История о потерянных душах
– Что у вас случилось? Поругались или что-то еще серьезнее?
Аня повернулась и увидела, как отец читает состав странного вида макарон. Женщина видела по его глазам, что состав его вовсе не интересовал, в его глазах читалось волнение.
– Все хорошо, пап, не волнуйся.
– Ты можешь заставить поверить в это маму, но не меня. Да и она сделает вид, будто верит только потому, что хочет, чтобы вы родили ей малыша.
– А ты не хочешь?
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. А кто будет рядом, мне без разницы, лишь бы он сделал тебя поистине счастливой. А тот тип, что лежит на диване в твой единственный выходной, по существу не может сделать тебя счастливой.
– Но почему? Всякое бывает, он устал за неделю, я его понимаю, иногда хочется от всех спрятаться под одеялом и совсем ни о чем не думать.
– Так бывает. Но когда ты устаешь от работы и прочих проблем, прежде всего, ты прячешься на плече у любимого. Ты можешь подумать, что сейчас я стар и держусь за этот мир обеими руками и именно поэтому так говорю. Нет, когда мы с твоей мамой были молоды, то отдыхали от остального мира только вместе. Уже тогда я понимал, что наш мир скоротечен, и одного из нас может и не стать. Мы всегда и везде были только вместе. Даже если мне и не нравилось мероприятие, на которое собиралась моя жена, я все равно был счастлив, потому что мог весь вечер любоваться ей, её скромным нарядом и потрясающей улыбкой. Если женщина любит мужчину всем сердцем, она хочет лишь одного – скорее родить ему наследника, произвести на свет маленькую частичку своего мужчины с такими же глазами и улыбкой. И никакие карьеры и нехватка времени ей не помеха.
Он взял её за руку.
– Ты не думай, что я читаю тебе лекцию или что-то в этом роде. Просто я хочу видеть тебя счастливой, хочу видеть твои сияющие глаза и слышать ветер в твоей голове. Да-да, у влюбленных это так. Я хочу, чтобы ты не слушала мать. У тебя еще вся жизнь впереди. И лучше оставить позади ненужное, чтобы найти свое, родное.
Аня обняла отца и поцеловала его в щеку.
– Спасибо, пап, за заботу, за все. Мне важно, что ты переживаешь за меня. Но ведь ничего в жизни легко не дается. Отступают только трусы, и если уж судьба связала нас с Олегом, нужно стараться, возможно, бороться, но все можно исправить, даже искалеченные души, уж я это знаю. Поэтому я попробую все наладить.
– Буду молить Бога, чтобы все вышло.
– Спасибо, папа.
Дома, вынимая продукты из пакетов, мама сказала, что ужин будет готов через час.
– Извините, но я не смогу остаться, еще столько дел по дому, тоже нужно ужин приготовить, иначе муж выгонит меня из дома, – Аня улыбнулась, но увидев, как хмурится отец, отвела глаза. Она увидела маленькую брошюрку на столе.
– Что это?
– Реклама картинной галереи, точнее о том, что она закрывается. Они распродают все картины по низким ценам. Сегодня последний день, поезжай туда. Может, что и присмотришь себе, – ответила мама.
– Наверное, стоит заглянуть, мне нужна картина в кабинет.
Попрощавшись с родителями, Аня прихватила сумку и отправилась в картинную галерею. С наступлением вечера город затих, но по-прежнему раздавались веселые голоса детей и рев мотоциклов. Женщина успела вовремя, через час галерея закрывалась. Оказавшись в маленьком и прохладном помещении, Аня пожалела, что не взяла с собой теплую кофту. В большой зале среди тусклого освещения играли тени, пряча под свое крыло те немногочисленные картины, что не удалось продать. Аня не увидела посетителей и лишь, когда глаза привыкли к сумраку, она заметила людей, разглядывающих картины. Они стояли, не двигаясь, казалось, заснули прямо перед холстом, но видимо, на это имелись свои причины, возможно картины так завораживали, что оторвать взгляд было невозможно. Сначала Аня подумала, что опоздала – лучшие картины разобрали. Оставшиеся изображали природу, глиняные горшки и кружки, города и забавных животных. Но вскоре одна картина привлекла ее внимание. Находясь в самом дальнем углу, картина словно хотела спрятаться ото всех и не показываться на глаза любопытным.
На переднем плане изображались трое детей. Один мальчик лет десяти, щуплый, с копной русых, выжженных на солнце волос, в одних штанишках коричневого цвета. Девочка и другой мальчик были постарше, примерно одного возраста, точно сказать нельзя, потому что девочка была маленького роста с длинными темно-русыми волосами и в платьишке желтого цвета. Девочка и мальчик в штанишках сидели на траве и перекидывали друг другу красный мяч. Мальчик постарше с черными волосами в потертых джинсах и белой футболке озадаченно всматривался вдаль. Передний план оканчивался тропинкой среди зеленой травы, что вела к старой темной мельнице, на которую с некой долей страха смотрел мальчик. Когда Аня разглядывала детей, она могла поспорить, что краем глаза видела старую, возможно, сожженную мельницу, но подняв на неё взгляд, женщина едва не вскрикнула. То, что казалось ей старой мельницей, таковой совсем не являлось. Ане хотелось бы верить, что обман зрения привел ее к тому, что за мельницу она приняла человека, но чем больше она разглядывала его фигуру, тем сильнее понимала, фигура эта вовсе не человеческая. Высокого роста, в черных лохмотьях, она раскинула длинные руки с огромными когтями, и именно эти руки она приняла за лопасти мельницы. Огромный капюшон скрывал половину лица, открывая острый подборок, испещренный кровавыми струпьями, и страшный оскал, не имевший ничего общего с человеческой улыбкой. Аня снова посмотрела на мальчика, вглядывающегося вдаль, словно хотела узнать, видит ли он то же самое, что и она. По его взгляду она поняла, монстр в лохмотьях не обман зрения. Когда она снова посмотрела на темную фигуру, женщине показалось, что та чуть двинулась вперед. Она точно помнила, что фигура стояла в траве, а сейчас она находилась прямо на тропинке! И когда капюшон на голове монстра зашевелился, медленно открывая страшную морду, Аня вздрогнула и отошла назад. Врезавшись во что-то, женщина подумала, что черная фигура вылезла из картины и поймала её. Аня вскрикнула и чуть не упала на пол, если бы ее не подхватили сильные руки.
– Вам нехорошо? – спросил мужчина, придерживая ее за плечи. – Принести воды?
– Нет, спасибо, – Аня выпрямилась, одной рукой придерживаясь за стену. – Уже лучше.
– Отлично. Я куратор этой выставки, присмотрели себе что-нибудь? Мы закрываемся через десять минут.
Аня огляделась и к удивлению заметила, что все посетители уже ушли, забрав с собой пару картин. А она ничего не видела и не слышала, словно время остановилось.
– Да, – ответила она. – Эта картина мне интересна, кто её автор?
Аня боялась повернуться и вновь увидеть это жуткое создание. Она внимательно смотрела на мужчину, и ей казалось, что где-то она его уже видела. Мужчина же пытался из-за ее плеча рассмотреть имя автора на картине.
– Извините, не помню её автора, если вы подождете, я посмотрю его в накладной.
– Да, конечно, – Аня провожала его улыбкой до самой двери в маленький кабинет. Как только он исчез за дверью, улыбка померкла и женщина повернулась к картине. Ужас охватил ее снова, но на этот раз от того, что никакой черной фигуры и в помине не было – ни на тропинке, ни в траве, ни среди детей. Но в чем загвоздка – мальчик все также смотрел туда, где раньше возвышался монстр. Аня чувствовала, он смотрел не просто так, он не любовался голубым небом или сочной травой, становилось ясно, мальчик видел то, что видела и она. Аня могла бы понять обман зрения, хорошо, могла бы согласиться с тем, что по ошибке приняла мельницу за высокого монстра. Если бы сейчас в траве стояла любая темная фигура, будь то мельница, дом или машина, она без промедления бы согласилась, что художник смог обмануть её ловкостью кисти. Но никакой фигуры, совсем ничего приводило её еще в больший ужас. От голоса, раздавшегося позади, она вновь вздрогнула. Мужчина уже вернулся и повторил свои слова, заметив, что женщина не расслышала его.
– К сожалению, автор нигде не указан. Это странно, потому что у всех картин указаны авторы. Я могу точно сказать, что автор родился в нашем городе. Но кто он и где сейчас я сказать не могу. Если хотите, можете выбрать другую картину.
– Нет-нет, я покупаю её.
– Но зачем?
– Что зачем?
– Зачем вам картина, которую вы боитесь?
– Я не боюсь ее, это вы меня напугали своим внезапным появлением.
– Извините.
– Ничего страшного. Так вы продадите её мне?
– Конечно.
Он аккуратно снял ее со стены и снова исчез в своем кабинете. Через несколько минут он вышел, держа в руках картину, обернутую бумагой кремового цвета. Мужчина передал её женщине и вновь направился в свой кабинет.
– Постойте. А как же деньги? Сколько она стоит?
Он повернулся:
– А как, по-вашему, сколько стоит страх?
– Что?
– Люди издавна готовы отдать последнее за свой собственный страх. Раньше – хлеба и зрелищ: казни, гладиаторские бойни, войны. Сейчас – телевидение, американские горки, комнаты страха и тому подобное. Как думаете, что движет человеком, когда он платит за то, чтобы бояться?
– Я не понимаю вас. Назовите цену, мне нужно домой.
– Деньги не нужны, я уверен, вы расплатитесь потом. Сполна.
Этот человек просто взбесил её. Аня не понимала, чего он добивается своей пустой болтовней.
– Всего вам хорошего, – ответила женщина и, бросив пару купюр на стол, вышла на улицу. Поймав такси, она еле втиснулась в салон вместе с картиной. Назвав адрес, Аня бросила тревожный взгляд на дверь маленькой галереи. Ей казалось, что сейчас чудаковатый мужчина выбежит вслед за ней и заставит вернуть картину обратно, прокатив её к тому же на американских горках. Её странные люди, как любил называть их отец, и то говорили вразумительнее, чем этот незнакомец. Никогда не узнаешь, сколько опасных сумасшедших ходит по миру без смирительных рубашек.
Вновь, как и утром, дом встретил её полной тишиной. Никто не встречал её и не волновался о том, голодна ли она. Хотя нет, как только Аня включила свет, к её ногам кто-то бросился. Конечно, это не принц, как бы ей того ни хотелось, а кошка. Гораздо умнее и ласковее любого принца. Аня прислонила картину к стене, и кошка прыгнула в её объятья.
– Ариэль, как я скучала по тебе. Чем ты сегодня занималась? Олег тебя кормил?
Огненно-рыжая кошка с перламутово – голубыми глазами, мяукнула и потерлась мордочкой об её шею.
– Я так и знала, – ответила Аня, проходя на кухню с кошкой на руках. – Весь день ходишь голодной, бедняжка. Или может, ты поймала мышку? – женщина почесала ей горло и отпустила на пол. Достав кошачий корм, она положила его в миску и оставила довольную кошку уплетать свой ужин. Осмотрев все комнаты, Аня не нашла мужа, он куда-то ушел, не предупредив её.
Тогда взяв картину, она поднялась в свою уединенную комнату на чердак. Он сильно отличался от её личного кабинета. Если в кабинете она решала все свои дела и проблемы, то на чердаке их просто не существовало. В кабинете стоял широкий стол, дубовые шкафы, жалюзи и стены белого цвета, вечно холодный пол, то на чердаке висели цветные занавески, стояло кресло-качалка и уютный диванчик с множеством подушек и пледом, журнальный столик, на котором царствовал пузатый чайник с подругой-тарелкой, всегда наполненной печеньем. Если в кабинете литература расположена строго по алфавиту и каждая на определенной полке, то на чердаке все книги громоздились повсюду вавилонскими башнями. Ноутбук с научно-документальными фильмами на чердаке замещало маленькое радио с флешкой, заполненной любимой музыкой. И последнее – счета, домашние и рабочие документы, личные дела её пациентов на чердаке замещали личные дневники, блокноты с записями о жизни, рецепты, планы и мечты.
Аня аккуратно разорвала бумагу и вынула картину. Схватив её обеими руками, женщина вновь, но уже без всякого страха вглядывалась в рисунок. Она не думала о том, что принесла зло в свой дом, скорее, наоборот. Её любимая комната словно оберегала женщину от всего плохого. На уютном чердаке просто не могло быть злости и ненависти. Аня повесила картину на стену, она стала первой на чердаке. Именно здесь на чердаке, как ей казалось, дети будут в безопасности. Здесь им будет тепло и уютно. Она сможет защитить детей, каким бы ужасным ни казалось лицо дьявола, преследовавшего их. Аня провела рукой по резной раме и, выключив свет, вышла из комнаты.
На кухне, несмотря на усталость, женщина принялась готовить ужин. Спагетти под соусом она любила, пожалуй, с самого детства. С ловкостью орудуя ножом и помешивая деревянной лопаточкой соус, Аня полностью погрузилась в мир вкусов и аппетитных запахов, которые заставили прибежать на кухню кошку, чтобы попросить кусочек поджаристого мяса. Пока Ариэль со скоростью гоночного болида поглощала свой маленький ужин, Аня рассказывала ей, как трудно наладить взаимоотношения с человеком, если его даже нет рядом. Кошка утвердительно урчала в ответ, разжевывая кусочки мяса, которые она принимала за пойманных мышек. Как известно, все хозяева кошек разговаривают со своими питомцами, и если вы вдруг этого не делаете, то все потому, что вы с ней просто поссорились. Попросите у нее прощения и дайте ей молока, и ваша карма вновь засияет радужным светом. Найти взаимопонимание с кошкой тоже, порой, непросто, но все же легче, чем с человеком. Все потому, что кошке для счастья нужно немножко еды и ласки, а человек по своей глупости не хочет быть счастливым только потому, что его накормили до отвала и почесали пузико. Странные люди, да и только.
Аня так разговорилась с кошкой, что не заметила, как на кухне появился Олег.
– Жалуешься на меня кошке? – спросил он. – Твоя работа имеет последствия, как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.
Женщина покраснела и поднялась с пола.
– Ужинать будешь?
– Не откажусь, пахнет вкусно.
Олег уплетал ужин за обе щеки и не замечал гнетущего молчания, повисшего над столом. Аня не выдержала и заговорила первой.
– Где ты был сегодня?
– Ты ушла первой, но я не спрашивал тебя об этом.
– Хорошо, я была у родителей, а где был ты?
– Тоже. Я навещал своих родителей.
– Я звонила твоей маме, – соврала она.
– Зачем?
– Хотела узнать, где ты.
– Впредь не смей ябедничать моей матери. Если она свалится с инсультом, виновата будешь только ты. Неужели я не имею права провести свой выходной с друзьями или, быть может, я должен сидеть в заточении словно Рапунцель, пока ты в это время бродишь неизвестно где? И заметь – я не звонил твоим родителям, я уважаю твое право на свободу. Будь добра уважать и мое.
Он отшвырнул тарелку и ушел в комнату с видеоиграми. Аня поняла, что виртуальная реальность радовала его больше, чем семейная жизнь. Днем он говорил, что хочет проводить свои выходные дома, а сейчас кричит о том, что не желает сидеть в заточении весь день. Кажется, он немного запутался. Аня неспеша доела ужин и прибралась на кухне. Заварила мятный чай и, прихватив сумку с документами из кабинета, спряталась на чердаке. Свет озарил радужную комнату, и женщина вздохнула с облегчением. Здесь она чувствовала себя маленькой принцессой, коротавшей дни в ожидании принца, а злой дракон где-то внизу играл в видео-приставку.
Несмотря на то, что на чердаке Аня предпочитала заниматься лишь личными делами, иногда ей приходилось и покорпеть над документами. Сейчас она просто вынуждена отвлечься, чтобы уснуть ночью. Женщина вынула бумаги из сумки и, устроившись вместе с кошкой на маленьком диванчике, начала изучать предоставленную информацию. Белоснежный лист с черными буквами не дал Ане никакой полезной информации, ни одной зацепки.
Имя: Дорофеев Дмитрий Сергеевич;
Возраст: 32 года
Место рождения: город Серафимск;
Семья: холост, из родных – только брат, его имя и местоположение неизвестно. Родители: отец – умер, мать – неизвестно;
Домашний адрес: неизвестно.
Аня убрала бумаги обратно в сумку и распахнула окно. В комнату полились волшебные звуки природы – щебетанье птиц и стрекот кузнечиков, шум листвы и далекий лай собак. Нет ничего прекраснее естественного. Природа дарует и обогащает, но в тоже время мстит и отбирает. Аня подышала ночной прохладой, потом выключила свет, взбила подушку и, обняв кошку, укрылась пледом. Ариэль тихо засопела на шее у Ани. Луна заглянула в гости, превращая обычные вещи в сверхъестественные, но не мешала женщине спокойно уснуть, подарив ей самые драгоценные сны, тем самым вызвав улыбку на её лице. Увидев улыбку, Луна ушла в другие дома дарить приятные сны и кошмары, разница лишь в том, что кого-то Луна одаривала, а другого – наказывала.
Глава 3
В семь утра Аня приехала в клинику. Оставив автомобиль на парковке возле ворот, женщина нажала на звонок. Сонный охранник одним нажатием кнопки открыл дверь и вновь задремал в мягком кресле. В самом здании царили покой и сумрак. Пациенты лениво выходили в коридор принять таблетки и снова уйти в свою палату, до завтрака еще оставался целый час. Снова ежедневный ритуал – Аня заходила в кабинет, надевала белоснежный халат и, прихватив блокнот с ручкой, отправлялась к пациентам. Совсем мало времени она уделяла кабинету – лишь прибраться на столе, разложить бумаги по папкам и заполнить личные дела пациентов. Все остальное время Аня посвящала пациентам. Она беседовала с ними в палатах один на один, проводила групповые терапии и тренинги, просто следила за ними во время прогулок или посещений комнаты отдыха. Женщина взяла блокнот и, заперев дверь на ключ, отправилась в наблюдательную комнату.
Внутри за пациентом следили медицинская сестра и санитар. Аня поблагодарила бога, что здесь снова не собрались все санитары отделения.
– Можете пойти завтракать, – сказала она им, – мне нужно побеседовать с пациентом.
– Вы уверены? – спросил Максим, из всех санитаров он был самым вежливым и спокойным. – Это может быть опасно. С того раза мы больше не давали ему успокоительного, он так хорошо проспал всю ночь. Но вы ведь знаете, что по утрам они бывают наиболее агрессивны.
– Я знаю, Максим, – улыбнулась она. – Не волнуйся.
Как только сестра и санитар вышли, мужчина поднялся с постели.
– Доброе утро, Дима. Как самочувствие? – она села на мягкий стул напротив него.
Он осмотрелся вокруг, словно забыл, как сюда попал. Наконец, его взгляд остановился на ней, он перестал хмуриться и улыбнулся. Тогда Аня вспомнила слова главврача, мужчина и в правду был красив. Его темные волосы спутались, лицо было слегка помято и обросло щетиной, но все-таки выглядел он привлекательно. Резко очерченные скулы, идеальной формы нос, тонкие губы и потрясающие своей красотой и глубиной голубые глаза, словно холодное небо Антарктиды. Несмотря на изможденное и худое тело он имел широкие плечи и крепкие руки. Его улыбка, с какой он смотрел на неё, была совершенно по-детски открытой и невинной.
– Хорошо, – ответил он. – Я в порядке.
– Что-нибудь снилось?
– Я не помню.
Аня открыла блокнот.
– Можешь рассказать мне что-нибудь о своей семье?
– Нет. Я не помню, – добавил он.
– Но о брате ты помнишь?
– Да, его я никогда не забуду.
– Где он сейчас?
– Я не знаю, мы давно не виделись.
– Когда в последний раз вы виделись?
– Когда были мальчишками.
– Что случилось потом?
– Я не хочу говорить об этом, мне больно.
– Хорошо. Расскажи, что ты помнишь.
– Что я должен спасти тебя.
– От кого? – Аня напряглась.
– От Тьмы.
– И что хочет от меня тьма?
– Она хочет твоей смерти. Тень ходит за тобой повсюду.
– Все люди имеют тени, Дима.
– Ты имеешь две тени, Полина.
– Кто сказал тебе, что меня зовут Полина?
– Ты. При нашем первом знакомстве.
– И когда же оно было? – этот разговор начал забавлять женщину.
– Когда тебе было десять. Ты так назвалась.
– Но меня зовут Аня.
– Я знаю.
– Знаешь? Но только сейчас ты меня назвал Полиной.
– Я называл тебя, как ты того хотела. Я знаю, что твое настоящее имя – Аня. Оно мне нравится. Очень красивое и мелодичное, – он улыбнулся и отвел глаза.
– Ты не против моего имени? – удивилась женщина. Она привыкла, что ее пациенты всегда стоят горой за свои убеждения с пеной у рта. Правдой для них считалось то, что было произнесено из их уст.
– Не против. Только я бы хотел попросить не называть меня Дима.
– Почему?
– Я расскажу об этом позже.
– Хорошо. Дмитрий тебя устроит?
– Немного официально, но все же лучше.
– Договорились. Скажи, ты соглашаешься со всем, чтобы мы тебя выпустили?
Улыбка сползла с лица мужчины, казалось, он был обескуражен.
– Нет-нет, – проговорил Дмитрий. – Мне нельзя уходить отсюда. Я должен быть рядом с тобой, если Тьма вернется.
– Хорошо. Я думаю, на первый раз мы достаточно поговорили. Через десять минут тебе принесут завтрак, ты должен хорошо поесть и выпить таблетки. Они помогут тебе. Мы желаем тебе только добра, и ты не должен драться с санитарами или с другими пациентами.
– Я понял.
– Тогда после завтрака ты можешь недолго погулять по больнице. Я приду к тебе после обеда.
– Я буду ждать, – он расплылся в улыбке.
Как и в ответ на улыбку ребенка мы не можем сдержать своей, так и Аня улыбнулась ему, уходя.
– Принесите пациенту завтрак, пусть ест пока в своей палате, мы не знаем, как он поведет себя с другими пациентами, – Аня отдала распоряжение медицинской сестре на посту. – Можешь выпустить его в коридор, пусть пройдется немного и освоится. Скажи Максиму, пусть он приглядывает за ним. Теперь о таблетках. Его бредовые идеи все – таки смахивают на шизофрению.
– Значит, санитары не ошиблись, – улыбнулась сестра, но увидев сердитый взгляд психиатра, опустила голову и принялась делать записи в журнале. Аня продолжила:
– Начнем с клозапина, думаю, галоперидол давать слишком рано.
– Хорошо.
– Да, и вот что, пробей в интернете имя Дорофеев Дмитрий, вдруг что-то обнаружится.
– Будет сделано.
– Спасибо.
После завтрака Аня начала обход пациентов. До обеда она должна поговорить с ними, а после заняться групповым тренингом. В самой первой палате лечилась пожилая женщина с болезнью Пика. Эта болезнь характеризуется ограниченной атрофией мозга, преимущественно в лобных и височных долях. С каждым днем у семидесятилетней женщины все больше проявлялась апатия и пропадала живость эмоциональных реакций, что, в конце концов, и привело её к инвалидному креслу. Её речь стала не только замедленной, но и бедной, уменьшение словарного запаса прогрессировало все сильнее. Она могла повторять одно и то же слово каждый день. Мария постепенно переставала узнавать самые простые вещи – она не понимала, что ложкой едят, а ручкой пишут. Поэтому после кормления её увозили в комнату отдыха, где она сидела тихо, не понимая ничего вокруг. Обычно болезнь заканчивается тотальным распадом психической деятельности с развитием физического и психического маразма. Надежда на лечение ничтожно мала, к таким пациентам редко приходят родственники или друзья. Все делают вид, что их близкий в надежном и укромном месте, они заплатят любые деньги, лишь бы не видеть, как их родители, учившие их когда-то житейской мудрости, сейчас не в состоянии понять, кто они и что делают.
– Здравствуй, Мария, – произнесла женщина. – Как дела? – она знала, что пациентка не сможет ответить, но она должна каждый день разговаривать с ней, иначе женщина все забудет и закроется, словно в ракушке. – Тебе что-нибудь снилось? – Аня погладила ее по щеке. – Снилось что-нибудь прекрасное и волшебное, как твой голос?
Мария в ответ едва улыбнулась, но сказать ничего не могла. Но её улыбка стоила многого.
– Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю? Что бы ты хотела? – Аня взяла со стола две книги и показала женщине. Мария с трудом подняла руку и дрожавшим пальцем указала на одну книгу.
– Очень хорошо, – улыбнулась психиатр. – Я только за! Обожаю эту книгу. Сколько раз ты читала эту историю? Наверное, сотни раз?
Аня раскрыла книгу, и ее звонкий голос лился повсюду, высвобождаясь за пределы больничной палаты. «Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний – теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета1».
Аня открыла дверь в следующую палату – внутри опущены шторы, всюду таится полумрак, не только в комнате, но и в душе пациентки. На кровати сидит женщина, она отрешенно смотрит на стену, не двигаясь и не сказав ни слова при виде своего лечащего врача. У неё маниакально – депрессивный психоз.
– Здравствуй, Екатерина, ты уже позавтракала?