– Ты и есть властитель города, Вили!
– Именно. И пора бы это всем понять, как следует. Былая мощь возвращается. Власть делает меня сильнее. Я зависим напрямую именно от нее.
– От власти?..
Эвр ничего подобного не знала.
– Да, Эвристика.
Каждый раз, когда он произносил ее полное имя – ее коробило. Она чувствовала в этом слове официальность. И ей жутко не хотелось, чтобы ее Вили проявлял к ней подобную формальность.
Она должна оставаться для него только Эвр. Навсегда. Как и он для нее – только Вили. Навсегда.
– Власть дает мне силу. Власть делает меня могущественнее, усиливая мой дар. Существо, способностями которого меня наделили, явно обладал такой зависимостью. Чем больше власть – тем больше сила. И эта сила помогает мне со всеми недугами человеческого тела. Понимаешь, Эвр?
– Разве… такое возможно? Сила во власти?
– Да, я это чувствую. Власть – услада для меня. Это целебный бальзам. Это мое лекарство.
Она хотела быть его лекарством.
– Это моя зависимость, без которой я уже не могу. И сейчас, когда весь Перламутр-Бич, в наших ногах, мы не можем позволить себе потерять эту власть. Я так привык, Эвр… так привык к тому, что имею сейчас. Мое тело. Мои ноги. Я становлюсь сильнее с каждым днем. И мне не нужна сила ни Алойша, ни Присциллы Пирс. Я сам… сильнее их всех вместе взятых.
Эвр не была уверена в этом окончательно.
– Ты так не считаешь?
Увидев его холодный оскал, Эвр выпустила зонтик из рук и упала на колени, опустив лоб на пол.
– Вся воля ваша, владыка. И сила ваша. И власть ваша. Я не смею сомневаться в вашем могуществе, повелитель. Если вы считаете, что способны сражаться…
– О да, Эвр. Я так считаю. Я могу сражаться на равных с ними. Пройдет еще время – и силы станет только больше. Им меня не одолеть в бою.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашей уверенности в себе, повелитель. Я – ваша покорная слуга на веки. Я – ваша рабыня. Я – ваша верная соратница. Я – та, кто уважает вас, кто почитает вас, кто… любит вас…
Гринштейн сделал шаг вперед. Потом еще.
Эвр не решалась оторвать лба от пола. Она лишь слышала стук трости и приглушенные шаги следом.
Он приближался.
– Скажи, Эвр…
Она сглотнула.
– А боишься ли ты меня?
Что ей ответить? Что он хочет услышать?
Гринштейн подходил все ближе.
Она молчала, теряясь в мыслях. Боится ли она его? Нет, она любит его.
– Я…
И ее слова прервал вскрик Гринштейна. Эвр подняла голову – Вилиамонт схватился за ручки инвалидного кресла. Его лицо исказилось от боли. Сжавшись и выбросив трость, он поспешил сесть на каталку.
– Проклятье! Как же… больно…
Эвр поспешила встать и помочь Гринштейну сесть в инвалидное кресло.
– Сейчас-сейчас, милый Вили. Я помогу тебе.
Усадив Гринштейна, она села на колени к его ногам. Сняла туфли, носки. И свои перчатки. Взяв его голые ступни в ладони, она начала пальцами разминать дряблую кожу.
– Так, что ты скажешь, Эвр? – напомнил Гринштейн о вопросе, оставшемся без ответа. – Боишься ли ты меня?
Ответ пришел к ней сам собой:
– Больше всего на свете, повелитель. Боюсь вас так же сильно, как и люблю вас.
Гринштейн в ответ довольно хмыкнул.
– Пусть так… хорошо-хорошо…
– Тебе уже лучше, Вили?
Его ноги – в ее руках. Его жизнь – в ее руках. Он – в ее власти пока слаб.
Она не боится того, кого любит.
– Да-да, Эвр… хорошо, вот так… прошу, между пальцев, милая… между пальцев…
«Милая» – это слово возбуждало ее. Он так редко его говорил ей. И сейчас она не могла не отблагодарить его за это.
Наклонившись, Эвр нежно коснулась губами пальцев. Сначала правой ступни, потом левой.
И пламя в камине разгорелось с громким шипением. Проход открылся, и в чертогах Призраков появилась она.
Верховная Матерь Мелисента поприветствовала своих приспешников:
– Наслаждаетесь покоем?
Эвр испуганно вскочила и поклонилась госпоже.
– Разверни, – шикнул на нее Гринштейн.
Подпрыгнув, Эвр взялась за ручки кресла и развернула Вилиамона лицом к Верховной Матери. Она уже сидела в кресле за стеклянным столиком. А перед ней – две банки черных червей, копошащихся в воде.
