Преврати меня в робота

– То есть, ты бы присутствовал при этой операции, но только со своим врачом? Гас, но ведь разницы-то нет. Вырезать чип на дому – в любом случае считается за преступление, так какая разница, кто это сделает: твой врач или его друг? Главное, чтобы он знал, что делает, и соблюдал стерильность. Кажется, этот студент-медик вполне понимает, на что идет.

Тут я немного блефую: откуда мне знать, что понимает или не понимает впервые увиденный нами студент-медик? Но из чувства противоречия я пытаюсь уговорить Гаса остаться и посмотреть дальше.

Гас пожимает плечами.

– Раз моя помощь не нужна, то не вижу смысла брать лишний риск на себя. И тебе не советую. Но он на твоем попечительстве, поэтому ты должна была это знать.

Он прав. Конечно, я должна решить вопрос, как Себастьян попадет в Капсулу. Его ID-чип не зарегистрирован в пропускной системе, и на входе в охранный пункт сразу будет опознан как чип постороннего человека. Сработает сигнализация, и дроиды-охранники схватят его либо выгонят. Собственно, благодаря такой простой, но эффективной системе до сих пор я не слышала о случаях, когда посторонние люди пытались проникнуть в Капсулу. Любой человек в городе Луисвилль понимает, что такое закрытая территория и насколько бессмысленно пытаться в нее проникнуть без разрешения. В округе города Капсула – не единственный закрытый исследовательский центр. Но наверняка самый секретный. Единственный доступный вариант – это провести Себа в Капсулу с чужим чипом, потому что перепрограммировать всю пропускную систему, конечно, никто из моих знакомых в Капсуле не сможет.

Наверное, я должна быть благодарна Гасу, ведь он озаботился этой проблемой до меня и даже нашел врача, готового пойти на серьезное преступление. Самовольное удаление своего идентификационного чипа грозит многолетним тюремным сроком не только тому, кто удаляет чип, но и всем помощникам и свидетелям. Удалить чип – это как подделать все свои документы о том, кто ты, где проживаешь, какой собственностью владеешь, какое у тебя образование, банковские счета, медицинские данные, родственные связи и множество разных других вещей. Избавиться от всей информации о своей личности. Естественно, это запрещено законом.

Интересно, а друг Себа осознает, чем рискует? Думаю, что врач, найденный Гасом, был бы, конечно, надежнее. Но, видимо, мнение Себа не переломить: он как-то так непринужденно, но твердо настоял на своем, что Гас почти не пытался переубедить его.

Впрочем, Гасу так даже проще: он, действительно, сейчас просто уйдет и не будет причастным к нарушению закона.

Но а как же я? Я в любом случае уже свидетель. Ведь я ответственна за Себастьяна. И более того, мне же ещё и нужно теперь найти для него другой чип, с разрешением на вход в Капсулу. Или, если получится, как-то запрограммировать тот, который ему сейчас удалят. Мне придется остаться здесь и быть в курсе всего. И я не хочу одна быть свидетельницей, это слишком опасно. Поэтому я делаю шаг, больше похожий на прыжок, и пока Гас еще не ушел, хватаю его за руку.

Мы теснимся в дверном проеме в весьма неловких позах. Но я должна попытаться. Он ведь уже начал помогать мне, хотя мог этого не делать. Скорее всего, я ему тайно нравлюсь, грех этим не воспользоваться.

– Останься, пожалуйста, – произношу я с придыханием и заглядываю ему в глаза. – Ты ведь уже почти и так всё увидел. Если что, ты сможешь отрицать свое присутствие, и никто не скажет, что ты здесь был. По крайней мере, я точно не расскажу. Ну пожалуйста!

Говоря, я пытаюсь выразить своим очаровательным взглядом и сбивчивым голосом чувства растерянности и беспомощности. Если он действительно испытывает ко мне что-то личное, то не сможет проигнорировать просьбу. Я немного сжимаю его руку, словно ищу поддержку. Он угрюмо молчит. Но и не уходит. Ну же, давай, согласись уже!..

Он тяжело вздыхает и возвращается назад в комнату. Я еле сдерживаю торжествующую ухмылку. И заодно думаю: ну надо же, Гас действительно помогает мне не только из-за своих рабочих обязанностей! И я сейчас так запросто воспользовалась этим. «Молодец, Лили. Главное, теперь не подогревать эту симпатию». Хотя Гас всегда так демонстративно на меня фыркает и ворчит, что явно и сам не намерен ничего подогревать. Тем лучше.

Себастьян сидит за столом, его рука лежит на расстеленном полотенце. Его друг заканчивает приготовления: раскладывает небольшие колбочки, распаковывает скальпель и стерилизует его. На руках его уже надеты перчатки.

– Кажется, он абсолютно уверен в том, что делает, – шепчу я Гасу, наигранно нелепо переминаясь около него с ноги на ногу. Он не соизволил сесть, а мне приходится в благодарность за его присутствие торчать рядом с ним. Хотя мне больше было бы интересно подойти и понаблюдать, как будут извлекать чип.

– О, группа поддержки снова здесь! – улыбается медик.

– Не успел представить вас, это Гарри, – говорит Себастьян и называет ему наши с Гасом имена. Меня, к моей досаде, он представляет полным именем – Лилиана. Так меня называет только отец, и мне всегда это не нравится.

– Можно просто Лили, – мило и вполне искренне улыбаюсь я Гарри. При взгляде на него, такого жизнерадостного, улыбка так и просится на лицо.

– Весьма и весьма приятно познакомиться, Лили! – подмигивает он мне, а Гасу дружелюбно кивает. – Что ж, начнем операцию. Клиент готов, врач вроде тоже. Надеюсь, обморока не будет?

– Не рассчитывай, – отвечает Себ. Он уже как будто заскучал в ожидании.

– Можно посмотреть? – не выдерживаю я.

– Да конечно! Там и смотреть-то не на что, но если так хочется, кто мы такие, чтобы возражать? – Гарри говорит это, уже не глядя на нас. Он брызгает на тыльную сторону ладони Себа анестетиком. Я подхожу поближе, но так, чтобы не мешаться под рукой, с другой стороны стола.

– Сожми кулак, – говорит Гарри Себу. Он немного наклоняется, чтобы разглядеть, где именно под кожей проступает очертание чипа. У Себа он находится между пястными костями среднего и безымянного пальцев, посередине ладони. Я сжимаю свою руку в кулак и смотрю на еле заметный бугорок под кожей между костями большого и указательного пальцев. Мне кажется, в этом месте меньше болевых ощущений от вживления чипа. Хотя, возможно, особой разницы нет.

Никто, наверное, не помнит, как ему вживляли его чип. Это происходит в раннем детстве, и люди обычно не помнят этот период своей жизни. Однажды, давным-давно я немного поболтала со своим другом Кидзуоки об этом. Он тоже работает в Капсуле и занимается разработками искусственных внутренних органов и их взаимосвязи. Кидзуоки показывал мне образец силикатного стекла, из которого делаются капсулы для чипов. Эти капсулы размером не больше зернышка риса и абсолютно нейтральны для нашего человеческого тела. Каждому ребенку делают прокол под кожей специальной иглой, и вот чип внутри.

Помню, как спросила Кидзуоки, что делать с людьми, у которых нет рук, и он абсолютно не удивился моему вопросу, сказав, что в таком случае чип можно «впихнуть» в мочку уха. Но, конечно, в ладони чип намного удобнее. Нам часто приходится ими пользоваться, ведь в чипе – вся нужная информация о нашей личности и все нужные ключи, контакты и записи. В начале века для этого использовали паспорта и персональные телефоны, но теперь в них отпала необходимость. Телефоны сменились наручными смарт-браслетами. В одной руке чип, на другой браслет – и всей своей информацией человек быстро и легко распоряжается. Звонить мы тоже можем через браслеты, главное – добавить контакт чипа нужного человека в свой. Ну и, конечно, при желании по чипу можно отследить местонахождение его владельца. Именно поэтому Себу нужно сейчас удалить его.

Мне интересно, будет ли это больно? Скальпель в руках Гарри всё-таки выглядит отталкивающе, а не как нечто приятное. Но, кажется, Себ не испытывает волнения, а только ждет, когда же Гарри приступит. Брр. Я машинально прячу свой кулак в ладонь другой руки. Не хотела бы я проверять на себе, больно ли это.

Гарри делает укол рядом с местом чипирования. Как я понимаю, это анестезия.

– Местный наркоз, легенький совсем, чтобы не было бо-бо, – комментирует он для меня, подмигивая. Такое ощущение, что он получает удовольствие от этого процесса. Я же раздумываю, смотреть на всё или отвернуться, когда он надрежет кожу. И всё-таки решаю не смотреть. Вместо этого я осторожно поглядываю на Себа. Он не отводит взгляда от своей руки на столе. Слегка морщится – видимо, Гарри начал резать кожу. Несколько секунд, кажущихся долгими, я слышу сосредоточенное сопение Гарри и наблюдаю то за Себом, то за Гасом – тот явно не в своей тарелке, но тоже смотрит, не подходя к столу.

Раздается звякающий звук – это скальпель, положенный на стол. Краем глаза вижу, как Гарри берет пинцет. Сейчас будет извлекать чип. Я решаюсь посмотреть на это: не пропускать же такой редкий случай из-за опасения испытать страх от вида крови. Оказывается, в операции нет ничего особенного: надрез на ладони совсем маленький. Еще секунд пять – и Гарри торжественно поднимает в воздух пинцет с блеснувшей на свету капсулой. Себ сам наклеивает себе пластырь на место пореза. Всё.

– Подготовка длилась гораздо дольше, – замечаю я.

– Ну так а вы чего ждали? Это же не аппендицит вырезать! – снова возвращается к Гарри его болтливость. Он убирает капсулу в миниатюрный контейнер не больше дюйма в диаметре. – Я заслужил премию за труды? Может, хорошую порцию выпивки?

– Конечно! Чашка зеленого чая подойдет? – серьезно говорит Себастьян, а Гарри и над этим довольно смеется. Кажется, ему не нужно особых поводов для веселья. Не то что его вечно отрешенному другу.

– Мне пока оставить чип у себя или отдать вам? – спрашивает Себ. Я не сразу понимаю, что он обращается ко мне. Слишком вежливо, даже чопорно. Хочется ответить: «Что с тобой не так, парень?! Мы вместе будем нарушать закон, и даже уже сделали это, а ты говоришь со мной как с почтенной пожилой леди, проходящей мимо на улице!» Даже Гарри после пяти минут шапочного знакомства уже ведет себя по-свойски, и это гораздо приятнее, чем подчеркнутая холодная вежливость.

– Естественно, отдать мне. В этом и заключалась цель всего сомнительного сегодняшнего мероприятия, иначе зачем тогда было его вырезать? – отвечаю я примерно в его тоне. Я тоже могу быть чопорной. – Оставайтесь сегодня дома и ожидайте меня. Раз у вас теперь нет чипа, я не смогу вам позвонить, когда вы понадобитесь, и придется за вами заезжать.

– Я могу сам приехать куда потребуется, – отвечает он со странным выражением лица, как будто ему очень неприятно. От чего, интересно? От предложения его подвезти? Больной какой-то.

– Ожидайте меня здесь, – холодно повторяю я, беру из рук Гарри маленькую хрупкую капсулу с чипом внутри и иду к двери на выход. Я прячу капсулку в свою маленькую сумочку и надеюсь, что она не треснет и не потеряется там. Уж очень она маленькая. – Приятно было познакомится, Гарри!

– Взаимно, прекрасная леди! – раздается веселый голос за спиной. Гас выходит сразу же за мной. На ходу бормочет что-то про самоуверенных сопляков. Не испытываю желания уточнять, кого он имеет в виду, поэтому сохраняю молчаливую атмосферу, пока мы садимся в его Порше. А у Гаса явно улучшилось настроение. Ну да, для него все хлопоты с Себом уже позади.

– Есть план, что делать с ним теперь? – пытается он разговорить меня, как только мы выезжаем на дорогу.

– У меня всегда есть план, – отвечаю я все в том же тоне, каким общалась с Себом. А что, неплохо помогает избежать ненужных расспросов. «Всё равно делиться с тобой я не собираюсь. Вы с отцом плевать хотели на меня, когда втягивали в эту аферу», – думаю я с мстительным удовольствием.

Хватило того, что я выступила перед Гасом испуганной овечкой, когда упрашивала его остаться. Теперь он, как и я, свидетель преступления Себа, а значит, почти соучастник, и не сможет, если что, как-то мне угрожать или шантажировать, как если бы свидетельницей была я одна. Не думаю, что он стал бы это делать, но обезопасить себя всё равно нужно максимально. Нельзя, чтобы у таких людей, как мой отец, был компромат на меня. Родственные и дружеские связи у них всегда могут отойти на второй план, если потребуется. Это я усвоила прочно. Поэтому никакого доверия на пустом месте с отцом и его людьми быть просто не может.

Гас не пытается больше поддержать разговор. Он только хмуро косится на меня, а потом я всю дорогу до Капсулы смотрю в окно и не ловлю его взглядов на себе. Только когда я выхожу из машины, Гас говорит: