Тёмное Пламя

Она напомнила ему о долге. Но он и сам прекрасно понимал. Для любого уважающего себя японца того, что произошло, более чем достаточно, чтобы покончить с собой. Но не для него. Алмазный Путь позволяет понять, как прихотлива судьба и как она переменчива, самое главное. И поэтому рано сдаваться – случай не только спастись, но и выполнить задание всегда может появиться внезапно, оттуда, откуда его меньше всего ждёшь.

Только теперь он понял, как любит Саори.

Да, с ней и ради неё он готов идти через любые испытания. Алмазный Путь учит – настоящая любовь только в совместном пути. Именно совместный путь подарила им судьба. Но теперь этот путь невозможен – Саори полюбила владетельного даймё.

Такуми как никогда захотелось вонзить зубы в собственный язык. Он знал – его пронзит адская боль, которую сердце может не выдержать. Но даже если оно выдержит, он захлебнётся в собственной крови, её много вытечет из прокушенного языка.

Легкий скрип заставил поднять голову. Перед ними стоял владетельный даймё.

Фудзимори вошёл через потайную дверь, совершенно незаметную в стене. Лицо его было бледным. Чувствовалось, что он с большим трудом сдерживает волнение.

– Саори—сан, – с поклоном сказал он, – несколько дней я тайно наблюдал за вами. Мне передали ваши слова, и за эти дни я убедился – они искренни.

Даймё помолчал.

– Я понял, мне никогда не найти женщину лучше, чем вы, – продолжил он. – Если вы согласитесь порвать со своим ремеслом, то я хотел бы, чтобы вы стали моей женой. Со мной вы сможете не бояться мести. Я сумею защитить вас даже от синоби.

Такуми захотелось броситься на него и разорвать голыми руками, он весь напрягся, но давно отработанные навыки властно остановили. На поясе даймё меч, и расстояние большое. Пока он вскочит и бросится, князь несколько раз успеет выхватить оружие и изрубить его.

Саори тоже медленно поклонилась.

– У меня одно условие, мой господин, – тихо сказала она.

– Какое? – быстро спросил Фудзимори.

– Вы должны отпустить Такуми.

– Да будет так, – сразу же ответил князь. – Я не только отпущу его, но и верну товар. Но в следующий раз пощады не будет.

Саори опустила глаза, безмолвно соглашаясь. Фудзимори подошёл к ней и протянул руку. Саори с поклоном протянула ему свою.

Такуми почти не увидел стремительного движения ноги Саори, обрушившейся Фудзимори в область паха. Князь рухнул как подкошенный, меч чуть звякнул о каменные плиты пола.

Ещё не осознавая, что делает, Такуми бросился к нему и сорвал с пояса меч.

– Беги! – крикнул он, указывая на потайную дверь.

– Успокойся, Такуми, – тихо сказала она, – князь был в камере наблюдения один. Я знаю, как устроено подземелье. Камера очень тесная, и того, что произошло, никто не видел.

Она взяла его за руку.

– Я добью его, – резко сказал он, выхватывая меч из ножен.

– Он мёртв, – спокойно сказала Саори.

Ошарашенный Такуми опустился на колени и убедился, что она сказала правду.

– Так ты не любишь его?! – прозревая, с безумной надеждой в голосе спросил он.

Саори улыбнулась одними глазами, и в них, наконец, вспыхнули огоньки, вонзившиеся ему в самое сердце.

– Какой же ты ещё глупый, – тихо сказала она и ласково провела ладонью по его щеке.

Рам Мара вернулся от мыслей к реальности и оглядел зал.

Успокоившийся Карт поднял растопыренную руку.

– Всё, о чём здесь говорилось, мне, как, думаю, и всем присутствующим, в общих чертах известно, – начал он. – Я со многим не согласен. Сейчас не время для общественно—научной дискуссии. Пора вернуться к гуманитарным ценностям. И не я один так думаю. Концепция Аристона помогла человечеству выбраться из инферно, но её время прошло. В мире нет ничего выше добра, и красота лишь тогда красота, когда служит гуманизму. Послушайте трансляции Великого Кольца. Вы слышали хотя бы в одной из них концепцию Аристона?! – Эти слова он произнёс с патетикой в голосе. – Многотысячелетняя мудрость Галактики учит нас гуманизму, а мы говорим о Тантре. Я убеждён, не за горами время, когда человечество сдаст в архив Аристон! Кроме того, – добавил он обычным тоном, – насколько мне известно, в теории Эрфа Рома нигде не сказано, что подобные режимы способны выходить в межзвёздный Космос. Более того, он подчёркивает – они склонны к замкнутости.

– То, что для таких режимов характерна замкнутость, действительно подчёркнуто, – согласилась Эдна, – а первое ваше утверждение ошибочно. Гипотетическая планета Торманс, что в переводе означает «мучение», у Эрфа Рома возникает в результате выхода инфернального социума в космос. Он также подчёркивает, если бы на планете Торманс до того существовала цивилизация, она была бы истреблена пришельцами.

– Однако из передач по Кольцу следует, что не зарегистрировано ни одного случая выхода подобной цивилизации в межзвёздный космос, – возразил Карт.

– Это не значит, что он невозможен в принципе. К тому же мы недавно подключились к Кольцу. Не забывайте, с какой задержкой мы принимаем передачи оттуда. Мы видим свет давно погасших звёзд и слышим голоса давно умерших людей. Утверждать наверняка нельзя ничего.

Руку подняла Сандра Кара.

– Карт, – с лёгкой, почти неуловимой насмешкой спросила она, – я не совсем понимаю, чего вы хотите. Вы возражаете против экспедиции на Ириду?

– Я считаю, ставить вопрос об экспедиции на Ириду преждевременно, – резко ответил Карт, уловивший насмешку в словах. Он был заметно уязвлён, хотя и сам постоянно применял такой приём. – Не забывайте, каких колоссальных средств стоит межзвёздный полёт, и непонятно, ради чего человечество должно их платить. И почему именно мы? В космических негодяев я не верю… Если и допустить, что подобная уродливая цивилизация где—то однажды состоялась, то она давно уже погибла. Разве в нашем мире может быть иначе?

– Как раз в нашем мире, поражённом инферно, Карт, и может быть иначе, – с сарказмом ответила Сандра. – И негодяи, как индивидуальные, так и социальные, очень живучи. Инфернальная социальная система, отражающая изначальный перекос мироздания, почти ни в чём не уступает Ноосферной. Она опирается на Законы Кармы и использует их. Только Законы Прямого Луча выше Законов Кармы, и лишь непрерывное познание Законов Прямого Луча, как в мире, так и в душе каждого способно сделать личность и общество сильнее индивидуальных и социальных манкуртов.

– Пока доказана только реинкарнация, уважаемая Кара, – жёлчно заметил Карт, – ни Законы Кармы, ни Тантра не доказаны. А значит, ваше утверждение не наука, а натурфилософия. И, повторяю, я убеждён, время этой натурфилософии проходит.

Наметившийся конфликт слишком близко подошёл к критической черте. Поэтому Сандра промолчала, хотя ей было что возразить.

Руку подняла Реа Драма, известный композитор. Благообразная, несколько полноватая – крайняя редкость для Ноосферной эры, в чёрном платье, черноволосая, с выразительными карими глазами.

– Ну, что вы так накинулись на Карта, Кара, вместе с Корн, – осуждающе сказала она. – Согласитесь, мысль о «зле из космоса» после веков Ноосферной эры воспринимается как наивная. Мне лично доказательства, о которых говорит Корн, не кажутся убедительными. У нас есть документы, изданные военным ведомством агрессивного государства в период, когда дезинформация в государственном и военном деле была нормой. Откуда, в конце концов, нам знать, что это не какая—нибудь провокация?

– Исключено, Драма, – мягко сказал Рам Мара, – откуда провокаторам знать самоназвание Ириды и внешний облик иридиан?

– А может быть, – ответила она, – тут как раз и проявились, причём совершенно спонтанно, способности Прямого Луча, которыми обладал какой—нибудь генерал? Ведь не будете же вы утверждать, что генералы той эпохи – сплошь посредственности? А вдруг один из них «прочитал» информацию о будущем, как Эрф Ром и писатель Айтматов?

– Трудно возразить, – сказал Рам Мара, – но трудно и поверить: проявление способностей Прямого Луча на таком уровне доступно лишь религиозным гениям или очень талантливым людям, долго эти способности развивающим. Ни тех, ни других в СССР не было… Эрф Ром – редчайшее исключение, а Айтматов, видимо, просто знал о контакте с Иридой.

Руку поднял Амор Морэ.

– Я хочу сказать по поводу ресурсов, необходимых для межзвёздного полёта. Ресурсы, накопленные цивилизацией за двести пятьдесят лет Ноосферной эры, огромны. Мы можем позволить себе строительство даже не десятков, а сотен релятивистских звездолётов. Их строительство, правда, приостановлено особым решением Совета Звездоплавания, но дело не в ресурсах. Релятивистские звездолёты исчерпали себя. Полёты действительно требуют колоссальных затрат анамезона, а в мироздании количество золота ограниченно.

Работы продолжались бы. Особенно после того, как мы начали процесс колонизации двух планет зелёной циркониевой звезды Ахернар – альфа Эридана, близких к Земле по природно—климатическим условиям. Но последние исследования в области Прямого Луча позволяют прогнозировать создание нуль—пространственных звездолётов в течение ближайших ста лет. Полёт до Ахернара длится около ста шестидесяти лет, и звездолёты с переселенцами ещё не достигли этой звезды. Звездолёты Прямого Луча же будут достигать Ахернара почти мгновенно. Кроме того, в распоряжении научных учреждений много информации, доставленной релятивистскими звездолётами с ближайших звёзд, и нужно время, чтобы её обработать. В последние десятилетия совершено много межзвёздных полётов, и научные учреждения просто тонут в потоке полученной информации, это не говоря уже о том, что массу необработанной информации дало изучение планет Солнечной системы, особенно планет—гигантов. Многие загадки Юпитера, Сатурна, Урана ждут разрешения, и нужна работа, прежде всего, фундаментальной науки, а не прикладной.

Кроме анамезонных двигателей, уже созданы двигатели нового поколения – гравитационные. Они пока не позволяют развить скорости, близкие к скорости света, но потенциал их огромен.

Кстати, Эдна, ответьте на вопрос: вы за использование одного из имеющихся звездолётов или за строительство нового?

– Я за строительство нового особого звездолёта, – сказала Эдна. – Но перед тем как обсуждать это, требуется решить главный вопрос: быть ли экспедиции на Ириду?

Эдна почувствовала себя бросившейся в ледяную воду.

Рам Мара поставил вопрос на голосование.

Из тринадцати членов Совета девять проголосовали за экспедицию, двое против, двое воздержались.

Эдна облегчённо вздохнула.

– Что ж, – заговорила она, – благодарю тех, кто меня поддержал. Мне сейчас придётся обосновать неожиданную точку зрения. Считаю, что звездолёт, идущий на Ириду, нужно оснастить системой боевого вооружения. Вернее, звездолёт нужно оснастить различными системами боевого вооружения, в том числе самой могучей, которую может создать наша цивилизация – боевыми аннигиляционными установками.

На этот раз члены Совета были ошарашены так, что тишина продолжалась несколько минут. Такая мысль на Земле не высказывалась никем более двухсот лет.

Молчание нарушил Рам Мара.

– Эдна, – сказал он, – вам действительно придётся с фактами в руках обосновать эту свою, и в самом деле, более чем необычную точку зрения. Убедите нас!

– Я понимаю. У меня есть несколько аргументов, – спокойно сказала Эдна. – Во—первых, я не уверена, что все иридиане погибли. В отличие от жителей планеты Альграба они знали об опасности и не могли не подготовиться. А значит, должны были создать систему противокосмической обороны, боевой космический флот и систему подземных убежищ, например для детей.

– Подождите, Корн, – перебил Карт, – если вы правы и около Ириды действительно разыгралось космическое сражение, то первое, что иридиане должны были сделать, это оповестить Великое Кольцо и Землю.

Карт всё больше раздражался и сдерживал себя с трудом.

– Да, должны. Но что мы знаем о научно—технических возможностях атаковавшей их псевдоцивилизации? – ответила Эдна. – Что мы вообще знаем о ней? До сих пор из «тёмного» района Галактики не пришло ни одного сигнала. Не говорит ли это о том, что псевдоцивилизация умеет создавать огромные энергетические экраны? Нам никогда и в голову не приходило экранировать от прохождения радиосигналов Землю, скажем, до уровня орбиты Луны, но вы же не будете утверждать, что такое невозможно?

– Хм, – задумался Карт, – для этого требуется создать огромное поле или комбинацию полей, вроде ионосферы Земли, но намного более плотное, делающее район битвы невидимым и неслышимым в радиодиапазоне?

– Именно. Не забывайте, они знают о том, что существует система Великого Кольца, и подобные экраны необходимы им в первую голову.

– Да, – неохотно признал Карт, – подобные установки существовали. В Век Расщепления был даже особый вид боевых действий, РЭБ – радиоэлектронная борьба.

– Да, я знала, – подтвердила Эдна. – На войне огромное значение имеет скрытность, и поэтому подобные экраны первое, что наряду с высокотехнологическим оружием должна создать агрессивная псевдоцивилизация.

– Всё равно я не улавливаю вашу мысль, Корн, – продолжал Карт. – Вы полагаете, что представители псевдоцивилизации могут находиться в районе Ириды и угрожать звездолёту?

– Вряд ли. Но всё же полностью исключить этого нельзя. Они должны периодически посылать экспедиции на уничтоженные планеты хотя бы потому, что планеты, пригодные для жизни, редки и представляют большую ценность в плане колонизации. А проблема радиоактивного заражения местности довольно быстро решается сама собой.

– Вы допускаете, что в районе Ириды возможна случайная встреча нашего звездолёта и звездолёта, посланного псевдоцивилизацией? – скептически спросил Карт.

– Вероятность, безусловно, ничтожна, но полностью такое нельзя исключить. Но это не главная причина, по которой нужно вооружить звездолёт. Если на Ириде сохранились остатки цивилизации, то они могут представлять опасность для звездолёта, а в перспективе и для Земли.

– Корн, что вы говорите?! – воскликнула Реа Драма. – Если на Ириде кто—то выжил, то это немыслимо несчастные люди, и наш долг помочь им, а не воевать с ними!

Негодование Драмы разделяло большинство членов Совета. Эдна, остановив взглядом готовую броситься в бой Сандру, сказала:

– Дело в том, Драма, что в нашем мироздании действует закон Стрелы Аримана, о котором уже говорилось немало. Экологическое и социальное равновесие достигается жестоким путём. Не знаю, знакомы вы или нет с тем, что, например, в момент семяизвержения гибнет триста миллионов сперматозоидов, всё население бывшего Советского Союза, ведь каждый сперматозоид способен стать человеком. Такая же картина при элементарном порезе пальца. Для того чтобы залечить его, гибнут миллионы клеток крови, каждая из которых, при клонировании, тоже способна стать человеком. Вот так, путём безмерных страданий, из тысячелетия в тысячелетие в мироздании исправляется его изначальная дисторсия, и мы приходим к прекрасным формам жизни и общества. Любое нарушение системы, тем более настолько чудовищное, как массированный ядерный удар, неизбежно ведёт к тому, что начинают выживать и доминировать преимущественно вредоносные биологические и социальные формы. Это главное проклятие нашего мира, истинное преступление Творца. Мы его называем инферно. Если на Ириде кто—то выжил, то вряд ли сложившийся там за прошедшие двести лет социум может быть привлекательным. Скорее всего, в нём восторжествовал агрессивный фашизм.

Главная опасность – Ирида была очень высокоразвитой цивилизацией. Для того чтобы выжить в условиях постядерного опустошения, высокие технологии нужны, их будут сохранять. Если на Ириде кто—то выжил, то за последующие двести лет этот социум мог немыслимо деградировать нравственно, сохраняя высокие технологии. И тогда ему прямая дорога стать социумом—манкуртом.

Реа Драма мрачно опустила голову и задумалась.

– Никогда не думала, что так страшно жить! – сказала она.

– Не вы одна, Реа, в этом и есть великая заслуга Ноосферной цивилизации, но за то, чтобы вы не думали об ужасе страданий и смерти, заплачено ценой борьбы, крови и страданий, – печально сказала Эдна.

– Я понял вашу мысль, Эдна, – сказал Рам Мара. – То, что вы говорите, чудовищно, но, боюсь, вы правы – звездолёт нужно оснастить системами боевого вооружения.

Большая часть членов Совета с этим согласилась.

Победа не принесла Эдне никакой радости. Напротив, она почувствовала, как в сердце проснулась давно дремавшая боль.

– Эдна, а почему вы допускаете, что на Ириде мог кто—то выжить? – спросил Амор Морэ. – Могу согласиться – они должны были построить противоатомные убежища, но ведь по данным иридиан на планете Альграба псевдоцивилизация высадила большой десант. Если то же самое произошло на Ириде и если пришельцы таковы, как вы предполагаете, то первое, что они должны были сделать, – это уничтожить всех выживших.

– По двум причинам, уважаемый Морэ. Во—первых, такое убежище ещё нужно найти, иридиане не могли не позаботиться о его надёжной маскировке и об обеспечении всех мер секретности. Во—вторых, я думаю, на этот раз они не высаживали десант.

– Почему?

– Я изучила отчёт девятой звёздной. На естественном спутнике Ириды – позже мы перевели его название созвучно земному – Луона, они обнаружили нетронутую постоянную станцию. Если бы они высадили десант, то высадили бы его не только на Ириду, но и на Луону, а тогда станция не осталась бы нетронутой.

– Но что же им могло помешать?

– По—видимому, то же самое, что и высадке девятой звёздной. Межзвёздные полёты требуют колоссального количества энергии, и её запас всегда ограничен. А им нужно было ещё возвращаться домой, и, по—видимому, дом находится далеко. Ведь им пришлось выдержать космическое сражение, а значит, затратить очень много энергии. Сокрушив флот Ириды и её систему противокосмической обороны, они и сами могли остаться обескровленными. Возможно, им пришлось даже оставить в районе звезды Барнарда часть звездолётов, которым не хватало анамезона для возвращения.

– Вы допускаете, что экспедиция может найти их звездолёты?! – с живейшей заинтересованностью воскликнул Морэ.

– Сами звездолёты вряд ли, их наверняка взорвали. Другое дело – обломки. Все обломки кораблей, поражённых в ходе боя, они не могли уничтожить по той же причине, по которой не высадили десант. На обломках могут оказаться носители информации, которые помогут узнать, кто такие пришельцы и где находится их звезда или звёзды. Думаю, звездолёт нужно оснастить большим количеством беспилотных стрелоидов, они могли бы в автоматическом режиме провести такую работу на околоиридианской орбите и в близком межпланетном пространстве.

– Да, это разумная идея, – поддержал Амор Морэ. И все видели, что мысленно он уже там, около Ириды, и занят поиском таинственных звёздных кораблей.

«Надо попытаться убедить Морэ принять участие в экспедиции, – подумала Эдна. – Он, конечно, не молод, но на всей Земле нет более опытного звездолётчика, чем он, большую часть жизни проведший в межзвёздном космосе».

– Ну что ж, коллеги, – сказал Рам Мара, – похоже, пора принимать решение. Есть ли возражения против того, чтобы рекомендовать Совету Звездоплавания то, о чём просит нас Эдна?

Возражений не было.

– Решение принято. Я закрываю заседание Высшего Совета Академии.

Сразу после Совета Эдна зашла к Раму Маре.

– Рам, неужели всё настолько серьёзно, – встревоженно спросила она, – неужели Карт может добиться немыслимого – пересмотра Ноосферной системы взглядов?!

– Ты слишком много работаешь, Эдна, – задумчиво ответил Рам Мара, – и поэтому часто забываешь, что после избрания в Высший Совет обязана активнее участвовать в общественной жизни. У Карта много сторонников, произошло какое—то взрывообразное внедрение в общественное сознание его идеи возвращения к традиционным гуманитарным ценностям. Всего за несколько лет его поддержали более четверти населения планеты, и количество сторонников растёт. Ни я, ни Академия оказались к этому не готовы. Недавно я поручил ПНОИ исследовать феномен, но, боюсь, поздно.

– Карт может стать лидером цивилизации? – уточнила Эдна.

– По всем признакам.

– Неудивительно, что он почти потерял голову, – задумчиво сказала она. – Он очень честолюбив, вернее, слишком честолюбив, и наше археологическое открытие – страшный удар по его планам. Похоже, за два века благополучной жизни многие напрочь позабыли о чудовищных событиях, которые историки и психологи помнят по долгу службы. Мы стесняемся напоминать людям, сколько в мире боли. Это урок. Люди не любят боль и предпочитают не вспоминать, что её нужно уметь преодолевать. Почти каждый из нас в душе ребёнок – он боится уколов. И, к сожалению, этот ребёнок становится реальной силой. Мы допустили большую ошибку, позволив мере инфантильности общества стать высокой. Советы, Академии, службы ПНОИ и РТИ, другие учреждения слишком опекают людей, считая чрезмерную опеку долгом. Стрела Аримана рано или поздно проявила бы себя, что и произошло в самый неподходящий момент. Ты утверждаешь, что такое стечение обстоятельств не поддаётся объяснению?

Эдна помолчала и продолжила:

– Наверное, в какой—то мере, поддаётся. Видимо, здесь проявляется Закон Финнегана, о котором говорил Эрф Ром. В народе его выражают словами: «Беда никогда не приходит одна». Инферно обладает непознанным свойством притягивать другое инферно. Но в главном ты прав, природа этого непонятна и будет понята не скоро. Это часть того, о чём сказал Лорин.

– Теперь я припоминаю, что не раз, как и все мы, сталкивался с проявлением Закона Финнегана, но от этого не легче. Я, как и ты, чувствую, что опасность вторжения из космоса – чудовищная реальность, но, если мы не получим доказательств, Земля погибнет. Мера инфантильности общества слишком высока, и слишком много людей предпочтут поверить Карту, а не нам. Это, прежде всего, моя вина.

– Не вини себя. Мы все уверовали в великую мудрость Галактики и порог Роба, а значит, прорыв рано или поздно должен был произойти. Мне всегда казалось, что инферно сложнее и многограннее, чем считает Великое Кольцо, но кто посмел бы идти против мудрости, проверенной, возможно, миллионами лет. А знаешь, ведь и Тантра и Эрф Ром предупредили нас. Как можно считать, что мы раз и навсегда победили социальное инферно, если мы не знаем причины, сделавшей мир таким. Более того, герметизм и Эрф Ром предупредили – инфернален мир богов, сотворивших мироздание. Эрф Ром прямо писал – закон Синед Роба должен иметь исключения, и ведь если допустить, что мир богов существует, то он и есть такое исключение. Ты читал «Изумрудную скрижаль»?

Рам задумался.

– Читал, – наконец ответил он. – Но получается, что недостаточно внимательно. Только сейчас благодаря тебе я понял – она и есть предупреждение, что мир богов инфернален. И ты можешь говорить, что в происшедшем нет моей вины? Я был обязан пусть не всё, но многое предвидеть. Иначе зачем я занимаю этот пост?!

– Во—первых, всё может оказаться ещё сложнее, чем мы думаем, – сказала Эдна. – Не забывай, нападение на меня реальность, и великолепно организованное нападение со стороны несомненно могучей силы. Карт может быть только марионеткой в её руках, а эту версию обязана проверить ПНОИ, и это неплохой повод для неё. А во—вторых, я думаю, Земле очень повезло, что ты занимаешь этот пост именно сейчас, – улыбнулась Эдна. – Иногда огонь нужно гасить огнём. «Клин клином вышибают», – говорили в народе вопреки тому, что христианские и постхристианские моралисты оспаривали это с пеной у рта, доказывая: «Насилие всегда порождает насилие». Мудрость народа была выше принципа доминанты гуманизма, и народ хорошо понимал – не всегда, и далеко не всегда. Напротив, в большинстве случаев именно насилие является единственным способом насилие остановить. Вот так и произошло. И лучше тебя разобраться не сможет никто. Ты помнишь, что означает твое второе имя?

– Конечно. Демон Мара, божество, одно из главных в индуистском пантеоне. В христианстве ему эквивалентен Люцифер, или Сатана.

– Итак, – вновь улыбнулась Эдна, – ныне Высшим Советом Земли управляет Сатана! Но так ли это плохо? В самом имени Люцифер хранится отголосок его первоначальной роли – нести свет. За это в древнем мире могли покарать. И карали, вспомним судьбу Прометея… В индуизме всё намного сложнее, в нём Создатель нашего мира Брама, или Брахма, не так уж и хорош, равно как и Мара не так уж плох.

– И тем не менее ты дала ему в своём выступлении весьма нелестную оценку.

– Вот теперь пусть попробует изменить моё мнение, – опять улыбнулась Эдна.

– Мне бы твою веру в меня, – всё так же мрачно ответил Рам, но его лицо несколько просветлело.

– Хайре, Рам! – Эдна мягко взяла его за руку.

– Хайре, Эдна! – ответил он. – Очень жаль, что скоро нам придётся сказать «Гелиайне»! И надолго. И это в лучшем случае, – не удержавшись, добавил он.