– Да. Только за словами следи, пожалуйста.
– Ладно. Я лишь хотел сказать, что нрава эта Царь-девица была буйного и другие богатыри её боялись и уважали. А многие недолюбливали: за то, что в боях она побеждала, а над поверженными противниками имела привычку насмехаться. Вот и получалось: не примешь вызов – трусом ославят, а примешь – вобьют в землю по шею и скажут, мол, слабак. Однако именно Царь-девице удалось отвадить кочевников от дивьих земель, она лихо защищала границы, так воцарился недолгий мир. Но тут случилась новая напасть – прилетел змей горыныч. Да не простой, а с гору величиной: говорят, это был сам прародитель всех змей, больших и малых, звали его Змиулан.
– Бр-р, – поёжился Лис. – Ненавижу этих тварей.
– Да кто ж их любит? – пожал плечами Яромир. – Разве что батюшка твой, не к ночи будь помянут… В общем, никто из богатырей такую махину одолеть не вызвался, только Царь-девица согласилась. Так что хочешь не хочешь, а пришлось царю Радиславу опять раскошеливаться – поленица-то со своими дружками готова была Змиулана извести не задаром. Назначила цену: семь телег золота и ещё семь корзин молодильных яблок сверху. И пока не доставили ей дары – и пальцем не пошевелила.
– Зачем же ей столько денег? – не поняла Тайка. – Что она там в своих полях покупать собралась?
– У нас говорят, царство своё основать хотела, построить Царь-град белокаменный – настоящий рай на земле – и яблони хрустальные там насадить, соловьёв развести, чтобы пели. Ну да это к делу не относится.
– Да-да, давайте скорее про страшную птицу! – Пушок, похоже, от баек про богатырей да про царства заскучал.
– Будет вам и про птицу, погодите. Как дошли гружёные телеги, всё золото пересчитали, по сундукам разложили да по шатрам спрятали – только тогда отправилась Царь-девица в путь. И хотя сулили ей гадатели неудачу, а всё-таки нашла она старого змея. Три дня и три ночи бились они, и ни один не мог взять верх.
– Ой, Тая, мне кажется, у нас в погребе кто-то шипит, – вдруг охнул Пушок.
Тайка прислушалась: и правда.
– Наверное, это у Никифора вино бродит, – беспечно отмахнулась она, но внутри всё сжалось: нет, ну мало ли?
– Горыныч туда точно не влезет, – нервно хохотнул Лис.
– Это смотря какой горыныч, – Тайка отхлебнула остывший чай. – У нас в Дивнозёрье есть такой, который влезет. Маленький совсем.
– Да врёте вы всё!
– Сходи, проверь, – с улыбкой предложил Яромир: кажется, он наконец-то понял, в чём заключалась суть всех этих страшных историй на ночь, и теперь забавлялся вовсю.
– Что-то не хочется, – Лис, вздёрнув подбородок, отвернулся.
Улыбка дивьего воина стала ещё шире.
– Ну-ну.
– Баранки гну! Ты там что-то рассказывал вроде? Вот и не отвлекайся! – донеслось с печки.
Яромир, хмыкнув, продолжил:
– Наконец удача улыбнулась Царь-девице, Змиулан пал. Она срубила все три головы – одну за одной, а тело сожгла, чтобы не возродилось чудовище. На всякий случай заглянула в гнездо – змеёнышей не обнаружила, зато нашла яйцо. А надо сказать, что доселе горынычевых яиц никто не видел: уж очень хорошо те их прятали. Обрадовалась Царь-девица и повелела своим дружкам, мол, забирайте добычу, будет у нас на завтрак омлет с беконом.
– Омлет – это вкусно, – Пушок сперва оживился, а потом призадумался. – Тут-то ведь и начинается самое страшное, да?
– Угадал, – кивнул Яромир. – Это же не куриное яйцо было, а горынычево. Хотя на вид, говорят, не особенно от куриного отличалось – так, только побольше раза в три и вместо скорлупы – чешуйки.
– Погодите, а разве змеиные яйца вообще едят? – Тайка захлопала глазами.
Коловерша сделал жест, будто поправил на морде несуществующие очки:
– Отвечает гастрономический эксперт Пушок: конечно, едят, Тая. В некоторых странах это вообще деликатес.
– Скажите мне, в каких именно, чтобы я держался от них подальше, – Лис аж полотенце выронил из рук. Наверное, от избытка чувств. Впрочем, оно ему уже было и не нужно: пока они сидели и рассказывали истории, волосы и одежда почти высохли.
– Обычные, может, и деликатес, – не стал спорить Яромир (хотя скривился, Тайка заметила!), – но это было яйцо самого Змиулана, прародителя всех змей. Но Царь-девицу это не остановило. В поверьях их племени говорилось, что так можно заполучить толику силы врага, так что она решила отведать такое странное блюдо. Никто из её соратников, к слову, не осмелился присоединиться к трапезе, и поленица всё съела сама. Сперва казалось: ничего не произошло, и все уже думать забыли об этом случае… Потом люди Царь-девицы нашли подходящие земли, высадили семечки молодильных яблонь, заложив будущий сад, начали строить город – а величайшая из полениц перестала показываться народу. Прошёл слух, что она носит под сердцем дитя. Все гадали: кто же тот счастливчик? Кого Царь-девица избрала в мужья? Мамки-няньки уже выбирали имя для будущего сына или дочери, но в урочный час родила поленица не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку.
– Никак Птицу-Юстрицу? – ахнул Пушок.
– Верно. Ту самую – о девяти головах с девичьими ликами на тощих змеиных шеях. Узнав о том, некоторые в ужасе бежали из ещё не достроенного Царь-града. Те же, кто остался, вскоре пожалели о своём решении. Чудовище росло не по дням, а по часам, а Царь-девица не могла ничего поделать супротив своего дитяти. И как только Юстрица встала на крыло, повадилась она по городу летать да болезни насылать. Захирели ростки волшебных яблонь, замолчали соловьи, захворали люди. Так и сгинул Царь-град, обещавший стать раем на земле, – одни руины от него остались. А Царь-девица пропала: не нашли её ни среди живых, ни среди мёртвых. Так никто и не знает, что с ней сталось, – дивий воин вздохнул: похоже, эта тайна древних дней до сих пор не давала ему покоя.
Тайка подумала, что для него это, наверное, как для людей – загадки древних цивилизаций. Может, когда-нибудь и откроется правда. Ну а что? Удалось же учёным в конце концов расшифровать египетские иероглифы.
Но вслух она спросила совсем о другом:
– Погоди, но разве дивьи и навьи люди могут болеть? Вроде говорят, ни хворь вас не берёт, ни старость, и умереть вы можете ну там от ран или от пожара.
– Так оно и было, пока не появилась на свет Юстрица. Пришедший вместе с ней мор докатился аж до Светелграда. Сам царь Радислав едва выжил, а вот царица с наследником померли, остался только младший внук: ну вы о нём слышали – будущий царь Ратибор.
– Ага. Это прадед мой, которого ты, – Тайка повернулась к Лису, – заморозил когда-то.
– И поделом ему, – Кощеевич сказал это очень тихо, но Тайка всё равно услышала. А вот Яромир, кажется, нет. Уф, хоть тут пронесло, не сцепились…
– А куда ж потом делась-то эта птица? – Пушок опасливо заозирался.
Буря за окном взвыла, и в свисте ветра послышалось что-то похожее на угрожающий птичий клёкот.
– Скитается где-то по миру. Редко является, но метко. Давно её, кстати, не видали. Может, скоро опять прилетит и принесёт смерть на чёрных крыльях… Всё. Конец истории. Кажется, так у вас принято говорить?
– М-мамочки, – коловерша сдавленно мявкнул, на всякий случай уполз обратно под плед и оттуда уже добавил полуобморочным голосом: – А мораль-то проста: не жри чо попало.
Тайка хотела было его осадить, мол, зачем влез со своими глупостями, но тут на стене мелькнула тень – шеи длинные, змеиные. Конечно, она сперва завизжала и только потом поняла: это Лис придуривается, включил фонарик на мобильнике и шевелит пальцами в луче света.
– Плохая шутка, – она погрозила чародею кулаком.
– Да ладно, по-моему, неплохо получилось, – усмехнулся тот, но под суровым взглядом Яромира фонарик всё-таки выключил, добавив: – Скучные вы. Разве не для того всё задумывалось, чтобы пугать друг друга? Это же игра.
– Ну, знаешь ли, есть всё-таки пределы, – Тайка принялась обмахиваться салфеткой.
Ей немного полегчало, конечно, но гнетущее чувство всё равно осталось, и сердце то и дело пропускало удар. Дом во время грозы, казалось, жил своей жизнью: скрипел, вздыхал, постанывал. В подполе по-прежнему что-то шипело, холодильник гудел, как ненормальный, на чердаке что-то хлопало – должно быть, незакрытая ставенка слухового окна.
– Ну а теперь моя очередь, да? – Лис потёр ладони. – Я вот что вам скажу: вообще-то с этой Юстрицей не так всё было. Это дивьи сказки. А я знаю правду, и она, поверьте мне, – ещё страшнее.
– Куда уж страшнее? – Тайка нахмурилась, а Пушок пискнул из-под пледа:
– Может, не надо, а?
– Нет уж, пусть рассказывает, – дивий воин сплёл руки на груди и глянул исподлобья. – Посмотрим, насколько его правда от моей отличается.
– Поначалу – не особо, – Лис улыбнулся так сладко-приторно, будто бы ложку мёда съел, не запивая. – А вот где-то со Змиулана начинаются расхождения. Неглупа была Царь-девица, не стала бы она брать это яйцо да ещё и приказывать своим ратным братьям его приготовить. Но не повезло ей – затесались в её дружинниках подлые изменники, царём Радиславом подкупленные.
– Ты чего такое несёшь? – Яромир аж с дивана вскочил. – Зачем напраслину возводишь?
– Сядь, – осадил его Кощеевич. – Я не мешал тебе твою историю рассказывать, теперь и ты мне не мешай. Не нравилась Царь-девица Радиславу. И его можно понять. Представьте себе: столько золота пришлось безродной девчонке отдать, пусть и сильнейшей из сильных. А как узнал он о её планах Царь-град построить – да такой, чтобы краше дивьей столицы, – пуще прежнего невзлюбил и задумал её погубить. Не только из зависти и жадности. Радислав ведь был предусмотрительным правителем, понимал, к чему всё идёт. Царь-девица собиралась объединить кочевые племена и основать своё государство прямо у него под боком. Ну сами посудите, кому нужен такой могущественный противник? Да ещё и за свои кровные денежки? Что притих, Яромир? Думаешь, вру?
Дивий воин набрал в рот чай и развёл руками, мол, нем как рыба и разговаривать с тобой не буду. Пришлось Лису продолжать:
– Так вот, изменники, которых подкупил Радислав, всё сами придумали: подобрали яйцо змеиное, приготовили тайком и подали Царь-девице на завтрак. Отравить её хотели, а уж потом собирались подтвердить: да, сама велела приготовить, сама отведать изволила – вроде как виноватых нет. Но Царь-девица от яда не умерла и город свой начала строить, а благодарные кочевники начали стекаться и помощь предлагать. Они ведь тоже рады были, что змей пал, столько от него бед натерпелись… Днём они строили башенки да стены, а ночами их кто-то всё время разрушал. Поставили охранников – а наутро их во рву мёртвыми нашли. Однажды поймали вредителей – и те верными богатырями Радислава оказались. Только больше их никто так не звал – сгубили они честь свою богатырскую. Так что ваш рай на земле строился на злодеяниях, чужом горе и крови невинных. Поэтому на свет появилась Юстрица – царское наказание. Не помирали навьи люди от болезней, которые она насылала, только на дивьих пало проклятие. Да вот только Царь-девице и самой досталось: она же наполовину из дивьих была.
– Ох, не повезло ей, – Тайка шмыгнула носом. Ей было очень жаль эту незнакомую поленицу. А всё ведь так хорошо начиналось…
– Ну это как посмотреть, – пожал плечами Лис. – Я же, как вы тут выражаетесь, эксперт по чародейству, так что поясню: может, и лежало на яйце какое-то проклятие, да только такое чудище никогда на свет не появилось бы, если бы мать над дитятей не поколдовала. Она ведь не только воительницей была, но и чародейкой не из последних. Поняла, что затеял Радислав, почуяла яд в своих жилах – и обернула проклятие супротив злейшего своего врага. Со змеями да чужими богатырями она сражаться умела, а вот с подлостью людской впервые столкнулась. Ну и переборщила малость…
– Это ты называешь «малость»? – Яромир чуть чаем не поперхнулся.
– Не важно. Не придирайся к словам. Если бы ваш царь своими лапами загребущими не полез куда не надо, может, и не было бы никакого мора, ясно тебе? И спустя годы дивьи мамки не рассказывали бы своим деткам об ужасной Птице-Юстрице, порождении досады и гнева одной поленицы, которая вообще-то хотела как лучше. Вот и сказочке конец, – он спрыгнул с печки. – Дождь уже заканчивается вроде. Пора и честь знать.
– Это какая-то очень плохая сказка, – проворчал коловерша, яростно намывая усы. – Неправильная.
– Зато правдивая, – Лис сел на лавочку у порога и принялся натягивать сапоги. – Без прикрас. И страшная – прямо как заказывали.
Тайка ему верила и не верила. А хуже всего было думать, что это не сказка вовсе, а самая настоящая жизнь, в которой не всегда добро побеждает зло, а справедливость – торжествует. Не такой она представляла себе волшебную страну…
– Хотела бы я это исправить, – с губ сорвался тяжёлый вздох.
Лис поднял голову, в его тёмном взгляде мелькнуло удивление.
– Добрая ты слишком, ведьма. Всё близко к сердцу принимаешь. Может, этой Юстрицы уже нет давно: исполнила проклятье и издохла где-нибудь в лесном буреломе. А ты лучше своими делами занимайся, о Дивнозёрье думай – нечего прошлое зазря ворошить. Когда всё это случилось, ни меня, ни его, – он кивнул на дивьего воина, – на свете не было. Так что не наше это дело. Что случилось, того уж не вернёшь.
От этих слов Тайке стало совсем тоскливо, хоть волком вой. Она топнула ногой:
– Яромир, а ты сможешь спросить у дедушки, что он знает об этой Царь-девице?
– Зачем тебе? – дивий воин вскинулся, но, встретившись с ней глазами, сник. – Ладно, спрошу. Но вряд ли он что-то знает. И, кстати, я совсем не удивлюсь, если Лютогор рассказал нам правду…
– Да ладно? – Лис от неожиданности чуть сапог не выронил. – Ты что, вот прямо так, при всех, только что предположил, что я могу быть прав? Бей тревогу, ведьма! Его точно кикиморы подменили!
– Не паясничай, – Тайка запустила в него полотенцем.
Лис ничуть не обиделся. Наоборот – рассмеялся.
– Ты нас со своим коловершей не путай. А то и меня кормить придётся…
Яромир насупился и явно хотел сказать что-то очень злое, неприятное, как вдруг на стене снова появилась девятиглавая тень. Длинные змеиные шеи изгибались, скручивались в кольца и росли на глазах, становясь всё больше.
– Лис, это уже не смешно! – Тайка вскочила с табурета.
Чародей с побелевшим как полотно лицом вытаращился на тень.
– Это не я, – шепнул он еле слышно.
– Яромир, твоих рук дело?
Дивий воин глянул на неё обиженно, мол, за кого ты меня принимаешь.
Тут что-то зашипело-зашкворчало, как забытое в сковородке масло. Псы встрепенулись и хором залаяли, щеря на тень зубастые пасти.
Лис, напрочь забыв, что он вообще-то могучий чародей и сын самого Кощея, метнулся к двери, влетел в неё всем телом, убедился, что заперто, и рыбкой нырнул за спину Яромиру, стараясь отдышаться.
Пушок, запамятовав, что умеет летать, взобрался вверх по шторе, цепляясь когтями, и повис под самым карнизом, истошно вопя, как мартовский кот. Говорить, видимо, тоже разучился от ужаса.
Дивий воин решительным движением задвинул за спину Тайку и скомандовал:
– Кладенец!
Немеющей рукой Тайка сорвала подвеску с шеи. Она ожидала, что та сразу потеплеет и превратится в меч, как это обычно бывало при малейшей опасности, но Кладенец почему-то остался холодным.
– Не слушается! – выкрикнула она.
Ладони вспотели, лоб покрылся испариной – ну всё, быть беде! И в этот миг Кладенец очень медленно и неохотно, но всё-таки выпустил лезвие.
Тень на стене, ойкнув, тут же пропала, будто её никогда и не было. Псы в тот же миг успокоились и затихли, даже дождь за окном – и тот умолк.
– Хм… странно. Сдаётся мне, кто-то дурит нам голову, – Яромир в задумчивости почесал кончик острого уха. – И, кажется, мы только что его здорово напугали.
Кладенец, решив, что его дело сделано, снова стал подвеской в Тайкиной ладони. Позади раздался облегчённый выдох Лиса.
– Так ему и надо. Как говорится, бей врага его же оружием. Кстати, у меня есть одна идея, кто это может быть… – Как только стало понятно, что никаких змей в доме нет, к чародею, похоже, вернулась способность мыслить трезво. – Знаете, кто ещё умеет насылать кошмары?
– Барабашка? – предположила Тайка. – Он запросто и холодильником урчать может, и с тенями играть. Только откуда бы ему тут взяться? У меня оберегов тьма-тьмущая.
– Не, это скорее всего бабай, – Пушок пока не спешил слезать со шторы: там ему казалось безопаснее. – Небось, пролез в погреб, гад, и насылает нам жутики.
Яромир пожал плечами:
– Ну не мара же? Они обычно спящих зачаровывают, а мы вроде как весь вечер бодрствовали. А Кладенца любая из этих тварей испугаться может. Его же, помнится, сам Кощей боялся.
Лис поморщился при упоминании имени отца:
– Я думаю, чтобы найти ответ на этот вопрос, нам всё-таки придётся спуститься в погреб, – он щёлкнул пальцами, и на его ладони зажёгся колдовской огонь.
Похоже, ему было неловко из-за недавней паники, поэтому теперь он разводил бурную деятельность – первым подошёл к дверце в полу, потянул за кольцо, откидывая крышку в сторону, и ступил на скрипучую ступеньку.
Дивий воин с каменным лицом начал спускаться следом, Тайка шла позади, подсвечивая дорогу фонариком.
– Подождите меня-а-а, – вспоров когтями старый тюль (конечно же, случайно), коловерша выпутался из шторы и спикировал Тайке на плечо.
Что ж, по крайней мере, с такими защитниками можно было ничего не бояться. К тому же в погребе было не так уж и темно: в маленькое оконце пробивались первые лучи солнца. Ого! Выходит, они всю ночь просидели. Надо же, как быстро летит время!
Оказавшись внизу, Тайка щёлкнула выключателем, и погреб залил неяркий тёплый свет от лампочки, висевшей на потолке. Это только дивьи и навьи люди в темноте видят, как кошки, да и Пушок тоже глазастый – а вот ей даже в предрассветных сумерках было темновато и оттого – неуютно. К тому же Тайка помнила наставления домового Никифора: мол, любая злая нечисть электрического света не любит, боится.
Лис остановился у кадушек с квашеной капустой, принюхался и цокнул языком:
– Ну я так и знал, – он погасил огонь в ладони и скомандовал: – А ну-ка выходи! Я приказываю.
И так грозно это прозвучало, что Тайке самой немедленно захотелось куда-нибудь выйти. Желательно – вон из погреба. Вот она – сила колдовского слова! При желании Лис и горынычам легко мог бы хвосты накручивать, не говоря уже о малых змейках, – если бы, конечно, не боялся их до колик.
В углу что-то зашуршало, завозилось – шурх – и прямо под ноги Кощеевичу выкатилось нечто, что Тайка сперва приняла за комочек свалявшейся шерсти вперемешку с пылью. Только вот у этого комочка были очень хитрые карие глазёнки.
Лис наклонился и рывком поднял существо то ли за шкирку, то ли за воротник – не разберёшь. Пыльный шарик развернулся, словно упавший в воду ёж, свесил лапки и поник унылой тряпочкой в его руке.
– Разрешите представить вам баечника, – Лис хорошенько встряхнул свою добычу. – Типовой экземпляр, так сказать. Довольно-таки юный, между прочим.
– Ты ещё инвентарный номер ему присвой, – нервно хихикнула Тайка.
Теперь она хорошенько пригляделась – нет, это была никакая не зверушка, а маленький человечек, чем-то похожий на домового, но щуплый, с узкими плечиками и без бороды – только маленькие усишки над губой и виднелись. Пыльная серая шапка сбилась набекрень, рукава рубахи задрались, босые ноги в коротких штанишках беспомощно болтались в воздухе.
– Ну чо вы! – гнусаво заканючил он. – Сначала сами призвали, а таперича ещё и трясуть-трепыхають, изьверги!
– И как я сразу не догадался! – Яромир хлопнул себя по лбу. – Думал, уж их и не осталось вовсе, а смотри ж ты: ещё встречаются…
Ага, значит, нелепый человечек был редкой нечистью. Вот почему Тайка о нём и слыхом не слыхивала.
– Размахалися мечами туть, – снова заныл баечник. – Собаками лають, бросаюца. Мешають честному мне робить свою честную работу…
– А что ты тут делаешь? – Тайка шагнула вперёд. Страх до конца не ушёл, но уступил место любопытству.
– Понимаешь, ведьма, похоже, мы и впрямь приманили его своими историями, – улыбнулся Лис. – Баечники – они такие. Их хлебом не корми – только дай всякие сказки послушать. Особенно любят страшилки всякие. Ну а потом что услышат, то и изображать пытаются, людей пугают и страхами этими питаются. Но так-то вреда от них особого нет.
– Вкусненькие байки, – гнусавый человечек облизнулся. – Нямка.
– Значит, капусту нашу этот оглоед не жрал? Огурчики малосольные не трогал? – Пушок на плече у Тайки выдохнул с облегчением. Вот кто про что, а коловерша – всегда про еду.
– Нет, ему другая пища по нраву, – подтвердил Яромир. – Похоже, сегодня кто-то попировал всласть.
– Начала кормють, а потом трясуть, – тонкие губы баечника плаксиво искривились. – Ну что за люди, а? Тьху на вас, окаянные!
– Э-э-э… и что нам теперь с ним делать? – Тайка почесала в затылке.
– Да просто не кормить, он тогда сам уйдёт. Ну, пару дней ещё, может, погудит холодильником по старой памяти, – Лис посадил баечника поверх кадушки и отряхнул руки от пыли. – Ты только никому об этом не рассказывай, ведьма. Лады? А то кто-нибудь ещё решит его байками покормить, тогда вовек не выведешь эту заразу. Он ещё и друзей с собой притащит. Они, знаешь ли, хуже тараканов.
– Ладно, я никому не скажу, обещаю, – кивнула Тайка.
Она, конечно, поняла: не о Дивнозёрье Лис беспокоится, а о том, что кто-то прознает, как великий и могучий Кощеев сын простого баечника испугался. Да и Яромир, наверное, такой славе рад не будет. Не говоря уже о Пушке.
Когда они гуськом поднимались наверх по скрипучим ступенькам, в спину им донеслось сердитое бормотание:
– Как поманить – это, значица, завсегда. А как покормить добра молодца – так никого нетути. Уходять, понимаешь. Бросають. А я сиди тут один. Ни попужать кого, ни словом перекинуться. Ишь, какие хитренькие!
* * *Потом они ещё долго стояли на крыльце, любуясь восходящим солнцем – с первыми лучами все ночные ужасы рассеялись, словно их никогда и не бывало, мрачные тени отступили, новый день вступал в свои права. В воздухе пахло свежестью после минувшей грозы, и листва казалась ярче и зеленее обычного. Яромировы псы послушно сидели на крыльце, но Тайка по глазам видела, как сильно тем хочется поваляться на росной траве. Дивий воин тоже понял – и едва заметным движением руки разрешил. Собаки тут же умчались прочь.
Следом за ними упорхнул гуляка Пушок – услышал из кустов призывное курлыканье кого-то из диких коловерш, махнул крылом – да и был таков. Эх, хорошо ему: может вот так запросто полететь, отвести душу в дружеской компании…
Яромир, видать, почуял, что Тайке сейчас совсем не хочется оставаться одной, и, помявшись, спросил:
– Слушай, дивья царевна, а может, сходишь со мной в магазин за молоком, а? Он, вроде, ещё работает. Поможешь с этой… как её? С кассой, во. – Он звякнул монетками в кармане. – А потом к Марьяне в гости на пироги!
И Тайка, конечно, с радостью согласилась. Вытьянку можно было не бояться разбудить – та всё равно никогда не спала. А ей так хотелось хоть с кем-нибудь поделиться историей о Птице-Юстрице. Ведь не зря говорят, что страх, рассказанный другу при свете дня, совсем нестрашным становится.
Пока Тайка запирала дом, Лис тоже начал прощаться:
– Ну, спасибо за гостеприимство, ведьма. Футболку я тебе потом верну, ладно?
– Да можешь насовсем оставить, – Тайка махнула рукой. – Мне она всё равно велика.
Она помнила, что Лису по душе человеческие одёжки. Вон как в джинсы влез, так зимой и летом и не снимает. А в шерстяном свитере щеголять скоро жарковато станет.
– Правда? Вот спасибо, – Кощеевич, заулыбавшись, сбежал с крыльца и помахал рукой. – Тогда пока! Ещё увидимся.
– Надеюсь, что нет, – буркнул Яромир ему вслед. – Гроза-то прошла, перемирие закончилось.
Лис мотнул головой, будто прогоняя назойливую муху, но отвечать не стал, только, пройдя несколько шагов по садовой дорожке, вдруг обернулся и добавил:
– А холодильник ты всё-таки разморозь, ведьма. А то мало ли, какие там хищные вареники завелись от наших баек…
Не без удовольствия понаблюдав, как вытягивается Тайкино лицо, он усмехнулся и зашагал себе дальше, весело насвистывая.
Городская ведьма
Новую дачницу Тайка заприметила издалека. Уж больно цвет волос интересный – светлый, но не как лён, а яркий такой, с лёгкой рыжинкой. Та то искала что-то в телефоне, то озиралась по сторонам, и выглядела такой растерянной, что Тайка на всякий случай решила узнать, не нужна ли помощь.
– Может, вам что-нибудь подсказать? – она остановилась возле нарядного дачного домика. От забора ещё пахло свежей краской.
– Кажется, у меня телефон сломался. Можно с вашего позвонить?
– Конечно, – Тайка достала мобильник, смахнула экран блокировки и… как же это? Почему нет сети?