Легенда о золотых драконах. Часть 2
Это было невыносимо. Осознание собственного бессилия одновременно со страхом за жизнь самого дорогого для тебя человека – ужаснейшая из мук. Джевед ещё даже ничего не сделал, а Маркус уже готов был выть от отчаяния.
– Ну что, Колехорт, посмотрим, чем ты можешь быть мне полезен, – просочился сквозь его душевные терзания голос колдуна. – Вижу, ты проснулся, поэтому придётся потерпеть. Будет больно.
Что-то острое вонзилось в шею немного ниже уха, и жидкое пламя в крови взорвалось, раздирая разум на тысячи никак не связанных между собой образов и мыслей. Из памяти почему-то всплыло лицо Аллелии и её слова: «Этой магией Лунные горы пропитаны насквозь, потому что драконы жили здесь очень долго». Тьма вспыхнула зелёным огнём целительной магии, перед мысленным взором возникла каменная поверхность, по которой заструились во все стороны тонкие ручейки магического света. «Всё будет хорошо…» – прошуршал где-то в глубинах сознания голос золотого дракона, и Маркус понял, что искал в его крови могущественный колдун. Понял, но сразу же забыл, поскольку новый приступ невыносимой боли погрузил его в глубокое, спасительное беспамятство.
* * *
– Где девчонка? – грозно осведомился Джевед, распахнув дверь в помещение, где собирался Совет, с такой силой и яростью, что тяжёлые створки врезались в стены. – Ты обещал, что её тоже привезут!
Присутствовавшие на этом утреннем собрании советники уставились на него с недоумением, а в глазах короля Эгдана промелькнула тень недовольства.
– Успокойся и сядь, – приказал он приёмному сыну. – Я позвал тебя не для того, чтобы выслушивать жалобы и претензии. Мы обсуждаем кандидатуры наместников в Меллеории.
– Ответь на мой вопрос, и обсуждайте потом, что хотите, – злобно прошипел Джевед.
– Сядь, мальчишка! – грохнул Эгдан по столу кулаком. – Твоё безрассудство переходит все допустимые границы!
– Так откажись от меня, жалкий старик.
Это прозвучало столь нагло и надменно, что любого другого Эгдан немедленно приказал бы казнить, но поступить так с приёмным сыном он не мог, и Джевед прекрасно об этом знал. У короля имелись законные сыновья, к которым после его смерти могла перейти власть над Сеаркатой, но эти мужчины вряд ли смогли бы править королевством. Один из них был недалёким сластолюбцем и погряз в разврате. Второй давно создал семью где-то в других обитаемых землях и не имел намерения возвращаться даже ради короны на своей голове. Третий не проявлял ни лидерских качеств, ни интереса к политике. Четвёртый отличался чрезмерной, почти звериной жестокостью. О незаконнорожденных отпрысках на троне речь даже не шла, и приёмный сын короля Джевед Бричран оставался единственной приемлемой кандидатурой. Этот мальчик был спесив и пока ещё по-юношески эмоционален, но умён. Не так давно ему исполнилось двадцать четыре года, и в этом возрасте он уже проявил силу воли и решимость, пусть и не в том направлении, в каком хотелось бы владыке.
Любовь к Таирии Эгри застила Джеведу глаза. Теперь эта досадная помеха отсутствовала, а желание мстить утихнет после того, как мальчику будет позволено убить Колехорта – на это Эгдан возлагал большие надежды, поскольку хотел, чтобы приёмный сын наконец-то избавился от душевных мук и взялся за ум.
Джеведа нашли в снегу неподалёку от северной сторожевой башни у Долгого озера спустя месяц после того, как он украл одного из драконов и умчался мстить Маркусу Колехорту за страдания и смерть своей возлюбленной. Он был измучен и болен, едва не умер, но старуха Гри выходила его. Джевед рассказал ей, как встретился с акильфом Аареком, которого стражи северной башни хотели казнить на месте за нарушение запрета покидать Акильфадию, как и предписывал закон. Узнал, что Таирия жива, но с ней дурно обращаются. Хотел добраться до акильфийского замка на драконе, чтобы забрать девушку, но чудовище отказалось лететь через Лунные горы, поэтому пришлось пробираться за их пределы тем же путём, каким Аарек выбрался в Предгорье. Акильф провёл его подземными ходами прямо в замок, но в конце этого путешествия их встретили погребальные костры. Таирия заплакала от счастья, когда увидела Джеведа, но она была в ужасе из-за всего, что произошло в Акильфадии, и умоляла своего спасителя убить ведьму, жуткий ритуал которой уничтожил весь клан колдунов. Джевед выполнил её просьбу незамедлительно, хотя ведьма и так уже была обречена на смерть. После этого появился золотой дракон и унёс Колехорта вместе с его друзьями и рыжеволосой колдуньей в неизвестном направлении. Аарек был в гневе из-за того, что потерял сородичей, и велел чужакам убираться прочь с его земель. Путь домой был только один – под горами. Таирия не слишком хорошо себя чувствовала из-за беременности, но не жаловалась даже тогда, когда им пришлось вброд переходить подземную реку по колено в ледяной воде. А потом случился обвал. Камни просто посыпались им на головы сверху, и в какой-то момент Джевед потерял сознание, потому что получил сильный удар по голове. Когда он очнулся, проход позади него оказался полностью заваленным, а Таирии рядом не было. Он помнил, что она замешкалась. Помнил, как протягивал ей руку и звал, а она кричала, что ей страшно.
Эгдан посылал людей к северным отрогам Лунных гор, но чёрные драконы не подпустили их близко. Джевед тоже рвался отыскать вход в тоннель, когда достаточно окреп после болезни, но вскоре пришло известие, что акильфийский замок рухнул в море, а он был единственным местом, куда Таирия могла вернуться, если не погибла под завалами. «Её больше нет. Прими это и продолжай жить», – с грустью в голосе сказал тогда приёмному сыну король, хотя на самом деле был рад, что всё закончилось именно так. Он всегда считал Таирию Эгри плохой партией для Джеведа.
Горевал мальчик не слишком долго, потому что почти сразу же вылил своё горе в другое чувство – ненависть к Маркусу Колехорту. Вину Маркуса он видел в том, что тот не отказался от невесты, которая была ему не нужна, и в том, что Колехорт потащил Таирию с собой в горы, заведомо зная, насколько опасным может быть это путешествие. Золотой дракон принёс девушку и несколько мужчин к святилищу под горой Меллео – об этом знали все. Джевед побывал там и даже своими глазами видел зеленоглазых меллеорских ведьм, очень похожих на ту колдунью, которую Колехорт забрал из Акильфадии. Увы, защитная магическая стена не позволила мальчику добраться до объекта его ненависти и утолить жажду мщения.
Потерпев неудачу, Джевед исчез на несколько месяцев, а потом вернулся в королевский замок в Сеаркате в обществе жуткого колдуна и потребовал, чтобы Эгдан объявил Меллеории войну, раз уж воинам прибрежных гарнизонов больше не нужно защищать побережье от кьорвигов. Получить власть над землями, на которых стоит гора Меллео, чтобы на законных правах требовать у ведьм выдачи Колехорта – таков был его план. Перед этим мальчик пробовал мирным путём договориться о том же с Наэном Третьим, но получил отказ.
Эгдан увидел в этом требовании шанс значительно расширить границы своего королевства и получить власть над всем островом Сеар. В Меллеории бедная, болотистая земля, и в другое время эти владения не представляли бы для него никакого интереса, но теперь к горе Меллео в невероятном количестве стекались паломники, которые могли обогатить казну не хуже охотников за редкостями. Наэн – слизняк, ему совесть не позволит устанавливать поборы, когда речь идёт о поклонении неожиданно появившемуся божеству, но Эгдан со своей совестью по данному поводу договорился уже давно.
Душа золотого дракона – пустышка, которая ничего не может дать людям. Смертная, уязвимая ведьма с такой же магией, какая есть у всех меллеорских ведьм. Этой информацией с королём Сеаркаты поделился привезённый Джеведом колдун, который нарушал законы природы налево и направо, не опасаясь возмездия. Гаха-Диун брал силы для колдовства не у природы, а у своих мёртвых предков – это очень удобно, поскольку ответственность за его деяния ложилась на тех, кому было уже всё равно. Его могущество не знало границ, поэтому прибрать к рукам Меллеорию удалось без боя, но на этом интересы короля, колдуна и Джеведа расходились.
Кровь Колехорта – цена, которую Гаха-Диун назвал за свои услуги. Душа золотого дракона этого человека не интересовала, поэтому её дальнейшая судьба оказалась во власти нового законного правителя Меллеории. Джевед не скрывал своего намерения «выпотрошить эту девку на глазах её любовника», а Эгдан опасался, что это может привести к плачевным последствиям для всего королевства. Конфликт усугублялся тем, что Джеведу каким-то образом стало известно о смертном приговоре, который больше полугода назад король Сеаркаты вынес супруге Маркуса Колехорта Таирии Эгри. Отношения между Эгданом и его приёмным сыном с тех пор были очень натянутыми, но в своих родных детях король достойных преемников власти над королевствами не видел, поэтому терпел возмутительное поведение Джеведа и надеялся, что когда-нибудь мальчик образумится.
– Ты прав, – вздохнул правитель острова Сеар, снял со своей седой головы корону и положил её на стол. – Да, я жалкий старик. Я настолько стар и жалок, что уже даже собственный зад не могу подтереть без посторонней помощи. Но я пока ещё король, и моё слово – закон. Ты просил Колехорта? Ты его получил. А девчонку я тебе на растерзание отдать не могу, прости. Она – залог процветания моих королевств. Пока золотой дракон недосягаем, охотники за ним будут нести золото в мою казну. Если с Душой золотого дракона приключится какая-то беда, дракон может примчаться к ней на выручку, и тогда для нас всё закончится. Его убьют, а интерес к острову Сеар останется только у кьорвигов, которым уже никто не помешает ворваться сюда с юга и востока. Понимаешь, да? Твоё желание отомстить Колехорту может уничтожить два королевства. Кем я буду, если допущу это? Точно не королём.
– Ты обещал! – снова прорычал Джевед. – Кем ты будешь, если не сдержишь своё обещание?
– Мудрым правителем, – пожал плечами Эгдан. – Я знаю, что Гаха-Диун способен разрушить магическую стену, возведённую ведьмами вокруг горы Меллео, и предположил, что ты попросишь его об этом, поэтому заранее позаботился об интересах моих королевств. Этой ночью корвиги увезли бесполезную для нас рыжую ведьму в свои земли, потому что боготворят её, а остров Сеар в обмен на этот щедрый дар получил гарантию, что набегов больше не будет даже в том случае, если золотой дракон издохнет. Гаха-Диуну всё известно, и он даже принимал в этом непосредственное участие, поскольку признал мудрость такого решения. Прости, Джевед, но тебе придётся пересмотреть свой план мести и довольствоваться только смертью Колехорта. А теперь сядь, мой мальчик, и прояви хоть немного интереса к теме, которую мы здесь обсуждаем. Я не могу усадить свой зад на два трона одновременно, поэтому нужно решить, кем заменить слизняка Наэна.
Джевед не хотел участвовать в принятии столь важного решения, поскольку был зол, как тысяча демонов, вместе взятых. Он не видел, как умерла Таирия, но испытывал такую боль от её потери, что утолить эти невыносимые страдания могли только равноценные муки Колехорта. Эгдан, которого тоже следовало наказать за подлость, лишил его этой возможности, поэтому правильным могло быть только одно решение.
– Я поеду в Меллеорию и буду править ею от твоего имени.
– Ты нужен мне здесь, – нахмурился Эгдан.
– У тебя четыре наследника, вот и займись их перевоспитанием, чтобы было кому передать корону, а я больше не желаю видеть ваши отвратительные рожи и слушать гнусные речи, которые вы называете политикой. Либо ты назначишь наместником меня, либо я просто навсегда исчезну из твоей жизни сегодня же. Выбирать тебе, мудрый король. Пусть мне сообщат о решении, а я пока соберу свои вещи.
Джевед ушёл, а когда стражники закрыли за ним дверь, король Эгдан вернул корону на свою голову и с видом победителя посмотрел на советников.
– Я же говорил, что он согласится. Если сможет стать хорошим правителем там, то справится потом и здесь. Поскорее бы только Гаха-Диун получил от Колехорта то, что хочет, а то жажда мести портит мальчику характер.
Глава 5. Дела богов
У Хьюдрика не было слов. У Микенора они имелись, но преимущественно неприличные. Ведьмы каким-то заклинанием погрузили обоих мужчин в глубокий сон, а разбудить удосужились только тогда, когда изменить что-либо было уже невозможно. Маркуса нет – его тоже усыпили и отдали королю Эгдану, потому что какому-то колдуну понадобилась кровь Колехорта. Веи нет – её забрали кьорвиги, заключившие сделку с тем же самым королём. Девушка при этом тоже крепко спала, поскольку это был единственный способ угомонить её, когда забирали Маркуса. И Лейзы нет – она отправилась в путешествие на Мёртвые острова вместе с Душой золотого дракона, чтобы выполнить свои клятвы. Зато есть Таирия Эгри, которая каким-то чудом ухитрилась выжить в опустевшей Акильфадии, но при этом потеряла ребёнка, рассудок и волю к жизни.
– Да чтоб вас всех демоны…
– Мик, уймись, – проворчал старик, прервав очередной поток отборной брани. – Надо понять, что и для кого мы теперь можем сделать.
– Вы не должны ни во что вмешиваться, – возразила на эти слова дородная красавица Гленда, которую Лейза оставила за главную. – Всё должно выглядеть в точности так, как было раньше. Вею увезли отсюда для её же безопасности. Колдун короля вряд ли станет нам вредить, но он не единственный, кто пользуется тёмной магией предков. Наша защита не устоит перед такой силой, понимаете? Если кто-нибудь из охотников приведёт сюда такого колдуна, мы ничего не сможем ему противопоставить. Никто не видел Вею, и любая из нас может выдать себя за неё, если потребуется. Мы остаёмся здесь и продолжаем делать вид, что ничего не изменилось. Никаких встреч и приёмов больше не будет. Никто больше не пересечёт магическую границу, но и отсюда тоже никто не выйдет. Это нужно для того, чтобы все думали, что Душа богини всё ещё здесь. Так её не будут искать.
– Но почему кьорвиги?! – возмутился Микенор. – Почему нельзя было увезти её в этот ваш Аукерост, например? Зачем вы отдали её дикарям?
Он волновался не за Вею, а за её спутницу, но их с Лейзой отношения были тайной для всех, поэтому приходилось проявлять осмотрительность даже в такой ситуации.
– Вольный народ чтит драконов как богов, – пояснила Гленда. – Они считают Вею божеством и не причинят ей никакого вреда. Напротив, с ними она даже под большей защитой, чем с нами, потому что их тысячи, и они мужчины, а наш клан и двух сотен ведьм не насчитывает. Верховная Мать будет в ужасе, конечно, что так вышло, но это и правда лучшее решение.
– Маркус всё ещё в Меллеории? – задумчиво поинтересовался Хьюдрик.
– Нет, – покачала головой ведьма. – Эгдану вчера нездоровилось, поэтому он, два его советника и колдун покинули замок в Набгарате только на рассвете. Вашего друга они забрали с собой. Наэн после этого прислал птицу с письмом. Просит не делать глупостей. Он больше не король, но всё же волнуется за судьбу своего народа.
– Его оставили наместником?
– Вряд ли. Он слишком добр, а Эгдан алчен. Думаю, это будет кто-то из сыновей короля.
– Я убью её, – неожиданно заявил Микенор.
– Кого? – уточнил Хьюдрик.
– Сучку Таирию, кого же ещё?
– А сейчас-то она в чём виновата?
– Мне просто очень хочется кого-нибудь убить, а она это заслужила, – пояснил Микен.
Гленда адресовала ему грозный взгляд, который мог означать только одно – мужчин снова уложат спать, если возникнет хотя бы подозрение в том, что они пытаются кому-то навредить или во что-то вмешаться. Хьюдрик обречённо покачал головой и на всякий случай спросил:
– Но птицу-то отправить можно?
– Мальчику, который в Лунных горах? – уточнила ведьма. – Не думаю, что это хорошая идея. Он захочет помочь кузену и пострадает сам. Пусть всё остаётся так, как есть.
– Как есть? – гневно вскинул брови Микенор. – Вы отдали нашего друга какому-то потрошителю и хотите, чтобы мы сидели тут тихо и делали вид, будто так и должно быть?
– Мик, она права, – поморщился Хьюдрик. – Прямо сейчас мы Маркусу ничем помочь не можем, а второпях наломаем дров. Сунемся спасать его – погибнем. Втянем в это Олафа – тоже ничего хорошего не выйдет. Нужно успокоиться и всё хорошенько обдумать.
Микен выдал очередную порцию ругательств и вышел на улицу. Он был зол на ведьм за то, что в своих решениях и действиях они руководствовались исключительно интересами и традициями клана. Им плевать на мужчин. Плевать на чужие чувства. Неприятнее всего было думать, что Лейза точно так же безропотно отдала бы и его тоже, если бы колдуну короля Эгдана понадобилась кровь не Маркуса Колехорта, а Микенора Рэдгала.
Ноги сами понесли его к маленькому шатру, где, по словам Гленды, разместили Таирию Эгри. Не ради того, чтобы убить эту глупую стерву – просто захотелось посмотреть, во что её превратили страдания. Из шатра ему навстречу вышла ведьма с ночным горшком в руках, но ни слова не сказала и ни единым жестом не дала понять, что входить нельзя. Только шаг в сторону сделала, чтобы ненароком не облить гостя содержимым своей ноши.
От прежней Таирии Эгри осталась только бледная тень. Она сидела на большой перине, одетая в лёгкую тунику, и, не моргая, смотрела в пространство прямо перед собой. Щёки ввалились, под глазами залегли тёмные круги, а взгляд казался таким безразличным, что Микен засомневался, заметила ли она вообще его присутствие. Девчонка не могла его узнать, потому что Лейза исцелила все уродливые увечья на теле и лице, но голос-то самого ненавистного калеки Таирия должна была помнить.
– Почему из всех, кто там оставался, выжила именно ты? – презрительно процедил Мик сквозь зубы. – И почему твоё появление снова сопровождается проблемами для других?
– Она тебя не слышит, – раздался за его спиной голос Ниримы, которая приходилась Лейзе двоюродной сестрой. – Не слышит, не видит и не боится, если ты именно этого добивался.
Ведьма обошла Микена сбоку, уложила Таирию на подушки и укрыла её тонким покрывалом.
– Зачем вы с ней возитесь? – брезгливо скривился мужчина.
– Боги уже покарали её за всё то зло, которое она причинила за свою недолгую жизнь, и в том, что она до сих пор дышит, есть какой-то смысл, – улыбнулась Нимира. – Подумай. Когда вы встретились впервые, это обернулось для вас проблемами. Возможно, нынешняя ваша встреча нужна для того, чтобы что-то исправить.
– В прошлый раз она чуть не убила Маркуса, а теперь спасёт ему жизнь? Так что ли? – скептически уточнил Микенор. – Не смеши. Кого она может спасти, если вы горшки за ней выносите?
– Время покажет, – прозвучал пространный ответ, после чего голос ведьмы понизился почти до шёпота. – Лейза просила сказать, что должна была так поступить. Не вини её.
Микен не ответил. Бросил на Таирию ещё один презрительный взгляд и покинул шатёр, потому что не хотел больше думать о Лейзе, говорить о ней и надеяться на то, что когда-нибудь она откажется от своего клана ради любви. Она предала его и поэтому не заслуживала, чтобы о ней думали.
Вернувшись в мастерскую, Мик обнаружил там спокойно беседующих Хьюдрика и Гленду. Он не понимал, как можно сохранять спокойствие, когда вокруг творится такое. Ну ладно стервозные ведьмы со своими отвратительными традициями, но Хью! Да, какой-то план действий нужен, но ведь время-то уходит. Маркус, возможно, уже мёртв – эта мысль разрывала сердце Микенора не меньше, чем вероломство Лейзы.
– Я ухожу, – сообщил он Хьюдрику.
– Куда? – нахмурился старый командир.
– Какая разница? В столицу, возможно. Попробую узнать, что с Маркусом. Или наконец-то воспользуюсь щедрым подарком короля и на собственном клочке земли построю бордель, в котором все шлюхи будут рыжими. Здесь я не останусь.
– Тебя убьют сразу же, как только ты перейдёшь магическую границу, – с невозмутимым видом сообщила ему Гленда. – Отсутствие Веи в святилище должно оставаться тайной, поэтому у меллеорских воинов приказ живым никого отсюда не выпускать.
– Я уйду через горы, там нет стражи, – упрямо заявил Микен, пристегнул к поясу ножны и потребовал у ведьмы: – Выпусти меня.
– Мик, остынь, – попытался образумить его Хьюдрик.
Тщетно. Обманутым воином руководили гнев, обида и разочарование. В другой ситуации старик и сам настоял бы на том, чтобы его боевого товарища отпустили на все четыре стороны, но в сложившихся обстоятельствах это было опасно для самого Микенора.
– Мы не гости здесь, Микен, – ответила на требование ведьма. – У нас было соглашение с Наэном и предыдущими королями Меллеории. Нам разрешали посещать святилище в обмен на простые магические услуги, а теперь королевства нет как такового, и все договорённости утратили силу. Мы такие же пленницы здесь, как и ты, и я не стану нарушать приказ нового короля, прости. За магическую стену никто не выйдет.
– И ваша Верховная Мать будет на это смотреть сквозь пальцы? – удивлённо вскинул брови Мик. – Вы же подданные Аукероста. Отправь ей какое-нибудь магическое послание, и пусть она потребует, чтобы…
– Мы не подданные Аукероста, – покачала головой Гленда. – Клан Дочерей Краонгры никогда не приносил клятвы верности королям. Мы сами по себе. Никому не подчиняемся, но и никто не встанет на нашу защиту. Даже те угодья, на которых стоит дом клана, Аукеросту не принадлежат.
– Клан Дочерей Краонгры? – переспросил Хьюдрик. – Не Меллео?
– Меллео была всего лишь одной из Верховных Матерей тысячу лет назад, а клан существует уже более двух тысячелетий, – пояснила ведьма. – Ты же знаешь, что к колдунам везде по-разному относятся. В Аукеросте их всегда уважали, поэтому клан жил тихо и незаметно, пока Меллео не повела лучших дочерей на верную смерть. Её поступок стал подвигом, а общине досталось название, за которым можно было скрывать истинную цель нашего существования. До Меллео нас из-за цвета глаз и любви к природе называли хедейрами. Теперь называют меллеорскими ведьмами. Клан всегда был независимым, и короли в наши дела не совались. Не сунется и нынешний, потому что не захочет портить отношения с Сеаркатой.
– А как же войско? – недоверчиво уточнил Микенор. – Ваши воины носят цвета Аукероста.
– Мы купили год их службы для того, чтобы показать величие нашего клана. Чары верности тоже наложены на один год. Через три месяца этот срок истечёт, и воины вернутся в Аукерост. Одно из условий их службы нам – не нарушать мир с королевствами. Мы не можем использовать этих воинов против армий Сеаркаты или Меллеории.
– То есть меллеорские ведьмы – это просто жалкая семейка трусливых рыжих ведьм, слухи о могуществе которых раздуты точно так же, как вы на пустом месте раздували величие Души золотого дракона, – сделал вывод Микен. – А раньше нельзя было сказать, что ваши песни о защите для Веи не более, чем красивая сказка?
– Люди верят тому, что видят и слышат, – нисколько не обиделась на его оскорбительный тон Гленда. – Они видят магическую стену и войско, готовое защищать тех, кто за этой стеной находится. Слышат о том, что сила Души золотого дракона с каждым днём возрастает. Этого достаточно, чтобы держать их на расстоянии, пока не проявится истинное предназначение дара Души.
– Вы и нас кормили ложью, как это ни прискорбно, – поморщился Хьюдрик. – Если бы Маркус знал, как обстоят дела на самом деле, он уже давно увёз бы Вею отсюда. Зачем она вам? Чего вы от неё ждёте?
– Чего ждём? – Гленда на несколько мгновений замолчала, а потом тяжело вздохнула и призналась: – Я не знаю, чего мы ждём. Микен, сядь, пожалуйста, и выслушай то, что я сейчас расскажу. Больше двух тысяч лет об этом знали только женщины нашего клана, и я не уверена, что Верховная Мать одобрит такое решение, но, кажется, пришло время впустить в эту историю мужчин, потому что мы и правда не всесильны. Вея не может использовать магию, потому что на неё надели ошейник, пропитанный кровью драконьих проводников, но кьорвиги боготворят её. Если она поведёт их против Сеаркаты, чтобы вернуть Маркуса, Верховная Мать поднимет всех ведьм против вольного народа. Начнётся война, которая никому не нужна. Сядь, воин. Я буду говорить долго.
– Снова легенды? – скривился Микенор, но всё-таки сел.
– Нет. В этот раз чистая правда.
* * *
Великим Богам, живущим в Небесных Храмах Даар, нет дела до простых смертных. Им нравится создавать новые миры и новых существ, а если результат не оправдывает ожидания, то всё, что было создано, уничтожается или остаётся забытым. Много тысячелетий назад совсем ещё юная богиня Иллиара Даар создала Сальсирию, в которую впустила магию и множество самых разных существ, в том числе и своих любимцев – драконов. Драконы были магической ошибкой, кровожадными чудовищами, и наставники Иллиары требовали, чтобы она их уничтожила, но девочке нравилось то, что получилось, и она отстояла право на существование этого вида с одним условием – ни в каких других мирах этих тварей не будет.