Древние Боги

Военный вождь замолчал, почувствовав, что в голосе прозвучало что-то похожее на отчаянье. Как бы этого не заметили его телохранители и советники. Что за полководец, если не верит в собственную победу? Это всё старость.

– Мой вождь! Прибыл гонец от лорда Фельмора. Его три сотни воинов стоят на опушке леса и ждут твоих приказов. Это последнее, что у нас осталось, если не считать придворную челядь Владыки, но их ещё нужно дождаться, и они совсем не рвутся в бой.

– Что нам челядь? Что они могут? Только погибнуть, и по чистой случайности попасть к Очагу Бессмертного Тэнгри? Такая помощь нам не нужна. Что с харвеллами Фельмора? – Балвер повернулся в седле к гонцу на взмыленном скакуне, оглядел его с ног до головы и отдал приказ: – Лорда Фельмора ко мне! И пусть Тайная Стража выдвигается на позиции.

– Незачем посылать за тем, кто уже рядом. – Повелитель Тайной Стражи в своём неизменном чёрном хитоне, на пегой лошади, со скромной сбруей предстал перед военным вождём.

После всего того, что произошло за последние несколько дней, Балвер не перестал, не доверять ему. Слишком хитёр и коварен был Фельмор, чтобы вот так, с покаянием первым прийти к Владыке Альгару. И сейчас в нём всё выглядело так кричаще бедно, фальшиво, что это казалось подозрительным. Но это может подождать. Сейчас как никогда нужна его помощь на поле боя, а разобраться с остальным можно и после победы.

– Твои харвеллы готовы сразиться с врагом?

– Конечно, военный вождь Балвер. Они могут не только собирать налоги и смотреть за выполнением Новых Законов. – В каждом слове лорда сквозила ирония, и желание немного позлить вождя. Так уж устроен Фельмор. По-другому он просто не может.

– Сейчас не время для словесных перепалок. – Виг поморщился, и с тревогой посмотрел туда, где насмерть бились воины кланов. Все его чувства мгновенно отразились на благородном, загоревшем до черноты лице. И безумная жажда пролить кровь врага, и горькое сожаление, что не может этого сделать. Как и каждый, обличённый властью он понимал, что его время ещё не пришло, и его голова, как и жизнь, ещё может понадобиться стране Лазоревых Гор. Он смерил Фельмора взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и продолжил, даже не пытаясь скрыть к нему своего отношения: – И не время напоминать мне кто, и чем занимался! Ты всего лишь лорд, для какого сделали вид, что поверили в его ложь о непричастности к заговору! Так что прикуси свой язык, и выполняй мои приказы, если хочешь, чтобы на суде, хоть кто-то замолвил за тебя слово!

Из-под капюшона, натянутого на самое лицо, блеснули злобой глаза, и вкрадчивый, полный преданности, дрожащий голос на грани слышимости, произнёс:

– Конечно, военный вождь Балвер. Приказывай. Тайная Стража готова по одному твоему слову идти на смерть.

– Ваша позиция перед арбалетчиками, и будьте готовы поддержать вигов своим оружием. Пусть твои воины помнят, что нам нужна только победа. В случае поражения страну Лазоревых Гор ждёт поголовное уничтожение.

– Будет сделано, военный вождь. – Лорд Фельмор слегка поклонился, и, пришпорив свою лошадь, погнал её рысцой к стройным рядам харвеллов.

Доспехи Тайной Стражи были вычищены до зеркального блеска, красные плащи алели на фоне травы как огромные лепестки мака, а плюмажи на шлемах выглядели гребнями раззадорившихся перед хорошей дракой, петухов. Так одеваются только для того чтобы победить, или погибнуть с честью.

Получив приказ, они как один повернулись направо, и в ногу, словно на каком-то военном параде, чётко печатая шаг, двинулись на своё место, указанное военным вождём.

– Мой вождь, зря ты так с лордом Фельмором. Он ещё очень силён. Его вина не доказана, и ты не сможешь убедить суд…

– Советник Хардур! То, что он одна из ключевых фигур заговора – это понимает каждый воин. Доказательства… Да, у меня пока их нет, но я думаю, что смогу их добыть, как только кончится война. Конечно, он рассказал очень много интересного про тех, кто владеет богатством в наших горах, и про то, как они проворачивают свои делишки. Почему жёны погибших вигов не получают свою пожизненную пенсию, и почему воины не могут добиться своего жалованья! Но я не верю в то, что он про это ничего не знал, и не помогал лордам грабить нашу страну! Ничего. Придёт время, и они, увидев нашу силу, примут все наши условия.

Где-то вдалеке взвыли боевые трубы челманов, и это был уже другой звук. Балверу показалось, что он был каким-то печальным, обречённым. Что-то ему подсказывало, что враг почти сломлен, что ещё одно небольшое усилие, и степняки побегут, но этот переломный момент всё пока не наступал. Воины уже выдохлись, и схватка протекала вяло, кое-как. Нужен ещё один удар, решающий. Где взять ещё хотя бы сотен пять свежих, не участвовавших в битве, жаждущих крови и славы, бойцов?

С небольшой возвышенности около опушки леса, где находился военный вождь вигов, в окружении знаменосцев и телохранителей, было плохо видно происходящее на поле боя, к тому же основное действо переместилось дальше, в сторону Волчьих Ворот. Балвер видел только трупы в блестящих доспехах, недалеко, там, где их застала смерть от стрел арбалетов, конный удар россов, и яростная атака войска кланов. То, что происходило дальше, было почти не видно, только какие-то еле уловимые глазом передвижения, и действия. Даже крики умирающих и звон мечей, шум грозной битвы, от какого сначала можно было оглохнуть и сойти с ума, стал слышаться хуже, и человеческим ухом уже не различались отдельные, более громкие вскрики. Что там происходит? Кто одерживает верх?

– Пора менять место ставки. – Проговорил Балвер. – Отсюда ничего не видно.

– Да, мой вождь. – Хардур привстав на стременах, вгляделся в поле своим единственным глазом, его суровое лицо расцвело улыбкой, и он воскликнул: – Я вижу всадника! Это гонец, что ты посылал к воеводе Рутгеру!

– Хвала Бессмертному Тэнгри! – Невольно выдохнул военный вождь. – Хоть что-то узнаем. Что может быть хуже неопределённости?

Он с каким-то особым замиранием сердца ожидал гонца, и тихо, про себя стал молиться, чего раньше никогда не делал, ну разве только когда находился в Храме, у Хранителя Очага. Он робко просил всех известных ему Богов, чтобы они сохранили жизнь его другу Вальхару, и ещё ни разу, не виденному им сыну Ульриха, на кого возлагалось так много надежд. До недавнего времени он и не подозревал, что у погибшего при Балте друга есть сын, а когда ему рассказал об этом Вальхар, то как-то сразу полюбил его, и желал только одного – увидеть, обнять. Может это из-за того, что у самого Балвера никогда не было своей собственной семьи, и накопленная за долгие годы любовь, какую уже было трудно удержать в суровом сердце, была готова выплеснуться на кого-то близкого человека? Он не мог себе объяснить, но почему-то был уверен, что Рутгер очень скоро займёт высокое положение в стране Лазоревых Гор, и в Вольфбуре наступит эпоха процветания и благоденствия.

Едва гонец остановил взмыленного коня, и не успел что-либо сказать, как военный вождь спросил голосом, полным тревоги:

– Что?

– Воевода Рутгер сообщает, что он не сможет атаковать противника с тыла. У Волчьих Ворот осталось в живых полторы сотни воинов, из них только пятьдесят шесть вигов. Остальные – израненные ополченцы и заулы.

– Что с самим воеводой и вождём Вальхаром?

– Вождь Вальхар потерял в битве руку, и сейчас находится в лазарете. Сам воевода Рутгер ранен легко.

– Ты всё видел? Что там происходило?

Гонец на мгновение задумался, и как-то устало, словно весь свой нелёгкий путь проделал пешком, ответил:

– Мой вождь, я участвовал в битве при Балте. Я стоял в первой шеренге и принял на себя всю ненависть и силу гааров, но и там такого я не видел. Волчьи Ворота завалены трупами. Сотнями, а может и тысячами.

– Воевода Рутгер удержал вход в ущелье?

– Да! – Радостно воскликнул гонец. – Он заманил их в ловушку! Его советник, Сардейл, с таким восторгом это рассказывал!

– Сардейл стал советником? – С улыбкой переспросил Балвер. – Старый ветеран, у кого за плечами больше битв, чем прожитых лет, стал советником двадцатилетнего юнца?

Рядом хрипло рассмеялся Хардур, а за ним следом и телохранители. Знаменосцы, недавно посвящённые в воины отроки, долго пытались сдержать свои улыбки, но, в конце концов, не выдержали и они. Старик Хардур, не смотря на свои преклонные года, умел удивительно заразительно смеяться.

– Хотел бы я на это посмотреть!

– Мы всё увидим в своё время. – Оборвал смех военный вождь, привстал на стременах, вглядываясь туда, где продолжалась битва, и мрачно изрёк: – У нас есть ещё одно незаконченное дело. Вперёд! Посмотрим, что творится в стане Аллай-хана!

Вонзив шпоры в крутые бока скакуна, он направил его в поле, уверенный, что его советники, знаменосцы и телохранители не отстают от него ни на шаг.

* * *

Глава 17.

Напрасно Рутгер всматривался в поле, силясь разглядеть, что творится где-то там, почти на самом горизонте. Даже солнце выглянуло из-за туч впервые за два дня, словно наконец-то заинтересовалась делами ничтожных людишек. Было заметно, как неопределённой тёмной массой продолжается медленное, непонятное движение, как поднимаются и опускаются знамёна, и на них уже нельзя было разглядеть, что изображено. Оттуда слабый ветерок доносил крики, непрекращающийся звон стали, рёв рогов, и что-то ещё, что уже можно было почувствовать только на подсознании, зная и понимая, что там, впереди, на пределе видимости войска вигов и россов громили пришедшего из степей врага, чтобы завоевать страну Лазоревых Гор.

От этой мысли на сердце теплело, и оно, как перед первым боем было готово вырваться из груди, переполняемое радостью.

Рутгер посмотрел вниз, на подножие стены, и понял, что уже никогда не сможет спокойно думать обо всём этом. Трупы ещё не стали разлагаться, наполняя окрестности ядом, но в воздухе уже чувствовался какой-то запах, напоминающий об этом, как о неизбежности. Конечно, сколько он помнил, его всю жизнь учили, как быстро убить врага, и казалось, что внутренне он готов к этому. Впрочем, так и оказалось. Он не растерялся, не дрогнул, не побежал, а встретил врага лицом, и «взял на щит», но кто бы знал, каких внутренних переживаний всё это стоило! Тогда, перед боем, смерть казалась чем-то ненастоящим, тем, что с ним никогда не может случиться, да и вообще ни с кем, кого он знает. А если и придёт «безносая», то это представлялось чем-то романтичным, таким, что это можно было встретить как данность. Миг смерти он не мог представить. Он видел только своё имя на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри, цветы на могиле, и тризну, где поседевшие ветераны поют древние заупокойные песни, славя павших воинов. Он не мог представить себе, что в этой самой могиле может лежать и он. Уже без чувств, без радости, без ожидания завтрашнего дня, просто мёртвый, иссечённый кусок плоти, когда-то бывший живым человеком.

Сколько их было? Сколько осталось? Из двух сотен сильных, хорошо обученных воинов из клана Снежного Барса осталось только пятьдесят шесть измученных, израненных бойцов. Стоило ли всё это таких нечеловеческих усилий, стольких смертей и самопожертвований? Конечно, стоило. За свободу и жизнь будущих поколений всегда умирали воины, и ещё будут умирать многие века. Так было, и так будет. Всегда найдётся враг, жаждущий поработить более слабого, и жить за его счёт ничего не делая, и пока так будет, война всегда останется наиболее действенным способом разрешения споров.

Сколько погибло его ровесников, тех, кто совсем недавно, полгода назад прошёл посвящение в воины клана? Из полусотни молодых бойцов выжило только шестнадцать. Хотя более опытные воины и пытались беречь их, да разве уследишь за всеми в такой яростной битве? Для многих отроков это была первая и последняя сеча. Как теперь смотреть в глаза матерям погибших? Жизнь – ничто, и погибнуть на поле боя – великая честь. Так учат каждого вига с детства, и он это впитывает в себя с молоком матери. Но смерть – это всегда смерть, где бы она ни настигла человека, и гибель всегда будет приносить горе его близким.

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, Рутгер сглотнул сухим горлом, и отвернулся от поля, где вповалку лежали трупы. Тяжкое зрелище. Конечно, он воевода, и его сердце должно быть стальным, подавая пример воинам клана, но ведь ему всего-то двадцать лет! Просто мальчишка! Впрочем, на войне быстро взрослеют.

Он поднял с каменного пола стены обломок меча противника. Что-то в нём показалось ему не совсем обычным, чего он никогда ещё не видел. Виги тоже не украшают оружие. Зачем? Меч должен пить кровь врага, а не быть предметом роскоши. Наборная рукоятка, обтянутая кожей, простенькая гарда, и самое главное – хорошо прокованное лезвие, длинной в два локтя. Клинок челмана даже не походил на оружие. Не сбалансированный, с неудобной рукояткой, кое-как кованный. Такое ощущение, что его делали в спешке, не прилагая к этому особых усилий.

– Что может быть интересного в обломке старого, ржавого меча поверженного противника? – Сзади подошёл Сардейл, взял из рук Рутгера кусок стали и повертел его в своих узловатых, крепких пальцах. – Что с ним не так?

– Ты ничего не замечаешь?

– А что тут может быть? Просто никуда не годный кусок железа. Как они с такими мечами могли идти на войну?

– Вот именно. Или они просто не умеют делать мечи, или у них нет для этого стали, или же они так торопились, что не удосужились толком отковать своё оружие. Первое я отметаю сразу. Такой большой народ не может не уметь делать мечи.

– Что же могло погнать их на войну так спешно? Что там у них в степях вообще творится? Народная молва говорит многое, но ведь немногому надо и верить. В основном, все слухи далеко не правда.

– И всё же, надо подумать над этим. Хорошо бы посоветоваться с Вальхаром и Хранителем Очага Бессмертного Тэнгри.

– Ви-и-г-и-и!

Услышав этот душераздирающий крик, все, находящиеся возле стены воины, невольно вздрогнули, а кое-кто помянул и всех богов Обитаемого Мира вместе взятых.

– Проклятье… – Пробормотал Сардейл, растерянно озираясь, и всматриваясь вдаль, в глубину ущелья, словно мог заглянуть за выступ скалы, пытаясь там разглядеть того, кто кричал: – Так может кричать только смертельно раненый человек! Что там случилось?

Рутгер недоумённо оглянулся, перевёл дух, и, вытаскивая из-за пояса пернач, скомандовал:

– Приготовиться к бою! Все на стену! Арбалетчики, будьте готовы стрелять по команде! – Воевода немного помолчал, и потом уже, чтобы ободрить оставшихся в живых после жестокой битвы защитников Волчьих Ворот, добавил: – Не знаю, кто это так кричит, и много ли их, но то, что мы с ними справимся – это точно. Враг остался там, за спиной, и его добивает военный вождь Балвер!

Договорить он не успел, так как все услышали топот десятков копыт. Звук стремительно нарастал, и стало ясно, что по дороге из ущелья двигается большой отряд в сторону так яростно обороняемой стены. У каждого из пятидесяти шести воинов стучало в голове с бешеной скоростью: «Кто это может быть?» Враг остался там, за стеной. Откуда здесь могут взяться степняки? Был миг сражения, когда они смогли прорваться, но их было так мало, что все были быстро уничтожены. Откуда здесь, в ущелье, могли взяться степняки? Обошли где-то сбоку? Это невозможно! На много дней пути здесь нет ни одной пригодной для прохода тропинки!

Через несколько мгновений из-за утёса, погоняя коней, показались челманы. Это казалось невероятным, но это действительно было так! Одно только показалось Рутгеру странным – кони. Они были слишком большими для лошадок, на коих пришли из степей враги. Да и всадники были значительно выше, чем степняки. Показалось? Всё может быть. Доспехи, мечи, щиты, а вон и знамя с драконом. Всё это отложилось в его голове мгновенно, едва он смог что-то различить, среди поднятой десятками копыт, пылью.

– Стрелы! – Надсаживая горло, прокричал Рутгер, прикрываясь щитом. Заулы, ещё не успевшие спуститься со скал, возвышающимися над Волчьими Воротами, дали нестройный залп из арбалетов. Во время сражения стрелкам тоже хорошо досталось, и всё же их выжило гораздо больше, так как они не участвовали в рукопашной схватке. Воевода успел подумать, что атаковать стену в конном строю глупо, что это ничего не даст, кроме гибели, как тяжёлые, арбалетные болты нашли свои цели.

Несколько всадников на полном скаку рухнули под копыта несущимся во весь опор коням. Строй челманов рассыпался, смешался, кто-то шарахнулся в сторону, кто-то попытался остановиться, кто-то решил не искушать свою судьбу бесплодной атакой и повернул назад.

Рутгер быстро посмотрел на скалы, и, заметив, что большинство заулов успели перезарядить арбалеты, снова крикнул:

– Стрелы!

Второй залп был не такой густой, как первый, и всё же его оказалось достаточно, чтобы атака захлебнулась, и всадники остановились. Да, их и было немного, всего около пяти десятков. Они, похоже, и сами понимали всю глупость своего положения, и уже не несколько человек, а все разом попытались повернуть коней и скрыться в глубине ущелья.

Рутгер поднял над головой пернач, и, стараясь, чтобы его услышали все, кто изготовился к бою, кто ещё мог держать оружие, прокричал:

– Виги! Нас мало, и мы устали убивать, но противник бежит от нас! Что может быть лучше, чем погибнуть в бою и отправиться к Очагу Бессмертного Тэнгри со свитой из поверженных воинов? Вперёд! На смерть! И да напьются наши мечи кровью врага!

В ответ защитники Волчьих Ворот прорычали что-то неопределённое, и, спустившись со стены, бросились вслед за отступающими челманами. Те остановились, и, увидев, как мало вигов преследуют их, стали разворачивать коней. Чтобы опрокинуть челманов и смять, нужно было успеть добежать и ударить, пока они не создали хоть что-то похожее на строй и не набрали скорость. Пеший, уставший и раненый воин плохой противник для конного.

Виги успели. Их атака была так стремительна, что челманы, как ни старались, всё же не смогли перестроиться, и им пришлось принимать бой в невыгодных для себя условиях. Заулы дали ещё один залп, и вслед за разящими стрелами на врага обрушилась полусотня разъярённых воинов.

Крики, стоны, проклятья, звон оружия, ржанье коней, всё опять смешалось, и, нанося удар перначом по шлему опустившего щит челмана, Рутгер подумал, что уже привык к этим звукам, и не сможет представить свою дальнейшую жизнь без них. Как жить без ощущения, проламываемых костей врага под рёбрами пернача? Без ощущения собственной неуязвимости и силы? Теперь он понимал слова старого, седого ветерана Лигхара, сказавшего как-то, что мир слишком хрупок, а хрупкий мир – удел слабых. Смерть на поле боя в лучах славы – вот призвание настоящего вига.

Воевода увернулся от меча сбоку, отпрыгнул в сторону, и что есть силы, опустил пернач на голову коня, закованного в броню. Тот загнанно всхрапнул и повалился. Челман не успел выпрыгнуть из седла, и теперь беспомощный лежал на земле придавленный тяжёлым телом убитого скакуна. Что-то удержало Рутгера от того, чтобы нанести смертельный удар, и он, перепрыгнув поверженного противника, бросился на следующего, коего теснил мощными взмахами меча, Увгард. Ему не понадобилась помощь воеводы, и скоро его соперник пал, рассечённый от плеча до пояса. Ещё несколько мгновений, и скоро был убит последний из челман, если не считать тех, кто успел раньше скрыться в глубине ущелья.

Тяжело дыша, виги остановились, кто-то засмеялся, кто-то ударом меча добил раненого противника. Рутгер повернулся, и подошёл к челману, прижатого к земле лошадью. Он какое-то время пристально разглядывал его, а потом, наклонившись, отбив рукой направленный в свою грудь кинжал, сорвал с него шлем с серебряной личиной, полностью скрывающей лицо.

– Будь я проклят! – Поражённо воскликнул остановившийся рядом Сардейл. – Ты кто такой?

Пленный не был челманом. У него не было узких раскосых глаз, и жёлтого оттенка кожи. Наоборот, у лежащего воина были длинные русые волосы, зелёные глаза, и в них светилась неукротимая злость.

– Ты кто такой? – Повторил свой вопрос Сардейл, и Рутгер сразу сообразил, что пленный их понимает, совсем не желая отвечать. – Да я же его знаю! Это наёмник, сивд! Имени не помню, но я его видел в охране лорда Кирфера!

– Наёмник? – Переспросил воевода, и поставил ногу на труп лошади, слегка увеличив тяжесть, давящую на пленного. Тот дёрнулся, пытаясь вырваться, не смог, и заскрипел зубами. – Значит, он нас понимает! Почему вы на нас напали? Неужели сивды перешли на сторону челманов? Да, забыл предупредить – мы очень злы, и сильно устали. Если ты будешь молчать, то, клянусь Бессмертным Тэнгри, мы найдём способ заставить тебя говорить. Итак, зачем вы на нас напали?

Сивд посмотрел по сторонам, насколько хватало повернуть голову, и только тогда прохрипел:

– Мы не думали, что здесь ещё остались виги. Мы хотели вырваться в степи, и уйти к своим племенам.

– Почему на вас доспехи челманов? Наёмник покривил губы, видимо раздумывая, стоит говорить или нет. Барс заметил это, и зло улыбаясь, поднёс к самому носу сивда оголовок пернача, с прилипшими к нему сгустками крови, и кусочками студенистого мозга.

– Ты, наверное, всё ещё думаешь, что мы шутим? Я спрашиваю последний раз – почему на вас доспехи челманов? Или говори, и будешь жить, или умри!

– Сотник приказал одеть, и напасть на лорда Кирфера.

– Для чего? – Удивился воевода. Это не укладывалось у него в голове. Как они могли напасть на того, кого сами же и охраняли? Зачем? Чтобы ограбить, и сбежать? Это может привести только к тому, что виги, собрав войско, выйдут в военный поход, и истребят всех сивдов! Кому это может быть на руку?– Что с лордом Кирфером?

– Сотник приказал нам вырезать всех.

– Так вы всех и перебили? – Рутгер покачал головой. Он не мог понять, как можно предать того, кто нанимает тебя, и платит деньги за свою охрану, чтобы потом быть ограбленным, и убитым именно тем, кому платил за то, чтобы этого не случилось? Он уже слышал такие истории про наёмников, но это было давно, там упоминались другие племена, и он просто не поверил в это, так как ещё был молод и верил в людское благородство и честность. И вот теперь перед ним лежал человек, придавленный к земле, закованной в броню лошадью, олицетворяя собой всю алчность, коварство, и жадность Обитаемого Мира. О, Бессмертный Тэнгри, если бы ты знал, как хочется добить этого сивда, чтобы мир стал чуть-чуть чище! – Так значит, вы их всех перебили? – Воевода хотел разозлить сам себя, чтобы уже в припадке ненависти нанести один удар по беззащитному противнику и не заметить этого, чтобы потом не мучила совесть. Он хотел этого, и в то же время не мог. Всё его сознание как каким-то огромным, тёмным покрывалом накрывало осознание смертельной усталости, того, что он смог выжить в жесточайшей схватке, и смог отстоять Волчьи Ворота с горсткой воинов, против нескольких тысяч противников. Это чувство пьянило, и казалось, что он не простой воевода, а сродни бога, спустившийся на землю ради этого подвига.

– Да. Мы их всех перебили! – Выкрикнул сивд, видимо понимая, что вырваться живым из рук вигов у него так же мало шансов, как и преодолеть Чёрный Лес в одиночку: – Нам приказали ограбить и убить лорда Кирфера в доспехах челманов! Не знаю, для чего это понадобилось. Нам щедро заплатили, и мне этого было достаточно, чтобы выполнить приказ.

– Для чего? – Снова спросил Рутгер, ничего не понимая.