Коза отпущения

Можно было распустить волосы… собрать их в хвостик… и поди сообрази, что окажется самым скромным и неприметным!

Павлик спал. Он просыпался как раз к триста какой-то серии мексиканского сериала. И смотрел ее, не вылезая из-под одеяла.

Катя приготовила ему завтрак – три бутерброда. Потом она подобрала к плащу неприметный, но очень милый платочек. Волосы собрала сзади, заколола на висках, сделала легкий напуск на лоб. Вроде скромно. И пошла.

Не куда-нибудь пошла – на работу.

В одиннадцать часов бар «Лидо», естественно, был пуст. Катя села к стойке, на соседний высокий стул положила приметную сумочку и позволила себе кучу удовольствия. Она взяла кофе, пирожное и раскрыла «Бурду». Из месяца в месяц она печально смотрела на витрины киосков, где появлялись очередные номера этой самой «Бурды». И не удержалась – купила. Впрочем, покупка была вполне деловая – сотрудница приличной юридической формы должна знать, как за границей одеваются женщины среднего класса. И следовать их примеру.

Не успела Катя долистать журнал до выкроек, как появился высокий парень в длинном пальто. Впечатление он производил какое-то ненадежное. То ли пальто на нем было чересчур объемное, с барского плеча, то ли уши слишком торчали, то ли шея в широком воротнике и без шарфа выглядела совсем убогой – Катя так и не поняла, откуда берется это впечатление.

– Катя? – вполне уверенно спросил он. – Меня Вадимом зовут.

И, положив сумку на прилавок, сел рядом.

– Сейчас я тоже выпью кофе и отвезу вас туда, где вы будете работать, – торопливо сказал он. – Вам придется погулять следом за одной женщиной.

Нужно проследить все ее маршруты. В какие магазины заходит, с кем беседует, и так далее.

Кате показалось, что она все поняла, – ревнивый муж нанял сыщиков, чтобы выследить изменщицу.

– Особенное внимание обратите на учреждения. Допустим, она вошла в подъезд, где несколько вывесок. Постарайтесь узнать, что ей нужно. Если она сядет к кому-то в машину – запишите номер. Преследовать не надо.

Возможно, она с кем-то встретится и что-то этому человеку передаст. Тогда объект меняется – вы идете следом за тем человеком.

– И долго мне так ходить следом? – удивленно спросила Катя.

– Когда объект сядет в темно-вишневую «вольво», можете сделать ему ручкой и возвращайтесь сюда, – парень наконец-то усмехнулся, но симпатичнее от этого не стал. – Садитесь, заказывайте себе обед и ждите.

– Но я часов до пяти успею? – забеспокоилась Катя, потому что некормленный Павлик мог много что сказать вечером о ее опоздании.

– Успеете гораздо раньше, – обнадежил парень. Потом он расплатился за свой кофе и вывел Катю на улицу. Машина у него была скромная – «фольксваген-гольф». Правда, ярко-желтая и потому немного забавная.

Они остановились напротив парикмахерской.

– Зайдите в магазин, встаньте поближе к витрине и ждите, – велел Вадим.

– Она выйдет из парикмахерской. Меня и мою машину она видеть не должна.

Она будет в желтом широком пальто, как раз под мою машину, и с вот такой сумочкой.

Вадим показал пальцами что-то вроде почтового конверта.

– Ну, я поехал.

– Постойте! – Катя удержала его за рукав. – А вдруг там две женщины в желтых пальто? Какие у нее еще приметы?

– Приметы? Ну, волосы как у вас, немного светлее… – Парень даже не приемом, а легким намеком на прием избавил свой рукав от Катиной руки. – Да, на всякий случай – ее Инессой зовут. Лет – как вам… Пока! Ни пуха!..

«Фольксваген-гольф» отчалил от тротуара и потерялся в ярком потоке автомобилей. Катя вошла в магазин и выбрала место между прилавком и витриной. Вроде бы она манекен в песцовой шубке изучает… Инесса – это хорошо. Это для объекта удачное имя. Теперь Катя не сомневалась, что справится с заданием. Инессу она не упустит.

Это имя Катя попросту ненавидела.

Она погладила рукав шубки. Ну, положим, выходя за Павлика, она знала, что песцовых и прочих шуб не предвидится. Все шло нормально, родился здоровый ребенок, что по нашим временам редкость, свекровь не сражалась за сферы влияния, а это еще одна редкость. Если бы не проклятая политика, то жили бы мирно и дальше. Чего же не жить со спокойным, послушным, добродушным Павликом?

Лежит этот добродушный, будь он неладен, на диване перед телевизором, жует бутерброд, правда, толстый, но с дешевой колбасой. И ждет – пока кто-то повернет к лучшему его судьбу, а также судьбу его жены и его сына.

А сам он не знает, как это делается. Как конструировать радиоаппаратуру – знает, а как жить за пределами разогнанного КБ – уже не знает.

Хорошо хоть не пьет…

Тут из дверей парикмахерской кто-то собрался выходить. Катя подобралась – нет, не пальто вовсе, а лиловая куртка. Ладно…

Она проводила взглядом еще утепленный плащ неопределенного цвета, коричневую куртку, зеленую удлиненную куртку и четыре разнообразных кожаных. Наконец в дверном проеме засветилось и пронзительно-желтое пальто.

На выход – приказала себе Катя. Марш, голубушка, отрабатывай сто долларов.

Когда она вышла из магазина, желтое пальто уже повернуло к перекрестку.

Катя шла следом метрах в десяти.

Женщина явно не подозревала, что за ней следят. Она двигалась неторопливо, да и поди поторопись на таких каблуках. Аккуратная головка проплывала мимо витрин. Женщина поглядывала на витринную роскошь без особого интереса, и Катя вдруг осознала – это была несерьезная для такой женщины роскошь.

Ее маленькая сумочка, повешенная наискосок, съехала вперед, и Катя видела только пересекающий спину ремень. Ноги у этой Инессы были весьма и весьма. Даже Катя сто раз бы подумала, прежде чем надевать пальто такой опасной длины – точненько по колено. А вот Инесса надела. Наверно, у нее дома и всякой кожи с замшей навалом.

Инесса вошла в дверь с зеркальным стеклом. Это было настолько новое кафе, что Катя, бывавшая в этих краях довольно часто, даже припомнить не могла – когда успели закрыть галантерейку, чтобы еще и отремонтировать помещение?

Катя решительно вошла следом, моля Бога, чтобы не пришлось раздеваться.

Свитерок на ней был старый, а юбка зашита небрежно. Оказалось, внутри имеется собственно кафе, со всякими изысками, вроде увитого искусственными цветами зеркального потолка, и то, что Катя назвала «предкофейником». Там был бар, стояли два столика и три игровых автомата, тут же перегородил дверь прилавок гардероба – пока, к счастью, закрытого.

Между кафе и предкофейником была стенка из металлических черных выкрутас, тоже с искусственными цветами.

Катя села в уголке со своей законной чашкой кофе и раскрыла «Бурду».

Оттуда, из-за выкрутас и «Бурды», ей было прекрасно видно, как Инесса садится за столик, спиной ко входу, как поправляет прическу, как берет меню. Из-за стойки вышел бармен, присел к ее столику, они о чем-то весело заговорили. Потом бармен встал и провел Инессу за стойку, туда, где в уголке стоял телефон.

Катя заволновалась – ей за то обещали платить деньги, чтобы она сообщала цифры и факты. Но разглядеть с такого расстояния, какой номер объект набирает в темном углу, тоже невозможно.

Катя засекла время. Разговор длился минуты полторы. Она записала это в блокнот. Пока записывала, Инесса опять оказалась за столиком спиной к Кате, и бармен – при ней. Высоченный плечистый бармен явно был приятелем – угостив Инессу кофе и чем-то в маленькой рюмке, не взял с нее денег.

Инесса направилась к выходу. И все время, пока она шла, довольная, нарядная, гордая, Катя сидела, словно окаменев, и глядела в это ухоженное лицо из своего уголка.

Это действительно была Инесса, та самая Инесса, не совпадение имени! Это была единственная в мире женщина, которую Катя ненавидела всеми силами души.

Пропустив ее мимо, Катя взяла себя в руки, встала и пошла следом. При всем своем атеизме она захотела поблагодарить какое-то Высшее Существо, хоть Аллаха. Вот и встретились. Вот дорожки и пересеклись. Есть правда на небесах. Божьи жернова мелют медленно, но верно. Чем бы ни согрешила Инесса, Катя уж позаботится, чтобы эта тварь получила по заслугам.

Артем уже не раз замечал – если кого-то вдруг начинаешь к месту и не к месту вспоминать, этот человек возьмет и объявится.

Он вспоминал Катю.

Тогда он считал себя мужчиной в расцвете лет, а она так не считала. Она по уши влюбилась в другого, это за версту видно было. Другой, изящный, как статуэтка темного дерева, помышлял только об отвлеченных предметах – восточной философии, йоге, гравюрах какого-то сбрендившего на парадоксальной стереометрии итальянца. Вот любопытно, за него ли она вышла замуж?

Артем осторожно походил-походил вокруг, понял, что и тут – неудача, вежливо отступился. А девчонка была – высший класс. Когда она выходила на узенькую сцену в этом черном трико, в этой черной ушастой полумаске, и по-кошачьи опускалась на пол, и ставила перед собой руки на манер звериных лап, и замирала, как велел режиссер – спокойная и независимая… да, тогда в нее несложно было влюбиться.

Впрочем, он и тогда не называл это любовью. Обычный мужской интерес к молодому и красивому телу. Серьезной ставки на пантомиму и вообще искусство Катя не делала – знания и таланты Артема были ей вроде и ни к чему. Она училась в каком-то институте, писала какие-то контрольные, и явственно давала понять, что ее ждет не дождется Большая Наука.

Потом, в других городах, были другие женщины, постарше и более сговорчивые. Артем очень скоро забыл Катю. А вот теперь принялся вспоминать… Очевидно, это означает старость, сказал он себе.

Он увидел Катю на улице три дня спустя после похода на рынок и теперь-то узнал на самом деле. Она шла навстречу, легкая, в летящем плащике, изящная и сосредоточенная. Походка и фигура не изменились, так же стройны были ноги, мелькавшие между расходящимися полами плаща.

Правда, лицо стало суше и строже. Но это ей даже шло – она уже не была заносчивой девчонкой с кругленькими щечками, она стала интересной и знающей меру женщиной.

Артем заступил ей дорогу.

– Привет, – сказал он. – Катенька, это я, Артем. Не узнаешь?

– Привет, – удивленно ответила она. – Узнала, конечно. Я про тебя в газете читала… Прости, спешу. Какими судьбами?

– Приехал с программой на два месяца, – объяснил он, оттягивая любознательного Арго. – Приходи в цирк. Я кое-что теперь интересное делаю.

– Непременно.

Но это «непременно» означало, что за два месяца она вряд ли выберет два свободных часа.

Артем подумал, что у нее наверняка должны быть дети, хоть один ребенок, но спрашивать не стал. С этими юными красавицами бывают такие приключения, что вопрос о детях становится для них навсегда неприятным.

– Где работаешь? – спросил он.

– На фирме одной, – и она вытянула шею, разглядывая что-то вдали. – Ой, извини, я очень спешу! Пока!

С тем и ушла торопливым шагом.

Артем потянул носом воздух. Катя надушилась «Опиумом», духами не слишком модными, но узнаваемыми. Артем, конечно, не помнил названия, но определил этот аромат как французский и дорогой.

– От тебя нахватался, мой мальчик, – сказал он псу, который тоже старательно принюхивался. – Что ты об этом думаешь? Странно, да?

Катя прятала глаза. Могла ли она три дня назад стоять на базаре с дурацким щитом? А если могла, что означает этот маскарад?

Словом, Артем пошел следом за Катей. Пошел просто так – тем более, что вышли-то с Арго именно на бесцельную прогулку – но, может, и не просто, а словно одиннадцать с чем-то лет назад. Ну, нравилось ему смотреть, как она идет.

Но дело было не только в красоте походки. Артему стало тревожно.

Ему доводилось бывать во всяких ситуациях. И он знал – если женщина куда-то безоглядно несется, не разбирая дороги и со счастливой рожей, то жди неприятностей.

А Катя действительно была счастлива.

Она уже выяснила, в чем дело. Инесса собирала коммерческую информацию и продавала ее конкурирующим фирмам. То есть, ее подозревали. Она заводила легкомысленные дамские знакомства и за чашкой кофе выкачивала драгоценные цифры и факты. Но решающее слово было как раз за Катей. Для этого Катю и наняли. Раньше работала другая женщина, но сдуру попалась Инессе на глаза.

Когда Катя в первый день дождалась Вадима и выпалила ему все, что накопила, да еще с блокнотом сверилась, он присвистнул. Кате удалось записать номер машины того толстого дядьки, с которым Инесса болтала в фойе торгового центра. Она подробно описала ту подружку Инессы, с которой объект провел в торговом центре сорок минут, выбирая костюм и туфли к нему. Кате удалось приблизиться настолько, что она слышала кое-что интересное. Инесса назвала две фамилии, язвительно описала какую-то фирму с непотребным названием и продиктовала подружке телефон – впрочем, непонятно чей. Катя двадцать пять минут твердила этот телефон, прежде чем смогла достать блокнот и записать его.

Словом, она пришла к Вадиму с победой и с урожаем.

Вадим уточнял подробности и восхищался. Когда подошел официант со счетом, он не позволил Кате заплатить, а сам достал бумажник. Рассчитавшись, он вынул из кейса папку с документами.

– Сколько часов? – спросил он.

– Да, пожалуй, часа четыре… – Катя изумилась тому, сколько времени она бродила следом за Инессой.

– Восемь долларов? У меня и бумажки-то такой нет, – пошутил Вадим. – Пусть будет для ровного счета десять!

Он записал в ведомости Катину фамилию, вид работы, срок, и велел ей расписаться за деньги.

– Поздравляю с удачным началом, – сказал он на прощание. – Завтра в девять здесь же. В конторе вам лучше не мелькать. Никто не должен знать, что вы у нас работаете. Мир тесен – агент должен быть невидимкой, как утверждает Чадович. А вы очень даже ничего невидимочка…

Но Кате было не до него. С такой шеей и ушами нельзя делать намеки красивым женщинам – это она тоже знала с детства.

Она прошлась по магазинам и снялась на удостоверение. Приятно было после долгого перерыва опять прицениваться к достойным внимания вещам и покупать хорошую пищу. Катя давно уже не стряпала. Теперь-то она могла себе позволить это удовольствие.

Вечером Павлик спросил, почему это она такая довольная. Тогда Катя наконец призналась, что поменяла работу. Смешное суеверие мешало ей с самого начала рассказать о затее Длинного мужу. Вот он тоже несколько раз хвастался, что предложили приличное место, – а до сих пор сидит дома… вернее, лежит.

Катя не ругала его, не срывала на нем злость. Просто вздыхала. Если подумать, он и не виноват.

Между делом она спросила у Вадима, нельзя ли и мужа к Чадовичу пристроить.

– Вы сами сперва покрепче зацепитесь, – брюзгливо сказал Вадим. – Что это за деньги – два доллара в час?

Катя поняла так, что перспектива у нее есть. И у Павлика шанс есть. Так что работать надо, а не вопросы задавать.

Но было кое-что неприятное. Она не призналась Вадиму, что знакома с Инессой. Поэтому, когда он требовал более тесного контакта с объектом, Катя обещала – и отговаривалась всякими причинами. Не могла она лезть на глаза Инессе. Не могла подходить слишком близко. И без того Катя ощущала, что мельтешит. Та подружка, с которой Инесса покупала костюм, дважды ее видела, причем оба раза, можно сказать, у себя под боком. Катя выследила, где живет подружка и сообщила Вадиму точный адрес, а Вадим похвалил.

Кроме того, Катя попалась на глаза рослому седому дядьке, который ждал Инессу. Дядька посмотрел на нее с явным интересом.

В тот день, когда она столкнулась на улице с Артемом, у нее в сумочке уже лежал фотоаппарат.

– «ЛОМО-компакт», – сказал Вадим, вручая технику. – Производство российское, но лучше иного западного. Начинается самый сложный этап.

Теперь вы знаете ее маршруты. Подумайте, откуда вы могли бы ее заснять с…

И перечислил несколько человек из Катиного списка.

Обязательное условие было – привязка к местности.

– Если это кафешка – чтобы интерьер в кадр попал, – учил Вадим. – Если возле машины, чтобы с номером. Ну, и дальше в том же духе.

Он наскоро обучил Катю нажимать единственную кнопку и предупредил, что кадров на пленке всего тридцать шесть. Конечно, пленка – дело недорогое, но желательно, чтобы хватило на весь день. А место встречи и время – прежнее.

Потому-то и изумлялся Артем, последовавший за Катей по городу. Она фотографировала какие-то совершенно нелепые вещи – подъезд банка, к примеру, перекресток, магазинную витрину.

Чтобы снять банк, она встала за грузовик. Витрину ловила объективом из подворотни. Артему в конце концов стали интересны ее маневры, и он решил пойти до конца.

Он шел метрах в пятнадцати за Катей. Арго развлекался, как мог – обнюхивал все мусорники, все колеса, все сумки, которые несли мимо.

– Ты же сыт, – укоризненно сказал ему Артем.

Арго посмотрел на него с упреком – мол, сам бы посидел запертый в гримерке, при одних и тех же запахах!

С Катей тем временем случилась маленькая неприятность – фотографируя, она ударилась боком о зеркальце какого-то супер-кадиллака и сбила его наземь.

Обернувшись – не видел ли кто – она дала деру. Но ее видели сквозь необъятное стекло первого этажа непонятного заведения с маленькими кабинками, стойками и большой, во всю стену, таблицей с цифрами. Оттуда устремился на помощь супер-кадиллаку уязвленный хозяин.

Артему стало ясно, что дело не в архитектурных пейзажах, а в каком-то человеке. Зачем-то Кате понадобилась дюжина его портретов. В том, что она преследует мужчину, Артем и не сомневался.

Он хорошо помнил ее давешнюю влюбленность. Он видел их вместе, ее и того глазастого парня. Уж если Катя выбрала себе друга, вся прочая вселенная уходила на задний план. Даже ответное чувство для нее уже не имело особого значения.

И каково же было удивление Артема, когда он, прищурившись, обнаружил на противоположной стороне улицы входящую в особняк даму в желтом пальто.

Катя из-за автофургона с таким азартом нацелилась именно на эти двери, что сомнений уже не было. И более того, когда двери захлопнулись, Катя, не скрываясь, подошла поближе и сняла здоровенную доску с выбитыми и выложенными самоварным золотом буквами, почище надгробной плиты, которая намертво была приварена у входа.

Артем вызвал в памяти спину исчезающей в дверях дамы. Пальто было приметное. Ноги – стройные. Стрижка короткая… или длинные светло-каштановые волосы, собранные в маленькую прическу?..

Где-то в глубине души Артем был немножко в обиде на Катю. Она могла бы узнать старого приятеля на рынке. Тем более – кое-чем она ему все же была обязана. Той ночной репетицией перед телесъемкой хотя бы… Она могла и выделить ему хоть улыбку из своих запасов, а не улетать со свистом.

И вот Артем, совершенно не скрываясь, проследовал вместе с Арго мимо Кати, прилежно изучавшей книжный лоток, и вошел в эти самые двери.

– С собаками, извините, нельзя, – остановил его удивительно вежливый для своей образины привратник.

Фойе было потрясающее – кроме изысканного стола с уголовной рожей привратника, тут имелась никелированная вертушка, обтянутый кожей диванчик и – видавшая виды «подкова», чтобы посетитель, Боже упаси, не пронес с собой в офис связку домашних ключей. Судя по состоянию «подковы», ее попросту сперли в аэропорту.

– Будьте любезны, – взаимно вежливо обратился к привратнику Артем с иностранным акцентом, которого нахватался в Париже у тамошних русских, – я увидел на улице знакомую, она сюда вошла…

Привратник с интересом посмотрел на иностранца. Он оценил одежду Артема, его обувь, платиновую браслетку водителя на левой руке. Потом с сомнением посмотрел на Арго.

– Это, знаете, редкая порода, немецкий курцхаар! – обрадовавшись, стал с тем же акцентом объяснять Артем. – Его папа чемпион породы в Нюрнберге и в Осло! Его мама из питомника мадам Готье в Лионе!

Казалось, привратник отстранился вместе с креслом, в котором сидел.

– Я могу проходить? – осведомился Артем.

– Кто вам нужен? – спросил привратник.

– Дама в желтом пальто, – сказал Артем. – Мы познакомились позавчера в кафе. Сейчас я найду ее визитную карточку…

И, шаря в левом кармане, выложил на роскошный стол все, что там завалялось, – сотню франков, доллары, визитки на японском и английском, принадлежавшие японским акробатам Курихира, свою собственную визитку на французском и с приличной фотографией, этикетку греческого коньяка, горстку шведских крон и, к собственному удивлению, пачку таблеток с диковинной надписью «Kontrasex».

Артем уставился на эти таблетки, изумляясь, кто подсунул ему, вполне умеренному по этой части человеку, такое гнусное средство. В цирке водились и не такие шуточки. Потом он вспомнил – не подсунули, а сам выпросил у дрессировщицы Аньки для Арго, который одно время был очень озабочен отсутствием своей личной жизни.

Привратник тоже прочитал название, только по складам и вслух, и пришел в полный восторг. Он уставился на Артема, как ребенок на фокусника, изъявшего у него из кармана настоящую живую белую крысу, которой там быть никак не могло!

– Нет, я не маньяк, – соблюдая акцент, вполне серьезно ответил Артем. – Это профессиональное средство. Мы не имеем права, как это… отвлекаться на прекрасных дам.

Загадочный для самого Артема ответ привратника почему-то вполне удовлетворил.

– Тогда проходите, – сказал, стараясь скрыть смех фырканьем, привратник.

– Только ненадолго.

Артем сгреб в карман свое имущество, оставив на столе как бы невзначай десять долларов и сразу же проследовал к лестнице с дубовыми перилами, проигнорировав антикварный лифт.

Привратник снял трубку внутреннего телефона.

– Люська? К вам какой-то сдвинутый иностранец движется, – весело и довольно громко доложил он. – С собакой. Зачем-то ему сама понадобилась.

Артем не видел, как рука потянулась к трубке, глаз у него на спине еще не выросло, но какое-то движение он почувствовал и остановился поправить ошейник Арго.

Сама – это или хозяйка, или супруга хозяина. Стало быть, как говорят французы, мадам.

В приемную выходили двери трех кабинетов. Там тоже сидел какой-то юный и плечистый страж порядка, но тот был занят делом – вел бомбардировщик и громил врагов. Всякий раз при удачном попадании компьютер издавал победный вопль.

– Добрый день, – обратился Артем к молоденькой секретарше. – Я ищу мадам, пожалуйста…

Секретарша, с виду – настоящий крошечный кудрявый ангел в больших очках и наистрожайшем английском костюмчике, стояла за спиной у охранника и с нетерпением ждала, когда он отстреляется и пустит ее к терминалу.

Предупрежденная о сбрендившем иностранце, секретарша без всякого удивления скрылась за солидной высокой дверью.

Поднимаясь по лестнице, Артем придумал путь для отступления, но этот путь не потребовался. Женщина в желтом пальто, которая пять минут спустя вышла ему навстречу, была знакома – и по той же компании. Секретарша вышла следом.

– Инесса! – воскликнул Артем. – Ну, ни капельки не изменилась!

Она, конечно, все же изменилась – остригла и немного осветлила волосы, сейчас у нее была модная в сезоне прическа с пробором и аккуратно выложенными волнами, кроме того, тогда девочка была бледненькой, а теперь стала натурально-румяненькой, но это уж работала косметика. В отличие от Кати, она исхитрилась придать округлости продолговатому и узкому лицу.

Прическа не скрывала дорогих сережек в форме полумесяца.

Под распахнутым легким пальто на ней было черное платье – такое же короткое, как юбка под расходящимся плащом Кати.

– Артем? – уже протянув к нему руки, спросила Инесса. – Откуда вы… ты?.. То есть, опять приехал?

– Приехал! – подтвердил довольный Артем, невесомо обнимая ее. – Иду с Аргошкой по улице, смотрю и глазам не верю – ты! Не бойся, не кусается.

– Это с которым ты в кино снимался? – узнала Инесса.

– Он самый. Кинозвезда! Послушай, ты тут кто?

– Я тут жена, – объяснила Инесса. – Просто жена!

И сказала она это с подчеркнутой гордостью.

– Ну так представила бы мужу. А то я иностранцем прикинулся, чтобы к тебе прорваться.

При этих словах Артема хорошенькая секретарша, следившая за беседой, явно утратила к ней интерес. Дело никакими противозаконными похождениями хозяйки с киноактером явно не пахло.

– Это можно, – весело сказала Инесса. – Это даже нужно. Он тебе понравится. Помнишь, ты всегда говорил, что я выйду замуж за очень серьезного человека? Так вот – самый серьезный в городе! Идем…

В кабинете к Артему вышел из-за стола крупный мужчина, его ровесник, с благородной сединой и острым взглядом черных глаз. Прямо-таки классический преуспевающий бизнесмен из американского кино, который в финале оказывается главным злодеем.

Следом за Артемом и Инессой вошла секретарша и внесла серебристый поднос со стаканами, соком и минералкой. Артем подивился – как в лучших домах…

– Это, Саша, можно сказать, друг юности, – представила его Инесса. – Мы познакомились в Театре пантомимы, помнишь, я рассказывала? Маркиз пригласил Артема на несколько уроков.