Дни Великой пустоши. Изгой
Пустынники разошлись ковыряться в корзинах с представленным товаром. Пустой подошел к девушкам.
Он стал напротив первой и сразу перешел ко второй. Оглядел с ног до головы, дотронулся до груди, сжал, провел рукой по широким бедрам и довольно цокнул.
– Не трогайте их, пока не выбрали, – все так же растекался в улыбке дядя Леша.
Пустой ничего не ответил и даже не повел бровью, но руку убрал.
Остановившись возле третьей, он плотоядно улыбнулся. Девушку не спасли ни мешковатый свитер, ни стянутые в тугой хвост роскошные волосы, ни измазанное копотью лицо. Она была пленительна: ноги крепки и стройны, грудь выпячивала далеко вперед, бархатная, совсем юная кожа матовая и шелковистая.
– Ты, – сухо произнес Пустой.
В зале раздался плач, лицо девушки окаменело. Она шагнула вперед и только когда повернулась к толпе, по щеке покатилась крошечная слеза.
Пустой обошел остальных, после чего встал, широко расставив ноги.
– Выбирай третью, или в этот раз две? – спросил дядя Леша.
– Погоди, – глаза Пустого скользнули трижды по шеренге выставленных девушек, затем, к всеобщему удивлению, взгляд перешел на балкон, расположившийся за колоннами.
– Вот она, – мясистый палец указал на правую сторону.
Там ахнуло. Несколько долгих секунд непонимания.
– Молодая, с каштановыми волосами, – развеял последние сомнения Пустой.
Выбор пал на Алену.
Олег вздрогнул, словно бы под курткой блуждали молнии. Покачал головой и до хруста в челюстях стиснул зубы. Все молчали. Горожане, обладающие такой властью перед жалким подземельщиком, безропотными овцами скукожились и опускали глаза. Советник хватал воздух, не издав ни звука, замер магистр. Еще секунда и случится непоправимое. Парню нельзя говорить, выступать и дотрагиваться до жителей, но почему они молчат?
– Нет! – взревел он раньше, чем успел обдумать свой поступок.
На пол мгновения все обернулись, а потом толпа ожила, в ней родился и стал нарастать гул. Наконец-то зашевелился балкон.
– Я забираю ее.
Хищная улыбка коснулась губ пустынника.
– Только не благородных дам, – возразил магистр.
– Я сказал ее.
Пришельцы замерли у ящиков.
– При всем нашем уважении, нет, – послышался голос советника.
– А что, благородные отличаются от остальных?
Люди нехорошо зажужжали. Пустынники взялись за оружие. Все смотрели на Пустого.
– Таковы правила, – снова заговорил магистр, – выбирайте из предложенного.
– Слышали, крысы? – обратился пустынник к выставленным в ряд девушкам, – вы – это предложенное, вас не жалко.
Магистр хмурился. Смотрел то на горожан, то на Пустого, то на оружие в руках пришельцев. Пустынники выглядели лисами в курятнике.
Советник смотрел на дочь, та замерла и побледнела.
Олег, сокрушенный вялой реакцией влиятельный лиц убежища, напрягся пружиной, патроном, отправленным в ствол.
– Я вам ее не отдам, – процедил сквозь зубы советник.
– А мою? – крикнула женщина из толпы, чью дочь выбрали первой.
– Это не по правилам, – ответил старик.
Гул усилился.
– Отдайте мне ее или, – Пустой не договорил и дотронулся до рукояти меча.
Алена сжалась.
– Не смейте угрожать, – советник задрожал.
– Молчать, – прервал его магистр.
– Папа, – одними губами прошептала девушка.
Олег видел, как ее аккуратно вырезанные алые губы стали белеть. Подземельщик скрипел зубами.
– Наши гости ясно дали понять, чего хотят. Мы все равны, в этом они правы, – поклонился магистр.
– Замолчи! – взревел старик.
– Уважаемый Пустой получит девушку, которую выбрал, – с нажимом повторил дядя Леша.
– Не позволю, – советник начал хрипеть.
– Хватит, еще одно слово, и вас лишат сана, а очаровательная Алена станет обычной девушкой, тогда это будет по правилам?
В толпе заулыбались. Пустой оскалился.
Плечи советника поникли, из лица ушли последние краски. В зале повис спокойный гул и непринужденность. Пустынники самодовольно смотрели друг на друга, Пустой жадно раздевал глазами Алену, замершую в ужасе и не способную ни плакать, ни двигаться.
– Привести ее, – приказал магистр, и двое полицейских направились к Алене.
Советник не шевелился. Дядя Леша одобрительно наблюдал за ликующей толпой. В глазах пришельцев читалось убийство. Девушку спустили с балкона и вытолкнули на центр зала.
Больше терпеть было нельзя.
– Прочь! – зарычал Олег не своим голосом и ринулся вперед, растолкав горожан, а троих даже опрокинул.
С зажигалкой в ладони он подбежал к тому пустыннику, что держал Алену, и со всех сил выкинул руку вперед. Кулак смачно упал на широкий и крепкий, словно наковальня, подбородок. Пальцы пронзило болью. Огромные лапы освободили бедняжку. Пустынник вращал глазами, из которых пропал фокус. В следующую секунду зрачки поползли наверх, демонстрируя желтоватые белки. В поисках равновесия громила расставил руки и покачнулся, борясь с нокдауном, но устоял. Только Олег не обратил на это внимания. Он подбежал к подруге.
Миг, когда взял Алену за ледяные, словно у мертвеца руки, и заглянул в ее невидящие глаза, длился целую вечность, хотя на самом деле не прошло и секунды. Перед всем убежищем, под ошарашенный вздох. Парень увидел все: выбившуюся прядь волос, изогнутую и непослушную, глубокие карие глаза и белеющие пятна на запястьях от мужских ладоней. Олег не произнес ни слова и только хотел обнять девушку, когда сзади рвануло, а зал разразился грохотом, оказавшимся смехом пустынников. Те с улыбками наблюдали, как чуть не поваленный собрат с ревом бросился на подземельщика.
Стальные тиски чужих ладоней сомкнулись на шее парня.
«Отпустите ее»,– хотел крикнуть Олег, но раздался только хрип. Слюна пузырилась, брызгала на подбородок.
Мир заполнила боль, в глазах потемнело, питоний захват усиливался.
– Как он тебя уделал, – послышались голоса пустынников.
– Бодрый паренек.
Смех.
– Я его не заметил просто, исподтишка.
– Да-да, конечно, сдаешь позиции.
И снова смех.
Тиски разжались, когда мир совсем почернел. Олег рухнул, со свистом втянув воздух. Визжала Алена, ревела толпа. Парень вдыхал кислый запах отравленной земли с берцев пустынника и прижался щекой к мрамору. Холод проникал в легкие, но не мог унять жжения в груди. Олег открыл глаза и видел только темные круги. Он потряс головой.
– Алена, – удалось просипеть ему, – я не дам ее обижать, она добрая.
– Олег, папа, – только и смогла вымолвить девушка.
– Подземельщик, это всего лишь подземельщик, – встрял дядя Леша, – прошу простить нас.
Пустой жестом остановил речь магистра. Он не отрывал глаз от мальчика.
– Крыса, переросшая в кусачего пса, – пророкотал тяжелый бас.
Пустынники снова рассмеялись.
– Ну и крепкий же удар.
Снова взрыв хохота.
Смех немного успокоил магистра. Видимо, ему не хотелось ощутить силу мести за выходку подземельщика.
– Тебе нужна эта девушка, мальчик? – сказал Пустой и сел на корточки, наклонившись к Олегу.
Парень оторвал голову от пола.
– Да, я вам ее не отдам.
– Ба, да ты мутант. Смелый, безрассудный мутант. Ребята, посмотрите, это желтоглазый.
Крепкие руки рванули Олега и поставили на ноги. Он не понимал, о чем они говорят.
– Я вам ее не отдам.
Пустынники смотрели на Олега.
– Откуда он тут?
– А мне почем знать?
– Вот откуда силенки, – дотронулся до челюсти обиженный пустынник.
– Когда окрепнешь, – обратился к Олегу Пустой, – можешь прийти ко мне и заявить права на эту женщину. А до тех пор она моя.
Пустой обернулся к толпе и посмотрел в испуганные глаза магистра.
– Следующего, кто поднимет на нас руку, я лично выпотрошу и наложу новую дань. А может, и вовсе перестану приезжать и понаблюдаю, как вы сожрете друг друга.
Резкий удар прилетел в лицо Олега. Казалось, череп раскололся пополам, а после разлетелся вдребезги. Перед тем, как упасть в беспамятство, парень напоследок почувствовал запах мыла, крик Алены, слезы.
– Я хочу, чтобы завтра его казнили за измену, сын достоин отца, – послышался голос магистра, но подземельщика уже тут не было.
Глава 4
Казалось, еще несколько шагов и он умрет. Но вот их минула сотня, тысяча, десять тысяч, а ноги упорно тащили его вперед. Грудь жгло, в ушах стучали барабаны. Наемник близился к потере сознания от истощения, которое выходило за пределы возможностей даже мутанта. Из оружия – кривой автомат и щербатый меч за спиной. Патронов – горстка, противогаз изношен, приходилось с хлюпаньем всасывать воздух, перемешанный со слюной. В рюкзаке валялась парочка запасных фильтров, но едва ли этого хватит надолго. Двенадцать часов по границе мертвой зоны в попытке уйти от преследователей, не увенчались успехом. Враги настигали, а разделяющее их расстояние таяло куском масла в жаровне. Видимо украденная вещь была им по-настоящему дорога.
Наемник оборачивался трижды. На горизонте никого.
Но скоро в точке, где сходятся свинцовое небо и ржавая земля, появятся темные фигуры. В тот момент, когда наемник обнаружит их, они обнаружат его. Нужно было срочно скрыться.
Только вот где?
Впереди самая опасная из всех отравленных зон великой Пустоши – Руины Старого города.
Тот, кто не слышал о них, скорее всего, избежал ужасов нового мира.
Старый город раньше назывался Москвой. Он был столицей исполинского государства с историей не в одну тысячу лет, а после Великой войны превратился в особо паршивое место. Об этом знает каждый, кого жизнь вынудила выбраться из теплых убежищ и подземелий на белый свет ядовитого солнца. Да-да, именно таким оно солнце после падения мира во имя алчности и безумия. Две трети оставшихся в живых людей не высовываются из убежищ, подземелий и метро.
Метро. Мифическое Эльдорадо, где цивилизация в послевоенное время сохранила себя во всей, красе, даже когда небо стало рушиться оплавленными кусками на землю. Люди, спасшиеся там от бомбардировок, унесли с собой под бетонные своды все самое необходимое. Даже кое-что лишнее: книги, картины, и другие произведения человеческого величия, все то, что цивилизация успела создать, но не осознать по-настоящему.
На созидание люди всегда уделяли больше времени, чем на наведение порядка в собственном доме, и потому к концу времен у мировой цивилизации были миллионы тонн произведений искусств, но ни одного способа остановить войну.
Выжившее в метро государство стало основой будущего процветание и по размерам лишь немного уступало погибшей Москве. Оно имело огромное, по новым меркам, население, армию, финансы, транспорт. Правда, последний работал лишь в недрах, но это значительно упрощало работу по мобилизации и управлению. Как следствие, богатство и сплоченность стали знаковыми отличиями жителей тех дивных мест. Их, конечно, жег огонь междоусобиц, но гасили их быстро и с особой жестокостью. Это диктовалось условием особого статуса метро, ради его сохранения правительство шло на самые крайние меры.
Видимо, это человеческая особенность – в любую эпоху жить среди крайностей. Полутона людям скучны.
Кроме метро существовали другие места, где сохранилась весьма организованные общины: убежища.
Их возможности были меньше в разы. Войско ограничивалось немногочисленным населением. Богатства не превышали вместимости хранилищ. Для защиты и развития убежища объединялись в военные союзы, но по тревоге соседи приходили на помощь не всегда вовремя.
Вскоре сотни крупных убежищ на территории бывшей Москвы объединились с метро и создали новое государство, равных которому в нынешней Пустоши не было и не предвидится в будущем. Разведчики и передовые отряды стали выбираться на поверхность и обживать их. Изучили прилегающие земли, насколько это было возможно. Основы карт, существующих ныне – дело их рук. Они пометили все мертвые зоны. Трудами первооткрывателей тех времен пользуется каждый житель Пустоши, лишь изредка добавляя кроху своих знаний.
Так вот, изучив мир вокруг, жители провозгласили себя Великой Империей Старого Города, то ли нарочно, то ли специально избегая название столицы прошлого.
Бесконечные торговые пути, огромная армия, цеха с налаженным производством всего на свете. Богатства текли рекой. В город потянулись различные группировки, банды, общины и просто семьи скитающихся по Пустоши. Только получить гражданство было практически невозможно. Трудно сказать, какие у империи были бы планы на остальную Пустошь с таким влиянием, но тут что-то пошло не так.
Величие, кажущееся сейчас мифическим, не могло пропасть без следа. Однако исчезло, превратив это место просто в Руины Старого города.
Появился пророк или апостол новой веры, собрал команду последователей и решил забраться в святая святых, на центральную площадь, именовавшуюся «Красной». Туда не ступала нога местных жителей, и действовал строжайший запрет. Что страждущие там нашли, не ясно. Есть предположения, отразившиеся в страшилках про это место из уст людей, там ни разу не бывавших, что началась внутренняя война – с чем, никто не знал. В живых осталась лишь горстка счастливчиков. Выйдя к людям, они говорили о разном. Одни клялись, что не поняли ничего, только ощущали страх, другие бормотали про зомби, третьи про диких тварей.
Кто же в новую эру не видел диких животных? Этим трудно удивить в Пустоши. Зомби? Те тоже перешли из разряда небылиц в реальность. Тут иным порой так корежило души и тела, что признать в них людей смог бы не каждый. Свидетели ни рассказать ничего не могли, ни показать, где это произошло, потому как в мертвых зонах обычно и мозги закипают, мысли в кучу, даже свое имя вспоминали не все. А после выжившие бродили неприкаянные, пока кто-нибудь их не заколет из милосердия.
И страх в новую эру был ощущением постоянным. Здесь в Пустоши он везде. Кто не боится, до вечера не доживает. Вся земля – сплошная помойка и лаборатория для развития новой жизни.
Поэтому от рассказов уцелевших понятнее не становилось. А те скоро потеряли человеческий облик, отстранились от остальных жителей Пустоши, затем одичали. Создали племена и расселились к югу от старого города на огромных территориях. Это их потомки шли по пятам наемника.
И легла пелена тайны на это место чернее ядерной ночи. Спустя десять лет рассосались и последние очевидцы случившегося. А следом опустилось двадцать лет тишины.
Легенды легендами, а людям захотелось узнать, что же там осталось и живо ли то, что уничтожило всех жителей за считанные месяцы. Появились искатели. Толпами они отправились на исследование старого города. Только из походов никто не вернулся. Тогда туда и вовсе перестали совать нос.
Теперь перед Руинами Старого города оказался наемник и не решался входить. За спиной и слева – дикари, справа – гистаны. Эти еще хуже, чем дикари. Гнилой народ, и ничего удивительного, что до скрипа в зубах милитаристы. Борются за чистоту нации и всеобщее равенство. Мутанту соваться туда – смерть. Желтые глаза выдадут в нем «грязнокровку», и его повесят за ребро на ближайшем дереве.
А впереди – Старый город. Паршивое место. Наемник только на окраине, а по внутренностям уже ползет гадостный холод.
Патронов почти не осталось.
Путь только один. Идти окраиной до Большого тракта – там Братство Пустоши, с ними проще. Пускают всех, кто готов соблюдать их законы.
Осталось уповать на то, что дикари не догонят его, и окраина Старого города окажется безопасной.
Зарывшиеся в землю развалины смотрели пустыми глазницами выбитых окон. Кости вывернутых арматур выпирали из крошева стали и бетона. Справа – перебеги и тракты, но довольно далеко, отсюда не разглядишь. Степь, холмы, изредка – бугры больного леса.
Маска противогаза с солнцезащитными очками покрылась испариной, видимость стала ни к черту. Наемник просунул руку под резину, протер окуляры. Через щели в легкие ринулся ядовитый газ мертвой зоны.
Его легким отравленный газ был столь же неприятен, как и легким обычных людей, но организм мутанта сопротивлялся яду гораздо дольше. Конечно, были места с чистым воздухом, где и устраивали свои поселения люди новой эры. Но их было поровну с мертвыми зонами, поэтому бродить в Пустоши без противогаза и запасных фильтров – самоубийство.
А для наемника сейчас было бы самоубийством – перестать двигаться. Несколько часов назад за спиной прекратились крики и выстрелы. Погоня отстала, но надолго ли? Какими бы глупыми и безумными не казались дикари южных Пустошей, они оставались весьма благоразумным народом.
«Глядишь, и не пойдут сюда, все-таки мертвая зона» – подумал наемник.
В каждом городке, поселке, убежище или метро существовала своя религия и запретные территории. Искатели, вроде наемника, такие наносили на карты. Старый город был самым ярким представителем гиблых мест.
Может быть, дикари испугаются и не пойдут дальше?
Все пути отрезаны.
Остаться и переждать – идея хорошая, но все равно придется идти вглубь, чтобы найти еды. Кусок хлеба, плесневелый сыр и одна банка тушенки дадут сил максимум на полтора дня.
Руины стояли мрачные и глухие к соображениям одинокого путника. Ветер сквозил меж оскаленных остовов зданий, шелестя всем, что было ему под силу.
Ноги остановились сами. Берцы на толстой подошве с хрустом вдавили бетонную крошку в сухую землю. Приближалась ночь. Наемник прекрасно видел и в темноте, но первобытный страх перед ночной Пустошью, присущий каждому ее жителю, замораживал. Было стыдно за себя. Его мутило.
Стальные клещи схватили внутренности. Не хотелось ни думать, ни вспоминать историю этого места, ни размышлять о том, почему тут нет даже вездесущих крыс. Старцы говорят, что крысы совершенно не изменили своим повадкам, будто конец света не помешал им размножаться, как и прежде. Наемник не застал довоенного времени, однако он видел, как живут крысы сейчас. Это злые и сильные создания. Они перемещаются большими толпами и едят все на своем пути. Крыса размером с человеческое предплечье считается малышом. Они поглотили миллионы квадратных километров по всей земле, и по праву считаются, чуть ли не самым многочисленным живым видом на земле. Но не здесь. Странно.
Наемник остановился перед чертой города и не решался войти. Минуту назад ему казалось, будто это единственный выход, но поразмыслив о крысах, он засомневался. Затем обернулся и уже в следующее мгновение скрылся за стеной первого же здания с наилучшим обзором. Дикари шли по пятам – человек тридцать, плотным косяком, точно в его направлении. Возможно, они его увидели.
Хрустнув жестяной банкой, наемник чертыхнулся и присел в оконном проеме трехэтажного здания, где полностью обвалилась правая сторона, но сохранилась левая. Впереди зиял коридор с расположенными по обе стороны дверями.
Под ногами хрустели камни и бетонная пыль. Наемник занял одно из помещений и стал наблюдать в окно за приближающимся отрядом. Слишком уж тихо. Тишина терзала. Только ветер облизывал кирпичные кости старого мира. Проникал в уцелевшие оконные проемы, заглядывал в каждый коридор, но вскоре затихал, останавливался и пропадал, будто не решаясь идти дальше вглубь здания, где десятки лет назад остановилась жизнь. Тогда наемник еще не знал, что мрачная пустота старого города – всего лишь иллюзия. Он все еще надеялся на пугающее одиночество, предпочитая его таинственному соседству.
Дикари нагнали его неожиданно быстро. Доспехи из шкур, топоры и винтовки наперевес, у двоих луки – оружие так себе, но только по мнению того, кто ни разу с ними не встречался. Из огнестрельного дикари стреляют, как из ружей со снайперским прицелом, луком с сорока шагов прошивают человека насквозь, вблизи некоторые стрелы даже пробивают бронежилет.
Рука нащупала рукоять меча. Тоже оружие не ахти, но только если ты не умеешь им пользоваться. Не раз в ближнем бою наемник оставался жив благодаря ему.
Сумерки переходили в ночь, в такое время никто не решит гулять по Пустоши, тем более в мертвой зоне. Значит, они устроят ночлег поблизости – скверные новости. Из глубин здания порывами ветра доносились скверные запахи.
Теперь камни хрустели под ногами преследователей. Их мохнатые фигуры слились с местностью. Несколько мгновений спустя, наемник различил голоса.
– Он не пошел в Старый город. Нюхом чую, – зло скалился рослый детина с карабином в руках.
Преследователи не суетились, подолгу вглядывались в дома. Подошли к зданию, в котором укрылся наемник.
– Тиг, пошли обратно. Дождемся его поодаль, и дело с концом, – сказал один из отряда шедшему впереди, должно быть командиру.
– Еще одна подобная фраза, и я отрежу тебе голову, – Тиг был настроен серьезно, – всем туда.
Командир отряда указал рукой на здание, в котором сидел наемник. Как ему удалось? Неужели наемник так предсказуем? Или это единственное сносное укрытие на всю округу? Нельзя было терять бдительности, как же он умудрился так просчитаться.
– Кто увидит вора, сразу стрелять.
Нужно было менять позицию, иначе его обнаружат. Наемник развернулся и на полусогнутых отправился вглубь. Видел он сносно, зато его без фонаря разглядеть невозможно. Коридор уходил вправо, а слева вверх поднималась лестница. Стоило повернуть в ее сторону, как неприятный холодок скользнул по загривку. На первой ступени, скромно сложив руки на коленях и прислонившись к металлическим прутьям перил, сидел скелет. Истлевший лет тридцать назад. Странная находка для Пустоши.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги