Опасные игры с тенями. Том 0. Часть 3

– Да, начало уже неплохое… – Финиан указал взглядом на табличку. – Посмотри на эти строчки. Интересная у этой штучки структура… короткого указания или перечня, что ли… В ней есть что‑то… Даже не знаю как сказать… Такое знакомое, будто вот‑вот поймёшь, о чём речь. Но… нет.

Он досадливо помотал головой.

– То есть, пока у нас тут всё безнадёжно?

– Мне кажется, да.

– Говоря об интуиции… Это глупо, я понимаю, но… У меня от всех этих символов странные мурашки. Такие же, как от значков в материных записях. Может, в них есть что‑то общее?

Амелия с надеждой уставилась на своего сведущего в этих вопросах собеседника.

– Что за записи? – с интересном склонил голову набок тот.

Его взгляд больше не прожигал и не замораживал. То ли у него такой цели сеймомент не было, то ли заряд сил на время закончился.

– Записи моей матери. Вот. – извлекла из сумки и, не теряя времени, и поспешно вывалила на стол обрывки ткани Амелия.

Праздник! Наконец‑то ими заинтересовались.

– Хм…

Ничуть не возмущённый таким засорением своего рабочего пространства Финиан с интересом исследователя болотных растений взял один листик.

Ещё один…

Его мина безразличия вмиг куда‑то исчезла, прекрасные голубые глаза заблестели уже неподдельным любопытством, а на лице отразилось нескрываемое удивление.

– Ух ты! – изумился он, распрямляя и разглядывая остальные фрагменты. – А кантинки‑то… стремительно эволюционируют… меняя сельхозорудия на книги и карты. Неожиданно. Пока мы здесь, запертые в храмовых стенах среди уже известного медленно деградируем… Не удивительно, что всякие более мелкие безобразия тоже происходят у нас прямо под носом незамеченными, если мы не знаем о столь масштабных процессах…

Тонкие пальцы главведьма быстро принялись расставлять разрозненные фрагменты на свои места. Вот уж кому точно было известно, что делать.

– Ну… к твоей чести, нужно признать, что ничегошеньки ты не упустил и нет никаких масштабных процессов. – Ами польщено сдерживала улыбку. Такого эффекта она не ожидала. – Не в Кантине точно. И не предвидится. Моя мать – своего рода уникум. В те времена, когда она ещё не превратилась в сросшуюся с копалом сварливую грампу, она была бродяжкой‑омиллькой. Картографой.

– Послушай… Это всё выглядит… так знакомо… – Финиан поднял на неё пронзительно настороженный взгляд, пытаясь припомнить что‑то. – Как ты сказала тебя зовут?

– Я не говорила. – мотнула головой служака. – Амелия. Ами.

– А твоя мать… – он на момент оторопело остолбенел и недоверчиво прищурился, обнаружив среди обрывков фрагмент с подписью. – Иветт?! Иветт Беспокойная? Бродяжка Иветт Беспокойная… твоя мать?!

– Да… – смутилась Ами. – Ты… её знаешь?

Какого тлена. Эффект превзошёл ожидаемый.

– Немного! – энергично закивал Финиан. – Больше заочно знаком, мы учились на параллельных курсах в университете, она, даже будучи неведью, была светочем любимицей всех преподавателей, к зависти и злорадству всех ведьм на потоке… в Библиотеке есть пара её антропологических книг с заметками и набросками… Весьма точные и остроумные описания, кстати… а эти карты…

Ледяная его надменность как‑то быстро растаяла. Он вновь склонился над обрывками…

– … прекрасны. – выдохнул он с восхищением. – Великая женщина.

«Ага, как же. Видел бы ты этот огрызок обычной женщины сеймомент.»

– Хотела бы и я сказать про неё что-то подобное. Была. Не в моё дежурство, видимо. – мрачно хмыкнула Ами. – Ни о чём подобном она даже не упоминала.... Похоже… ты знаешь её лучше, чем я.

Горечь. Много горечи. Практически физически ощущается во рту.

Должно быть, мы говорим о разных людях. Где эта самая прекрасная женщина и что за болотную гниль Ами подсунули вместо неё?

Зато Финиан был явно доволен происходящим. Он выглядел по‑настоящему заинтересованным. Его и без того яркие глаза сеймомент сияли так, что практически невозможно было на них смотреть…

…Это прекрасно…

Значит, он её не прогонит. А, возможно, и поможет с этими несчастными значками и обрывками?

– Что у тебя есть ещё… из оставленных матерью потрёпанных жизнью сокровищ? Видишь ли… Картография –моя слабость! – восторженно пояснил он.

– Ещё есть только руины моей жизни… Но едва ли они представляют какой‑либо исследовательский интерес. – пожала плечами Амелия. – Боюсь, это всё, что мне удалось извлечь из моего навозного прошлого и общения с той чужой женщиной, которую по чьему‑то преступному недосмотру называют моей матерью.

– Эх… – ведьмъ покосился на мрачную Ами. – Так вот, значит… что случилось с Иветт… А мы с профессором Корри всё гадали за стаканчиком эля – какая бездна её поглотила. Я был склонен считать её погибшей. Профессор был уверен, что она осталась с эльфами. Говорят, с ними время летит незаметно, потому как они сами не знают времени.

Финиан неожиданно лучезарно улыбнулся, морщинки около глаз очаровательно присоединились к его веселью.

– Но всё оказалось куда как прозаичнее. – нахмурилась кантинка. – Но ты был прав. Той Иветт, которую ты знал, больше нет.

– Ну и ну… – недоверчиво покачал головой Финиан, который, судя по всему, всё ещё не мог справиться с полученной информацией. – Значит… безумная и бесстрашная Иветт… Осела в Кантине… променяв всё на хозяйство и семейство?! Я не верю, Ами! Все эти годы в Университете… Столько сил и труда! Все успехи, награды… Полевые исследования, интригующие публикации и… всё это…

– Посеяно к гнусам в болота. Именно так. С чего бы ей быть радостной, если так смотреть на вещи.

– Да… вот так… Тебе я верю… Мне никто не поверит! А то и хуже, злорадства будет до потолка не продохнуть от тех, кто были с ней на одном курсе! «Нельзя пойти против своей природы» скажут они… «Неведь – не человек», «выше головы не прыгнет»… Что там ещё говорят в таких случаях… Так вот, что с ней случилось! Какой конфуз… И какая ужасная банальщина…

– Так меня и сестёр ещё ни разу не называли. – хмыкнула Ами. – Но это правда. Для третьей именем могло бы быть «вреднючий быт».

Ведьмъ тряхнул своей белой гривой, пытаясь стряхнуть ошеломление.

– Ох… Нет. – сделал он огорчённый жест рукой в воздухе. – Мне просто не верится… Ами, я ничего не слышал сейсвет. Иветт была и остаётся в моей памяти объектом поклонения.

Кантинка пожала плечами.

– Как скажешь… За упокой тогда. Сеймомент твой кумир в ужасе шарахается даже от теней ишицы, грома, дождя и сквозняков. Вот, что с ней стало… Ничего утешительного к этому добавить не могу.

– Но хотя бы остались эти прекрасные карты…

Финиан вновь склонился над аминым порванным наследием, пытаясь собрать фрагменты воедино с равным аминому энтузиазмом.

Может та самая Иветт и мертва теперь и её место занимает пучок жухлой травы, угрюмая всем недовольная самозванка… Но чистая душа её всё ещё живёт в этих трудах, привлекая к себе других жаждущих материковых тайн и открытий.

– Она… же наверняка находила время для старых занятий? – всё ещё встревоженный ведьмъ возбуждённо расправлял кусочки карт, желая найти больше информации и какие‑то ответы. – Ну… пыталась ведь возобновить? Иветт собиралась отправиться изучать эльф… Это было бы уместно , потому как последняя экспедиция в эльфийские земли была, если не ошибаюсь, поколения три‑четыре назад, ещё даже до закрытия Северных Королевств, и новых попыток изучения эльфийской культуры, с тех пор, насколько я знаю, не предпринималось…

– Смирись. – хмыкнула Ами.

– Не верю, что такая увлечённая натура могла вот так взять и всё бросить! И что многообещающая учёная и смелая душа могла перестать бороться за то, что было ей дорого… Если оно, конечно, всё ещё было ей дорого… Нет, нет.

Секретара тяжело вздохнула.

– Может, первое время и пыталась… Я не знаю. Мне досталось уже то, что ты видишь. Обрывки тайн и выцветшие следы былого великолепия. Живое снаружи, но мёртвое изнутри. Оболочка. Ходячий труп. – она брезгливо поморщилась. – Кантин – более опасное место, чем обычно принято считать. Я бы наносила его на карту как… болото.

– Сурово.

Ами многозначительно подняла брови.

– Поверь урождённой кантинке. И древние гнусы с упырями там там всё ещё обитают в уменьшенном во всех отношениях жалком виде. И всё ещё пьют кровь и пожирают души живых заблудших.

– Там ещё и буки и морры были, насколько я помню… Ладно. С кем не бывает. Может быть, Иветт уже наелась досыта приключениями, и ей просто захотелось испытать что‑то новое.

– Тогда она выбрала тип экстрима, со стрессом и последствиями от которого не сумела справиться. Она не выглядела довольной, серьёзно. Сеймомент это просто мешок раздражённого брюзжания и немотивированной агрессии.

– Может, что‑то напугало её… и она решила завязать с исследованиями? Бежать в безопасную рутину от… не знаю. От избытка чего‑то страшного.