– А ты, Артур, я вижу, во вкус вошёл, – посмеивался волхв, глядя, как Бартоломео, пыхтя, старался попасть в ногу со своими спутниками и не попадал. – Чем больше чудес, тем больше хочется?
– С чего ты взял?
– Не ты ли сейчас желал провалиться в дырку? Обиделся, что полетать не удалось?
– Это я радуюсь так! Скорей бы дойти! Только в стенах Академии я почувствую себя в своей шкуре. Там меня голыми руками не взять!
– Дуэлянт!
– Ты меня, кстати, не победил! В следующий раз я тебя щадить не буду. Положу на обе лопатки. А то слишком много побед на одного человека. Излишества портят характер.
– В академгородок, наверняка, уже долетела весть, как нас сожрал кракен, – напомнил Ян. – Если есть силы, прибавьте шагу. Совестно заставлять близких страдать.
– Давай, Артур, прибавим уже, – согласился Баюр. А то загулялись чересчур. Об тебе в Латуре кто страдает?
– Некому обо мне страдать. Как-то я не предусмотрел крайней ситуации… Да со мной ничего и не случалось.
– Ты что же, не женат ещё? – неподдельно удивился волхв.
– Меня девушки не любят. Я толстый.
– Это не главное, – авторитетно заявил его многоопытный друг, мнение которого после последних событий в глазах толстяка взлетело в рейтинге на недосягаемую высоту. – Ты умный… талантливый… Ну а вертихвостки, которые этого не понимают, тебе самому не нужны. Плевать мы на них хотели.
– Лирбена, – вспомнил Ян, – называет тебя светилом.
– Да? – заинтересовался Бартоломео. – А кто такая Лирбена?
– Моя мать.
– Да-а, – приуныл потенциальный жених, – все матери советуют выходить за меня замуж, но дочери не торопятся… И потом… – спохватился он, – я ведь уже женат на своей академии, на лаборатории, на микроскопе, пробирках… и прочем хламе.
– Многожёнец!
– Извращенец!
Так и шли в город, лёгким трёпом развлекая скучающую дорогу, чтобы она резвее бежала, пока не показались Восточные ворота.
– Ян, – посерьёзнел Баюр, – тебе лучше отправиться сразу домой. Родители с ума сходят. А мы с Артуром пойдём в академию, к Дарни. А?
– Да. Так и сделаем.
***
Мастер Дарни сгорбился над бумагами за столом и был похож на тощего, оголодавшего грифа, запорошённого снегом и терзающего падаль. Со злобной мстительностью чертя роспись, чуть только не пронзая листы насквозь, и, кажется, даже не вдумываясь в написанное, он словно вымещал на них своё ожесточение. Не поднимая головы, он недовольно каркнул, услышав, как открылась дверь:
– Что надо? Пошли вон! Сегодня отчёты не принимаю… – и, метнув взгляд на вошедших, вдруг лишился сил, упал в кресло, как тряпичная кукла, уронил безвольные руки и побледнел.
– Мы живы, Дарни, – Баюр подбежал к Мастеру, испугавшись за его сердце, непроизвольно достал из кармана витидис. – Нам удалось спастись. Очнись. Всё позади.
Бартоломео протягивал стакан воды. Мастер дрожащей рукой взял оживляющий эликсир, безотказный в случаях с обморочными девицами, отхлебнул:
– Живы… невероятно… А Ян?! – губы едва слушались, как чужие, так что в сиплом шёпоте слова приходилось больше угадывать, чем слышать их.
– И Ян! – предупредил всплеск ужаса волхв. – Побежал домой успокоить Лирбену. Всё хорошо!
Рука Мастера внезапно окрепла, и он одним махом осушил стакан.
– На наше счастье, кракен проглотил нас вместе с Баюром, – тараторил Бартоломео, – без него мы бы не выбрались.
Лицо Дарни оживало, бледность таяла, глазам возвращался блеск:
– Стоп! Сначала и всё по порядку. С подробностями!
Пока рассказчики, чередуясь и подсказывая друг другу, восстанавливали последние события, у дверей директорского кабинета собралась туча народу, и оттуда, из коридора, доносился приглушённый нетерпеливый гул, который тотчас ворвался в отворённую дверь, пропустившую в кабинет сияющую семью Вионти. Дома оставили только Эрни с собаками.
И напряжение, сковавшее мужчин, сосредоточенных на опасных и безвыходных положениях, сразу пошло на убыль, побеждённое незатейливым радостным щебетанием ликующей Лирбены.
– О, Боги! В один день два таких ошеломляющих события! Гибель и воскрешение! Одного из них хватило бы с избытком, чтобы переживать год! – рокотал Грегор. – Да что там год? Всю жизнь!
– Всю жизнь ждать их возвращения?! Грегор, не убивай меня словами! – глаза счастливой женщины цвели неземным светом и притягивали взоры.
Грегор, глядя на жену, вдруг ударил себя по лбу:
– Ах, да! Ты ведь единственная, кто не поверил в гибель Яна, Баюра, Бартоломео… Поразительно! Сообщение из Латура о трагедии. Очевидцы в бинокли видели это ужасное зрелище, как монстр заглатывает пловцов. Никакой ошибки быть не может! А она вопреки всякой логике упёрлась на своём. Нет! Они не могут погибнуть! Я буду их ждать! Они вернутся!
– Я оказалась права? – торжествовала жена. – Милый, в жизни нет логики.
– В смерти тоже, – добавил Баюр.
– Не надо о смерти, – взмолилась Лирбена. – Она сегодня осталась ни с чем. Вы вернулись!
– И теперь будем жить вечно, – расхохотался Бартоломео.
Дарни скользил смеющимся взглядом по лицам и сначала помалкивал, потом, когда веселье пошло на спад, спросил:
– Откуда взялся этот кракен? Или как его там… Море Великое всегда было судоходным, тихим, и даже старинные предания ничего подобного не припомнят.
– Вы говорили, что в Арканти аномальных зон нет, – напомнил Баюр.
– Как мало мы знаем свою родную землю, – качнул головой Мастер. Нет, мол, не подумайте, что это личный упрёк каким-нибудь недобросовестным сотрудникам. Просто наматывайте себе на ус, каков целинный простор для учёной пытливости, в какие щели ещё не совал свой придирчивый глаз беспристрастный микроскоп. – Благоприятный климат, щедрые урожаи, отсутствие катаклизмов сделали нас спокойными, ленивыми и нелюбопытными. Мы не ждём беды, а когда она приходит, оказываемся безоружными, не способными с ней бороться.
– Уж не хочешь ли ты предложить нам исследование дна морского в поисках чудовища? – с сомнением поинтересовался Грегор.
– Этим займутся специалисты, Грегор. Не выставляй меня идиотом.
– Но вопросы твои неспроста. Что ты задумал?
– Пока сам не знаю.
