Книга Извращений

Ты не поймёшь ни слова из того, что он скажет. Вооружённый Философ часто будет говорить подобные вещи – и ты научишься поддерживать такие разговоры с помощью прыжков с темы на тему. Ты ответишь Монро:

– Свиней?! Я не знаю. Мне противны свиньи. Я однажды видел их – нос на уровни задницы…

– Рыло.

– Прости, что?

– У свиней рыло, нос – какая разница – на уровне задницы. Жить так: в загонах, нюхая друг друга, спариваясь у всех на виду и со всеми подряд – что это за общество такое?!

– Общество, в котором царит свободы и равноправие.

Ты ненадолго застынешь, пытаясь осознать то, что сказал Монро. Затем, улыбнёшься и начнёшь хохотать, подпрыгивая на месте, чуть не падая с сидения. Монро будет смотреть на тебя и тихо посмеиваться, прикрывая ладонью рот.

Он откроет окно и достанет вейп. Выдыхая дым в ночь, Монро скажет в пустоту:

– Если мы так легко можем менять своё прошлое по своему усмотрению: происходить одновременно из глины, от обезьян и от обезьян со свиньями одновременно – то можем ли мы так запросто менять настоящее?

Ответа на его вопрос – не будет. За окном будут только дома и машины с ветром внутри них. Не будет ничего, на чём Монро смог бы задержать взгляд. Он не станет смотреть на что-то конкретное – он будет вглядываться вглубь себя; и не будет моргать. Воздух в городе – наполовину будет состоять из пепла. Ты будешь смотреть на Монро и спрашивать себя: «Какого хрена? Вот какого?!».

Вы доберётесь до его дома лишь под самую глубокую ночь. Будет так поздно – что уже рано. Облака превратятся в капельки воды и станут падать вам на головы. Это будет то самое время, когда город сделает небольшую остановку, чтобы отдохнуть. Ведь что и говорить – города работают не двадцать четыре, а всего двадцать три с половиной часа в сутки. Уже не ночь – ещё не утро. И в это время – ты решишь для себя, что начинаешь новую жизнь. Небо будет синим.

Водитель подаст своему боссу зонт и тот раскроет его – как всегда – невыносимо изящно.

– Так ты идёшь – или так и будешь стоять здесь, как дурак? – крикнет тебе Ражаев.

Знал ли ты до этого, что такое аромат утренней автобусной остановки? Что такое пустая дорога – без всякого движения? Это время, когда не машины, не людские ноги – а сам их мир движется вперёд. И когда ты остановился – больше шансов разглядеть то, куда летит этот мир.

– Иду, – крикнешь ему ты.

Тебе покажется, что это – именно то, что ты так долго искал: созерцание мира и исследования его границ. В конце-концов – больше ли смысла во всём остальном?!

Монро зайдёт внутрь – ты будешь идти следом. В этот миг – зазвонит телефон. Каждую клетку твоего тела переполнит ужас – ты подумаешь, что это конец. Кто ещё может звонить тебе так рано, кроме мафии, которая уже рядом. Трясущимися руками – ты подымишь трубку.

– А-алло?

– Привет. Прости, что так рано. Ты дома?

– Н-нет. А кто это?

– Да это же я – Вооружённый.

– Чёрт! – крикнешь ты на всю улицу.

– Тот ещё! Я проходил мимо твоего дома – хотел попросить тебя открыть дверь. Мне хочется в туалет.

– Старый чёрт, – ты высыплешь на него все известные тебе ругательства; тем временем – он будет смеяться. И в смехе, доносившегося с той стороны – ты услышишь музыку нового мира.

– Ладно, пока, дружище.

– Давай.

Ты бросишь трубку первым. И кинешь её со всей силы. Ты развернёшься и уйдёшь в сторону дома Ражаева раньше, чем упадёт телефон. Он разобьётся об асфальт – но ты этого даже не заметишь.

Разоблачение Третье

Первым, что увидит входящий – будет огромный табличка со словами: «Le lieu de rencontre pour les poets».

– Место встречи поэтов, – переведёт Монро, – посмотри – как здесь красиво.

– Жопа моя красивее, – раздражённо скажешь ты.

Монро улыбнётся и испытующе посмотрит на тебя.

– Не спорю, – улыбка соскользнёт с его лица так же быстро, как и появится, – но пойдём дальше.

Ты словишь носом запах нового мира. Он у тебя будет заложен насморком, но отдельные, сильные ароматы – ты уловить сумеешь. В нём – будет что-то непостижимое, что не словишь ни глазом, ни носом, ни языком – даже таким длинным, как литературный. Это – будет то, что поставит целью себя разгадать – за что ты примешься немедленно, наточив карандаш и раскрыв скэтчбук. Но как нарисовать Всё – посреди Ничего? Всегда – посреди Никогда?

Так и будет выглядеть место встречи поэтов – снаружи и внутри.

– Я уже говорил, что со всех сторон – нас окружают извращения? – донесётся до тебя эхо Ражаева, стремительно отдалявшегося от тебя, – не только сексуальные – но и социальные, – он будет подыматься вверх по винтовой лестнице, – но этот мир таков, что если есть извращенцы – то должны быть и нормальные. На этом поприще – бесконечному числу извращений – противостоит аристократия. Часто, нас самих называют извращенцами – но это не так, – последние слова он произнесёт воинственным шепотом, который будет громче его обыкновенного голоса, – разумеется – я говорю не про раздутых буржуа; к своре которых я сам, не скрою, отношусь. Я говорю про таких как ты – аристократия духа, от цинизма и лицемерия которых – таят льды Антарктиды. Аристократ – это человек, который может противостоять пошлости, в каких бы формах она перед ним не представала. Он будет сражаться с ней везде: на консервном заводе, в королевском дворце, на животных рынках, в зале заседания нобелевского комитета, ювелирных магазинах и студенческих поликлиниках, на швейцарских озёрах и на свалке пищевых отходов, – примеры так и будут литься из его рта и покажется, что им не будет конца – какая пошлость, подумаешь ты, – эти люди – один из немногих способов бороться с человеческой дикостью. Я – Монро Владимирович Ражаев – хоть и не аристократ – верный и отважный рыцарь света, который до последнего доллара поклялся бороться с человеческим невежеством и примитивностью…

Дальше, Монро сбавит шаг, позволяя тебе приблизиться к Его Святейшеству. Ты больше будешь обращать внимания не на его беспрерывный поток слов – настолько бессмысленны, что уши вянут вслушиваться в их суть – ты будешь обращать внимания на предметы вокруг тебя. Тем временем, Монро подойдёт к концу своей невыносимой, вводной лекцией в мир аристократии:

–…так и был создан «Орден Неистовых Поэтов» или ОНП. Наши недоброжелатели называют нас «Орденом Поэтов и Союзных Язвителей» – только для того, чтобы составить аббревиатуру ОПИСЯ. Но это так – просто для общего развития. Когда ты слышишь ОНП или ОПИСЯ – это всё про нас. Нашим главным достижением есть то – что мы существуем. И уже этим – даём на орехи всем прочим извращенцам.

Только вздыхать – всё, что можно будет сделать после этих услышанных слов. И почему я должен их слушать? – подумаешь ты.

Тишина. Ничему в мире ты так не удивлялся, как ей. В комнате, заставленной до потолка книгами, не раздастся ни звука, пока ты не скажешь:

– Серьёзно?! – чуть не добавив: ты замолчал?!

– Именно так, – ответит он.

Дальше, всё будет происходить как в тумане. Ещё секунду до этого – ты будешь крепко стоять на ногах; а после этого – твоё тело упадёт в объятия Морфея и ты перестанешь воспринимать мир, как единое, нерушимое целое. Ты почувствуешь себя стоящим на самом кончике – в любой момент готовый сорваться.

Ты чуть не упадёшь; но Монро вовремя придёт тебе на подмогу и усадит в диван.

– Что – опять? – спросит он.

– Не знаю, – только и найдёшь, что ответить ты.

Глаза смотрели прямо, но видели всё как в аквариуме.

– Дамы и господа – позвольте вам представить нового рыцаря нашего ордена – мой друг Художник.

Эти слова приведут тебя в чувства. Ты упадёшь лицом себе в ладони, пытаясь спрятаться от внешнего мира; но безуспешно.

– Эй, эй; очнись, – закричит Монро, – ты видишь меня? Сколько у меня пальцев?

Ты будешь чувствовать себя как никогда хорошо – но не нужно признаваться в этом другим.

– Со мной – всё в порядке, – скажешь ты, подымая голову, – всё в порядке.

Ты разглядываешь людей, вошедших в комнату.

Из них – ты узнаешь только одного. Лолол Лололович – звезда местной богемы будет сидеть прямо напротив тебя и дружественно улыбаться. Ты подумаешь: что меня затянуло сюда? Разве будет тебе дело до тех глупостей, которыми занимаются эти люди?

– Знакомься, – Монро сделает вид, что ничего не произошло, – это Василий.

Огненные волосы, татуировка дракона на щеке, щегольской свитерок и чёрная ручка за ухом – это он назовёт Василием.

– Очень приятно.

Он пожмёт тебе руку и одарит улыбкой, от которой растаяло бы даже самое холодное сердце. На секунду, тебе даже захочется ему понравиться – ты был бы рад видеть его своим другом. Но ничего хорошо из этого не выйдет – и ты не станешь строить себе иллюзий.

Ты встанешь со своего места и плавно перейдёшь на свободное, одинокое кресло – поближе к графину с коньяком. Тогда, тебе останется только выяснить, что будет дальше – и к чему всё это тебя приведёт.

– Это – Станислав Коров, – Монро поставит ударение на второй слог, – он поляк. Он дирижер симфонического оркестра; так же отличный пианист и композитор – ты наверняка о нём слышал раньше.

Абсолютная противоположность Василия – Станислав. Элегантность и манерность, и скромность в одном коктейле. Его легко можно было спутать с капельдинером Гайдном.

– Гашваро Имре, – Монро произнесёт это имя жирным, как гуляш, голосом, – он приехал сюда из Будапешта только три года назад – и уже стал местной звездой. Ты тоже, наверняка, где-то слышал это имя.

Ты подумаешь: как же много людей я знаю – и даже не подозревал об этом. Тебе захочется первым начать поглощать жидкость из графина рядом с тобой – на уютном газетном столике.

– А это, – Монро укажет пальцем в сторону девушки, – художница. Настолько скверная и бездарная, что её можно назвать первым гением нашего века – Мюриэль, – он ещё долго будет смаковать её имя, – Мюриэль – скажешь хоть слово?

Вместо ответа – он запустит в Монро книгой. Увернувшись, Ражаев спрячется за спинкой стула как за щитом и скажет:

– Это – лучше любых слов. Спасибо.

Девушка кивнёт и прошепчет ровным, чистым голосом:

– Не верьте тому, что говорит этот дурак. Я сама не знаю, что забыла здесь – но рада снова вас всех видеть. Надеюсь, это продлиться ненадолго – потому что Монро, видимо, не скоро успокоится.

Тебе понравится эта девушка. Ты скромно будешь поедать её глазами из-под своего угла; какая она без одежды? Какой она выйдет на бумаге?

После этого, ты будешь слушать Монро вполуха. Тебя не будут интересовать прочие шатуны, которые соберутся в тот день в большом зале с книжными полками. Всё своё внимание – ты посвятишь этой девушке. Она будет красивой – ты любишь таких. Что-то в чертах её лица – напомнит тебе о той фигуре, фотография которой – всегда будет у тебя в кармане – вот она. Она – будет той единственной спасительной веточкой, за которую ты будешь держать во всех своих долгих странствиях по реке жизни – сказал бы поэт. Но ты – просто видишь красоту; это – тебя и спасёт.

Но сделаешь ли ты первый шаг?

Когда Монро замолчит – в зале вновь на какое-то время установится мёртвая тишина. Ты заметишь, что вещи – окружили тебя со всех сторон. Книги, вазы, мёртвые цветы, пустые места на полках. Гости одновременно полезут в карманы и достанут сигареты – каждый свои; Монро призовёт всех угощаться. Один ты – не будешь курить – это покажется тебе лишним. Ты выдохнешь, разве что, облако персикового дыма из вейпа Василия – но этим и ограничишься.

Собравшиеся гости разделятся на группы по два-три человека и будут сплетничать о том, о сём. Что такое искусство? У кого лучше издать новый сборник стихотворений? Где можно выгодно продать картины? Чем вы питаетесь? – фасолью. Я слышал – в супермаркете “Les Parisian” акция… Кто-то будет говорить по-русски, кто-то: по-английски, по-немецки, по-французски и на суахили. Про последних: ты поймёшь лишь то, что ничего не понимаешь – и это более чем тебя устроит.