Дни Великой пустоши. Изгой

Теперь следовало пройтись вдоль освещенного коридора и заглянуть в окно приема находок. Парень молча сунул туда шкуру крота, мясо, три батарейки, свои старые перчатки, строительную каску, один комбинезон охраны и россыпь иного хлама. Нож, противогаз и комплект униформы решил оставить себе.

Приемщицей – полная женщина с огромной бородавкой на носу и высоким голосом, увидела добытое и довольно хрюкнула, глаза сверкнули интересом. Она порылась в вещах, а затем взглянула на подземельщика, и лицо перекосило отвращение.

– Это все, убогий?

 Олег кивнул. У него была привычка не отвечать в голос, если в вопросе звучало оскорбление. С тех пор, как он стал придерживаться этого правила, с жителями верхних ярусов практически не разговаривал.

– Так я тебе и поверила, сопляк! Как всегда, припрятал ценное для себя, а ведь это все имущество магистра. Вот выступлю на собрании с предложением с предложением тебя обыскивать. Узнаешь тогда.

Парень ничего не отвечал, просто ждал платы. Пристально смотрел бледно-желтыми глазами. Они казались покорными, добрыми, но приемщица всегда начинала ерзать, когда Олег направлял их в ее сторону. Ни у одного порядочного человека, по ее мнению, о чем она не раз говорила, не бывает желтых глаз, это противоестественно. Женщина часто замахивалась в попытке ударить мальчишку, но под рукой не было палки, а бить ладонью ей, видимо, не хотелось. Она ворчала, что в следующий раз точно возьмет дрын с собой, но забывала, поэтому подземельщик оставался невредим.

– Десять монет, – сказала женщина, кривя лицо.

– Спасибо, – ответил Олег, но не пошевелился.

Пухлая рука исчезла за прилавком, перекладывая шуршащие и звенящие стопки, а затем на стол упали медные монеты. Парень сгреб их в ладонь и сунул в карман. Делал он это молниеносно, и приемщица каждый раз вздрагивала от нечеловеческой скорости.

В следующую секунду окно захлопнулось, и Олег зашагал в сторону душевой. Она располагалась в восточном крыле, где обитала вся аристократия, поэтому требовалось втрое больше осторожности и терпения. Мнительная охрана здесь запрещала праздно шататься даже горожанам, что и говорить о подземельщике. Спасало то, что местные представители власти за последние два года уже привыкли встречать здесь Олега. Это не делало проход безопаснее, но дарило возможность не быть схваченным сразу после появления.

Из узкой двери пахло мылом и кислым. Время от времени над ней поднимались клубы пара, слышался плеск воды. Мытье – дорогое удовольствие даже для среднего класса. За возможность быть чистым требовали пять монет, но парень с готовностью платил их. Для него самого процедура не имела никакого значения, но для друга, на встречу с которым Олег и собирался, она значила много. Это было достаточным поводом, чтобы не доедать и спать на сырых тряпках под лестницей.

– О, чистоплюй, – приветствовал вошедшего круглолицый банщик и принял вид терпеливой скуки.

«Ну и?», – говорило его лицо.

Олег на такие мелочи не обращал внимания. Этот коренастый мужичок по отношению к нему лояльнее приемщицы. Наверное, потому что платил Олег.

– Здравствуйте, свободные душевые есть?

– Пятая и восьмая, с тебя шесть монет.

– Почему?

– После тебя кабинку нужно чистить в два раза дольше, и требуются духи, чтобы прогнать запах. Так что либо плати шесть, либо проваливай.

У Олега монеты водились, он тратил далеко не все, что получал от приемщицы, плюс иногда находил их в подземелье, но сама цена пугала. Шесть монет стоил ночлег на два дня в дальней гостинице и один завтрак. «А тут просто…» – мысли осеклись. Возможность не ударить в грязь лицом перед единственным другом, поэтому, сколько бы ни потребовали платы, он найдет деньги.

Парень достал необходимую сумму. В глазах банщика пронесся алчный блеск. Возможно, следовало поторговаться, но за свою жизнь Олег еще ни разу не спорил. К чему рисковать сейчас?

Парень зашел в восьмую кабинку, он чаще всего использовал именно нее. Она находилась у дальней стены в нише, и, если сильно не прислушиваться по сторонам, создавалось впечатление полной тишины, а к ней Олег привык куда больше, чем ко всем остальным звукам. Так его желания гармонировали с предпочтениями горожан. Они хотели шума, а подземельщик от него скрывался. Это помогало им не пересекаться, что вполне удовлетворяло всех.

Горячие струи воды ударили в ссохшееся с грязью телу. Ссадины будто заживали сами собой. Вниз от головы через грудь по бедрам до пяток уходили тяжелые мысли.

Из душевой Олег уже не шел, а бежал. Новая униформа охранника, защитные перчатки и начищенные берцы смотрелись идеально. Выбивался только засаленный рюкзак, но его следует оставить под лестницей. Широкими шагами парень преодолел жилые кварталы, силовой сектор, площадь перед главным шлюзом. По большей части люди его не замечали, он просачивался между них подобно газу. Казалось, даже воздух не колыхался рядом.

– А, это ты, сын предателя.

– Грязный оборванец!

– Хватит путаться под ногами, крыса.

– Еще раз пройдешь мимо меня, вызову полицию.

А если бы на него обратили внимание стражи порядка, можно было бы схлопотать пинок под зад или даже удар дубинкой, поэтому возле них он пробирался особенно тихо.

Олег добрался до своего спальника под лестницей и сунул туда голову. Там, как всегда, сидел еще один житель убежища, не считавшийся горожанином – бездомный Трот. Добродушный мужик со странным именем, носом-картофелиной и закутанным в лохмотья грузным телом. Сосед отличался словоохотливостью, но с ним никто не разговаривал. С головой у Трота не все в порядке. Друзьями они с Олегом не стали, но не видели друг в друге опасности, поэтому уживались.

– Какой жаркий день, не правда ли? – затянул обычную фразу Трот.

– Угу.

– Очень жаркий.

Дальше парень слушать не стал. Бросил рюкзак, выудил из него зажигалку, а из-под матраса – бумажный пакет и направился в сторону Грибного переулка, названного так в честь огромного количества грибных плантаций в трех гигантских оранжереях. Более десяти видов, всевозможных размеров и форм. По вкусу они тоже отличались, но Олег пробовал только два, самых дешевых, отличий не почувствовал. То ли от неприхотливости, то ли от нежелания замечать разницу. Здесь росли и другие культуры: пшеница, картофель, батат, морковь – у прибывающих на торговлю пустынников они вызывали восторг, но подземельщику и они были безразличны. В еде он ценил лишь питательность.

Юноша не знал вкуса всех грибов и овощей, зато хорошо выучил их названия. Правда, никогда не произносил их вслух. Никому бы и в голову не пришло спросить у подземельщика, но Олег не гнушался этим знанием, как и любым другим. Жажда нового была его неуемной слабостью – или силой. Она расцветала, когда Олегу удавалось прочесть очередную книгу. Он поглощал все, что попадалось ему в руки. Буклеты, справки, толстые тома и крошечные брошюры. История, фантастика, психология, наука. Бесчисленное множество тем. Предки нового мира, уходя в убежища, запасались знаниями на века вперед. К сожалению, они просчитались. Мода на чтение под землей не прижилась. Причем не только в нынешнее время, но и в прошлом, ведь Олег находил книги в самых далеких коробках, небрежно сваленных в груду. Десятки, сотни часов парень проводил за пыльными страницами, пахнущими так странно, что хотелось вдыхать аромат полной грудью. Книги уносили его далеко. Каждая – в свой неповторимый мир, столь неуместный в сером однообразии убежища.

От остекленных оранжерей пахло землей. В коридорах безлюдно.

Олег взглянул на часы, висевшие над аркой. Стрелки образовали острый угол возле цифры шесть. Отлично: у него еще пять минут в запасе. Он приближался к темному сектору, освещение которого не восстанавливалось последние несколько лет.

Остановился в условленном месте, потянул из кармана зажигалку из блестящего железа. Лязгнула крышка, трижды провернулось искрящееся колесико. В ответ в глубине темного сектора трижды вспыхнул свет. С той же частотой, будто чуть задержавшееся отражение.

Лицо Олега просияло. На глазах заиграли веселые искры, губы растянулись в улыбке. Его ладони вспотели, а в груди шевелился ком. Она не могла не прийти. Всегда приходила. Правда, от чувства тревоги, которое появлялось каждый раз перед долгожданной встречей, подземельщика это не избавляло.

– Привет, Алена, ты сегодня рано.

– Да я только пришла, не усидела, – раздался бархатный шепот из темноты.

– Здорово, значит, у нас будет на пять минут больше.

– Это точно, – девушка хихикнула, – как ты?

– Я сегодня нашел кое-что по-настоящему интересное.

– Неужели? Расскажи. Только все подробно, не вздумай упускать никаких мелочей.

Алена вышла из темноты. В груди Олега образовалась пустота, а потом заполнилась теплотой. От ее мерной походки раскачивались волнистые локоны, и он жадно ловил каждое движение. Девушка смешно морщила нос, глаза смотрели весело и дерзко. Она улыбалась. Парень внутри таял и расплывался лужей умиления, которой замечательно здесь в темном секторе, как нигде на земле. Дыхание становилось глубже и вырывалось из груди с предательским шуршанием. Глаза не хотели отрываться от спелых вишен ее губ, так часто хваливших его. Хотя за что? Подземельщик – он и в Пустоши подземельщик. Без рода, имени, грязен и пахуч. Олег, конечно, мылся перед встречей, но кроме запаха плесени и пота тело впитало вонь подземной черноты. Парень не знал, чувствуют ли запах другие. Он и сам обращал на него внимание только тут, рядом с Аленой, но этого было достаточно. Юноша стыдился. Девушка не называла сыном предателя, заморышем или крысой, а от него разит подземельем. Он только за это готов был себя презирать, когда лепестков ноздрей вздернутого носика касался запах черноты. Родом из непроглядной тьмы.

Алена была светом, достойным древних сказок о солнце. Олег не знал, каких богов просить, чтобы ей не пришлось оказаться по ту сторону центрального шлюза, поэтому молился сразу всем.

Девушка была ему дорога. По-настоящему, настолько, насколько никогда не был ни наставник, ни давно расплывшийся в воспоминаниях отец. Она гипнотизировала его и сама, словно завороженная, слушала истории про тоннели, находки и ленивых кротов. Иногда ее, ни с того ни с сего, пробирал звонкий смех, от которого щемило сердце. Олег не умел смешить Алену, но обожал, когда это случалось, пусть и без его ведома.

– Знаешь, я нашел обширные коридоры за вчерашним лазом.

– И что там?

Глаза Алены распахнулись еще шире, хотя, казалось, это невозможно.

– Два огромных тоннеля. В один попасть я не смог. Мешает здоровенная металлическая дверь с двумя ключами и кодовым замком. Даже представить не могу, что там может храниться. Должно быть, ценности. Книги, спецодежда или какой-нибудь центр управления.

– Ого! Или украшения, дорогие ткани, может золото? Тебе нужно рассказать об этом магистру или отцу.

– Думаешь? Они не станут слушать. Мой собеседник – приемщица, а ей ничего не интересно, кроме того хлама, который я тащу, да кротовых шкур. Однажды просил помощи для разбора завалов шестого южного тоннеля, но меня лишь высмеяли. Хотя знаешь, если верить указателям, там должно быть вакуумное зернохранилище.

– Как жаль, – голос девушки упал, – ты встречаешь такие удивительные вещи и видишь сказочные места, а тебе не помогают. Это несправедливо. Когда я стану помощницей советника, обязательно выделю розыскную бригаду под твое начало. А может, вообще установлю дежурство. Мы проведем туда свет, и тебе не будет так одиноко.

 Олег усмехнулся. Как же далеки друг от друга их миры. Настолько, что ей нижние ярусы кажутся необычными, интересными, даже сказочными. Вряд ли о них кто-нибудь отзывался так же – на такое даже у Олега не поворачивался язык.

– Спасибо, конечно, но ничего удивительного внизу нет: бетон, железо, всякий хлам и вещи из прошлого, разбросанные без порядка и логики. Бардак, короче.

– А как же то, что ты там находишь? У половины вещей мы даже не знаем названий, а ведь сюда это принесли наши предки. Как же сильно мы от них отстали. Даже грустно. Все эти залы, коридоры, тоннели и механизмы. Трудно поверить в необъятность убежища, а горожане закрыты в мире наверху и ничего не знают.

– Верхний мир не здесь, – буркнул Олег.

– Ну да, конечно! – девочка подняла взгляд на полукруглый свод Грибного переулка, – но, судя по пустынникам, хорошего за главным шлюзом мало. Нам нужно пробираться вниз и там искать свое будущее. Сейчас ты создаешь его для всей общины. Рано или поздно мы спустимся туда, и только твои карты станут путеводной звездой. Мне кажется, мы с тобой застанем это время.

– Думаю, предки не просто так перешли на верхние ярусы и заперли шлюзы. Внизу хаос. Как будто все бежали оттуда.

– Возможно, – нехотя соглашалась Алена.

– Они ведь были неглупы, если смогли построить настолько гигантское убежище. Поэтому их решения не вызывают сомнений.

– Наверное, ты прав, но мне все равно не верится, что они бежали от опасности.

– Почему?

– Ты говорил, трупов там нет.

«Один есть», – хотел сказать парень, но смолчал.

– Вроде бы.

– Значит, ничего не было – что же это за опасность, которая не убила ни одного человека?

Свои предположения Олег озвучивать не стал. К чему пугать?

– Меня за столько лет тоже ничего не убило. Даже не покалечило.

– Ну вот. Нам предстоит спуститься вниз. Кстати, а что было с другой стороной?

– С какой?

– Ну, ты сказал, с одной стороны была закрытая дверь, а с другой?

– С другой ничего интересного, затопленный сектор. Важно, что было рядом с той дверью, куда я попасть не смог.

– И что же?

– Я нашел план эвакуации, представляешь?

– Это что еще за штуковина?

– Карта, которой пользуются жители, если случается беда, это путь наверх.

– И что с планом не так?

– Все с ним хорошо, но только он ведет с нижних ярусов не сюда.

– Как не сюда? Разве есть другое безопасное место?

– Скорее всего.

– Не оставляешь надежды найти второй выход?

Взгляд Алены был полон доброй снисходительности, Олег почувствовал укол. Он понимал, что никто не верит в наличие второго выхода.

Если судить по схемам, которые парень обнаружил, убежище рассчитано на вдвое большее количество генераторов, только куда они делись и где были расположены – непонятно. Подземельщику не нужны схемы, чтобы чувствовать их наличие. Теперь догадки нашли подтверждение.

– Второй выход точно есть, Алена, иначе бы нижние ярусы не тянулись так далеко.

***

Девушка улыбалась. Ей нравились темные волосы и золотые глаза Олега. Будоражил жар, с которым он говорил с ней и смотрел на нее. Сердце замирало от мысли, как многое он видит там внизу и сколько переживает. Она ощущала особый запах, который исходил от него – описать было невозможно, называла про себя «запах темноты». Звучало это странно, по спине бежали волнительные мурашки, она закрывала ладонями лицо, и сердце начинало стучать чаще. Ей казалось, будто Олег тащит темноту за собой. Та клубится возле него мрачными разводами, но не охватывает целиком. Подземельщик добр и умен. Мало кто мог похвастаться такими качествами. Юноши, которых она встречала ранее, в школе и на общих собраниях, говорили глупости и были до скрежета зубовного скучны. Они повторяли одни и те же слова, будучи уверенными в своей оригинальности. Лишь изредка Алена улыбалась, кланялась особо слащавым речам и морщилась от хамских, но не придавала значения ни тем, ни другим.

С Олегом было иначе. Да, конечно, в нем тоже читалась жадность, но другая. Это трудно передать словами, подобное может чувствовать только девушка – когда мужчине не просто тебя хочется, ты ему необходима. Он ломает преграды, что бы насытиться и не находит удовлетворения никогда. Олег не претендовал на ее тело и жизнь, она даже боялась представить, что будет, если отец узнает про их дружбу, но от этого ей хотелось видеть его чаще.

***

Парень не знал, что творилось в голове подруги. Она дочь советника, ему нельзя к ней приближаться, но ради чего? Ценой наказания? Олег не знал расплаты достаточно суровой, чтобы показалась чрезмерной за возможность видеть Алену. Ценой жизни? Смерти он не искал и готов был бороться за жизнь до последнего, даже за такую мрачную и всеми презираемую. Он в прямом смысле готов был грызть землю, но, несмотря на это, погибнуть он не боялся. Если бы не одна неприятность: за ее порогом не было Алены. Дочери советника, друга и просто самого доброго человека на свете. Единственная причина, по которой Олег скрывал общение с ней, – это возможное наказание для нее. Ему все равно, сколь легко и незаметно оно пройдет для девушки. Конечно, ее вряд ли посмеют тронуть (тогда он не знал, что ошибается), но эта убежденность горела в нем ярко и полно. Он не мог позволить, чтобы ей досталось даже самое легкое наказание, упрек или укоризненный взгляд. Ей должно быть легко, тепло и интересно каждое мгновение ее ослепительной жизни. Если от Олега что-то зависит, он сделает это, не задумываясь.

– Раз ты так веришь в существование второго выхода, то найдешь его. И вообще, если это окажется правдой, возможно, тебя даже наградят! И я точно захочу на это посмотреть! Ты ведь сводишь меня?

– Конечно, свожу, мы сможем убежать вдвоем, – Олег осекся, к щекам и кончикам ушей хлынула кровь. Они запылали, словно центральный прожектор, накинутый красной тряпкой.

«Что ты несешь? Куда убежать? С тобой?», – кричал он себе, даже хотел извиниться перед Аленой за столь смелую фразу, но слова приросли к небу, а из горла не выходило ни звука. Олег истово жевал нижнюю губу. Если бы Алена не пришла ему на помощь, он бы сгорел прямо на месте, превратившись в горстку стыдливого пепла.

– Мы бы убежали, но только взглянуть на него. А надолго меня отпустят вряд ли. Отец потеряет.

Он не рассчитывал на то, что она согласится и не ждал ничего даже в самых светлых фантазиях, но аккуратный отказ все равно опять уколол его в сердце.

– У меня кое-что есть.

 Олег, не поднимая пристыженных глаз, расстегнул молнию куртки и стал рыться за пазухой. Алена просияла. Юноша достал хрустящий пакет и вручил его подруге, густо краснея и пряча подбородок в расстегнутый ворот. Затем он протянул ей зажигалку с выгравированной на пузатом боку конструкцией, напоминающей заглавную букву «А» с сильно вытянутой вершиной. Медные бока горели огнем после того, как он промыл и высушил ее. «Приемщица за такую находку удавилась бы на месте», – с улыбкой подумалось Олегу.

Алена переводила восторженный взгляд с зажигалки на бумажный пакет, зажав рот ладонями. Из-под маски из рук светились карие глаза с пушистыми, словно перо, ресницами. Она протянула тонкие длинные пальчики к зажигалке, схватила и стала рассматривать.

– Открой крышку и покрути колесо.

Алена подчинилась. Слабый подрагивающий свет осветил сектор, выхватив из темноты два лица. Они смотрели друг на друга с живым интересом. Лишь изредка взгляд девушки возвращался к тяжелой металлической штуке в ее руках. Завораживало танцующее на полированных боках пламя. Казалось, если дотронешься, то сможешь обжечься.

Щелкнула крышка. Пламя погасло. Олег не перестал видеть Алену, благо выработал ночное зрение много лет назад, а она не могла. Он был уверен, что превратился для Алены в черноту. Так же, как стены, пол и потолок. Захотелось чиркнуть зажигалкой и снова осветить коридор хотя бы самым блеклым светом, но это было бы слишком опасно.

Он не сразу понял, почему чуть не подпрыгнул на месте. Но в следующую секунду стал заливаться краской. Лицо с новой силой ударило в жар. Алена взяла его за руку.

– Я тебя совсем не вижу, – хихикнула она.

– Потерпи, сейчас глаза привыкнут, – прохрипел Олег скрипучим голосом.

– Ты, наверно, не боишься темноты?

– Нет.

Олег видел, как широко распахнуты ее глаза, но не сфокусированы на нем. Будто с ним говорила слепая девушка. Это сравнение метнуло по его спине мурашки. Он тряхнул головой, прогоняя дурные мысли. Олег ощутил, как пальцы Алены устраиваются в его руке, ладони сомкнулись идеально подогнанными друг к другу частями одного механизма. Он никогда прежде не держал ее за руку. Ощущения завораживали его, пленили. Хотелось продлить эту минуту навечно, но тут Алена прикоснулась к локтю, плечу и застыла.

– Кажется, я стала тебя видеть, – она улыбнулась, – не понимаю, как ты работаешь в кромешной темноте.

 Больше за руку она его не брала.

– Дело привычки, – Олег отмахнулся, – я же говорил, там нет никого, это тут можно схлопотать дубиной от полицейского или охранника, а там вообще никаких опасностей нет. Я не встретил ни разу. Хотя так далеко не заходил ни один подземельщик до меня.

– После тебя подземельщики и не понадобятся.

 Олег прищурился и чуть наклонил голову набок.

– Почему?

– Ты закончишь их работу, у тебя будет полная карта, я это чувствую. Тогда тебе не придется ходить в темноте и одиночестве. Я уговорю отца, и мы снарядим целые бригады. Ты будешь их руководителем.

Олег усмехнулся про себя. Руководителем? Сын предателя, крыса и мерзкий подземельщик? Скорее, он первое время будет проводником, научит пользоваться картами, а затем его изгонят навечно к пустынникам.

– Спасибо, что веришь в меня.

– Вот увидишь, Олег, это убежище будет помнить твое имя вечно.

 Олег легко улыбнулся, но подобрать подходящий ответ не смог.

– А что в пакете?

– А? – опомнился Олег: пакет он девушке так и не отдал, – вот, держи, это тоже тебе.

Девушка сунула зажигалку в карман и стала разворачивать увесистый пакет. Олегу казалось, что еще шире ее глаза стать не могут, но он ошибался. Когда бумажная обертка с шелестом упала на пол, в руках у девушки осталась белоснежная ткань. Она походила на шерсть, но была легкой и воздушной.

– Боже, что это?

Подземельщик смущался и с трудом мог подобрать слова.

– Не знаю, на ящике было написано: «кашемир», может быть это он и есть.

Но Алена словно бы не слышала ответа, она терлась о ткань лицом, теребила его между пальцев, охала и улыбалась.

– Я сошью из него платье. Получится очень красиво.

– Если твои глаза будут светиться так же как сейчас, боюсь не смогу разглядеть платье.

Олег не врал. Он уже давно утонул в шоколадной глубине этих глаз. Для него в них не только цвет редчайшей сладости, но и ее вкус. Парню захотелось облокотиться о стену, его качало, он был счастлив, как никогда.

Алена шагнула навстречу. Через мгновение она оказалась ближе, чем мог стерпеть Олег. Он попятился, отступив на шаг. Занесенные для объятия изящные руки девушки замерли в воздухе, будто поступь опытного ловца у расставленных на диких животных силков, и потянулись вновь. Подземельщик больше не отступал.

Ее руки. Объятия.

Сердце встрепенулось подобно чихнувшему на половине оборота дизельному генератору, оступилось, неловко дернулось и застучало вновь.

В лицо Олега ударил сладкий запах мыла и чистой одежды. Его щеки коснулись вьющихся локонов, холодных и ароматных, словно струи воды, пролившейся ему на сердце. Грудью он ощутил ее мягкое упругое тело. Он не нашел в себе силы обнять ее в ответ.

– Спасибо тебе, – обжег кожу горячий шепот.

Олег слышал ее, но как будто издалека: он лишь догадался о значении слов, а не разобрал их.

Когда девушка отпустила парня, он все-таки оперся о стену.

В ее глазах блестело волнение, а по губам скользила улыбка.

– Все хорошо?

– Да, – прохрипел он, – я рад, что тебе понравилось.

Юноша вернул самообладание, выпрямился, словно гвоздь, и улыбнулся.

Через мгновение их тишину нарушили.

В дальней части коридора послышались шаги. Олег напряг слух и обернулся. По центру шла фигура в длинной мантии серого цвета. Сопровождали ее четверо полицейских с фонарями. Это был советник с охраной.

– Папа, – прошептала Алена.

– Что он тут делает?

– Не знаю, проверяет плантации, возможно.

Пути было два: бежать, но их могли поймать; разойтись, как будто она случайно оказалась тут рядом с Олегом, но это может оказаться не слишком правдоподобным. В любом случае видеть их вместе не должны.

– Алена, – раздался голос советника.

Низкий, хрипящий, он отразился от стен и, дважды попытавшись повторить слова хозяина, затих.

Надежды рухнули. Бежать бессмысленно, да и пришел сюда советник с полицией, значит, он о многом осведомлен, а из убежища далеко не уйти.

Горло сдавило ледяными клещами. Олег чувствовал, как напряглась его подруга, и ненавидел себя за это: пришел и подверг ее опасности.

– Не бойся, – сказал он тихим голосом, – иди к нему. Отец знает, что ты тут, а про меня вряд ли. Как только их внимание отвлечется от коридора, я растворюсь. Тебе не придется ничего объяснять.

– Не могу поверить. Он следил за мной, – процедила сквозь зубы Алена.