Другая
– И не смейте больше пускать сюда эту дамочку! – крикнул им вслед Максим.
Словно выпущенная верной рукой стрелка, пулей вылетела Лиля из дверей, пролетела несколько метров вперёд и растянулась в сугробе, не долетев пары шагов до бордюра. Её шапочка отлетела далеко в сторону, рукав шубки от хамского обращения с ним жалко повис, треснув по швам, а смазавшаяся косметика изменила лицо до неузнаваемости. Но страшнее всех физических потерь оказалось моральное состояние – никогда ещё за всю свою жизнь Лиля не испытывала таких сокрушительных эмоций! Ей хотелось выть в голос, рвать на себе волосы, громко и яростно топать ногами – в общем, совершать все те вещи, о которых она только читала в книгах и с которыми до этого дня ни разу не сталкивалась. И что ей в этот момент было до удивлённых взглядов прохожих, пробегающих мимо неё! Ничто не могло сейчас отвлечь девушку от ужаса и ненависти ко всему миру, посетивших её бедный организм – испачканный как снаружи, так и внутри.
– Вам помочь? – сердобольная тётка с огромным жёлтым пакетом в руке приостановила свой шаг. И уже потянулась было к Лиле, не дождавшись ответа, но та, жёстко встретив руку помощи, вскочила на ноги сама и в каком-то ослеплении кинулась обратно, сбивая с ног прохожих. Не добежав до стеклянной вертушки несколько шагов, Лиля упёрлась в каменный монумент, сверкающий улыбкой, презрительно изогнутой под пышноцветием усов.
– Куда? – голос Арнольда был сродни его хватке.
– Руки убери, сволочь!
И вновь Лиля была отброшена назад, но в этот раз клокочущая в ней ярость помогла ей удержаться на ногах. Ещё и ещё раз девушка, словно ослеплённый гневом бык, наскакивала на ненавистного человека, пытаясь пробить броню. Увы, каждая её попытка встречалась со всё более жёстким отпором.
Силы закончились в один момент. Вот только что Лиля слышала неистовое биение собственного сердечка, и вдруг руки её ослабли, а ноги, став похожими на кисель, потянули её вниз, к земле, и не осталось более энергии, чтобы сопротивляться этой слабости. Тяжёлым кулем повалилась Лиля в грязь и заскулила, завыла, как обиженный несправедливой хозяйкой щенок.
– Больше чтоб близко не подходила, а то мигом в дурке окажешься! – на прощание выплюнул в её сторону Арнольд и, шагнув назад, слился со сверкающим величием входа.
Сколько минут провела Лиля на земле, размазывая по щекам слёзы? Она потеряла счёт времени. Мелькающие мимо неё люди слились в одно размытое пятно. Тисками сдавливало грудь, выкачивая из её тела всё новые реки жгучей влаги. Ясность мыслей разрушилась, и билась в висок только одна, единственная, пугающая своей неотвратимостью: всё это происходит именно с ней, с Лилей, и невозможно очнуться от страшного сна, потому что это не сон.
Новых попыток проникнуть в отцовский офис больше совершать не хотелось. Иссушив себя до трещин в горле, Лиля, в каком-то тупом оглушении, поискала шапку, по-прежнему валяющуюся на снегу, вцепилась в неё, как в спасительную соломинку, и, покачиваясь из стороны в сторону, поднялась. У неё теперь был один путь – домой.
Глава 4
Эскалатор метро, вокзал, покупка билета и даже вагон электрички, в котором Лиля прибилась к окну, никого и ничего не видя, – всё это не удержалось в её памяти, прошло, как будто никогда и не было. Понемногу приходить в себя она начала лишь тогда, когда за поворотом показался знакомый ярко-зелёный забор соседского дома. Оставалось пройти с десяток метров, и эти шаги Лиля совершила почти бегом, в нетерпении поглядывая на родные ворота. В посёлке звенела морозная тишина, прерываемая лишь нетерпеливым цоканьем Лилиных каблучков.
Вот и калитка, и блестящий спасительный кругляш ручки, а под ним – сложное устройство, от которого у Лили, конечно же, имелся ключ. Впрочем, порадоваться этому обстоятельству девушка не успела – ключей в её сумочке не оказалось. Наверное, при падении они вывалились в снег – это единственное объяснение пропажи, которое могла Лиля придумать, совершенно ничего об этом теперь не помнив.
На дорожку, расчищенную ещё утром сильными руками Егора Егоровича, помощника по хозяйству, выпало всё содержимое Лилиной сумочки, но это не спасло положение – среди всяких женских штучек самого нужного сейчас предмета так и не нашлось. В бессилии Лиля несколько раз ударила по калитке ногой. Тут же, в ответ на её неистовство, пространство огласилось металлическим мужским голосом, искажённым до неузнаваемости – никому из известных Лиле людей, охраняющих периметр дома, он принадлежать не мог.
– Девушка, отойдите от ворот!
– Это я, Лиля! – она прильнула к глазку камеры, висящей над входом. – Я ключ потеряла! Откройте!
– Немедленно отойдите от ворот! – продолжал лязгать голос, не узнавая хозяйку. – Или у вас будут проблемы!
– Это у тебя сейчас проблемы будут!
Лиля, для острастки стукнув ещё несколько раз по калитке ногой, стала трясти её руками, вложив в это движение всю свою злость.
Во дворе надрывно и громко залаяли собаки, но их яростные голоса вызвали в девушке лишь усмешку – попробовал бы любой из псов только тронуть дочь хозяина, мигом бы был пристрелен!
– Я вам покажу! – от напряжённых усилий у Лили заболела голова, но отступать она не имела права. – Вы у меня попляшете! Всех уволю к чертям собачьим!
Наконец к захлёбывающемуся лаю присоединились мужские голоса. Их звук нарастал. Лиля слегка снизила амплитуду своих движений, но полностью прекращать не собиралась.
В калитке металлически лязгнуло и открылось маленькое окошко, вместившее в себя лишь чей-то карий глаз с красными прожилками.
– Ну, чего надо?
– Он ещё спрашивает! – чуть не захлебнулась от неслыханной дерзости Лиля и остановилась. – Открывай, идиот! Считаю до трёх или…
– Или что? – с любопытством, приправленным безнаказанностью, поинтересовался карий глаз.
– Или уволю тебя, гад! Не посмотрю, что ты лопух новенький!
– Какой же я новенький? Три года от рассвета до заката…
– Зубы мне не заговаривай! Открывай сейчас же! Или я папе скажу!
– А кто у нас папа?
– Шатров Роман Сергеевич! – плюнула Лиля прямо в ненавистный глаз, и окошко тут же захлопнулось. Лиля значительно повысила голос. – Что, съел? Считаю до трёх! – Она покрепче ухватилась за металлическую ручку. – Раз, два…
На слове «три» Лилю тряхануло так, что она отлетела на несколько шагов назад и чуть не упала, споткнувшись о какое-то препятствие на земле. Этим препятствием оказалась сумочка, продолжавшая по-прежнему лежать в снегу. Со злостью отшвырнув её ногой, Лиля с недоумением оглядела высокую калитку сверху до низу. Этот идиот что, ток включил, что ли?
Не веря собственным глазам, Лиля смотрела на знакомые огоньки, весело бегущие по периметру дверного замка, – папа когда-то демонстрировал ей новую охранную сигнализацию, и девушка помнила ещё собственную довольную улыбку, когда рисовала в своём воображении злополучного вора, пытающегося вставить отмычку в замок. И теперь в роли злоумышленника оказалась она, Лиля?!
Этому невозможно было поверить, потому что это не могло привидеться ей даже в самом кошмарном сне. Её, дочь строительного магната Шатрова, полноправную хозяйку всего, что находилось на территории размером с аэродром – огромного трёхэтажного особняка с гордым флюгером-кораблём на шпиле стеклянной башенки, бассейна, уютного парка, собственного пляжа на берегу местной речушки, спортивной площадки и ещё много чего другого, – не пускали в собственный дом? В дом, обязанный защищать и оберегать её от хаоса мира?! Не было и не могло быть названия тому, что происходило сегодня в Лилиной жизни!
– Наверное, я всё-таки сплю, – вслух пробормотала Лиля и пребольно ущипнула себя за одно ухо, потом – за другое. И тут ещё одна неприятность поджидала девушку – только сейчас она обнаружила отсутствие на обеих мочках бриллиантовых серёжек. Её пальцы долго стискивали уши, лихорадочно надеясь всё же отыскать пропажу, затем спустились вниз, к воротнику шубки, потом проникли в ворот водолазки – увы! Дорогущее украшение, за которое её отец отвалил не одну тысячу евро, исчезло, оставшись, видимо, там же, где и ключ – в снежном месиве перед зданием офиса. Но при мысли о том, чтобы вернуться и найти утерянное, Лилю затошнило и пришлось даже поспешно ухватиться за сосну, вросшую мощными корнями невдалеке от ворот. Несколько долгих минут Лиля вдыхала сосновый запах, прижавшись к шершавой коре и стараясь не двигаться. Понемногу полегчало. Но отпускать невольную помощницу не хотелось. Всё ещё жила в Лилином испуганном сердечке надежда, что вот сейчас она обернётся, и всё станет как прежде…
– Эй, ты… – высокий с визгливыми нотками женский голос вывел Лилю из мечтаний. Нехотя оторвав руки от сосны, она повернулась и тут же скривилась при виде той, которая сейчас стояла перед ней.
– Тебя только не хватало, – пробормотала Лиля.
Иссушенную жизненными невзгодами тётку, нетвёрдо державшуюся на ногах, с весьма большой натяжкой можно было назвать женщиной. Ничего женского, кажется, в ней уже не осталось. Грубое обветренное лицо с еле тлевшими угольками глаз и гримасой вечного недовольства (и подобострастия в нужные моменты жизни), копна седых нечёсаных волос, худая шея, переходящая в плоскую грудь, острые, выпирающие даже через ветхую мужскую рубашку ключицы, короткие джинсы с бахромой на краях; голые лодыжки, имеющие какой-то синюшный оттенок, и, как венец всему образу, огромные, на несколько размеров больше, чем нужно, кеды ярко-жёлтого цвета – да, она явно была не из тех, кого жаловали в этом посёлке для богачей. Из всех вещей лишь обувку, пожалуй, можно было бы назвать приличной – но приобретённой уж совсем не в фирменном магазине.
Лиля, к сожалению, знала эту женщину и презирала всей своей заносчивой душой.
– Чего тебе? – грубо спросила она, не задерживая, впрочем, (много чести!) взгляда на тётке. Глаза её заприметили какое-то яркое пятно справа и, повернув голову, Лиля громко чертыхнулась – она совсем забыла о своей сумочке, по-прежнему валяющейся на снегу выпотрошенным брюхом кверху. Обладательница жёлтых кед повернула шею вслед за Лилей…
Вожделенной вещицы достигли обе одновременно и одновременно вцепились в неё своими пальцами, одна – холёными, гладкими, другая – грубыми и холодными.
– Это моя! – вскрикнула Лиля, тщетно пытаясь вырвать из хватких рук собственную сумку.
– Да пошла ты! – дыхнула перегаром тётка, не собираясь расставаться с добычей.
Силы были неравны – что может сделать сытая молодость против закалённого в уличных боях опыта! Несколько секунд борьбы, и Лиля с ужасом поняла, что вскоре к потерянным ключам и серёжке добавится и сумка. Пришлось пойти на крайние меры. Одной рукой она продолжала тащить на себя кожаную ручку, а другой вцепилась в волосы противницы, на удивление густые и даже как будто чистые. Не ожидая такой дерзости, тётка, взвизгнув, дёрнулась в сторону, невольно ослабляя хватку, чем тут же воспользовалась Лиля. Подхватив сумочку покрепче, она отбежала от воровки на несколько шагов и, быстро подобрав с земли газовый баллончик, прежде лежавший в уютном кармашке сумки, замерла наизготове.
– Чего ты? – плаксиво заныла тётка, ощупывая волосы. – Больно же!
– Попробуй только подойти, ещё и не так больно будет!
– Ну чего ты! – повторила опять женщина. – Жалко, что ли? Для меня?
– Жалко у пчёлки! – выплюнула зло Лиля. – Пошла отсюда! Слышишь? Вон пошла!
– Бить тебя некому, дуру!
– Кто бы говорил! Ну, сама уйдёшь или охрану позвать?
При слове «охрана» тёткина голова вжалась в плечи, а глаза метнулись к окошку, из которого недавно выглядывал карий глаз.
«Ага, – подумала Лиля, – не забыла ещё, как я тебя турнула на днях, нищебродку. Теперь-то уж навеки запомнишь!»
– Ну?
– Лилёк, чего ты, ну? – опять заканючила тётка плаксиво. – Я ж ничего такого, даже в мыслях не было!
– Какая я тебе Лилёк! Совсем допилась!
– Маковой росинки с утра во рту не было…
– Ври кому-нибудь другому!
Лиля, побросав свои вещи в сумочку, с треском закрыла замок и немигающим взглядом уставилась в лицо противницы.
– Ну? Долго мне ждать?
Оборванка попятилась, но через несколько шагов остановилась.
– Давай-давай! – Лиля сделала маленький шажочек вперёд.
– Не жалеешь ты меня, Лилёк!
– Всё, ты мне надоела! – Лиля выставила руку с баллончиком в сторону тётки. – Считаю до трёх!
– Тьфу, вся в папашу своего, уголовница! – тётка плюнула себе под ноги, но реальная угроза всё же заставила её совершить ещё несколько отходных движений.
Лиля, не опуская руку, подалась вперёд, на что тётка убыстрила свой побег. И, уже собираясь завернуть за угол улицы, крикнула Лиле на прощание:
– Только попробуй ко мне сунуться, на порог не пущу!
– Ха-ха три раза! Сплю и вижу твою жалкую лачугу!
Лиля ещё несколько минут выждала, не появится ли снова зловредная пьянчужка. К счастью, дорога по-прежнему оставалась пустынной, в морозном воздухе разливалась тишина, прерываемая только отзвуками какой-то далёкой мелодии. Похоже, из дома Белогуровых, решила Лиля. Очередная тусовка с резвящейся толпой и морем выпивки. Каждую неделю весёлое семейство громко радовалось жизни, оглашая окрестности посёлка криками, музыкой и даже порой звуками выстрелов – в воздух, разумеется. Хотя, как говорил Лилин отец, не за горами то время, когда направление стволов может существенно измениться. Он вообще недолюбливал Белогуровых, особенно младших, распущенных бездельников Эдика и Толика. В отличие от Лили, которая когда-то, в последнем классе, даже была влюблена в красавца Анатоля. Возможно, именно эта симпатия и повлияла на папино отношение к соседу, а затем перекинулась и на остальных членов шумного семейства…
Мысли о соседском веселье отозвались в Лилином пустом желудке недовольным урчанием. Чувство голода подтолкнуло девушку на поиски иного выхода.
– Ладно, если гора не идёт к Магомеду, я сама к вам приду…
О существовании маленькой, почти не видимой глазу калитки в заборе Шатровского парка, знало всего несколько человек, одним из которых была Лиля. Да и ей бы никогда не догадаться об этом потайном входе, если бы не случай, связанный с взаимной симпатией их домработницы Аннеты и Тимура, соседского садовника. Именно Тимур, исследуя заросшие бурьяном дальние уголки хозяйского участка, обнаружил калитку в заборе, разделявшем земли Шатровых и Зотовых. Эта оплетённая ветвями преграда так искусно спряталась от людских глаз, что только внимательное око профессионала могло её обнаружить. А именно таким оком и обладал Тимур. Помимо пристальных глаз, этот молодой человек также имел хитрый ум, который подсказал ему, что открывать наличие двери между соседними участками своему хозяину, пожалуй, не стоит. Вот так и получилось, что отныне дорожка между влюблёнными укоротилась, а одно из тайных свиданий как раз и подглядела Лиля, гулявшая как-то раз поблизости. Как человек, наделённый некоторой дальновидностью, она тоже не стала рассказывать об этом своему отцу, но непосредственной участнице событий, Аннете, всё же бросила несколько едких словечек. Нет, ханжой Лиля никогда не была, но дёргать за ниточки человеческих слабостей любила и умела. И вот теперь, спустя несколько месяцев после того события, Лиле представился случай воспользоваться чужой тайной…
Глава 5
Проникнуть на чужую территорию не составляло никакого труда – Зотовы славились своей безалаберностью. Вот и сейчас ярко-голубые ворота, как обычно, были распахнуты настежь – заходи, кто хочешь! А Лиля хотела, да ещё как! Чувство голода вкупе с чувством мести – мощная смесь для подвигов. Пробраться к самому отдалённому от входа участку удалось без помех, не пришлось даже прятаться. С решительным видом Лиля, как будто имела на это полное право, обогнула дом и, так и не встретив никого на своём пути, направилась дальше, через мостик на небольшом пруду к дальним делянкам. Территория, принадлежавшая соседям, была гораздо меньшей по площади, чем шатровская. И это понятно – Зотов-старший со своими магазинами слесарного инструмента стоял на несколько ступенек статусной лестницы ниже, чем глава строительной корпорации.
Открылась калитка легко, и легко Лиля проскользнула внутрь, вступая на собственную землю. Мысль о том, что вскоре ей, наконец, дадут поесть, подгоняла в спину, но не лишала осторожности – каждый свой шаг девушка совершала как можно тише, поминутно всматриваясь в окрестности.
«По собственной земле как вор крадусь!» – с кривой усмешкой думала Лиля, однако проявлять себя отчего-то боялась.
Ей предстоял путь сначала через парк, затем, обогнув озерцо, следовало повернуть к спортивной площадке, на которой в это холодное время никого не должно было находиться, и далее прямо к дому, где Лиля сначала забежит в гостевой туалет на первом этаже, ну а потом уж прямиком в Тамарины владения…
Первая неожиданность поджидала Лилю за озером. Теннисный корт, на котором дочь хозяина так любила состязаться с отцом, оказался занятым – какой-то человек, при виде которого девушка тут же шмыгнула за дерево, разминался на прямоугольной площадке, разбрасывая руки то вправо, то влево. Мужчина был ей явно незнаком, и это обстоятельство, которое в другое время вызвало бы у Лили негодование, сейчас заставило лишь нахмуриться и ещё крепче вжаться в шершавый ствол. Незнакомец между тем, шумно выдохнув, пружинисто попрыгал на месте, затем взял со скамейки теннисную ракетку и принялся набивать мяч о стенку корта. Движения его были уверенные, как у опытного спортсмена, Лиля даже невольно залюбовалась им. Играл он гораздо лучше как самой Лилии, так и её отца, а уж Шатрова-старшего трудно было бы назвать новичком.
«Надо будет у папы спросить, кто это такой, – решила Лиля. – Хотя… Наверняка, родственник кого-то из персонала. Может быть, даже Степаныча. Да, кажется он даже похож на нашего садовника, только помоложе…»
Решив всё же не показываться на глаза незнакомцу, Лиля потихоньку отползла назад и, прячась за кустами, обошла площадку справа. Вскоре хлёсткие звуки мяча остались далеко позади, а прямо по курсу показался дом, при виде которого Лиля поневоле ахнула и резко затормозила.
– Что это такое… – ошарашенно пробормотала она, вперив взгляд в боковую пристройку, которой ещё сегодня утром здесь не было!
Лиля потёрла глаза, головой помотала до хруста в шее, но видение не исчезло. Стройное со стеклянной крышей здание, примыкавшее к правой стенке особняка, по-прежнему стояло на месте, отражая в своих стёклах зимнее небо. За то время, что Лиля отсутствовала, никто, даже самый гениальный строитель, не успел бы возвести это архитектурное строение! И была ещё одна неприятная новость – куда-то делся флюгер в виде маленького корабля, который Лиля так любила!
– Или я чего-то не понимаю…
В мыслях девушки мелькнули воспоминания о каком-то сюрпризе, который готовил отец к Новому году. Возможно, именно об этом стеклянном чуде и велась речь? Ну, папа, ну, удивил!
Придумав вполне разумное объяснение чудесному событию, Лиля немного успокоилась. И, любуясь игрой бликов в высоких окнах, продолжила путь к подсобному входу в особняк, откуда можно было прямиком добраться до кухни. Ей повезло – на пути из живых существ встретился только огромный чёрный котище, при виде которого, впрочем, Лиля недовольно поморщилась. Кошек она терпеть не могла с детства. Но сейчас было не до выяснений, откуда тут взялось это раскормленное чудовище, если она, хозяйка, приказала на километр к дому не подпускать кошек. Смерив негодующим взглядом непрошеного гостя, Лиля прошмыгнула в открытую дверь и плотно её за собой прикрыла.
Давненько не заходила девушка с этой стороны в дом. Хорошо, что везде горел яркий свет, иначе ей пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы не наткнуться на какие-то тюки, коробки, тут и там лежащие на полу. Всё ещё стараясь соблюдать тишину, Лиля ужом проскальзывала меж препятствий, видя перед собой одну только цель – гостевой туалет. Слава богу, он оказался незанятым, и выходила из интимной комнаты девушка уже совсем в другом настроении. Одно дело сделано, следовало приступать к другому.
Владения кухарки Тамары ещё издали подмигнули хозяйке дома синим глазом – светильник, висевший над кухонной дверью, был с ярко-синим стеклянным плафоном. Насколько помнилось Лиле, раньше тут висела просто лампочка на проводке, и каждый раз при виде неё Тамара ворчала – когда же наконец её оденут в приличное одеяние? Вот наконец дождалась. Да, давно сюда Лилю не заносило…
Перед дверью в кухню девушка замедлила шаг. Отчего-то сердце забилось чаще, как будто действительно она не имела права здесь находиться. Но ведь имела же! Разозлившись на себя и свои неуместные колебания, Лиля рывком распахнула дверь и… нос к носу встретилась с Тамарой, поварихой. Женщина при виде неожиданной гостьи ахнула и отступила назад.
– Добрый день, Тамара! Или уже вечер? – затараторила Лиля, стараясь, чтобы голос её не дрожал. – Свари мне кофе, пожалуйста. И сделай бутерброд с ветчиной и сыром. Нет, лучше два.
– Здрассть… – пробормотала Тамара растерянно, оглядывая Лилю с ног до головы.
– Что ты на меня так уставилась? – Лиля опустила взгляд на свою шубку. – Ах, это. Так я упала. Из этой… из электрички выходила и прямо в сугроб угодила. Вот… Шубку порвала и серёжку потеряла. А всё из-за оранжевой опасности!
– Из-за чего? – несмело подала голос повариха.
– Ну, папа мне не разрешил утром на моём Мустанге поехать. МЧС предупреждает и всё такое…
От раздражающей саму себя неловкости Лиля несла какаю-то чепуху и никак не могла остановиться.
– А что за котяра меня на пороге встретил, а? Жирный, как свинья! Небось, ты прикормила? Я вроде ясным языком объяснила – никаких кошек в моём доме!
– Простите…
– Чтоб сегодня же его тут не было, поняла?
– Простите, а вы кто?
– Что?!
Простой, в сущности, вопрос заставил Лилю остановить своё быструю речь и обалдело впериться глазами в Тамарино лицо.
– Я не совсем понимаю… – осторожно продолжала повариха, вжав голову в плечи от Лилиного взгляда.
– Это я не совсем понимаю, что происходит! – загрохотала девушка. – Или ты забыла, с кем разговариваешь? Так я тебе сейчас напомню!
– Мне кажется, ваше лицо я где-то видела… Только не помню, где. Вы уж простите…
– Да как ты смеешь! – Лиля сделала шаг вперёд, Тамара отступила и упёрлась своим необъятным телом в стол. – Говорить такое мне, хозяйке этого дома…
– Хозяйке? – окончательно растерялась Тамара. – Но как же так… Роман Сергеевич ничего не говорил… – Тут лицо её вспыхнуло, а затем озарилось пониманием. – Боже мой, так вы его невеста!
– Чья невеста? – обалдела Лиля.
– Романа Сергеевича! Господи, простите меня, пожалуйста! Я ж ничего не знала!
– Ты что несёшь… – тут уже растерялась Лиля. Кто-то из них двоих явно сошёл с ума. И если это не Лиля, то… – Тамарочка, у тебя всё в порядке? Кажется, ты переутомилась… Хочешь, мы тебя в отпуск отправим?
– Меня? В отпуск? – прошептала Тамара так испуганно, как будто не про отдых шёл разговор, а об увольнении. – Не хочу…
– Съездишь куда-нибудь на море, в Египет например. Там сейчас тепло…
– Нет-нет, я никуда не поеду! Пожалуйста, не прогоняйте меня!
– Да никто тебя не гонит, дурёха! – Лиля ласково улыбнулась, делая ещё один шажок вперёд. Повариха затравленно съёжилась – отступать ей больше было некуда. – Отдохнёшь недельку-вторую, а мы на это время вместо тебя кого-нибудь другого подыщем.
– Другого?!
И таким скорбным стало Тамарино лицо, таким несчастным, что у Лили сердце дрогнуло от жалости.
– Ну, не хочешь в отпуск, не надо! Можешь просто выходной взять, с сыном его провести. Сашка твой, наверное, уже ого-го как вырос! Давно я его не видала…
Лиля широко улыбнулась, представив себе веснушчатое лицо Тамариного сына. Не сказать, чтобы она уж очень жаловала Сашку, довольно беспокойного и шустрого пацана, но упоминания о сыне приятны любой матери.
– Сашка? – растерянно переспросила повариха.
– В каком он сейчас классе, Тамарочка? Я что-то подзабыла…
– Но… у меня нет сына…
– Как это нет? – вздрогнула Лиля. Или она чего-то не знала? Боже мой, неужели с Сашкой случилось что-то плохое? Но почему ей никто не доложил? – Тамарочка, прости, пожалуйста… Я не знала… – Лиля приложила ладонь к губам. – Что случилось? Давно он… давно он у-у-ушёл?
– Ушёл?
– Ну да, твой сын. Он ведь… умер?
– Господи… – Тамара глупо захлопала ресницами. – У меня нет никакого сына и никогда не было! Я не замужем!
– Как – не было?
Тут Лиля ясно осознала, что с её поварихой стряслась беда. Страшная беда, и с этим надо поскорее что-то делать. Уволить её надо, вот что! Если речь идёт о потере памяти, то это может плохо отразиться на всех них, обитателях этого огромного дома! А если однажды вместо соли забывчивая повариха подсыплет им в еду что-нибудь… не то?!