Да растает лед

Сейчас Брейв видит во мне союзника и доверенное лицо: достаточно было сказать то, что он действительно хотел услышать. И я не намерен переубеждать его в том, что я его друг хотя бы потому, что информацию он умеет добывать лучше, чем Всевидящие. С ней он ко мне сегодня и пришел.

– Добрый вечер, Алексей. Времени у нас немного, так что я сразу перейду к делу. Вероятно, Меч уже был у вас с докладом, но предполагаю, что он или умолчал о паре важных фактов, либо еще не в курсе о них.

– О чем именно?

– Сторонники Кая уже в Снежных землях. Пробрались с одним из караванов, используя магию и приняв облик наших стражей. Сами солдаты бесследно исчезли, найти, где они сейчас невозможно. В ближайшее время страну ждут внутренние беспорядки.

– Разве с ними не призваны справляться Всевидящие, предупреждая их?

– Не смогут. Жители страны научены горьким опытом. Они будут действовать тихо и незаметно до нужного момента. Зато потом грянет гром. Думаю, лучший момент для этого – Багровый бал. Вечера идеальнее сложно представить. Тогда многим воздастся по заслугам.

Голос Брейва стал звучать фанатично и исступленно. Впервые на моей памяти он столь открыто потерял свое неизменное самообладание. Удивительно интересный день для меня: те, кто обязаны скрывать свои настоящие чувства и переживания, сегодня по каким-то причинам решили разом продемонстрировать настоящие чувства. Это не было похоже на совпадение, а все, что непохоже на совпадение, может нести для меня угрозу. Я знал, каких слов ждет от меня Брейв и что хочет услышать. Но также я знал, что не могу себе позволить их сказать.

– Спасибо за информацию, Брейв. Если последователи Кая уже внутри страны, то он и сам может быть здесь. Если он действительно существует, а не является всего лишь байкой, скроенной мятежниками. Стоит направить все усилия на поиск следов зачинщика происходящего, хоть каких-то намеков о его присутствии. Это должно стать главной задачей всех, кто охраняет покой жителей страны и нашей Королевы. Как и охрана Ее величества на предстоящем празднике. Я лично проконтролирую этот вопрос и сделаю все, чтобы защитить Герду. Можешь не переживать.

Брейв посмотрел на меня с подозрением, но потом его лицо осветилось надеждой. Он услышал в моих словах то, что хотел услышать – а значит, я добился именно того эффекта, который мне был нужен. Сейчас этого достаточно. С ворохом новостей, свалившихся на меня со всех сторон, вести более тонкую и умную беседу я был уже не способен. Даже самый острый ум нуждается в передышке, и начинается она неизменно с молчания и ювелирного обращения со словами.

Мы попрощались, я сотворил новую руну и открыл портал в свой дом. Мое убежище и причина искренней ненависти моего сводного брата, Силанта Тимистери. И в том, что наши пути разошлись, тоже, подобно королевской семье, есть вина родителей.

Анна и Александр Тимистери усыновили меня во время одного из своих визитов в Дальнегорье, когда мне было семь. Несмотря на все благополучие этой страны, бедных, как и везде, там хватает. И далеко не каждая мать способна прокормить тех, кому подарила жизнь. Например, женщина, благодаря которой появился я – и которая подбросила меня в мастерскую к кузнецам. Мне остается лишь гадать, какими эпитетами могли наградить ее эти суровые сильные мужчины, но меня они оставили и воспитывали так, как умели. С малых лет они привили мне представление о трудолюбии, честности и научили придумывать себе занятия, чтобы не отвлекать их от работы. Именно благодаря им я обзавелся любовью к чтению: недалеко от кузницы находилась библиотека, и я проводил там много времени, чтобы не путаться у трудяг под ногами. Там же я понял, что женщины за пятьдесят испытывают особый трепет по отношению к маленьким детям. Я был обласкан вниманием, теплом и вкусной едой благодаря архивариусу Нине. Я до сих пор сердечно ее вспоминаю: она с лихвой компенсировала отсутствие материнской любви в моем раннем детстве.

Именно в библиотеке меня и обнаружила чета Тимистери. Наведавшись с культурным визитом и решив преподнести в подарок несколько изданий из Снежных земель (госпожа Нина испытывала некоторую слабость по отношению к романтическим романам из далекой холодной страны), они обратили внимание на мальчугана, сосредоточенно изучающего огромный том по географии Солнечного полушария. Решили расспросить обо мне Нину, а та, повинуясь зову сердобольного сердца, рассказала всю историю моей короткой жизни в самых трагичных красках, особенно драматизировав некоторые моменты. Не знаю, что именно подтолкнуло моих будущих родителей принять столь ответственное решение, потребность души или живописание от Нины, – но через полчаса после беседы Анна и Александр разговаривали со старшим кузнецом Тавром, уточняя, как уладить формальности, связанные с моим переездом. Никаких формальностей, само собой, не оказалось. И Тавр испытал огромное облегчение, избавившись от такой обузы. Избавление, к тому же, было от всей души осыпано золотыми монетами: как думал Александр, моральной компенсацией душевной трагедии от разлуки. На деле же значительной частью внезапно свалившегося счастья.

Так я получил первый и главный выигрышный билет в жизни. Если не единственный. Не потому что не могу причислить себя к любимцам удачи, нет. Скорее потому, что именно тогда я решил для себя: если по каким-то причинам везение оказалось ко мне столь благосклонно, что родители зашли в библиотеку именно в это время и в этот день, то я просто не имею права относиться к нему как к чему-то, само собой разумеющемуся. Его надо бережно хранить, постараться не растерять и оставить на исключительный случай. Всего остального можно добиться своими силами.

Об этом мне говорил и пример приемного отца. В первые дни пребывания в новом доме я узнал полную историю своего новоиспеченного семейства. От Александра более официальную и патетичную, от брата Силанта – несколько упрощенную.

Первый вариант истории простирался сразу на несколько веков во времени и брал начало во времена Безбрежной, когда далекий предок Александра был жившим в убогом домишке босяком. Ни перспектив, ни надежды на крошечные возможности сделать свою жизнь лучше к домишке и жизни паренька не прилагалось. Обычная судьба любого оборванца. Ничего трагичного и удивительного.

Решив, что терять так и так ему нечего, парень отправился в путешествие по своей стране и по нескольким соседним. Оказалось, чтобы узнать мир и дать ему возможность принять тебя с распростертыми объятиями и показать свои сокровища, необязательно быть владельцем большого состояния. Свободы юности и отваги человека, которому нечего терять, вполне достаточно. Мир имеет привычку влюбляться в безумцев.

Вот и к нашему смелому герою он оказался благосклонен и достал из своих закромов настоящую жемчужину: в одной из далеких восточных деревень парень смог увидеть таинство чайной церемонии. Так он встретил самую большую любовь в жизни: чай. В той же деревне он остался работать на чайной плантации, изучал различные сорта и особенности их ферментации, познавал таинство правильного заваривания и в итоге решил открыть собственную чайную лавку.

Несмотря на отсутствие образования, у родоначальника Тимистери оказалась железная хватка и логика дельца. Первый капитал он заработал, устраивая чайные церемонии и продавая чай на городских площадях. На эти деньги открыл первую лавку, окутав ее байками и историями. Каждый продаваемый там сорт имел удивительную легенду. Например, о принцессе-отшельнице. Наследница древних магов, она не чувствовала себя своей нигде – ни в мире волшебников, ни в мире людей. В поисках себя и покоя для сердца она ушла в горы, предпочтя любой суете молчаливое созерцание облаков. Занималась земледелием и выращивала цветы. Один из лепестков однажды унесло в деревню на склоне горы во двор к простому крестьянину. Который, не подозревая об изяществе растения, не придумал ничего другого, кроме как заварить дар небес. Так и появился сорт «Шепот облаков». Эта легенда до сих пор каждый день десятки раз звучит в чайных лавках Тимистери в Снежных землях, Дальнегорье и Флоранте, принося десятки тысяч поляров в день. Потому что одна небольшая лавка превратилась в огромную сеть и сделала основателя рода одним из богатейших людей в стране.

Силант, рассказывая эту историю, умудрялся заключить ее суть всего в два предложения: «Наш лохматый прапрапрадед заработал кучу денег, наш дед чуть все не профукал, а папа смог все сохранить. Наша задача – не похерить все это». После этих слов мы заливались смехом: изредка вставить грубое крестьянское словечко было нашим скрытым и приятным баловством, добавляя ощущение порочности в приличное воспитание.

Александру Тимистери действительно пришлось спасать семейное дело, потому что его отец на закате жизни приобрел фатальную привычку играть в карты, не зная границ и меры. На то, чтобы промотать огромное состояние, у него ушло всего полгода. Когда чайная сеть из сотни магазинов могла насчитать только два десятка, дело в свои руки решил взять юный наследник семьи. Александру на тот момент было всего 16, и у него хватило смелости и смекалки обратиться за помощью напрямую к Ее Величеству. Взывая к ее чувству справедливости и честолюбию (еще бы, чайные магазины были настоящим достоянием Снежных земель), он попросил государственный займ на выкуп заложенных лавок, предложив в качестве залога часть прибыли. Казне это было выгодно. Не только финансово, но и в качестве способа показать свою близость к народу и контролировать настроения жителей, отправив осведомителей в чайные лавки.

На тот момент, когда я переступил порог особняка Тимистери, чайная империя вновь работала в полную силу. Александр уже давно мог бы почивать на лаврах богатства и славы, но он продолжал беспрерывно работать и развивать семейное дело. Именно он своим примером научил меня, какое огромное значение имеют усердие, искренняя страсть к работе, готовность искать возможности и как дорого могут обойтись небольшие ошибки и человеческие слабости. Тимистери показали мне, что значит слово «дом»: семейный особняк был крепостью, стены которой были способны защитить от любых внешних невзгод.

К сожалению, именно он и стал причиной ссоры между мной и Силантом. Мы росли в нем бок о бок всю юность, доверяя друг другу планы и секреты, сбегая под покровом ночи, чтобы отправиться в кабак на окраинах, где низкими влекущими голосами пели дурно разукрашенные девки. Мы мечтали о грядущей жизни, видели себя счастливыми и успешными. Я – одним из важных людей при дворе, Силант – наследником семейных традиций, который продолжит развивать чайное дело. Он искренне жаждал момента, когда лавки перейдут под его управление и хотел воплотить там множество своих, подчас странных, идей. Жить он, конечно же, хотел именно в семейном особняке, куда в далеком будущем хотел привести свою жену и продолжить славный род.

В те годы я был уже достаточно наблюдательным, чтобы заметить, как внимательно на Силанта смотрит Александр и понять, что означает этот взгляд: отец сомневался. Он мучился сомнениями, кто именно из сыновей должен унаследовать управление. Силант пусть и был родным сыном Тимистери, но отличался горячим и взрывным характером, мешающим ему мыслить хладнокровно и принимать взвешенные решения. Александр переживал, как бы это не привело к проблемам с партнерами и даже клиентами: в духе Силанта было бы устроить стычку во имя своих идеалов и с ними.

К сожалению, определиться с решением он не успел. Годы тяжелой работы, беззаветной преданности делу, готовности посвящать ему день и ночь, невзирая на слабость и недуги, привели к трагичному исходу. Удар настиг отца в момент одного из визитов в чайный салон, где он должен был оценить нововведения в чайной церемонии. Завещания он оставить не успел. Владение лавками теперь должно было перейти к матери, а уже в ее ведении было решить вопрос их дальнейшей судьбы. Но потрясение от смерти любимого оказалось настолько сильным, что эта хрупкая элегантная женщина замкнулась от всего мира, перестала покидать комнату и в течение пары месяцев зачахла от тоски.

Так мы с братом остались сиротами. Для меня это оказалось гораздо больнее, чем в первый раз. Будучи маленьким ребенком, я не осознавал тяжесть подобной потери. Да и пустое место, возникшее тогда в сердце, заполнила бесконечная и искренняя любовь Анны. Но в лице Александра я потерял не просто отца, а учителя и наставника, который открывал мне тайны жизни, подсказывал и направлял.

Вместе с ними я потерял и брата. Согласно законам Снежных земель, семейное достояние никак не делится, а всегда достается старшему ребенку. Дальше братья и сестры разбираются между собой, решая, кому и что отойдет. В нашем случае чайное дело, фамильный особняк и несколько небольших домиков в разных уголках Снежных земель отошли мне просто потому, что я родился на два месяца раньше.

Чайные меня не интересовали. Тогда я делал первые шаги при дворе и понимал, что вскоре получу должность верховного криомага, а значит, ни времени, ни сил заниматься торговлей, поставками и другими подобными делами у меня не будет. Я был готов легко отказаться от чайных в пользу брата с одним лишь условием: жить я остаюсь в особняке. Прибыль от лавок легко бы позволила Силанту купить еще несколько таких же, и мне показалось это небольшой отступной платой. Но именно в тот день, когда я собирался озвучить свое предложение, посыльный осчастливил меня письмом, где сообщалось, что брат намерен делить наследство в судебном порядке. Жаль, что в своих фантазиях, мечтах и стремлении удовлетворить детские амбиции он не учел особенностей страны, где рос. Через суд он не смог бы получить вообще ничего. Право наследования старшим ребенком всего имущества в Снежных землях вещь такая же постоянная, как и зима.

О чем я и не замедлил сообщить Силанту. После того, как он наградил меня всеми возможными из оскорбительных эпитетов, ему все же пришлось согласиться. Он всегда был вспыльчивым, но никогда не был глупым. Говоря откровенно, в невыгодном положении тут оказался именно я. Но материальные ценности всегда были для меня не стоящими внимания, а дом нес в себе нечто гораздо большее: он был хранилищем важных воспоминаний, местом моей силы. Здесь я впервые обнаружил свою способность к ледяной магии, по чистой случайности заморозив одну из горничных. Девушка пыталась меня разбудить, я всего лишь отмахнулся от нее рукой, а потом пришлось собирать семейный совет, размышляя, как вернуть ее в нормальное состояние.

Дом еще и подтверждал мое положение в обществе. Без последнего государственная служба была бы просто невозможна. Именно особняк одним своим видом напоминал всем о том, наследником чьего рода я являюсь. Конечно, всегда находилась и до сих пор находится парочка придворных сплетников, которые наполняют углы дворца своим мерзким шепотком о том, что я не родной сын Тимистери. Но для большинства это не имеет значения. Ведь статус определяется не только лишь происхождением: имя, таланты и умение сохранить дарованное семьей ценятся куда больше.

В столице все, включая обычный люд, знают, как трепетно я отношусь к дому. По хмельным тавернам и дорогим бальным залам гуляют смешки о том, что отцам юных дочерей не стоит переживать за их честь: мое сердце отдано дому и службе Ее Величеству и ни для кого больше в нем нет места. Я никогда этого не отрицаю, потому что так и есть. Незначительная жертва во славу магических способностей, лишь подтверждающая: за все, что делает нас могущественнее, надо платить отказом от слабостей.

Дома меня встретила тишина. Ее часто недооценивают и считают чем-то, что невероятно легко получить. Будто дети, которые закрывают глаза и уши, приглушая мир и думая, что он исчез. Но лишь когда после бесконечного утомительного шума, бурлящей волны голосов, готовой потопить душевное спокойствие в считанные минуты, прикасаешься к этой жемчужине, понимаешь ее настоящую ценность, способность лечить разум и душу.

Она была первым, чем я напомнил дом, когда стал жить здесь один. Для начала пришлось уволить всю прислугу, хотя выходным жалованием я их не обделил. Недовольными они не казались: тех денег, что они получили, хватит, чтобы встретить старость, не проводя драгоценные годы жизни за стиркой, уборкой и обслуживанием. Из всех слуг, что когда-то составляли часть бытовой жизни семьи Тимистери, рядом со мной остался лишь дворецкий. Мой верный Сендес, служивший чете Тимистери на протяжении полутора сотен лет. Дар его долголетия одновременно и его проклятие, но именно оно сделало его для меня незаменимым. Сендес – перевертыш, но оборачивается не животным, как это обычно происходят с теми, кого судьба одарила похожей магией. Он перекидывается тенью. Для него нет невозможных форм и запертых дверей, ему не нужны луна или сложные ритуалы. Достаточно лишь малейшего отблеска огня, чтобы обернуться бесшумным свидетелем тайных разговоров и едва слышных намеков.

Он не пользуется силами во вред кому бы то ни было. Если произнесенные или, наоборот, недосказанные слова не угрожают тем, кому он присягнул на верность. За то, что не выдали его службе Всевидящих, которая не преминула бы уговорить, а скорее заставить, его служить на благо королеве. Скрыть его дар оказалось так же легко, как и ему самому скрываться в темноте, как только это становится нужно. Виртуозное владение этим мастерством однажды помогло мне удержаться на занятой должности. Даже почтенные чиновники иногда поддаются влиянию гордости и чванства, ослепляющих и туманящих разум, и начинают говорить вслух то, чего не следовало. Например, обсуждать, как очернить мою репутацию в глазах Герды и убедить ее сменить главного советника. Всего один неосторожный разговор, всего одна незамеченная тень – и я смог выиграть этот бой, даже не вступая в него.

Я ценю Сендеса не только за это, но и за его умение быть неотъемлемой частью моей жизни, оставаясь ненавязчивым и незамеченным. Сендес никогда не встречает меня, как делал это с моим отцом. Когда дом перешел ко мне, это было моей первой просьбой. Никаких старых ритуалов и обязанностей, лишь помогать, когда потребуется. Мне стоит лишь позвать – и темнота, даже в самый яркий день, тут же приведет его ко мне. Оттого я и был изумлен по возвращению домой, увидев его сразу же рядом с порталом. Чтобы он так поступил, должен был появиться весомый повод. Даже о новых интригах он предпочитает оповещать меня запиской, а потом терпеливо ждет, пока я позову его. Обойдясь без вежливых вступлений, я лишь кивнул в знак того, что он может начинать говорить.

– Мой господин, как давно вы проверяли магические ловушки рядом с домом?

– Вчера вечером, как всегда. А в чем дело, Сендес?

– В одной из них след. Я попробовал прощупать его энергию, но мне почудилось то, чего не может быть.

– И что же?

– Это энергия семейства Айселин. Но не могу представить, чтобы Королева или ее уважаемый брат опустились до того, чтобы шпионить в нашем саду. Поэтому я и решил прийти сразу к вам. Может быть, вы сможете найти ответ.

– Спасибо, Сендес, – я внимательно всмотрелся в лицо слуги и заметил на нем не сомнение, но смятение и неуверенность. – Я проверю их, перед тем как отбыть. Вряд ли сюда наведывался Брейв. Думаю, кто-то просто сделал копию его следа.

– Разве это возможно?

– При наличии денег и связей в этой стране возможно все, что угодно. Среди тех, кому действительно может понадобиться провернуть подобный фокус, полно и богатых, и влиятельных. Я разберусь с этим по возвращении, а пока усилю ловушки. Можешь не думать об этом, в дом никто попасть не сможет. Прости, но теперь мне нужно побыть одному. Подготовь все, что я обычно беру во Флоранту. Чуть позже я позову тебя.

Сендес вышел, а я еще долго смотрел ему вслед. Я давно научился отличать страх от паники, сопровождающей ложь. И по каким-то причинам Сендес мне врал.