Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать

Далеко не все из шэбов могли приноровиться управляться с изделиями созданными наземными расами из-за перепончатых пальцев рук и ног. Посему, способность шэбы заряжать арбалет, восхищала Леона и Готфрида, но не так сильно, как ее мастерство управляться с чучелом на ходулях. Правда, сейчас их куда больше заботило существо, покрытое иголками, прозванное охотниками как иглач.

– Зотик! Назад! Уходи! – прошипел Готфрид.

– Меня уговаривать не придется, – согласился здоровяк и выскочил из зала в коридор.

Леон и Готфрид едва успели поднять перед собой щиты, как тварь выстрелила в них иглами из спины. В щиты замолотило градом иголок. Попадание одной такой можно сравнить с колотой раной стилета. Несмотря на обилие выпущенных игл, это был далеко не весь запас амфибии. Иглач хоть и животное, но животное крайне хитрое, желающее выжить, как и все прочие, а у юных рыцарей отсутствовал опыт сражения с такой бестией. Тут за спиной раздался хруст и лязг, а затем и крик:

– А ну разойдись хлопцы!

Как и прежде, Зотик и не думал уходить, а отсутствие столь необходимого в этой битве щита, деревенский здоровяк компенсировал весьма своеобразно – сорвав с петель дверь, Зотик нес ее перед собой как щит. Деревенский староста попер как таран на иглача, а тот, повернув голову и увидев противника, хлестнул его хвостом, вдарив как следует по двери. Иглач крепко слажен и силен, но роста в нем не более полутора метров. Используя свой недюжинный рост и массу, Зотик собирался сбить с ног животное или оттолкнуть и у него это без труда вышло. Амфибия рухнула прямо к бочкам и ящикам, где прятались двое незнакомцев. Иглач крутанул хвостом и ящики разлетелись, а бочки опрокинулись, оставив старика без защиты.

– Лови туза, мурена пучеглазая! – выкрикнула шэба, вскидывая арбалет в тот момент, когда иглач оказался к ней спиной.

Выстрелив, шэба плюхнулась на пол, но недостаточно быстро и одна из игл, пущенных в ответ амфибией, ранила ее в плечо, которому уже прежде досталось от Леона. Шэба растянулась на полу, по-прежнему наблюдая за всем, но неспособная пошевелиться. Арбалетный болт торчал из спины иглача как белая ворона среди прочих игл. По чешуе струилась синяя кровь. Иглач поднялся на ноги, и даже не думал бежать. Прикрываясь щитами, троица воинов окружила его, собираясь порубить его мечами. Они выжидали, опасаясь открываться при нанесении удара. Свой вклад внесла даже Беатриче, которая начала мельтешить перед глазами амфибии, чтобы отвлечь ее внимание.

– Зотик, вдарь-ка по нему еще, пусть потеряет равновесие, а там и мы подключимся, – предложил Готфрид.

Иглач поднял вверх голову и грозно рявкнул, как если бы обвинял высшие силы в происходящем, а затем сам кинулся на ходячую дверь. Его нос-меч пробил древесину и скользнул по кольчуге Зотика, распарывая кольца. Готфрид и Леон тут же набросились на животное. Готфрида иглач сбил с ног ударом мощного хвоста с костяными наростами, а в Леона амфибия выпустила пару игл. Рыцарь защитил лицо и торс щитом, но не успел спрятать правую руку и одна из игл впилась в запястье. Леон обмяк и выронив меч, рухнул на пол, составив компанию шэбе. Зотик тем временем рванул дверь в сторону и приложил амфибию головой о стену. Отброшенный ударом, Готфрид очутился рядом со стариком и поспешил вернуться в бой. Он перепугался за друга, но сейчас ничем не мог ему помочь. Иглач стоял прямо перед ним всего в двух метрах, спиной к рыцарю. Внезапно вырвав нос-меч из двери-щита, амфибия развернулась спиной к Зотику и выпустила несколько иголок в громоздкого противника, явно воспринимая его самым опасным. Прячась за дверью почти в свой рост от носков до макушки, Зотик был неуязвим. От отчаянья или из иных побуждений, иглач кинулся прямо к беспомощному старику, явно намереваясь пронзить того своим носом. На защиту старика встал находящийся рядом Готфрид, подставив под удар себя, вернее свой щит. Нос-меч пронзил щит насквозь, но застрял, так и не коснувшись острием рыцаря. Тут амфибию огрел по спине дубиной Зотик, да так, что та сразу рухнула на пол, стрельнув последними иголками в нападавшего. Зотика зацепило и в компании безучастно следящих за боем стало на еще одного зрителя больше.

Со лба Готфрида лил пот, руки и ноги ослабли и тряслись. Челюсти страха сомкнулись на нем, а тяга к приключениям и славе куда-то улетучилась, не иначе как сбежала самой первой, когда запахло жареным. Одно дело драться против людей и совершенно другое против бестии, о которой только слыхал от охотников и не имеешь ни малейшего понятия об ее повадках. Теперь он еще остался один на один с ней, а друзья распростерлись на полу, не подавая признаков жизни. Готфрид смутно припоминал, что иглы этой твари отравлены, но какой именно эффект оказывает яд, у него сейчас попросту вылетело из головы. Выхода не было, на плечи Готфрида легла судьба четырех жизней, ради которых он должен был выжить. К тому же, в нем закипала ярость: безудержная, свирепая и всеобъемлющая, он чувствовал, что сейчас ринется на противника сломя голову. Готфрид уже было решил, что сейчас уподобится герою и схлестнется с амфибией в последний для одного из них раз. Но его героическим планам не суждено было осуществиться. В дверном проеме откуда Зотик вырвал дверь показался черно-серая, крылатая фигура с холщовым мешком в не то руке, не то лапе. Готфрид глупо заморгал от удивления и растерянности, а крылатый уже бросил мешок и ворвался в комнату, сходу схватившись с иглачом. Амфибия растратила все иглы на спине, а потому выстрелила остатком с груди в незваного гостя. Последний повел себя необычно и просто замер. В том как он замер угадывалось нечто неестественное, словно его хватил полный паралич. Иголки, ударившись о крылатого как о стену и рухнули на пол. Крылатый отмер, его плоть и оперение вновь обрели гибкость, после чего он сразу подскочил к амфибии, ухватил ту за нос-меч одной рукой, а второй схватила за шею и свернул голову. Вот так вот просто. События сменялись быстрее, чем Готфрид поспевал за ними. Он так и стоял в ступоре, не понимая, готовится ему к драке с новым существом или же нет. Тут-то до него и дошло, что перед ним – камнеплот, дивище вычитанное в Зерзале. Камнеплота можно отнести к сумеречным расам, то есть к расам, созданным одной из прочих рас или вовсе появившимся незнамо откуда. Тут важно заострить внимание на том, что к созданию сумеречных рас не прикладывали руку ни Лучезары, ни Монолиты. Поскольку к появлению камнеплотов причастен контакт с Зерзалой, их категорировали как дивище – существа созданные или измененные путем Зерзалы.

«Камнеплоты – прирученные чтецами существа, исключительно для обслуживания и помощи хозяевам. В самом таинстве их приручения (которое как по мне и мнению моей ассистентки Айшат – больше походит на подчинение), крылось абсолютное подчинение хозяину и невозможность причинить вред существам разумным, даже по приказу хозяина. Камнеплоты это прямоходящие птицы атлетического телосложения, способные изменять плотность и вес своего тела таким образом, что уподобляются каменной скульптуре, а в своей обычной форме они способны летать» – Хазимир Зулат, заметки из фолианта тысячи дорог.

Готфрид облегченно вздохнул, покручивая в памяти безвредность камнеплотов для разумных рас. Готфриду не доводилось лично их видеть, и он почему-то представлял их невысокими уродцами, метра полтора в росте, безустанно следующими за чтецом и чуть ли не подтирающими тому зад. Этот же камнеплот какой-то вытянутый, даже худой, словно вся масса его тела ушла в рост, а потому им он не уступал человеку. Человекоподобная гримаса, – а иначе морду камнеплота и не назовешь, не выражала абсолютно никаких эмоций. Похоже, все кончено. Готфрид хотел было кинуться к друзьям и проверить как они, но у него хватило сил лишь на то, чтобы плюхнуться на пол спиной к стене. Слишком много всего стряслось за эту ночь и все пережитое нехило вымотало рыцаря. Камнеплот осмотрелся и поспешил к старику.

– Премного благодарствую хал, или правильнее сказать кай? В любом случае, вы спасли мне жизнь, а я знаете-ли очень люблю свою жизнь. – откашлявшись, произнес старик, обращаясь к Готфриду, опираясь при этом на бочку и поднимаясь на дрожащие ноги.

– Мастер, не стойте босиком, пол холодный, вот ваши тапочки, – участливо заметил камнеплот и протянул старику тапки, слетевшие с него во время всей этой заварушки.

– Благодарю Гот, – ответил старик, приподнимая сначала одну, затем другую ногу, пока камнеплот заботливо одевал на них тапочки. – Спешу отвести от вашего сердца тревогу за ваших дражайших соратников, через пару минут они смогут двигаться. Яд этого воистину мерзопакостного животного действует моментально, но к счастью, недолго.

У Готфрида голова шла кругом от всего увиденного. Он сидел и пытался как-то упорядочить мысли в той каше, что заварилась в его пытающемся думать котелке.

– Что ж, вы мои гости, хоть и незваные, а гостям принято оказывать радушный прием.

«Да уж, радушнее некуда нас тут встретили» – подумали Леон и Готфрид одновременно.

– Полагаю, нам всем нужно успокоиться и выпить чаю. Гот, будь любезен, изволь заварить. – распорядился старик. – Но прежде, уложи нашу рыбку в кровать, не пристало женщине вот так вот лежать на полу.

– Как прикажете, мастер, – камнеплот взял шэбу на руки как ребенка и скрылся в соседней комнате.

– Если вы не против, халы, я подожду вас в кабинете, – старик сильнее закутался в халат, – здесь слишком сыро и шумно, а в такую дождливую погоду мои кости ноют, требуя тепла. Как будете готовы, проходите. – старик указал на дверь.

«Что вообще сейчас здесь произошло!?» – в сердцах в мыслях выкрикнул Готфрид, еще приходя в себя.

Как старик и обещал, через пару минут, пролетевших для Готфрида как секунды, Леон, а затем и Зотик поднялись на ноги. Теперь пришла очередь Готфрида душить в объятиях двух друзей разом, прижимая их к себе.

– Как же я испугался! Вы просто не представляете! Думал, что потерял вас! Как вы!? Видали все произошедшее!?

– Видал и слыхал, – потирая оцарапанный бок под распоротой кольчугой, заявил Зотик.

– Похоже мы были в сознании, но не могли двигаться некоторое время. Невероятно, я и не думал, что мы повстречаем когда-нибудь иглача! – сказал Леон.

– Что правда, то правда! Откуда он тут вообще взялся? Они же живут на непроходимых болотах, близь пепелища. – Готфрид подошел к телу амфибии и пнул, проверяя точно ли иглач мертв. – Пришло время выяснить тайну медвежьего хутора, идемте к старцу! – добавил рыцарь и друзья поддержали его.

– Секундочку, – Леон осмотрел агрегат в центре зала, пробирки, дистиллятор и остановился рядом со столиком, где был рассыпан серебристый порошок.

– Готфрид, подсоби знаниями, подскажи, пожалуйста, как выглядит звездная пыль?

Рыцарь в черном подошел к своему светлому товарищу с маской изумления на лице, догадавшись куда тот клонит. Сняв перчатку, Готфрид коснулся кончиком пальца серебристого порошка, затем попробовал его на язык и обескураженно посмотрел на Леона.

– Это звездная пыль, Леон! Та самая звездная пыль, она же блеск, прах небес, дурман. Холера, ну конечно же, так вот откуда взялся этот пряный запах!

– Ты прав, мой друг, пришло время получить ответы на все наши вопросы.

Пройдя через анфиладу нескольких просторных комнат, подальше от гула алхимического агрегата и приторного запаха пряности, троица оказалась в просторном кабинете. Окна тут были целы, на канделябрах горели свечи и уютно щелкали дрова в камине. Старец сидел в плетеном кресле рядом с камином, закрыв глаза и умиротворенно улыбаясь. Его ноги были укрыты пледом. Кожа плотно обтягивала скелет старика, очерчивая кости и череп. В каньонах морщин, коими испещрено его старческое лицо, плескался свет, источаемый пламенем камина. Рыцари приметили в соседней комнате открытый массивный сундук, до отказа набитый златами и драгоценными камнями. Шэба находилась в той же комнате, что и рыцари, замазывала рану в плече какой-то мазью, скорее похожей на грязь. Она забивала ей кровоточащий порез. Рыцари знали, что шэбы не зашивают ран, разорванную чешую крайне тяжело зашить, нет подходящих нитей и иголок. Вместо этого они помещают в рану особую мазь, останавливающую кровь и способствующую быстрому росту новой чешуи. Леон обратил внимание на необычайно красивую чешую шебы, отливающую радужными оттенками. Он не мог припомнить, чтобы видел подобный окрас у шебов ранее. Шеба заметила, что Леон смотрит на нее и юноша поспешил отвести взгляд. Старик открыл глаза, бледно-серые, практически бесцветные, выцветшие, как и его жизнь. Даже в этом брошенном поместье осталось куда больше ярких красок, чем в этих глазах.

– О! А вот и юность, собственной персоной, – дорогой гость для такого старика как я! – Обрадовался старец, завидев вошедших юношей. – Халы, не стойте, прошу вас, присаживайтесь. – пригласил старец, указав рукой на табуреты перед столиком напротив камина.

Зотик без конца озирался, очевидно полагая, что вот-вот появится преследующий их призрак. Какое-то время все сидели в тишине, обсыхая и наслаждаясь теплом, которым столь щедро делилось пламя камина. Тут вошел Гот с подносом в руках и оставил его на столике. На подносе расположилось пять фарфоровых чашек и сладкие лакомства на блюдечке.

– Халы, я должен перед вами извиниться. В этой суматохе я совсем позабыл представиться, непростительная оплошность. Мое имя Витторио, и я владелец этой усадьбы.

«Едрена вошь, а я думал ты должен извиниться за такой чудесный прием! Погоди… владелец!?» – прокомментировал про себя Готфрид.

– Должны? Вы ничего не должны этим типам, мастер Витторио. – недовольно проворчала шэба и в ее голосе явственно прослеживалось обвинение. – Эти мальки перепутали озеро с океаном и заплыли в чужие воды. Если бы не они, у нас бы не было всех этих хлопот с игольником. Мальки обезвредили капканы и иглач шлепал тут как у себя на болотах.

– Сей отважный хал спас меня… прошу прощения, но я ведь даже не знаю вашего имени.

Все трое представились и Витторио извинился за неподобающее обращение к юношам. Между тем, Леон и Готфрид переглянулись, внезапно почувствовав на мгновенье себя глупо, от того, что ворвались в чужой дом, вовсе не почившего как уверял Зотик, хозяина. Им и в голову до этого не приходило, что тут кто-то живет, юноши ни секунды не ставили под сомнения слова старого друга. К счастью, рыцари тут же опомнились, вспомнив, что им довелось тут увидеть. Зотик и глазом не моргнув, ответил на слова Витторио следующее:

– А я тогда Ламберт, король Астэриоса. Дедусь, я хозяина усадьбы этой лично видал, его звали не Витторио и хотя он перед тем как преставиться пребывал как и вы, в почтенном возрасте, внешне вы мало похожи.

– Позвольте, хал Зотик, но я и не утверждал, что я граф Джулиус, да смилуются лучезары над его искрой и раздуют ее вновь, даруя перерождение! – заметил старик и взяв ближайшую чашку с подноса, слегка отпил. – Вы пейте чай, пейте, не стесняйтесь! Это, между прочим, не ваше травяное пойло, что вы делаете в Линденбурге, а самый настоящий чай, прямиком с плантаций Сильверийского королевства. Так, о чем это я? Ах да, граф Джулиус, мой правнук!

Теперь пришла очередь Зотика открывать в безмолвном удивлении рот. Насколько тот помнил, граф Джулиус в последние годы своей жизни выглядел таким же старым как Витторио.

– Сколько вам лет, мастер Витторио? – поинтересовался Готфрид.

– Увы, кай Готфрид, запамятовал, – честно признался старик.

– Но при этом помните, что Джулиус ваш правнук, – подметил Леон.

– Помню, – как ни в чем не бывало согласился старец, – смею заверить вас, что мне претит ложь, я говорю правду, даю слово. Что до моего возраста… полагаю более ста лет, но не более ста пятидесяти, увы точнее не скажу. Знаете ли я очень люблю точность и меня самого тревожит, что я забыл собственный возраст. Я питал некоторую надежду отыскать ответ в бумагах моего внука, но не нашел. Впрочем, какая разница сколько мне лет? В душе я молод, как и вы!

«Да уж, это точно, в детстве даже мы так не чудили, как вы, Витторио». – подумал Леон про себя, улыбаясь.

– А бумажки у вас есь? Бумажки, подтверждающие, что вы прадед Джулиуса и имеете права на энту землю? – напирал Зотик.

– Юноша, какие бумаги? Я пережил всех, кто мог бы это подтвердить.

– Вы чтец, мастер Витторио, о чем свидетельствует камнеплот и другая дивь, что мы успели застать. Пусть так, но продолжительность жизни чтеца ничем не дольше иных смертных. Я бы подумал, что в вас есть капелька альвийской крови, но не вижу никаких тому подтверждений во внешности. Остается два варианта: или вы, прошу меня простить за столь резкие слова, – водите нас за нос или вы невероятный человек. Самый долгоживущий за последние пару сотен лет если вообще не за все время! Поражает не то, что вы дожили до правнуков, а то, что вы их пережили. – высказался Леон.

Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени, отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах старца, придавали тому коварный и даже в чем-то, зловещий вид.

– Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться чтецом, увы, рожденный ползать – летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не чтец, моих способностей хватает лишь на простецкую дивь, фокусы. Одним словом, я фалект, вам знаком такой термин?

Оба рыцаря кивнули. Трудно найти тех, кто не знаком с фалектами, разве что в совсем глухих деревнях.

«Любите ли вы городские ярмарки и праздники? Дайте угадаю, конечно же любите! И готова поспорить на свою косу, что в первую очередь из-за фалектов. Если же не из-за них, тогда вы скучный торгаш или меняла. Кто не любит россыпь разноцветных полос на небе? Огромные переливающиеся занавески или радужные ленты сияния? Полупрозрачных рыбок, плывущих в воздухе и сверкающие фейерверки и взрывы? А перемещение вещей в воздухе без прикосновения к ним? Все это устраивают фалекты, особы чей дай к чтению Зерзалы оказался недостаточным, чтобы стать истинным координавтом (следопытом Зерзалы, – примечание Хазимира), но достаточным для того, чтобы переполнять людские сердца радостью и заставлять их замирать с восхищением. Фалекты это фокусники от мира Зерзалы» – Айшат, заметки из фолианта тысячи дорог.

– Пиком покорившейся вершины в азбуке многогранника Зерзалы для меня стал Гот. Вы верно знаете, что камнеплотов приручают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.

– Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь зачитанная иллюзия, и ожившие доспехи рыцаря, все это фалектские фокусы? – вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.

– Слава Лучезарам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! – воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. – Я думал он нас до смерти убьет.

Беатриче проплыла к краю столика и села там, с любопытством вертя головой, осматривая то шэбу, то Витторио.

– Какая прелесть! Это ваш радиант, кай Готфрид? – от глаз внимательного старца не укрылось то, что девчушка вилась до этого исключительно вокруг черноволосого рыцаря.

– Да, мой, увязался за мной намедни, пока не знаю, что с ним делать.

– Когда-то у меня тоже был свой, – покачав головой поделился Витторио.

– Был? Что же с ним стало? – удивился рыцарь, ведь радианты нематериальны и в голове не укладывалось, что с ними может что-то случиться.

– Хотел бы я это забыть, но нет, к своему стыду, помню, – с сожалением заметил старик и вздохнул. – отдал его как плату Магистратуре Астэра за обучение читке. Мне сразу говорили, что чтеца из меня не выйдет, слишком слаб дар, но я был молод и горяч, мне казалось, что мне море по колено, амбиции переполняли меня. Уверенности в себе у меня тогда было больше, чем астэров в сокровищнице короля.

Из сказанного стало ясно, что Магистратура забрала радианта. Пускай эти существа и нематериальны, но чтецы умеют обращаться с неосязаемым аспектом мира, самим текстом реальности – Зерзалой. Этот поступок Витторио показался Готфриду жестоким и глупым, впрочем, кто из людей не совершал за свою жизнь глупостей? Желая поскорее сменить неприятную тему, Готфрид взял инициативу в свои руки и отпустил дерзкий комментарий:

– А у вас как я погляжу, ночь – работе не помеха. Впрочем, как иначе собирать звездную пыль? Ведь звезды показываются лишь ночью.

– Да ты остряк, как нарвал прямо. Сегодня на небе черно как в Зарановой впадине Бесконечного океана. – вклинилась шэба, не преминув упомянуть родную стихию.

– Вы выдающиеся рыцари: смелости вам не занимать, равно как и знаний с наблюдательностью. – похвалил рыцарей Витторио.

– А вы создаете дурман, путающий мысли.

– Верно, а вы знаете, как он притупляет боль? Знаете, что его дают агонизирующим, после чего они отправляются к звездам с улыбкой на устах? Все в нашей жизни монета, глупо бравировать лишь одной стороной, забывая о другой.

– Избавьте меня от этой неуместной романтизации, мастер Витторио. Вы же прекрасно понимаете, что даже если бы среди компонентов звездной пыли числилась радуга и материнская любовь, вреда бы было от нее больше, чем пользы. – укоризненно заметил Готфрид и почувствовал себя неловко от того, что поучает человека, в столь почтенном возрасте.

– Зачем вы это делаете? – подключился Леон.

– Увы, мне нужны деньги, очень много денег.

– Прошу простить мое настойчивое любопытство, это конечно не мое дело, но на что вам деньги? – заинтересовался Леон.

– На ингредиенты, оборудование и исследования, – вы же были в обеденном зале, видели все сами. Я ученый, чтеца из меня не вышло, но вот алхимические исследования мне хорошо даются.

– То, что вы делаете, – ужасно, но черт возьми, я восхищаюсь вами! В мире, где средняя продолжительность жизни людей спотыкается о порог в сорок-пятьдесят лет, и где до глубокой старости доживает, наверное, один из сотни, при этом нужно ли говорить в каком состоянии эти несчастные? Вы не только сохраняете ясность ума, но еще и проводите исследования. – высказался Готфрид.

– Благодарю, – Витторио склонил голову в знак благодарности и вытянул пустую чашечку. Тут как тут оказался Гот и поспешил долить в нее чай.

– Позвольте нескромный вопрос, – что же вы исследуете?

– Создаю пятый элемент. Не смею надеяться, что вы сведущи в данном вопросе, но все же вежливость требует от меня дать ответ на поставленный вопрос. Это самое малое, что я могу сделать для вас за доставленные хлопоты.

Тут Готфрид потерял всякий интерес к старику, поняв, что тот все же выжил из ума. Подумать только, а он то уже думал, что этот старец сохранил ясность ума войдя в столь почтенный возраст. Увы, чудес не бывает. Пятый элемент – это не более чем миф, сказка сродни тем же привидениям и говорить о нем, удел праздных разговоров. Леон же напротив, заинтересовался, поскольку считал делом достойным и романтичным, корпеть над тайнами природы и поисками чего-то сверхъестественного. В конце концов, многие открытия, сделанные учеными Соляриса, ранее считали лишь бредом или пустым трепом. Леону импонировало, что Витторио подошел к исследованию Зерзалы своеобразным способом, коли уж стать чтецом не вышло.

– Как ваши успехи, мастер? – поинтересовался Леон.

– По голосу слышу, вы не смеетесь надо мной, кай Леон, рыцарь юности. Моему старому сердцу отрадно познать вашу веру в мое непростое предприятие. За вашу доброту юноша, я отплачу вам искренностью. Я начал создание пятого элемента… наверное, давно, я сам уже не упомню этого. Однако чувствую, что посвятил сему предприятию всю свою жизнь и как итог – оказался в самом начале пути к его созданию. Результат вы видите перед собой.