Но Степан чепуху говорить не будет. Филипп почесал затылок и вошёл в дом. Семья была в полном сборе. Хозяин сел за стол и сказал:

– Всем нам надо посовещаться о дальнейшей жизни, поскольку опять начали ходить разные разговоры. Вася, ты у нас самый сведущий и разбирающийся в политике. Хотелось бы послушать твоё мнение.

– Я дяде Стёпе верю. Сейчас власть с нами заигрывает. На данном этапе мы нужны ей для того, чтобы вытянуть государство из экономической разрухи. И как только государство твёрдо станет на ноги, нас, как враждебный идеям социализма класс, пустят в расход. Об этом я разговаривал с Семёном и Мишей Захаровыми. Они полностью солидарны со мной. Поэтому я предлагаю с хутора съехать и по отдельности поселиться в деревне.

Филипп тяжело вздохнул.

– Я всё равно не могу поверить, что нас будут уничтожать, как классовых врагов. Но коль есть такая вероятность, будем расселяться, и завтра с выездом в деревню посмотрим, где нам лучше всего построить новые дома для вас. А меня вы простите, я со своими конями останусь на хуторе. И будь что будет. Если мои лошади погибнут, я погибну вместе с ними. А теперь всем спать, и больше ни слова, – Филипп сделал из газеты самокрутку, насыпал туда табака и вышел на улицу. По гладко выбритым щекам мужчины текли слёзы. Филипп сделал глубокую затяжку из самокрутки и, немного успокоившись, подумал: жизнь пролетела, как мгновение. Но в этом мгновении были и прекрасные всплески счастья. Это любовь, рождение детей, первый самостоятельный объезд молодого жеребца, да и повседневная суета вокруг лошадей ему доставляла огромное удовольствие. Главное, что до сего дня беда, война их обходили стороной. Значит Бог заметил его заслуги и позволил жить с семьёй в счастливом здравии. К новому времени и порядкам он приспосабливаться не будет. Теперь пусть дети вольются в молодое советское государство и построят вместе с ним своё счастье. И он своим детям для этого, что мог, то и дал. Перед Богом и семьёй он свою миссию выполнил. Филипп сделал ещё одну затяжку самокрутки, потушил её и, окинув взглядом свои владения, с успокоившейся душой вошёл в дом. Слёзы на щеках мужчины давно уже высохли.

Глава третья