Другая
Разглядев среди гор мусорных пакетов девушку, он замедлил шаг, и губы его растянулись в такую неприятную улыбку, что Лиле стало не по себе.
– Опаньки! У нас гости? – мужичок остановился за несколько метров от девушки и близоруко прищурился. – Кто такая? Ну, чего молчим?
Но у Лили почему-то губы не соглашались двигаться.
Так они и смотрели друг на друга, пока незнакомец не сделал ещё пару шагов к ней.
– Так это ж Лилька! Вот так сюрприз! – радостный тон его был приправлен непонятным Лиле злорадством. – А я тебя сразу не признал! Старею, видать…
И он потёр руки, этим жестом совсем напугав девушку. Она осторожно отодвинулась назад. Огромный мусорный мешок под ней соскользнул в сторону, и пришлось уцепиться за него ногтями, чтобы не сверзиться на землю.
– Да ты сиди, сиди, – хмыкнул мужичок. – В ногах, говорят, правда нет.
Он уселся на пустой ящик, коих хватало в этом злачном месте, и вытащил из кармана дублёнки толстую сигару.
– Каким ветром к нам, Лилёк?
– Разве мы знакомы? – с трудом выдавила из себя Лиля непослушными губами.
– А то! – хохотнул он. – Потому и удивляюсь. Как это вы до нас снизошли?
– Долгая история…
– А ты расскажи. До следующей пятницы мы совершенно свободны! – Вслед за сигарой из кармана показался спичечный коробок. Мужичок затянулся.
– Что-то мне не хочется…
Лиля сделала попытку встать, но не смогла – ноги затекли до невозможности, а сил исправить это обстоятельство у Лили пока не было.
– Я же говорю, в ногах правды нет, – усмехнулся мужичок. – Не торопись, Лилёк, побудь с нами. Или тебе западло?
– Что это вы к себе во множественном числе…
– Так я не один! Или ты запамятовала о моём дружке?
С этими словами незнакомец, гадливо улыбаясь, потянулся рукой куда-то себе под дублёнку, и Лиля в ужасе замерла. К счастью, всё оказалось не так страшно, как она подумала, хотя и довольно неприятно. Мужик извлёк из-под дублёнки существо, похожее на огромную толстую крысу, которое, попав на воздух, усиленно заработало любопытным пушистым носом.
– Крыса! – ахнула Лиля, отшатываясь назад.
– Вот ещё! Галя не крыса, Галя – нутрия! Правда, моя хорошая?
Он потёрся носом с грызуном. Лиля брезгливо скривилась.
– Омерзительная гадость!
– Сама ты гадость! Галя, ты только посмотри на неё!
И Галя посмотрела. Она повернула мохнатую голову в сторону Лили и долго-долго всматривалась в испуганное женское лицо. Лиля сидела ни жива ни мертва, боясь пошевелиться. Она слишком хорошо помнила историю из своего детства, когда однажды, пробравшись в подвал собственного дома, вдруг встретилась там с крысой. Огромной, отвратительной, чёрной крысой! Если бы не Анатоль, который был в тот момент рядом, неизвестно, сколько бы пролежала Лиля на каменном полу, грохнувшись от потери сознания.
И вот теперь, вновь переживая ужас тех мгновений, Лиля не могла оторвать зачарованного взгляда от гадкого существа. И когда нутрия, шевельнув длинными белыми усами, вдруг злобно оскалилась и подалась вперёд, Лиля, вскрикнув хриплым от страха голосом, пошла проторенной дорожкой – потеряла сознание…
Глава 7
– Ландыши, ландыши, светлого мая приве-ет…
Лиля застонала, заворочалась и с трудом разлепила глаза, перед которыми плавал туман. Несколько долгих минут она силилась понять, кто она такая. В памяти вспыхивали моменты какого-то кошмара: ухмыляющиеся оскалы незнакомых ей людей, зловонный запах, холод, пробирающий до костей…
– Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…
Лилия! Вот как звали её! Слова простенькой песенки, доносящейся откуда-то издалека, помогли вспомнить и собственное имя, и события, предшествующие её появлению тут. События, о которых ей совсем не хотелось вспоминать!
Она опять застонала и зажмурилась – ничего не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу… Не помогло. Наоборот, чернота послужила прекрасным фоном для нахлынувших воспоминаний. Чтобы хоть как-то прервать их, отдалить хотя бы на время, Лиля вновь распахнула глаза и заставила себя оглядеться.
Комната, в которой она очнулась, производила неприятное впечатление, особенно на человека, привыкшего совсем к другим условиям. Потолок свисал так низко, что, казалось, до него можно было достать рукой. Чистотой он тоже не радовал – весь в каких-то пятнах, трещинах, в некоторых местах обнажённый до дранки. Помимо неудобной жёсткой кровати, на которой лежала Лиля, в маленьком помещении находился платяной шкаф с большим мутным зеркалом, в котором отражалось приземистое кресло, накрытое вульгарной ярко-розовой тряпкой, какие-то коробки и тюки на полу, а также кусочек окна, мытого, видимо, ещё при царе Горохе. Занавесок на карнизе не было.
Сколько же дней она провела в беспамятстве? Два? Три? Казалось Лиле, что уже очень давно она ощущает под собой эту жёсткую поверхность. И ещё вспомнились чьи-то руки… Да-да, чьи-то – кажется, женские, – руки то накрывали её одеялом, то прикладывали холод ко лбу, то вливали в её вялый рот тёплую жидкость, то ласково гладили по плечу… Не их ли обладательница сейчас поёт где-то за пределами этой убогой комнатёнки?
– …пусть неярок их наряд, но так нежен аромат, в них весны очарование…
Акварельные слова песни плохо сочетались и с окружением, и с внутренним состоянием Лили. Жалкими, нелепыми показались они девушке, но долго ещё она внимала им – морщась от досады, но не решаясь прервать.
– Эй… – наконец отважилась произнести Лиля, пугаясь собственного хриплого голоса.
Тотчас же песня оборвалась, и послышались шаги, которые направлялись в Лилину сторону.
– Очнулась!
На пороге, радостно сверкая щербатым ртом, возникла женщина, которую Лиля сперва не узнала. Её длинный, до пола, халат, украшенный райскими птицами, переливался всеми цветами радуги, успешно гармонируя с розовой тряпкой на кресле, а на голове красовалось что-то подобное восточному тюрбану. Но грубое неухоженное лицо её, особенно эти чёрные глаза, похожие на угольки…
– Ты! – вскрикнула неприятно поражённая Лиля.
– Я, – ласково согласилась женщина, оказавшаяся той самой неудачливой воровкой, которая чуть не стащила Лилину сумочку. – Как ты себя чувствуешь, Лилёк?
– Если бы не твоё присутствие, было бы гораздо лучше! Как я оказалась в твоей хибаре?
– А ты что, не помнишь? – тёткина улыбка от явного Лилиного хамства стала угасать.
– Если бы помнила, не спрашивала бы!
– Ну что ты кусаешься, Лилёк, – вздохнула хозяйка. – Я вроде не чужая тебе…
– Ты не ответила на мой вопрос!
– Ну а что отвечать… Иннокентий тебя принёс. Ну, дядя Кеша, – заметив непонимание в Лилиных глазах, пояснила тётка, – помнишь, он когда-то заходил к нам. Точнее, ко мне…
Она покраснела.
– Хахаль твой, значит. А эта его дрянь усатая…
– Галя? – поёжилась тётка. – Я тоже её не особо люблю…
– Они друг друга стоят, красавцы, – Лилин взгляд задумчиво прошёлся по комнате, затем вернулся к хозяйке дома. – Сколько дней я тут?
– Три… или четыре, не помню. Жар у тебя был, ну я и лечила чем могла…
– Четыре дня! – Лиле даже в голову не пришло поблагодарить женщину за спасение. – Офигеть!
– А что это ты отца всё время вспоминала, Лиль? В бреду всё папа, да папа… Встретила его, что ль?
– Не твоё дело!
– Ну как же не моё, Лилечка! – забормотала тётка жалобно. – Всё-таки муж мой, хоть и бывший…
– Ты что, с дуба упала?
– Ну ладно, не муж, – стыдливо согласилась женщина, – ведь мы с ним так и не расписались. Но ты ведь знаешь, почему! Всё мать его, цаца московская! Мол, не ровня он мне, провинциалке. Зато когда её сыночек в кутузку угодил, на коленях ползала, всё умоляла на себя вину взять. Сразу ровней стала, ага.
– Меня не интересуют твои родственники!
– Значит, ты не встречала его, Лиль? А то я испугалась, что выпустили его уже…
– Никого я не встречала! И вообще… – Лиля резко села в кровати, отчего сразу же закружилась голова, – мне пора.
– К-куда пора, Лилечка?
– Домой!
– Домой? – тётка посмотрела на неё таким взглядом, как будто видела перед собой сумасшедшую. – К кому домой?
– Ко мне! Ну что ты глаза вытаращила! Или ты думаешь, что я теперь тут жить буду, в твоём дворце распрекрасном? – Лиля расхохоталась прямо в лицо хозяйке. – Так я тебя разочарую, милочка!
– Но…
– И даже не уговаривай меня! – продолжая нервно смеяться, Лиля встала на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, будто приходилось пробираться сквозь вязкую топь. Но уж лучше что-то делать, лишь бы не ощущать в себе это едкое чувство страха, разъедающее изнутри.
– Куда ты в таком состоянии, Лиль…
Но Лиля её не слушала. Подгоняемая нервным нетерпением, она вдела ноги в свои сапожки, которые валялись тут же, под кроватью, и тут впервые обратила внимание на коротенький выцветший халатик, который болтался на её похудевшем теле.
– Что за дрянь ты на меня нацепила?
– Так это же твоё…
– Ха-ха три раза! Давай тащи мою одежду!
– Какую?
– В которой я поступила в вашу дурку, идиотка! Костюм мой, итальянский, между прочим! И шубку! Ну, чего застыла?
– Так я…
– Живо, я сказала!
Испуганная тётка ретировалась из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Лиля, заставляя себя ни о чём не думать, сделала несколько шагов туда-сюда, привыкая к вертикальному положению, затем подошла к окну. Сквозь грязные подтёки был виден кусочек разбитого забора и заснеженные верхушки елей вдалеке. Она сразу же поняла, что это их лесок, Шатровский, а справа от него речка, а дальше… Нет-нет, лучше не продолжать!
Отпрянув от окна, она чуток покачнулась налево, задержалась рукой о стену и нос к носу столкнулась с лицом, смотрящим на неё с фотографии. Эта фотография, висящая там, на стене, в окружении ещё нескольких других, словно под дых её ударила. Легкомысленно и радостно улыбаясь, на неё смотрела она сама, Лиля, но лет на пятнадцать моложе. Ясный девичий лоб со спадающей на правый глаз светлой чёлкой, тонкий нос, ямочка на правой щеке – это была она, Лиля, не узнать её было невозможно! Но самым шокирующим, внушающим ужас фактом было присутствие рядом с юной Лилей тётки, хозяйки этого дома! Даже несмотря на то, что выглядела эта женщина совсем иначе – ещё молодое лицо, довольно миловидное, весёлые глаза, в которых пока не угадывалось пьяное будущее, – это точно была она!
Неожиданный скрип двери заставил Лилю вздрогнуть. С трудом оторвав взгляд от фотографии, она обернулась. На пороге комнаты, улыбаясь неуверенной улыбкой, стояла тётка с Лилиной шубкой в руках. Точнее, с тем, что от этой шубки осталось.
– Что это? – космическим голосом спросила Лиля.
– Я пробовала её очистить, Лилечка, – быстро забормотала женщина, – но у меня не шибко получилось. Без химчистки тут не обойтись, но откуда деньги взять…
– Я не об этом! Вот это что такое? – Лиля повернулась к фотографиям. Женщина прошла в комнату.
– Где?
– Да вот же! – Лилин палец упёрся в лицо молодой женщины на фото.
– Это? – тётка подошла ближе, не выпуская шубку из рук. – Ну, так это же я. Я это, Лилечка, – она вздохнула. – Красотка была…
– А это?
– А это ты…
– Это что, фотомонтаж? – Лиля, наконец, нашла разумное объяснение страшной загадке и даже как будто успокоилась немного.
– Почему фотомонтаж? – обиделась тётка. – Всё по правде. Это было аккурат перед твоим выпускным. Мишка фоткал…
– Какой ещё Мишка?!
– Так друг твой, Лиль! Ты забыла? Ты с мальчиком дружила, с Мишей… С одноклассником своим. Помнишь, ещё замуж за него собиралась? – её губы растянулись в дрожащую улыбку. – А я тебе говорила: вот в институт, доченька, поступишь, тогда и поговорим… А ты…
– Что ты несёшь, дура старая!
– Да-да, почти так ты мне тогда и ответила, Лилечка, – тётка сделала попытку приобнять девушку, но та зло дёрнулась в сторону.
– Ты сумасшедшая? Какая я тебе дочь?
– То есть как же это какая? Самая что ни на есть родненькая, – залепетала женщина. – Да что с тобой? Ты… головой ударилась, да? Божечки мой, что ж делать нам теперь! На врача денег нет…
– Да заткнись уже! – в ярости выкрикнула Лиля, не желая верить страшным словам. – Это ты головой ударилась, причём давно и надолго! Дай сюда!
И, выхватив из рук оторопевшей хозяйки шубу, Лиля бросилась к двери. Однако далеко убежать ей не удалось. Выскочив из комнаты и в секунду преодолев заставленную хламом прихожую, она нос к носу столкнулась с человеком, который в этот момент, занося с собой морозный ветер, входил в дом. Возможно, его появление не остановило бы девушку, если бы не одно обстоятельство – нежданный гость, краснощёкий толстяк лет сорока пяти, был одет в форму полицейского.
– На ловца и зверь бежит, – крякнул он довольно при виде девушки. – А ты куда это собралась, хозяюшка?
– Не ваше дело! – буркнула Лиля зло, однако шаг всё же замедлила.
– Ты, девка, не наглей! – мужчина постучал сапогами о порог, сбивая снег. – А то вмиг окажешься там, где по тебе уже соскучились!
– Где это?
– В отделении!
Пристроив на тумбочку свой портфель и аккуратно повесив фуражку на крюк, одиноко торчащий возле входной двери, гость взглянул на себя в маленькое зеркало, которое висело тут же, на стене. Его руки быстро прошлись по волосам, любовно пригладили густые усы, поправили воротничок форменной рубашки. Отражение явно нравилось своему хозяину. Наконец полицейский повернулся к Лиле.
– Ну?
– Что? – с вызовом ответила девушка, всё ещё не теряя надежды на побег.
– Так и будем на пороге стоять?
И тут Лиля поняла то, что должна была сообразить уже давно. Полиция! Вот кто ей нужен был, чтобы разобраться во всей этой истории! А она, со своими глупыми переживаниями, о таком простом решении даже не подумала. Да этого замечательного полицейского – сержанта, кажется, судя по количеству звёздочек, – послала ей сама судьба!
– Проходите, пожалуйста! – мгновенно изменив тактику, улыбнулась Лиля. – Что же это я, в самом деле…
– Вот давно бы так, – усмехнулся толстяк.
И ещё одно потрясение ждало девушку – в мгновение притянув не успевшую и пикнуть Лилю к себе, мужчина смачно поцеловал её в губы! Произошло это так стремительно, что Лиля чуть не задохнулась.
– Да вы что! – выдохнула она наконец, отталкивая от себя наглеца. – Что вы себе позволяете!
– А вот такой ты мне нравишься больше, – ничуть не смутился гость, впрочем отходя от девушки на безопасное расстояние. – Сама невинность! Ладно, чего пыхтишь, в дом пойдём. Потолковать с тобой нужно. Мать на месте?
И, не дожидаясь ответа, он направился в комнату. Лиля, не видя ничего перед собой от потрясения, как сомнамбула, поплелась следом за ним.
При виде гостя лицо и сам облик хозяйки изменились в мгновение ока. Вот только что она стояла перед россыпью фотографий на стене, уставившись на них растерянным взглядом, но с появлением на пороге полицейского встрепенулась, радостно всплеснула руками и кинулась ему навстречу.
– Яков Борисович, дорогой!
– Здорово, Ксения!
Вот как, значит, эту тётку зовут! Раньше-то Лиле без надобности было имя пьянчужки, что живёт за границей их посёлка. Чтобы послать наглую попрошайку, которая каким-то макаром ухитрялась пробираться в их посёлок, минуя бдительную охрану, имя знать не нужно. «Пошла вон, пьянь», – вот и всё обращение, которое заслуживают подобные опустившиеся существа. Каждый получает по заслугам – на этом фундаменте зиждилась вся прошлая Лилина жизнь. Вот, например, её отец, умный, хитрый и расчётливый человек, готовый ради благополучия собственной семьи пойти на многое, – разве не заслужил он своим трудом той жизни, которую ведёт? А она, Лиля? Умница, красавица, окончившая школу и престижный институт с золотой медалью, – кто, как не она, имеет право и на роскошный дом в престижном посёлке, и на собственный автомобиль, и на побрякушки, делающие её жизнь ещё прекраснее? Даже легкомысленный Анатоль, которого невзлюбил её отец, – даже он заслуженно пользуется всеми благами, которые преподносит ему судьба и отцовский бизнес. Ну а оборванки вроде этой Ксении – глупые, вздорные, слабые люди, и жизнь они заслужили по своим способностям. Несколько дней, проведённых в жалкой халупе, только подтвердили Лилины убеждения – каков ты сам, таким делаешь и мир вокруг себя.
– А ты всё хорошеешь! – гость ущипнул Ксению за бок, на что та довольно взвизгнула и шутливо погрозила ему пальчиком, бросив быстрый взгляд в сторону Лили.
– Ах, Яков Борисович! Твоими бы устами да мёд пить!
Мужчина по-хозяйски прошёлся по комнате, на несколько секунд задержался у окна, вглядываясь куда-то вдаль, затем развернулся на каблуках.
– Мёд – не мёд, а что-нибудь я бы не отказался глотнуть. Пошуруй там у меня в портфеле, в прихожей оставил…
– Сей момент, Яков Борисович! – тётка, повеселев, бросилась вон из комнаты и загремела, зазвенела там чем-то.
Толстяк, грузно опустившись в кресло, посмотрел на Лилю.
– А ты чего в дверях застыла, как неродная?
Лиля, всё ещё пребывая в тягучем шоке, побрела к кровати, единственному оставшемуся месту в этой комнате, куда можно было сесть, и опустилась на краешек.
– Вещички-то повесь, – хмыкнул мужчина, кивнув на шубку, по-прежнему находящуюся у Лили в руках, – или боишься, что сопрут?
Тут он захохотал, широко раскрыв рот, в котором поблескивали золотые зубы. Ему в ответ хихикнула и Ксения.
– Чего ты, Яков Борисыч? – крикнула она из кухни.
– Дочка у тебя больно весёлая, Ксения!
– Послушайте, товарищ сержант… – быстро и тихо, оглядываясь на дверь, забормотала Лиля, решив, что момент для разговора настал.
– А чего так официально, лапонька? Вроде не чужие люди…
– Яков Борисович…
– Яша.
– Понимаете, Яша, мне необходимо обсудить с вами одну проблему…
– Надо же, какое совпадение! – хохотнул гость. – И мне!
– Дело в том, что я вовсе не дочь этой вот… Ксении! – решив идти напролом, выпалила Лиля.
– Вот как? – сержант удивился. – Ну, Ксюха, ну, партизанка. Так она тебя из детдома, что ли, взяла? И ты поэтому такая смурная сегодня? Сильна, мамаша, ничего не скажешь!
– Да нет, вы всё не так поняли, Яков Борисович! Я вообще, можно сказать, первый раз вижу эту женщину! Понимаете?
– То есть как это первый раз? – моргнул толстяк.
– Ну, не совсем первый, конечно, – слегка смутилась Лиля. – Но в её доме точно впервые! Я там живу…
Лиля махнула в сторону окна. За её рукой поспешил и взгляд полицейского.
– В лесу, что ли?
– Ну в каком лесу! В доме! В доме Романа Сергеевича Шатрова! Вон он там стоит, справа, видите? Крыша такая красная…
– Как интересно… – толстяк окинул Лилю насмешливым взглядом, явно не веря ей. Ещё бы, Лиля уже и сама не знала, во что верить. – И в качестве кого ты там живёшь, крошка?
– Я дочь Романа Сергеевича! – гордо выпрямилась Лиля.
– Опаньки! Так вот в чём дело! От Шатрова тебя Ксенька нагуляла?! – сержант радостно потёр руки. – Так это же совсем меняет дело! Такие перспективы теперь перед нами открываются, мама не горюй!
– Какие ещё перспективы! – заорала Лиля, не выдержав. – Никто меня не нагулял, чёрт вас возьми! Я законная дочь Шатрова, а его жена, то есть моя мать, умерла двадцать лет назад! Умерла, понятно вам? Когда мне было девять лет!
– Кто умер? – на пороге показалась изумлённая Ксения с подносом в руках. Гранёные стаканы, стоявшие на нём, мелко звенели. – Я?!
– Да не ты, нищебродка! А моя настоящая мать! Шатрова Елена Владимировна!
Руки Ксении дрогнули, поднос опасно накренился на бок, и один из стаканов, скользнув к краю, чуть не полетел на пол.
– Э-э… – нахмурился сержант, – Елену Шатрову я помню, красивая была баба. Сынок ейный Максим очень на неё похож…
– Да не сын он ей! Самозванец хренов! Всех задурил, подонок. Или… – тут Лиле пришла в голову светлая идея, – или он купил вас всех, а? Папу за…загипнотизировал, а вас всех купил! Сколько он вам заплатил, признавайтесь?!
– За что? – Ксения с толстяком переглянулись.
– За то, чтобы комедию передо мной ломали!
– Кажется, тут не комедия, – толстяк поморгал, – а фарс какой-то… Сильно головкой ударилась, красавица? Кстати, как ты на помойку-то попала? Кеша сказал, что ты ночевала там вроде…
– Ночевала! А всё из-за самозванца этого! Сначала он меня из офиса папиного вышвырнул, а потом из собственного дома! И вы, как представитель закона, обязаны с этим разобраться!
– Я?! – толстяк опять многозначительно переглянулся с Ксенией.
– Вы, вы, не я же! Ну что вы так на меня смотрите, как будто думаете, что я сумасшедшая!
– Что ты, доченька, никто так не думает… – неуверенно забормотала Ксения.
– А ты вообще заткнись! Пьянь подзаборная, мало я тебя гоняла, дуру!
– Зачем ты так, Лилечка… – в глазах хозяйки появились слёзы. – Яков Борисыч, что же это, а?
– Разберёмся! – гость поманил Лилю к себе пальцем. – Ну-ка, сюда иди, поговорим. А ты, Ксения… Да поставь уже этот чёртов поднос куда-нибудь!
Вздрогнув, Ксения торопливо пристроила поднос со стаканами и бутылкой на одну из коробок, лежащих на полу, и растерянно застыла посреди комнаты.
– Что стоишь, мать! Документы тащи!
– Какие документы?
– Паспорт, свидетельство о рождении дочерино, ну что там у тебя ещё есть? Давай, давай, не стой столбом. А ты, красавица моя, сюда пересядь. Разговор до тебя серьёзный имеется. Хотя нет, лучше мы к вам…
Ксения, всхлипнув, выскочила из комнаты, а толстяк, с трудом вытащив грузное тело из неудобного кресла, направился к кровати. Лиля подвинулась. Пружины под гостем заскрипели.
– Не знаю, что за песню о самозванце ты мне поёшь, это дело десятое. А вот о наших с тобой делах потолковать надо.
– О каких ещё наших? – удивилась Лиля.
– Ты мне дурочку тут не валяй! – он довольно грубо прихватил Лилю за плечо и задышал ей в ухо: – Деньги принесла?
– К-какие деньги…
– Ты что, действительно головкой ударилась? Те самые, которые от сама знаешь кого забрать должна была!
– Я?!
Лиля, морщась от боли в плече, попыталась отстраниться. Но хватка толстяка оказалась волчьей.
– Ты меня знаешь, Сёмина, я твоих фортелей не потерплю. Или забыла, где бы ты сейчас была, если бы не я? Так я тебе живо напомню! Одно только моё слово, и окажешься там, где тебе самое место, поняла?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Из стихотворения «Снег идёт» (Б.Л. Пастернак).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книгиВсего 10 форматов