Древние Боги

– Мой воевода! – Сбоку подбежал Герфур. Голос его был взволнован, а на перемазанном кровью и сажей лице застыла маска растерянности: – Сивды в доспехах степняков перебили свиту лорда Кирфера!

– Да, Герфур. Я это уже знаю. – Кивнул Брас. – Похоже, что это всё звенья одной цепи, как и тот гаар с посланием.

– Ты обещал мне жизнь. – Прохрипел наёмник.

– Я помню своё слово. – Неожиданно разозлился Рутгер. – Только сивды могут нарушить роту верности. Виг этого никогда не сделает. Ты рассказал всё, что знаешь? Хорошо. Я оставлю тебе жизнь, но только пока. Выбирайся отсюда, как хочешь, и не попадайся мне на глаза. Второй раз я тебя уже не отпущу.

– Что будем делать с телами свиты лорда? – Спросил помрачневший, нахмурившийся Сардейл. – Кажется, нам это может выйти боком.

– Почему? Кто и в чём нас может обвинить? – Воевода вздохнул. Эйфория от первой победы прошла, и сердце не билось, выскакивая из груди. Теперь на него навалилась только усталость. Хотелось выпить холодного неразбавленного вина, искупаться в каком-нибудь ручье, и завалиться спать. – Сколько нас осталось?

– Столько же, сколько и было. Пятьдесят шесть. В последней схватке никто не погиб, зато добавилось раненых. Сейчас их перевязывают.

Рутгер выпрямился, посмотрел на подходящих из ущелья воинов, и немного подумав, сказал:

– Надо сообщить обо всём этом военному вождю.

* * *

Глава 18.

– Мой лорд! Мортрею удалось вырваться из ловушки и уйти в горы, в свой родовой замок за перевалом, к самому леднику Корте!

– Вот как? – Фельмор озадаченно посмотрел на своего секретаря Бирхора. – Как ему это удалось? Разве всё было плохо подготовлено?

– Нет, мой лорд. – Секретарь поклонился. – Ваш план был безупречен, но кое-кто из сивдов отказались брать золото, и остались верны своему господину. Только благодаря их усилиям Мортрей смог отбиться, и с сотней телохранителей уйти за перевал.

– С сотней? Это почти всё личное войско этого выскочки. Надо же! Оказывается, не всех сивдов можно купить. Надо это учесть на будущее. Из замка нам будет его не достать. – Фельмор задумался. Потом его глаза хитро блеснули, и прежде чем он начал говорить, план уже полностью созрел в его голове. – Тем лучше. Нам там его будет не достать, но и он не сможет выйти из своего замка. Поставь на тропе сотню харвеллов, и отдай им приказ, чтобы уничтожали всех, кто захочет пройти в замок, или выйти из него.

– Да, ваша милость. – Бирхор опять поклонился, и неуверенно произнёс: – Тайная Стража уже не та, что была раньше. В ваших войсках заметно брожение. Они понимают, что знают совсем не то, о чём им говорят. Если им не объяснить для чего это нужно, то Стражи откажутся выполнять приказ.

– Чтож, всё гораздо хуже, чем я думал! – Лорд Фельмор прошёлся по палатке, и, поправив свою неизменную чёрную хламиду, сел в кресло. – Похоже, что я слишком многое им позволял, и вот, как говорится, результат. Ещё немного, и они будут говорить мне, что делать, а чего не стоит! Хорошо. Займёмся этим позже, а пока… Бирхор, подготовь списки самых отъявленных смутьянов. Что же мне делать с той сотней? Что сказать им? – Повелитель Тайной Стражи задумался.

Кутаясь в такой же чёрный хитон, как и у лорда, секретарь нерешительно кашлянул, и словно боясь нарушить раздумья своего господина, тихо произнёс:

– Ваша милость, это не так сложно, как может показаться на первый взгляд. У меня уже есть кое-какой опыт в таких вопросах.

Фельмор встрепенулся, и в его маленьких, злых глазках засветился неподдельный интерес:

– Ну-ка, ну-ка, подскажи мне что-нибудь. Что ты предлагаешь?

– Я составлю небольшую речь, в коей укажу на то, что лорд Мортрей предатель и изменник, возжелавший пропустить в страну Лазоревых Гор нашего общего врага – челманов. У меня есть несколько, так сказать, косвенных доказательств. Большей частью они надуманные, но при умелой расстановке обличительных слов, они будут иметь сокрушающее действие.

– Любопытно. – Лорд Фельмор кивнул, и улыбнулся. – Когда твоя речь будет готова, я хочу взглянуть на твои записи. Интересно узнать, чему ты у меня научился. Приступай немедленно.

– Да, мой лорд. – Бирхор опять поклонился, и, не выпрямляясь, попятился, безошибочно найдя спиной выход из палатки.

Повелитель Тайной Стражи усмехнулся. Бирхор каким-то особенным, только ему известным способом чувствовал настроение своего господина, и вёл себя соответственно. Когда лорд был в хорошем настроении, он мог позволить себе и сальную шутку, и какое-нибудь едкое замечание, не переходящее границ дозволенного, когда Фельмор был в затруднении, чтобы принять какое-то решение, мог что-нибудь подсказать, а в такие дни как этот, был самым кротким, и преданным рабом.

Сегодня лорд Фельмор был не в духе. Ещё бы! Он потерпел сокрушительное поражение. Войско Аллай-хана, что через гааров он призвал в страну Лазоревых Гор, разбито, а сам Повелитель Сармейских степей зарублен своими телохранителями, чтобы не попал в плен к победителям. Вот такие у челманов обычаи. Хорошие обычаи. Теперь никто не знает кто был душой и предводителем заговора. Мортрей в своём замке и вряд ли рискнёт спуститься в Вольфбур, так как знает, какие могущественные силы он противопоставил себе. Надо быть настоящим самоубийцей, чтобы решиться пойти против Фельмора и Сатвела! Лорд Гринхард мёртв, Дервар и Вармер будут молчать, так как сами замешаны в этом по уши. Единственным слабым звеном в подготавливаемом перевороте был Кирфер, но в отношении его уже приняты кое-какие меры, и скоро должен прибыть гонец от сотника сивдов, чтобы сообщить о результатах.

Нет, он не ошибся в наёмниках. Не зря виги им не доверяют. За золото они могут предать и своего хозяина, и своих богов, и своего царя. Что за народ? Кем они были до Апокалипсиса? Неужели и их предки были такими же? Не важно. Главное, что сейчас они именно такие, какими и нужны повелителю Тайной Стражи. Жадные до золота, и не останавливающиеся ни перед чем. Пока нужны только такие исполнители, а потом нужно будет от них избавиться. Ведь как говорят виги – второй раз предать всегда проще, чем в первый раз.

Лорд Фельмор прислушался. Ему показалось, что он услышал приближающиеся к палатке тяжёлые шаги, и хриплый голос сотника сивдов, Ярва. Он что-то спросил у телохранителей лорда, чему-то посмеялся, и, отдёрнув полог палатки, шагнул внутрь, чуть щурясь, попав со света в полумрак.

Повелителя Тайной Стражи всегда раздражала бесцеремонность сивда, и его прямолинейность, зато он не умел лгать, и всегда доводил начатое дело до конца.

Ярв не сразу заметил лорда, повёл глазами по сторонам, выискивая своего господина, потом как-то хищно улыбнулся, и, кивнув головой, заговорил:

– Лорд! Твой приказ выполнен. Лорд Кирфер мёртв.

– Хорошо. – Фельмор посмотрел в глаза сивду, и отметил про себя, что тот, как всегда не прячет свой взгляд. И эта независимость лорда тоже бесила. Хуже нет, чем строптивый слуга, но заменить его пока было не кем. Повелитель Тайной Стражи никогда не держал долго возле себя людей, знающих слишком много о его делах. Такие, как вот этот сивд, обычно заканчивали свою жизнь в подвалах замка Салдо. – Ты сделал всё, как надо?

– Да, лорд. Мы раздобыли доспехи челманов, и в них напали на свиту Кирфера. Никто не ушёл.

– Где это случилось?

– В тысяче шагов от Волчьих Ворот.

– Что он там делал? – Притворно удивился Фельмор. Ведь это он сам посоветовал ему отправиться к Волчьим Воротам, и сказать, что совсем не сердится на воеводу. Был шанс, что разгорячённые боем виги не будут разбираться, для чего прибыл лорд, и убьют его сразу, но повелитель Тайной Стражи решил свести риск на нет, и послал полусотню Ярва на это щекотливую вылазку.

– Этого я не могу знать. – Принял игру сивд, усмехаясь. – Как только мы всех убили, я повернул свою полусотню в степи, но прорваться у нас не получилось. Волчьи Ворота перегораживала стена, и нас там встретили виги. Из моего отряда спалось только четырнадцать человек.

– Что я слышу? – Голос Фельмора был полон яда. Его порадовало то, что с гордого сивда хоть немного сбили спесь. – Горстка вигов смогла разбить полусотню сивдов? Твои воины разучились сражаться? Или они могут убивать только изнеженных лордов?

Глаза Ярва блеснули злостью, рука сама дёрнулась к мечу, висящему на поясе, и замерла, так и не обнажив сталь. Он не мог ответить ударом клинка на оскорбление. Его связывала клятва верности, какую он чтил и соблюдал, и слишком много было вокруг харвеллов, не задумывающихся над тем, когда пускать в ход мечи, если какая-то опасность угрожала их повелителю.

– Мои воины сражались не жалея себя, и не наша вина, что Боги противника оказались сильнее. К тому же не стоит забывать, что даже раненый виг, остаётся сильным бойцом. Как говорят у вас в горах – виг всегда остаётся вигом.

– Кто был воеводой Снежных Барсов? Всё тот же молокосос Рутгер, сын Ульриха?

– Я не знаю кто у них воевода. Мне было как-то не до этого. Но забери меня дьявол, если бы я не хотел под его знаменем пойти в бой!

– Ты не виг. – Лорд Фельмор нахмурился. – А они не пользуются услугами наёмников. Они слишком горды для этого.

– Да. Это точно. Жаль, что я родился не в этих горах, а далеко на западе, и выбрал для себя судьбу изгнанника-сивда. – В голосе Ярва послышалось сожаление, и он как-то грустно вздохнул.

Повелитель Тайной Стражи сразу же почувствовал перемену в настроении одного из своих лучших охранников, и терзаемый любопытством, спросил:

– Разве воины, пришедшие с тобой в страну Лазоревых Гор, все изгнанники?

– Конечно. – Наёмник кивнул. – И мы будем оставаться изгнанниками, пока не пройдёт десятилетний срок, и из юноши сивд не превратится в опытного воина. Не мы придумали этот закон, а наши предки, и мы обязаны его соблюдать.

– И как долго тебе осталось быть изгнанником?

– Ещё два года.

– Два года… – Задумчиво проговорил Фельмор, и погладил свою редкую бородку. В голове у него возникло сразу несколько мыслей, как это можно использовать, но, ни на одной он пока не остановился. Надо хорошо подумать, прежде чем принимать какое-то решение. – Хорошо. Мы ещё поговорим об этом. А пока отдыхай. Утром я тебя жду в своей палатке. Для тебя будет особое задание.

– Да, лорд. – Ярв кивнул головой и вышел.

Повелитель Тайной Стражи прошёл по палатке несколько шагов, сел в кресло, и улыбнулся. Сейчас в его голове родился план новой игры. Пока он был только наброском, без каких-либо конкретных очертаний, но это дело времени, а времени у него достаточно.

Военный вождь Балвер стар, и на будущий год истекает срок его правления в войсках. Ещё целый год! Как же это всё-таки долго! Надо помочь ему уйти на покой, и чем скорее, тем лучше. Он слишком опасен для лордов. Он может, и наверняка поведёт за собой вождей кланов, будет требовать для вигов возвращения Законов Предков, отдачи в руки народа и золотых рудников, и шахт с драгоценными камнями, и озёр с земляным маслом. Лорды лишатся своего богатства, а за ним и власти. Кто займёт трон военного вождя в случаи смерти Балвера? Кто из вождей? Халмер? Нет, он и сам этого не хочет. Это слишком большая ответственность для него. Вальхар? Это сильная фигура, но он ранен, и не сможет участвовать в Совете. Хардур? Слишком стар. Урхард? Нет, этот ещё может командовать войском вигов, но трон военного вождя ему не по зубам. Такой высокий пост подразумевает не только ведение войны, а ещё и ведение тонкой политики в борьбе за трон Владыки страны Лазоревых Гор. Кто сможет претендовать на это? Вожди кланов? Вряд ли. Они будут довольны и тем, если выплатить им долг по жалованью, и выдать золото вдовам погибших воинов. Этого достаточно, чтобы заткнуть им рты.

Внезапно лорд Фельмор всё понял, и чуть было не подпрыгнул в кресле. Кто одержал блестящую победу в одном из боёв в этой войне? Кто сдерживал в несколько раз превосходящие силы врага два дня и две ночи? Кто дал время Балверу собрать войско и призвать на помощь россов, кверков и дивов? Рутгер! Вот кто сейчас претендует на трон военного вождя! Может об этом пока не знает и он сам, но это будет. Сын Ульриха – самая яркая фигура в скоротечной войне, какая закончилась сегодня, как только погиб повелитель Сармейских степей, Аллай-хан. Ему всего двадцать лет, а его уже выбрали воеводой клана, и он смог оправдать доверие ветеранов. Кто вообще предложил его в воеводы? Никак, Вальхар, постарался? Конечно! Всё так просто! И как он раньше не замечал очевидного? Балвер и Вальхар хотят посадить на трон военного вождя этого молокососа, а уже потом, когда придёт срок, посадить его и на место Владыки Лазоревых Гор! Пока он слишком молод для этого, но ведь года идут, а у сына Ульриха такие сильные покровители…. Пока, покровители. Скоро их останется на одного меньше. Война кончилась, и бдительность телохранителей военного вождя ослабеет. Вот тогда всё и решится. Это дело всего лишь нескольких дней.

*       * *

Решение было принято уже давно, и Балвер выдержал долгую паузу, глядя на безоружных, стоящих огромной толпой, челманов. Их было чуть больше трёх тысяч. Жалких, израненных, опустивших головы, и понимающих, что одно слово сейчас может решить дальнейшую судьбу когда-то огромного, ещё не виданного со времён Апокалипсиса, войска. Ещё утром они были гигантской силой, и могли уничтожить любое племя, вставшее у них на пути, а теперь представляли собой толпу грязных, оборванных, потерявших веру и надежду людей, попавших в плен неизвестному северному народу, для какого смерть в битве дороже, чем жизнь.

– Вы пришли, чтобы завоевать страну Лазоревых Гор, а вигов, населяющих её, вырезать. – Военный вождь ещё раз посмотрел на челманов стоящих перед ним, увидел в их глазах животный ужас, дождался, пока один из монахов переведёт его слова, и только тогда сказал: – По законам наших предков, за это – смерть!

После того, как монах из Храма Бессмертного Тэнгри прокричал эти слова, многие из степняков опустились на колени. Глядя на них, это сделал ещё кто-то, потом ещё. В зловещей тишине, повисшей над полем, пронёсся отчаянный вздох исторгаемый сотнями глоток, и через несколько мгновений на коленях стояли все три тысячи пленников.

Балвер улыбнулся, и, оглянувшись, торжествующе посмотрел на стоящих позади себя вождей кланов и воевод. Это было уже знакомое ему чувство. Он упивался победой, и ощущал себя ничуть не слабее чем сам Бессмертный Тэнгри. Что ему Боги с их невидимыми, никому не известными страстями? Всё, что может заслуживать хоть какое-то внимание, происходит на земле. Под облаками. Обитаемый Мир огромен, и везде, где есть человек – живут, любят, ненавидят, убивают и умирают. Богам никогда не понять, что творится у человека в душе, когда он видит поверженного врага. Говорят, что у Древних был один Бог, призывющий людей к смирению, непротивлению злу, насилию. Что это была за жизнь? Существование раба? Нет, такие боги не для вигов. Виги и сами почти боги. Что может быть лучше, чем видеть грозного врага, стоящего на коленях?

– Виги не будут вас казнить, и никому не отсечём правых рук, по Закону Предков. Вы достаточно наказаны за свою жестокость и жадность. Похороните павших воинов по своему обычаю, и уходите домой. Если вы ещё раз решитесь пойти войной на народы севера – мы придём в ваши степи, и тогда пощады не будет. Ваш народ будет уничтожен, и даже в летописях Обитаемого Мира не сохранятся названия ваших племён!

Из толпы челманов поднявшись с колен, вышел раненый в плечо воин. Глаза его лихорадочно блестели, а голова как-то странно подёргивалась. Военный вождь понял, что это у него от сильного удара по шлему. Пленник был выше, чем все остальные степняки, а доспехи хоть и были кое-где помяты и сорваны, всё же было заметно, что это не простой воин. Наверное, кто-то из свиты хана.

Он заговорил на своём непонятном языке, в каком присутствовало больше шипящих звуков, и складывалось впечатление, что он посылает проклятья своим победителям. Наконец он замолчал, опустив голову, и стоящий рядом с конём Балвера, монах, в сером хитоне, перевёл:

– Это тысячник Сагынай. Он говорит, что челманы не заслуживают милости, но воины севера благородны и справедливы. Он благодарит тебя, вождь, за то, что ты не казнишь, и не опустошаешь их степи. Народ челманов ещё сможет возродиться после такого сокрушительного поражения. Они сделают всё, что ты прикажешь, и поклявшись могилами павших воинов уйдут в степи, чтобы никогда не вернуться.

– Хорошо. Если вам что-нибудь понадобиться, то пошлите ко мне гонца. – Военный вождь посмотрел на монаха, и спросил: – Как тебя зовут?

– Лурфар. Мой вождь. Я приёмный сын Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри, да будут бесконечными его дни….

– Если ты сын самого Хранителя, значит, много чего знаешь и умеешь. Ты сможешь остаться с челманами, и быть при них гонцом? Они всё же наши враги, напуганы и озлоблены. Если почувствуешь, что тебе угрожает опасность, то сразу можешь от них уходить.

Монах поклонился, и, подняв голову, со смиреной полуулыбкой произнёс:

– То, что степняки напуганы, это видно сразу. Но то, что озлоблены – это вряд ли. Я слышал их разговоры. Они хотят только одного – вернуться домой.

– Вот как? – Балвер удивлённо приподнял брови. Немного подумал, и спросил: – О чём они ещё говорят? Что ты слышал?

– Большинство степняков проклинают своего повелителя. Теперь они уже понимают, что эта война была для них проиграна, как только они перешли Чёрный Лес. Среди них есть разные люди. И простые крестьяне, и ремесленники, те, кто не хотел идти на нас. Но среди пленных есть и преданные хану люди, что действительно хотели вырезать вигов, и разрушить наши города. Такие могут набраться сил, и потом вернуться с ещё более многочисленным войском.

Военный вождь внимательно оглядел разномастную толпу пленных, словно мог на глаз распознать тех, кто представляет собой опасность, и, поджав губы, недовольно поморщился:

– С этим мы ещё успеем разобраться. Благодарю за предупреждение, Лурфар, приёмный сын Хранителя.

Балвер тронул поводья, и, развернув коня, обратился к вождям кланов и воеводам:

– Братья! Сегодня мы одержали великую победу. Слишком большая цена отдана для того, чтобы страна Лазоревых Гор не погибла в пожаре войны. Но дело даже не в этом, а в том, кто привёл в наши горы врага. Мне надо вам многое рассказать. Прошу всех в мою палатку на Совет Вождей. Там уже всё приготовлено, чтобы мы могли перекусить, и выпить вина.

* * *

Глава 19.

Рутгер сразу почувствовал себя на каком-то особом положении, дающем ему определённые привилегии. Он не понимал, чем это могло быть вызвано, и ощущал себя не совсем уверенно. Стоя на стене, отражая атаки противника, было гораздо спокойнее, чем присутствовать на Совете Вождей, представляя клан Снежного Барса. На него смотрели седые, длиннобородые вожди, повидавшие немало на своём веку, пролившие кровь врагу десятки, если не сотни раз. О чём они думали, глядя на молодого воеводу, какому только недавно исполнилось двадцать лет? Может, в нём они видели себя, и вспоминали те времена, когда сами себе казались вечными, и деревья не были такими большими?

Рутгера посадили по правую руку от военного вождя, рядом с царём россов, Аласейа, и он сразу понял, что это почётное место. Росс оглядел его любопытными, голубыми глазами, широко улыбнулся, обнажая крупные, белые зубы, и, крепко пожав руку, как старому знакомому, шепнул:

– Ты первый раз на Совете? Приготовься. Скоро будет очень весело. Я просто обожаю ваши собрания!

После того как Барса рядом с собой посадил военный вождь, он всё чаще стал ловить на себе настороженные взгляды других вождей, воевод, и видел в них нечто похожее на оскорблённое собственное достоинство. Пока Балвер не начал Совет, виги перешёптывались между собой, и, похоже, недоумевали, почему одно из почётных мест занял отрок, кого только недавно посвятили в воины. Пусть его доспехи заляпаны кровью, пусть его рука перевязана, пусть на лице ещё не смыта боевая раскраска, но ему слишком мало лет, и он не может присутствовать на Совете Вождей, куда пускают только тех, кто обличён властью. Чем этот отрок заслужил такую честь? Тем, что участвовал в битве? Так этим могут похвастать многие!

Балвер поднялся, и взял со стола серебряный кубок. Он подождал, пока не смолкнут все разговоры и перешёптывания, посмотрел на Рутгера каким-то тёплым, почти отеческим взглядом, и заговорил:

– Вожди и воеводы кланов! Мы – победили. Все приложили для этого нечеловеческие усилия. Слишком много воинов погибло, так давайте поднимем наши кубки, и выпьем за их души, чтобы возле Очага Бессмертного Тэнгри для них нашлось место, и они ни в чём не нуждались. Слава павшим героям!

В мёртвой тишине, так, что не звякнула ни кольчуга, ни оружие, все поднялись со своих мест, и молча, выпили кубки до дна. Когда воины опустились, Балвер остался стоять. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и проговорил:

– Я собрал вас здесь для того, чтобы мы могли вместе подумать, и принять дальнейшее решение, касающееся будущего страны Лазоревых Гор.

– Пусть военный вождь Балвер объяснит, что делает за одним столом с нами отрок из клана Снежного Барса. Почему ему оказана такая честь?

Рутгер узнал голос Зифтера, вождя клана Белого Быка. Он посмотрел на него, и наткнулся на взгляд полный недовольства. Голова вождя была перевязана, а на белой, узкой полоске ткани красным цветком проступала запёкшаяся кровь. Он бился вместе со своими воинами, и разделял с ними все опасности, подстерегающие на поле боя. Последний раз Рутгер видел Зифтера лет пять назад, когда тот приезжал к отцу по какому-то делу, как раз перед войной с гаарами. Почему он так смотрит на него? Неужели не узнал? Пять лет не слишком большой срок, чтобы человек сильно изменился.

– Конечно. – Балвер улыбнулся. – Вы же не можете знать, что Рутгер был выбран воеводой клана на Совете Воинов.

– Рутгер? – Переспросил Зифтер, и он немного помолчал, пытаясь что-то припомнить. – Я мало кого знаю из отроков, недавно посвящённых в воинов даже в своём клане. Что уж говорить о других! – За столом послышались смешки. – Но имя Рутгер мне знакомо! Помнится, так звали нескладного сынка головореза Ульриха.

Грубая речь неприятно резанула слух, и Стальному Барсу пришлось приложить определённые усилия, чтобы не вспылить самому, и не ответить такой же грубостью. Заставив себя улыбнуться, он поднялся, и чуть кивнул головой:

– Да. Мой отец Ульрих.

– Это меняет дело. – Зифтер доброжелательно улыбнулся, оглаживая рыжую, как огонь, бороду, словно и не произносил мгновение назад грубых слов. – То был свирепый воин, и я могу рассказать много историй, когда мы бились рядом с ним плечом к плечу! Одно я не могу понять, за какие заслуги воины клана Снежного Барса поставили воеводой над собой юнца? Куда они смотрели, когда голосуя, поднимали мечи?

Рутгер растерялся, и не знал, что ответить. Что-то ему подсказывало, что любое его слово будет встречено со смехом и шутками. Как повести себя? Молча проглотить обиду из уважения к седым и опытным воинам? Или всё же что-то ответить, и попытаться пресечь насмешки? Все знают, что Зифтер очень вспыльчив, и любое неосторожное слово может вызвать в нём гнев. Конечно, он быстро отходчив, но не будет ли тогда уже поздно, и не вызовет ли он обидчика на поединок на перекрёстке четырёх дорог по законам предков?