Преврати меня в робота
Он молчит с видом совершенно непричастного человека. Выпивает. Ждет. И тут за стол почти одновременно возвращаются Гас с Кристиной и Хлои с черноглазым парнем. Разговор с отцом окончен, едва дойдя до главного.
– Ты точно знаешь, почему, – говорю я одними губами. Я догадалась. Он наверняка принял такое решение, чтобы у меня было хоть немного лишнего времени, чтобы каким-то образом включить чокнутого сынка Кристины в состав моей группы кандидатов.
Отец только улыбается уголком губ:
– Ты справишься, Лилиана. Ты же моя дочь.
Это должно прозвучать гордо, но почему-то совсем не воодушевляет. То, что он требует от меня под видом «маленькой услуги», называется подлогом и грозит мне как минимум позорным изгнанием из Капсулы. Ну а отца это, конечно, не волнует. Он существует в другом мире, который находится намного выше подобных мелочей. И в случае моего возможного отказа я абсолютно точно вылечу из Капсулы по одному его слову, так же легко, как и получила работу там. Выбор без выбора, как я и думала. Иначе и быть не могло.
– Как тебе танцы, Себ? – весело обращается Кристина к черноглазому парню, тот изображает подобие улыбки на равнодушном лице. По Хлои тоже не видно особого восторга. Что странно: танец с симпатичным парнем, тем более спасший ее от перспективы делить общество с моим таким важным и пугающим ее отцом, должен был бы вызвать у подруги бурю эмоций и зажечь глаза страстным огнем впечатлений.
Я снова пристально смотрю на упомянутого отцом Себа. Значит, это и есть сын Кристины, этот красивый молчаливый парень. Теперь я еще больше жалею, что танцевать с ним выпала возможность у Хлои, а не у меня. Впрочем, очевидно, что нам предстоит теперь провести вместе гораздо больше времени.
Я отвлекаюсь от негодования на несправедливость отца ко мне и внимательнее разглядываю Себастьяна. Неужели этот парень так страстно, как сказал отец, хочет попасть в Капсулу и совершить трансформацию в андроида? По нему это совершенно невозможно сказать. Последнее, что я бы сказала о нем, так это то, что он вообще способен страстно чего-либо хотеть. Его отстраненное поведение, как будто он только телом здесь, а мыслями где-то далеко, может и похоже на многих принимаемых нами в Капсулу людей. Но молодость, внешняя привлекательность, явная принадлежность к материально обеспеченным слоям общества не увязываются в моей голове с образом человека, готового отказаться от своей нынешней жизни и всех благ и удовольствий, которые она может ему предоставить.
Песик Кристины Тиберий внезапно изъявляет желание поиграть и пытается схватить за низ черной шелковой рубашки Себастьяна, тот немного отодвигается, и псина начинает отвратительно громко визжать на него. Кристина смеется и сюсюкает:
– Ну что ты, Тиберий! Какой грозный мальчик! Себ, ну поиграй с ним, он же так просит!
Я понимаю, что пора уходить. Эта показушная веселость компании отца меня раздражает. Сухо прощаюсь со всеми присутствующими, и мы с Хлои встаем. Гас тоже моментально поднимается из-за стола. Какой же он назойливый! Впрочем, мне сейчас это как раз на руку. Как только мы немного отдаляемся, я говорю ему:
– Отец попросил меня кое о чем. Передай ему, что каждая деловая услуга обычно оплачивается деньгами. Кому, как не ему, важному деловому человеку, это знать.
Гас неожиданно вынимает из нагрудного кармана авторучку – надо же, я считанные разы в жизни видела этот предмет для рукописных записей, ставший всего за один век развития технологий антиквариатом и дорогой игрушкой для ценителей истории, и без лишних слов берет мою руку в свою. Я не успеваю среагировать и вырвать ее, и он быстро пишет что-то на моей ладони. Я опускаю взгляд и не сразу верю своим глазам. Это цифры. Пятьсот тысяч.
– Кто еще кому услугу оказывает. Это вопрос спорный, на мой взгляд, – усмехается Гас. Хлои пытается что-то разглядеть, но он предусмотрительно загородил меня от нее своей широкой спиной, как бы случайно заранее оказавшись вовремя между нами. Его внимательность к деталям и ум нельзя не оценить, но мне все-таки хочется оставить за собой последнее слово. Против женского обаяния ему будет нечего возразить.
– Действительно. Мистер Норсуорт оказал мне прекрасную услугу. Нечасто выдается поработать с такими симпатичными парнями, как Себастьян, в весьма тесном контакте. Спасибо ему огромное, – томно шепчу я, подмигиваю и улыбаюсь. Гас только презрительно кривит губы и возвращается к своим. Безусловно, он еще и отцу это передаст. Я буду только рада. На это я и рассчитывала: пусть будут уверены, что я согласилась на отцовскую «просьбу» не от безысходности, а ради щедрого денежного вознаграждения и смазливой внешности Себастьяна.
– Ну как тебе Себ? – все еще улыбаясь (я все-таки сделала «выбор без выбора» с максимальной возможной выгодой для себя!), спрашиваю я Хлои. Она не разделяет моего приподнятого настроения. Выглядит какой-то необычно задумчивой.
– Знаешь, это было очень странно, – говорит она. Мы выходим из ресторана, около него уже ждет клиентов несколько свободных такси, все они, конечно, машины только представительского класса. – Сначала я вроде радовалась, болтала всякое, ну, ты знаешь…
– О да, – киваю я. Красивые парни, танцы, как тут подруге было не обрадоваться.
– Но вот что меня смутило, – серьезно продолжает Хлои. – Я еще случайно немного проговорилась про работу в Капсуле…
Я вздыхаю и закатываю глаза. Хорошо, что у Хлои сменилось не так много бойфрендов, и она годами никак не определится в отношениях с одним Сандаром, иначе все парни Луисвилля уже бы знали про Капсулу и про все детали работы Хлои в ней.
– Но этот Себастьян… Его как будто не интересует ничего вообще. Сколько я всяких тем пыталась поднять для разговора…
– Даже про Капсулу? – искренне удивляюсь я.
– Как ни странно! Но да. Его как будто вообще не волнует ничего! Отталкивающий тип, мне даже захотелось, чтобы танец быстрее кончился. Он просто молчал и вообще не помогал мне поддержать болтовню! И вроде ведь он такой вежливый, к этому точно не подкопаешься…
Хлои возмущенно качает головой, словно так до конца и не верит, что такое действительно возможно. Честно говоря, я тоже испытываю замешательство. Уж про секретную Капсулу ни один человек не упустил бы возможности расспросить, тем более с учетом того, что именно этот парень намерен туда попасть, да еще и в обход правил, через моего отца и меня. Я понимаю удивление подруги. Мы садимся в такси, и я задумчиво провожаю элитный ресторан «Ассамблею» взглядом в окно.
Кажется, отец втянул меня в невероятно рисковое, но, в случае удачи, столь же многообещающее дело. А в неудачу я не верю. Меня не покидает волнительное ощущение, что в размеренной, подчиненной строгим правилам жизни в Капсуле начинается что-то действительно необычное и интересное. И постановщиком этого шоу буду я.
Не какая-нибудь Ребекка Герерра. И даже не всемогущий Якоб Норсуорт. А именно я.
В такси тоже, как и «Ассамблее», играет джаз. Я улыбаюсь в полумраке машины и медленно стираю пальцами надпись «пятьсот тысяч», выведенную устаревшей авторучкой на моей ладони.
4.
Свой традиционный утренний кофе мы с Хлои сегодня пьем не в своих квартирах, а в более интересном месте. Мы стоим на длинной панорамной открытой лоджии примерно на середине высоты Капсулы – около двадцати метров над землей. С открытым пространством высоты нас разделает только прозрачная плексигласовая стенка лоджии. Конечно, лоджия здесь предназначена не для прогулок и любования видами на окрестности. Отсюда ведется наблюдение за учениями андроидов. Сегодня как раз такой день, когда учения проводятся, но наблюдателей на балконе, кроме нас, нет.
Далеко внизу на специально оборудованной большой площадке инструкторы проверяют пределы физической выносливости новых роботов, которые еще год назад были людьми. На это можно смотреть бесконечно. Какая сила и мощь проявляются в андроидах! Как слаженны их действия, все до малейшего поворота головы. Они могут бесконечно вести бои, показывать рекордную скорость и длительность бега. Им не нужно спать и есть, им не нужно отдыхать, а все их органы усовершенствованы и заменены на искусственные. Они могут вести сложнейшие расчеты, анализировать события и обстановку. Их речь и реакции сложно сразу отличить от человеческих.
Естественно, они превосходят людей по всем параметрам. Кому-то из этих дроидов суждено будет отправиться в космос и осваивать для человечества новые планеты. При условии, что они пройдут все испытания и проверки, конечно. Остальные будут выполнять разные задачи здесь, на Земле. Но это уже не так интересно. И мое денежное вознаграждение как рейтора будет гораздо выше, если из тех роботов, которых выпустила моя команда, большинство окажется пригодными для отправки в космос, а не станет мойщиками окон в Капсуле.
Мне нравится иногда вот так смотреть на них с этого балкона. Внешне они не отличаются от обычных человекоподобных дроидов, тем более, издалека. Я не могла бы и вблизи с ходу определить, кто передо мной: андроид, бывший человеком, или дроид, созданный искусственно с нуля. Вполне возможно, что в испытаниях они участвуют вместе, так часто бывает. Ученым нужно сравнивать между собой их характеристики до мелочей. На данный момент, благодаря испытаниям, мы уже точно знаем, что роботы, трансформированные именно из людей, имеют больше возможностей для работы автономно, без постоянного управления на расстоянии. Для освоения космоса это крайне важно. А с простыми задачами вроде охраны или работы на фабриках прекрасно справляются и обычные дроиды.
Хлои, наоборот, за роботами и их испытаниями наблюдать не любит. Она не раз говорила мне, что ей жаль людей, и она не желала бы для них такой судьбы. Я же не раз отвечала ей, что такую судьбу они выбирают сами, причем посчитав это лучшим выбором для себя. Поэтому споров об этом мы давно не ведем. Мы никогда не согласимся друг с другом, а ругаться никто из нас не хочет. Тем более, из-за роботов.
Этим утром мы, конечно, обсуждаем события вчерашнего дня. После ресторана в такси мы не могли говорить об этом, а потом разошлись отдыхать по своим квартирам в Капсуле. Все же мы выпили немало крепких напитков в «Ассамблее», а говорить о делах, тем более таких серьезных, я всегда предпочитаю утром, на свежую голову.
Я рассказываю подруге о том, что отец навязал мне поручительство над Себастьяном. О гонораре, который он обещал мне через Гаса, я умолчала. Я понимаю, что такую информацию не стоит доверять никому.
Конечно, Хлои пребывает в полном шоке. Она не ожидала, что отец обратится ко мне с таким поручением, ведь мы обе прекрасно понимаем, что я буду сильно рисковать, могу потерять карьеру и даже свободу. Но это только в случае, если что-то пойдет не так. На этом я и хочу сосредоточиться: сделать все идеально. Обсуждать, какими неприятностями грозит мне такой обман, я совсем не горю желанием.
– Давай представим, что у меня нет шансов провалить это дело, – предлагаю я.
– Но…
– Я уже немного обдумала, что мне делать, с утра. Самое главное, и в то же время самое сложное – чтобы официально Себ был принят в Капсулу. Нужно внести его в число кандидатов, и как можно скорее. Тут мне играет на руку, что мою группу задержали на неделю.
– Ты думаешь, это мистер Норсуорт сделал? Задержал срок отбора для нашей команды специально из-за Себастиана?– догадывается Хлои и сразу зажимает рот руками, как будто боится, что ее услышит кто-то другой.
– Чшшш, – оглядываюсь я по сторонам. – Ты что? Давай потише и без имен.
– Прости, я просто…
– Будем просто считать, что задержка произошла из-за нехватки денег на запуск, все-таки это дело затратное. Нет смысла гадать, кто это сделал, надо пользоваться выпавшим лишним временем, – авторитетно заявляю я, ставя точку в возможном длительном споре. Хлои вынужденно соглашается закрыть, хотя бы на сегодня, эту тему, но на лице ее явно читается тревога.
– Он сообщил тебе какие-то детали? У них вообще есть план? – тихо спрашивает она.
– Если и есть, то мне ничего не сказали. Думаю, мне еще придется встретиться с Гасом, чтобы хоть что-то выяснить. А то я не знаю, с чего вообще начинать…
На этом нас прерывает выходящая на балкон Ребекка. Она тоже несет в руке кофе, а в другой руке держит свой рабочий планшет. Ее лицо сразу искажает недовольная гримаса при виде нас:
– Что вы здесь забыли? Сегодня запуск моей команды, – агрессивно говорит она.
– Мы помним. Может, решили тоже полюбоваться на уродцев из твоей команды, – говорю я. Небольшая перепалка с ней иногда способна меня повеселить. Только если мне удается вывести Ребекку из себя.
Она демонстративно задевает Хлои плечом и становится как можно теснее рядом с нами. Хочет доставить нам дискомфорт своим присутствием.
И вот в такой недружелюбной компании мы все стоим и молча смотрим вниз. Роботов к этому времени направляют с открытой площадки в небольшое здание цилиндрической формы. Там их будут испытывать на прочность уже в жестких нечеловеческих условиях: в вакууме, при высоком и низком давлении и, возможно, в огне и под водой. Об этом я знаю только со слов других сотрудников Капсулы, так как ни одному человеку, кроме лаборантов-инспекторов, в этот цилиндр попасть и посмотреть, что там происходит, невозможно. А там как раз и проводятся основные исследования. Открытая площадка больше предназначена для обычных людей.
И их приводят туда. Это сто человек, которых набрала команда Ребекки. Их, как туристов, водят по территории и показывают, что их ожидает в ближайшем будущем, если они пройдут отбор. Такая экскурсия длится недолго: в первый день начинаются медицинские обследования, а физические испытания на площадке пройдут позднее.
Чтобы снова не думать о том, что кандидаты Ребекки опережают моих на целую неделю, я отхожу чуть дальше, чтобы продолжить говорить с Хлои. И я шепотом спрашиваю у нее:
– А как ты поняла, что Себастьяну ничего не интересно? Вчера ты говорила мне…
– Весь наш танец мы молчали. Нет, ну я-то пыталась его разговорить, – неохотно отвечает подруга.
– И даже про Капсулу, – напоминаю я.
– Даже про нее. У него и в глазах-то ничего не изменилось. Ладно бы просто молчал. Хотя и это было грубовато с его стороны…
Я с ухмылкой смотрю на нее. Впервые Хлои не испытывает никакого восторга, а даже как будто неприязнь, к симпатичному парню, с которым познакомилась. Это совершенно на нее не похоже.
– Тебе он абсолютно не понравился, – констатирую я.
Хлои морщится:
– Да я бы, если честно, больше не хотела с ним вообще встречаться. От него веет… Сказала бы, что холодом, но это не то. От него вообще ничем не веет. Он как будто неживой.
По Хлои видно, что ей неприятно об этом даже говорить. А мне становится, наоборот, интереснее.
– Значит, не зря он хочет стать андроидом. А жаль. Мне вот он понравился, – говорю я. – Он чертовски красивый!
– Вот именно, что чертовски. Лили, может, ты бы обратила внимание на Гаса? Он такой роскошный и серьезный, а главное, взрослый мужчина, – Хлои, как всегда, недовольна моей поверхностностью. Что поделать, я серьезности не ищу, ее и так хватает – на работе.
– Да уж попробуй на него не обрати! Сам притащится и навяжется, как было в «Приме». Лучше бы и дальше не появлялся, – свожу я все к шутливому тону.
– Может, хватит свои дешевые сплетни про мальчиков тут разводить? – вклинивается Ребекка. Вездесущая какая. Я и не сомневалась, что она постарается подслушать все, что только сможет. – Вам тут не место, убирайтесь! Придете, когда ваших убогих кандидатов будут испытывать.
– Мы уберемся, когда сочтем нужным, дорогуша, – отвечаю я, не придумав сходу какой-нибудь изящной колкости. Мои мысли заняты далеко не Ребеккой и ее жалкими потугами спровоцировать конфликт. Сейчас Себастьян и его странное поведение не выходят из головы.
– Наши кандидаты в роботы и то поживее, чем он, правда? – говорю я Хлои. Она рассеянно кивает. Но я продолжаю, несмотря на явную незаинтересованность подруги в этой теме: – А ты замечала, чтобы кто-нибудь из новеньких казался здесь не на своем месте?
– В каком смысле?
– Ну… Иногда бывает по некоторым прямо видно, что они пришли сюда по ошибке, может, на эмоциях. Потом жалеют и хотят всё отменить и вернуться к обычной жизни. Тут же такие случаи бывали. Я к чему это говорю, нам нужно таких людей сразу замечать и отсеивать. Ещё на этапе анкетирования.
– Не знаю, я не заметила ничего такого, – всё так же рассеянно отвечает Хлои, и я испытываю желание побыстрее закончить с кофепитием и уйти с балкона. Невнимательность Хлои к работе иногда меня сильно раздражает, хоть и понятно, что её должность не столь ответственная, как моя, и ей простительно не интересоваться более широким кругом вопросов, чем заполнение документов. Но и документы она часто заполняет с ошибками и второпях. В общем, понятно, почему мы занимаем разные места в Капсуле: хоть мы и подруги, но сильно различаемся.
Кофе допит, и больше нам здесь делать нечего. А на моем браслете, который я оставляла в квартире специально, чтобы никто не беспокоил с утра, уже висит несколько пропущенных вызовов. От Гаса.
* * *
Когда я, надев на руку браслет, перезваниваю Гасу, он уже рвет и мечет:
– Почему ты не на связи? Мне некогда возиться с тобой весь день!
– Я не просила со мной возиться, я даже очень против этого, – спокойно отвечаю я.
– Через десять минут жду у пропускного поста Капсулы, – рявкает он и отключается. Я понимаю, что ему нужно что-то передать мне по делу, и сама хотела бы задать вопросы, поэтому подавляю желание заставить Гаса подождать меня подольше. Но и не особо спешу.
Еще проходя через охранный пост, я слышу рев мотора подъезжающего с дороги старомодного, но все еще крутого «Порше» Гаса. Сажусь в машину и бросаю взгляд на него самого: одет в выглаженный костюм, волосы уложены, пахнет элитным парфюмом. Как и мой отец, Гас в любое время суток выглядит шикарно и по-деловому.
– И куда ты собрался меня везти? – интересуюсь я.
– И тебе доброе утро. Мы едем к Себу, – в голосе Гаса не слышно энтузиазма. Он трогается с места, разгоняя машину за несколько секунд так, будто мы опаздываем.
– К чему такая спешка? – спрашиваю я. Мне не хочется ехать в молчании.
– Хочу быстрее от всех вас отделаться и заняться нормальными делами.
Сказав это, Гас громко включает музыку. Не хочет больше разговаривать со мной? Какая потеря. Ничего, скоро ему придется как минимум открыть рот, чтобы объяснить, зачем он везет меня к Себу. Тогда и наговоримся.
Дом моего отца находится почти на другом конце Луисвилля, но город небольшой, а машина у Гаса гоночная, поэтому доезжаем мы быстро. К моему удивлению, это не конечная остановка – он едет дальше.
– Разве нам не сюда? – провожаю я взглядом в боковое зеркало шикарный трехэтажный особняк отца, огромный даже на расстоянии.
– Нет, – коротко отвечает Гас.
– Надо же, Кристина еще не перевезла к нему всю свою родню и питомцев. Удивительно, ведь она довольно цепкая. Или это только к ее песику относится?
– Себастьян живет отдельно от матери. А своими стервозными соплями меня грузить не надо. Кристина тебе не ровня, – резко отвечает Гас. Вот это заявление! Я громко и презрительно фыркаю:
– Надеешься на ее внимание, небось. Может, когда отец ее бросит, и тебе достанется.
Довольно наблюдаю, как двигаются желваки на скулах Гаса, но он сдерживается и не отвечает мне еще какой-нибудь гадостью. А чего он ожидал? Оскорбил меня, поставив ниже какой-то профурсетки Кристины, и надеялся, что не получит едкого ответа? Не на ту напал.
Наконец, наша мучительная совместная поездка оканчивается около невзрачного серого здания с однотипными окнами. Понять, что это за дом, я не могу. И в подобных нищих районах окраины Луисвилля я почти никогда не бывала, только проездом.
– Он живет здесь? Странный выбор для парня из богатой семьи, – комментирую я.
Гас молча выходит из машины и набирает что-то на своем браслете. Затем подносит его к уху:
– Себастьян, я приехал. С мисс Норсуорт. Мы ждем тебя.
Я в это время наблюдаю за немногочисленными людьми, входящими и покидающими серое здание. В основном они молоды, похожи на студентов. Впрочем, Себастьян тоже весьма сильно смахивает на какого-нибудь молодого бакалавра из престижного столичного университета. Весь такой томный, в черной одежде, молчаливый и угрюмый. Сейчас так модно. Летом Луисвилль заполняется подобными молодыми людьми, возвращающимися с учебы на каникулы и критикующими на каждом шагу местную тихую и размеренную провинциальную жизнь. Никогда не находила с такими придурками общего языка. Мне нравятся парни попроще, как тот же Арчи-Эрни из «Примы».
Дверь одного из подъездов открывается. На пороге стоит Себастьян. Одет он снова в черное, джинсы и футболку. Ее короткие рукава открывают взгляду худые руки без ярко выраженных мыщц.
– Добрый день, проходите, – вяло произносит он. Я направляюсь к нему. Гас сначала ставит машину на сигнализацию. Он явно ждал, что Себ присоединится к нам, а не пригласит к себе. А мне интереснее посмотреть, где он живет, чем вместе сидеть в машине Гаса. К слову, я так и не знаю, зачем мы все вообще тут собрались. Но показывать любопытство не собираюсь.
Мы поднимаемся по узкой лестнице на пару этажей. В подъезде темно, сюда почти не пробивается дневной свет из маленьких грязных окон. Начинаю понимать, почему Себ постоянно такой унылый. Подобное место жительства не могло повлиять на него иначе. Или оно и было выбрано как подходящее ему по характеру? Вполне возможно.
Себастьян пропускает нас в квартиру и заходит последним. Здесь все то же, что и снаружи: скудная обстановка, серые стены, все старое. Вряд ли он что-то менял здесь после предыдущих обитателей. В комнате, куда мы проходим, ничего не говорит о личности жильца, кроме полок с книгами. Бумажными. Такой же раритет начала века, как авторучки, которые коллекционирует Гас. Мне становится интересно, они принадлежат ему, или это тоже наследство от кого-то, кто жил здесь раньше?
– Могу я предложить вам чай? – говорит Себастьян. Гас сверлит его взглядом.
– Не стоит. У меня не очень много времени. Собственно, мы заехали, чтобы отвезти тебя к доктору, он готов принять тебя сейчас. Можно было и не подниматься сюда, – сухо говорит он.
Себастьян внезапно слегка улыбается:
– Кстати, насчет этого. Могу вас немного обрадовать и избавить от лишних хлопот со мной. В докторе нет необходимости. Сейчас придет мой сосед, он сможет все сделать прямо здесь.
Гас недовольно хмурится:
– Так не пойдет! Ты собираешься доверить это непонятно кому, на дому, в антисанитарных условиях…
– Но ведь и к вашему врачу предполагалось ехать именно так, в обход официальной клиники, – мягко, но настойчиво возражает Себ. Я наблюдаю за этим диалогом, затаив дыхание. А парень-то показывает характер! Он, видимо, еще не знает, что Гас такого не потерпит. Он, и только он, должен быть главным. Так что, хоть я и не понимаю, о чем они вообще сейчас спорят, это весьма увлекательно.
– Я полностью ему доверяю, он студент медицинского университета, – продолжает Себ. Впервые я слышу от него такой длинный монолог.
– Студенты разные бывают. Это очень ненадежно! – возмущается Гас, но уже не так категорично, как сначала. – На каком основании ты ему доверяешь?
– Он бил мне татуировки, – кратко говорит тот. – Этого вполне достаточно.
Татуировки? Неожиданно. Интересно, где и какие. На его руках и других видимых участках кожи, не закрытых одеждой, ничего нет.
Гас явно собирается что-то возразить, но не успевает. В квартиру заходит парень с добродушным круглым лицом, с чемоданчиком в руках. Я именно так и представляла себе соседа-медика Себастьяна. Разве что только с татуировщиком его облик не вяжется.
– Всем привет! Смотрю, тут собралась и группа поддержки, – хмыкает он. – Отлично!
Гас волком смотрит и на него, и на Себа.
– Я пойду, пожалуй, – говорит он и направляется к двери. Ни Себ, ни его друг, занявшийся разборкой чемоданчика на столе, не обращают на это внимания. Я следую за Гасом и нагоняю его в коридоре у двери:
– В чём дело? Что, черт возьми, тут вообще происходит?!
Он резко оборачивается:
– Он собирается прямо сейчас вырезать свой ID-чип из руки.
5.
– Я не хочу быть в этом замешан. Тут и так слишком много очевидцев. Могу подвезти тебя домой, если надо, – Гас начинает открывать дверной замок.
У меня нет времени как следует всё осмыслить, но главное я улавливаю:
– Подожди, ты что, сам хотел найти ему для этого врача?
– Я и нашел. Он очень занятой хирург, и с большим трудом согласился помочь. Он позвонил мне сегодня утром, чтобы я срочно привез этого мальчишку сейчас.