– Именно! – улыбнулась Анна. – Они в колхозе выращивали мак, тогда мы их и раскрыли. Напарник отошел в кустики и заметил алые пятна среди зерновых культур. Дальше уже жителями занимались правоохранительные органы. Я только написала статью о массовом помешательстве, естественно опустив детали о наркотиках.
Денис выпустил смешок, будто бросил пригоршню презрения в лицо.
– Приврала, – заключил он.
– Недосказать, не значит обмануть.
– Естественно. Желтая пресса всегда так делает. Говорит только то, что ей выгодно и немного, – подчеркнул, – перекручивает факты. А было хоть что-то, что соответствует тематике твоей колонки? Тайны, необычное? У-у-у…
– Только рассказы людей, а им верить…
– То есть доказательств у тебя нет? И все, что ты пишешь в статьях, да, я читал, просто вранье.
Он прав: истории больше походили на мифы и легенды, и подтверждений не было, Анна и сама никогда не воспринимала их всерьёз, но обвинения Дениса раздражали. Работу она любила, тем более, радовала хорошая зарплата, которая позволяла восполнить прорехи в семейном бюджете. А пока болеет папа, о лучшем и мечтать не стоит. Ей приходилось немного приукрашивать рассказы очевидцев, но выслушивать упреки от человека, который не понимает причин, было неприятно. Анна опустила голову и повела плечом. Стоит ли отвечать?
Соседняя компания расшумелась. Сначала бурно кричали: «С днем рождения!», потом активно выплясывали, в конце стали нестройно петь в караоке. Савина раздражалась от шума и зевала от усталости. Да и беседа оборвалась внезапно из-за балагана. Все перебросились многозначительными взглядами и принялись доедать салаты и мясное, что подали к столу. Все это в прикуску с терпким вином, что ощутимо разгоралось в крови, и Анна чувствовала только неприятное жжение в груди и животе.
Проводник со спутницей отправились танцевать в глубину зала. Супруги, улыбнувшись Анне, последовали их примеру.
Пользуясь моментом уединения, Савина захватила сумочку и вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Жжение не отпускало, словно ребра окольцевало металлическим прутом и он все туже и туже стягивался. Вино притупляло это ощущение, но не снимало полностью. Ноги, будто набили ватой – еле передвигались. Шатаясь, Анна выбралась по коридорам на улицу.
Лестница вывела в просторный дворик, освещенный высокими фонарями. Савина присела на невысокий заборчик, ограждающий клумбу с изысканными гладиолусами и осторожно выгнула спину.
Небо укрывало город насыщено-синего цвета платком с россыпью ярких серебряных точек. Мягкая тишина с поскрипыванием сверчков в траве убаюкивала, от этого в голове мутилось и хотелось прилечь на постель. Нужно выдержать эту встречу, а потом будет время для отдыха.
Морской воздух пах утренней росой и оседал на языке соленым вкусом. Стало немного легче, давление из груди постепенно уходило вниз и расплывалось уколами в кончиках пальцев. Всего лишь нужно было освежиться. Возможно, нервное и физическое перенапряжение сказалось, плюс климат другой – непривычный. А еще проводник! Ну, и дерзкий же и неприятный тип попался. Анну не покидало плохое предчувствие на счет него.
Дверь хлопнула, и Савина непроизвольно обернулась. В проеме, закрывая собой свет, падающий на ступеньки, появился Денис. Ну, вот, легок на помине. Анна, держи себя в руках! Она сжала сумочку, отчего кожа под пальцами неприятно заскрипела.
– Шумно? – спросил проводник, усаживаясь рядом и вольготно вытягивая перед собой длинные ноги в светлых брюках.
Анна нехотя кивнула и прикрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не сказать колкость. Нужно как-то учиться с ним общаться. Иначе работать будет невыносимо. Она так с Максом долгое время не могла свыкнуться. И раздражение на напарника мешало не только работать, но и жить.
Глянула на проводника. Он скрестил руки на рельефной груди и шумно выдохнул.
– Хороший сегодня день. Если бы погода продержалась сухой подольше.
– Почему?
– Просто в дождь в долину лучше не спускаться. Скажи, Анна, ты уверена, что хочешь этого?
Савина замялась. Не хотела, потому что в походе антисанитария, комары и прочие гадости, но выбора особого не было.
– Уверена.
– Какой смысл рисковать, если можно и так приврать? Там ведь не пляж, красотка, – он глядел не в лицо Анне, а на плечо, скользя взглядом по спине и волосам. Савина почти физически чувствовала прикосновение его глаз.
– Ты хочешь отказаться?
– Есть некоторые сомнения. Не думал, что ваша фирма пришлет тепличное растение в тяжелый поход.
Анна промолчала, до хруста сжав зубы. Доказывать, что она справится, не хотелось. Страх и так подгибал колени, и переубеждать человека, который заведомо причислил ее к слабакам, не в ее правилах. Пусть. Ей, главное, пережить эти две недели.
Хотелось побыть одной, и она всем видом это показывала, а Денис молчал и нагло разглядывал ее. Анна отвернулась, но всем телом чувствовала его взгляд. Глазки не поломай!
Накатывало раздражение, и тиски усиливали давление. Анна сжала кулак и уколола себя ногтем в ладонь. Помогло на секунду, затем все вернулось. Только в добавок к горлу подкатила тошнота.
Вздохнув, Анна приподнялась:
– Пойду, воды попью.
– Постой! Я принесу, – мужчина придержал ее теплой ладонью.
От легкого прикосновения локоть пронзило невидимой иглой. Савина одернула руку, едва не выпустив резкое «ой!». Денис ничего не заметил и, взбежав по ступеням, пропал за дверью.
Анна потерла место, где Разумов прикоснулся, и встряхнула плечи. Наверное, статическое напряжение.
Жаль, нет родных рядом. Папа хоть и не позволял нежности, но всегда мог подсказать и поддержать в трудную минуту, а маминых теплых объятий хватало с головой. Как же хотелось домой! Сейчас, как маленькая девочка, закуталась бы в одеяло и нырнула маме под руку, только бы стало легче.
Анна чувствовала, что этот город странно влиял на нее: будоражил, спутывал мысли, заводил в тупик. Никак не могла понять почему, но от этого только горше стало.
На локте пульсировала точка. Долго кололо, будто кончик иглы сломался и остался под кожей. Что за ерунда?
В сумочке запиликал телефон. Анна выудила и, не глядя, ответила:
– Да? Папа? Приве-е-ет. Неожиданно. А я только о тебе вспоминала.
– А я о тебе, – приглушенным голосом откликнулся отец. Он еще что-то говорил, но линия преломилась и не получилось разобрать слова.
– Звук не очень, говори громче, – Анна встала с заборчика и прошлась по тропинке.
Ночной воздух охлаждал, бросало в мелкую дрожь. В трубке заскрежетало, слова отца прорывались через один:
– Анна… не…
– Что ты говоришь? Ничего не разберу, – глянула на экран: антенна была почти на нуле.
Приложила аппарат к уху и снова попыталась разобрать речь, но услышала лишь рваное хрипение. Почти сразу линия оборвалась. Несколько раз Анна набрала сама, но в трубке звучали короткие гудки.
– Что-то со связью, – пробормотала Савина, но сердце уже беспорядочно ударялось в грудь. Отец звонил ей крайне редко. Их отношения напоминали больше любовь на разных краях пропасти: никогда никаких теплых слов, никаких объятий или нежностей. Но Анна все равно его любила, потому что лучшего советчика и друга у нее не было. А вдруг снова криз? Вряд ли. Мама бы звонила.
Набрала ее. Короткие гудки впивались в перепонки и Анна без малого запаниковала.
Еще раз. И еще набрала. Бесполезно. Антенна погасла и не возрождалась.
Было довольно поздно. За полночь. Пустынная улица ярко освещалась, склонившимися над тротуаром фонарями. В некоторых домах редко горели окна.
Анна решила, что пора уже распрощаться с ребятами в кафе и попытаться отдохнуть, но вряд ли получится заснуть после этого звонка. Резко развернувшись, она чуть не врезалась в Дениса. Тот от неожиданности вцепился в ее плечи одной рукой и едва не выронил бутылку. Жидкость внутри булькнула, а спину Анны пронзило новым разрядом тока.
