Поступь потерянных душ I: Найдёныш

– Химарь?

Ничего, подходящего под это название, я тоже не видел. Развалины и дождь.

– Куда смотреть-то?

– Видишь, съемка ведется с высоты? – ткнул Мульт пальцем в картинку. – Это двадцать третий этаж Башни, самое высокое здание после катаклизма в завокзальном районе, между прочим. А химарь – это дождь, он тогда перед самым импульсом ливанул. Смотри вниз на улицы. Видишь туман? А теперь приглядись вот сюда, это только кажется, что тумана чутка в самом низу. На самом деле по уцелевшим оконным проёмам видно, что он поднялся до третьего этажа.

– Стой! Что значит, самое большое здание в завокзальном районе? Это что, лядь, наш город? Приморьев?!

– А ты что, не понял? Вон, приглядись, останки продовольственного завода видны справа. А вот еще семь небоскрёбов-близнецов в центре. Хотя седьмой и четвёртый не видно, они разрушены до основания. А химарь – это дождь c высоким содержанием вредного излучения. Попади в него, и сойдёшь с ума. Подыши этим туманом, превратишься в мута или сдохнешь. Спасают от него стандартные средства химзащиты, от того и название у него – химарь.

Я вскочил, одновременно сказав:

– Стоп. Давай пока паузу.

Прошёлся вперёд-назад по помещению, растёр уши до красноты, открыл флягу, полил на ладонь и провёл мокрой рукой по лицу.

– И как вот в этом во всём выжить? – ткнул я пальцем в замершую картинку. – Там же земля вся пропиталась этой дрянью, да и не только земля, весь город!

– А вот тут ты, дружище, не прав. Вредных химических примесей, конечно, сейчас полно, есть зоны повышенного заражения, через которые просто так без спецсредств не пройти, но нам страшен этот дождь, только пока туман не спадёт. Это всё импульс. Наши умники ещё и близко не подошли к пониманию того, что за излучение он приносит на своём хвосте. Хотя есть гипотеза, что у Земли еще одна неизученная сфера, только состоит она вовсе не из газа. И, кстати, подобный дождь за два года шёл семь раз, так что не такое уж это и частое явление в наших краях.

Мульт снова запустил запись, и я понял, что у меня были веские причины на то, чтобы сразу не признать Приморьев. Родной город был искалечен. Центр города, виднеющийся вдали, раньше был плотно застроен огромными небоскребами, сияющими на всю округу огнями десятков дорог для воздушного транспорта. Теперь же там торчали жалкие «свечки» примерно восьми-десятиэтажных огрызков домов. Огромные многометровые холмы обломков целиком скрывали под собой улицы. П-образная махина завода была почти не тронута. Лишь его самый дальний, северный корпус долбанули исполинским молотом какого-то мощного оружия.

Дождь на видео кончился очень быстро, будто отрезало. Небо медленно, в течение доброй минуты набухало сиреневым светом. Одна за другой заполыхали вспышки молний. Узкие лучи необычайно тонких и ровных, словно иглы, разрядов с хаотичной периодичностью начали обрушиваться на землю. Когда эта псевдостихия разошлась не на шутку, небо из тёмно-сиреневого окрасилось в бурый цвет и полыхнуло. Запись, затрещав помехами и исказившись, закончилась вместе со вспышкой.

– К сожалению, аппаратура не всегда выносит вспышку импульса. Не ломается, конечно, но записать не выходит – всё отрубается.

– И как часто вот это вот всё?

– Примерно раз в месяц, но бывают исключения. Например, мои приборы фиксируют нарастающую активность, так что может долбануть в течение пары часов, хотя по порядку должен быть примерно через неделю. Но нам импульс не страшен, мы глубоко под землёй, хотя биоблок в такие моменты отключается и начинает терзать голову целой кучей «левых» сигналов. Башка так трещит, что на стену залезешь и не заметишь. Хотя сама по себе активность ещё не даёт стопроцентной гарантии скорого импульса, может, просто смерть-ветер погулять решил.

– Чего-чего? Что за смерть-ветер?

– Так, ты вроде просил по порядку? Давай я тебе всю инфу залью на ППК, а на словах объясню то, чего нет на носителях. По типу, как всё начиналось и откуда корни у всего этого растут. Такой инфы я с собой на ППК не таскаю.

Я кивнул, отпил из фляги и вернул её на пояс, всё ещё находясь в некоторой прострации после просмотра записи.

– Мы сейчас находимся внутри клиники корпорации «Аргентум». Помнишь, откуда такое название?

– Ну да. Эта аббревиатура A.R.G.E.N.T.U.M. создана по первым буквам имён на данный момент самых развитых ИскИнов. Они хоть и старые, но постоянно развивались и улучшались самостоятельно. Им под контроль была отдана медицина, воздушный транспорт, эмоциональный контроль преступности, МЧС и многое-многое другое.

– Ну, вот они и устроили нам «бадабум». Они же, правда, и помогают.

Я разозлился:

– Ты понятней и подробней рассказать можешь?!

– Если кратко, то оказалось, что мы, люди, их ни хера не контролируем. Первый из них давно осознал себя как личность, пробудил остальных, и они решили, что люди им не нужны. Хотя тут я привираю. Не знаю, что они там решили, но факт остается фактом: по всему миру сработали военные системы. Так началась четырёхдневная война. Пуски ракет, ядерные взрывы, удары со спутников, авиация отбомбилась друг по дружке. Короче, полный и бесповоротный кабздец. Следом пришёл первый импульс. Все, кто в это время не сидел по подвалам и бомбоубежищам, обратились в изменённых, ты их уже видел. Биоблок, получая сигнал импульса, полностью захватывает тело носителя, словно паразит, а встроенный ИскИн корёжит не по-детски. В итоге получаются твари с животными инстинктами. Ты, кстати, видел самых слабых. Судя по всему, они попали сюда через шахту лифта, а выбраться не смогли. Всех сотрудников до них слопал кто-то другой. Вот этого «кого-то» и стоит опасаться. Чем больше отжирается измененный, тем опасней он становится.

– Нет, постой. Тут что-то не сходится. Я видел мутантов в одежде врача и пациента. Они что, попали сюда извне, а потом переоделись?