– Лимка, закрой за нами дверь! – крикнул Виктор в квартиру. – Мы уходим. Я приеду вечером, после смены, привезу очередные замки.
Девушка, зареванная, с опухшими глазами, кое-как вышла из комнаты. Ее «бывший» не удержался и порывисто обнял подругу. Она снова разревелась ему в грудь.
– Я с тобой. Все будет хорошо, – шепнул он.
Со стороны Лиминой спины подошел Панов и тоже присоединился к объятиям. Иван даже не отодвинулся, когда его коснулись руки другого мужчины, – он понимал, как нужна сейчас Лиме поддержка.
– Спасибо, – прошептала девушка.
Телефон вырвал его из бирюзовых глубин сна, где он то ли плавал, то ли летал, будучи легким, ничем не скованным, свободным, – вырвал бесцеремонно, настойчиво трезвоня и трезвоня, не собираясь умолкать. Артур открыл глаза легко, почти без усилий, увидел прямо над собой белый потолок своего рабочего кабинета и тут же понял, почему так болят спина, шея и ноги: кушетка была удобной только для сидения, долго лежать на ней, а тем более спать такому крупному, габаритному мужчине было совсем не с руки. Он потянулся, взял трезвонящий аппарат, не сразу понял, чей номер светится у него на экране. Перевел взгляд на наручные часы. Начало восьмого утра. Выходит, проспал он всего минут сорок, не больше. «Черт! – выругался мужчина про себя. – И кому только я понадобился? Сволочи, совсем не дадут отдохнуть!» Он опять всю ночь проработал в лаборатории, загнал две смены помощников, вернул еще четверых – на этот раз максимально приближенно к исходному ритуалу, без использования голов – и хотел передремать в кабинете пару-тройку часов, чтобы потом снова приняться за работу. Результаты требовались чем скорее, тем лучше, и ехать для отдыха домой попросту не имело смысла, только время на дорогу тратить.
Телефон начал проигрывать мелодию звонка в очередной раз, и мужчина наконец ответил на звонок.
– Артур Альбертович, это Свиридов беспокоит, – отчеканил смутно знакомый голос. Артур вспомнил: прикрытие, которое хорошо подкармливали его новые работодатели, один из их людей на высоких постах в милиции. Полковник, кажется, но это не точно…
– Слушаю Вас, Виталий Витальевич. – Артур сам себя удивил тем, что с первого раза вспомнил имя-отчество собеседника.
– У меня для Вас не очень хорошие новости.
Винс резко сел, сбросив ноги с кушетки, механически пригладил встопорщившиеся волосы. Сердце сжалось в предчувствии. Плохих новостей в последнее время было намного больше, чем хороших.
– Говорите.
– Этой ночью несколько Ваших – наших, – он выделил слово интонацией, чтобы не было никаких сомнений в том, о чем именно он говорит, – людей были задержаны по заявлению некой Олимпии Юрьевны Ворониной за незаконное проникновение в квартиру в ее отсутствие.
– Тааак… – протянул мужчина, уже понимая, к чему ведет его собеседник. – Наша девушка со странным именем…
– Слишком рьяные наши сотрудники из отделения, куда их доставили, успели раскопать ориентировки и выяснить, что их разыскивали по более ранним делам. Ну, и позвонить куда следовало. Хотя в нашем случае скорее не следовало. Словом, отреагировать вовремя мы не успели, так что парней забирают от нас, и ни я, ни еще кто-то из наших людей уже не в силах ни на что повлиять.
В голосе мужчины звучали одновременно и сожаление, и злость. Артур понимал Виталия: если бы его собственные подчиненные через его голову наделали такого, чего он не в силах был бы исправить, он бы злился не меньше, а, может быть, даже больше – кто знает. Но вот Свиридов в этом деле не рисковал головой, а Винс рисковал – в этом и была принципиальная разница. Так что и решение принимать предстояло тому, кто был больше заинтересован. Решение быстрое и максимально выгодное для него и для дела.
– Виталий Витальевич, – вкрадчиво начал блондин, – основную мысль я уловил. Спасибо Вам за оперативно доставленную информацию. Вы понимаете, что мы не должны допустить, чтобы птицы запели для тех ушей, которым их песни слышать совсем не нужно.
– Понимаю, – спокойно отозвался мужчина.
– Вы сможете организовать все так, чтобы для нас вопрос решился наилучшим образом?
– Разумеется.
– Тогда организуйте. Само собой, наша благодарность не заставит себя ждать.
– Мы все сделаем. Вам позвонят и доложат о результатах. Всего доброго!
– И Вам того же.
Винс поднялся и положил больше не нужный сейчас телефон на стол. В голове уже было на удивление ясно, и мысли побежали стройным рядом, как советские олимпийцы. Получается, в его гвардии минус пять человек. Это не очень хорошо. Но, с другой стороны, раз эти парни попались, не сумев выполнить простое до банальности задание, то, значит, и пожертвовать ими не страшно. Было бы хуже, если бы они завалили какое-то более ответственное дело. А Олимпию Воронину, которая уже торчала костью у него в горле, можно прижать и каким-то другим способом. Артур чувствовал, как злость и ненависть закипают в нем и поднимаются выше и выше, заполняя все его существо. Эта чертова девка точно что-то знала о голове Самада, в этом он с каждым днем уверялся все больше. А раз она знает, значит, надо додавить ее окончательно, по всем фронтам. И если Леднев не в состоянии этого сделать, он сам этим займется. А когда голова бывшего друга снова будет у него, эту мелкую дрянь можно будет отдать ребятам в качестве награды, они не откажутся. Впрочем, этим он займется потом. Сейчас нужно продолжать работу, ему совершенно необходимы новые бойцы.
Он поднял трубку внутреннего телефона.
– Подготовьте лабораторию к следующему опыту. И вызывайте первую смену, пока вторая отдыхает.
– Да, профессор Винс.
Улыбнувшись мыслям о том, как он заставит Самада в обеих ипостасях смотреть на развлечения бойцов с его девкой, Артур двинулся в буфетную, чтобы сварить себе кофе. Он был готов работать хоть еще сутки без перерыва, лишь бы поскорее сосредоточить всю власть управления проектом в одних руках – своих собственных.
Лима закрыла двери за друзьями на засов – он был на своем месте, куда Виктор в свое время его прикрепил, и ничуть не пострадал. Только ему могла она сейчас доверить свой сон и покой. Когда парни ушли, на нее нахлынуло вдруг такое огромное, глубокое, необъятное одиночество, что, казалось, поглотит ее целиком, и не останется никакого, даже малейшего шанса выплыть, вырваться на волю, в привычный мир людей, образов, чувств. Она, все еще всхлипывающая и поминутно утирающая уже сухие щеки руками, прошла в ванную, зло сорвала с себя всю одежду и долго-долго стояла под обжигающим душем, намыливаясь и смывая пену, потом снова повторяя это простое и привычное действие. Усталость уходила, одиночество потихоньку отступало, не казалось уже таким всеобъемлющим, но на их место пришла внутренняя пустота. Лима понимала, что это закономерный результат того, что она не спала более суток, работала, нервничала, давала показания и получала осознания, но почему-то от этого было не легче. Помочь могло только одно: просто пойти и лечь спать. Но в комнате был Самад, видеть которого одновременно и хотелось, и не хотелось. И девушка тянула время, ожидая непонятно чего, лишь бы только не идти навстречу этому странному человеку, в которого, несмотря ни на что, ее все-таки угораздило влюбиться.
Самад проявился сам, нагло вторгшись в ее уединение. Снова материализовался на банкетке с тихим шорохом конфетных фантиков и легким порывом ветра. И у Лимы опять закружилась голова, как в самые первые дни их знакомства. Но она не испугалась – на это уже не было сил, вялое отупение завладело ею.
– Прекрати от меня прятаться! – заявил он.
– Ты не переоцениваешь свое значение? – парировала она. – Еще чего не хватало – прятаться от кого-то!
– Ты прячешься. – Профессор говорил почти спокойно, даже без язвительных ноток, и присмиревший акцент был едва слышен, став всего лишь небольшой особенностью произношения. – Хватит, выходи. Ты устала. Не хватало еще тут в обморок упасть.
– Не дождешься. – Но тон вышел вялым и неинтересным, это девушка и сама слышала. Было наивным ожидать, что таким интонациям поверит он.
Мужчина подкатил глаза, выражая крайнюю степень неодобрения.
– Лима, пожалуйста, выходи из душа и иди спать. Если ты не хочешь находиться со мной в одной комнате, – а я больше чем уверен, что так и есть, – то я могу перенестись на кухню или к себе в квартиру. Тебе обязательно нужно нормально поспать, слышишь?
Почему-то Лима только сейчас почувствовала и осознала, что стоит перед ним обнаженной. Это заставило ее покраснеть. Она потянулась за полотенцем, закуталась в него.
– С чего бы такая забота? – проворчала она, безуспешно пытаясь скрыть смущение.
Хаджи глубоко и громко вздохнул.
– Олимпия, ты прекрасно знаешь, с чего. Не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Выходи. Я уйду. Только поспи, пожалуйста.
– Ладно. – Девушка уже стала на коврик и, глядя на себя в зеркало, приглаживала пальцами волосы. Пустота внутри оберегала ее от истерики.
– Выспись, а потом мы поговорим, – продолжил Самад. – Я все-таки настаиваю, чтобы ты на время куда-то переехала, для твоей же безопасности.
Лима обреченно вздохнула.
– Иди к черту, Хаджи. Не тебе рассказывать мне, что делать, – сказала она, и с каждым словом ее голос креп, становился громче и злее. – Еще несколько дней назад я бы стала тебя слушать и даже слушаться в некоторых ситуациях. Но ты сам дал мне понять, что этого делать не следует. – Она встретилась в зеркале с его взглядом. – Так что даже тот факт, что я в тебя влюблена, не дает тебе власти надо мной. Я не послушная мусульманская девочка, которую нашел тебе папа.
– Ну и дура! – проревел человек-голова, резко покраснев. – Сама себя погубишь, идиотка! Шайтан с тобой, делай, что хочешь.
И исчез.
Лима оперлась о раковину, посмотрела на свое отражение в зеркале и увидела, как по лицу побежали быстрые крупные капли.
– К черту! – повторила она и позволила себе снова разрыдаться. – Никогда больше ни в кого не буду влюбляться!
Глава 24. Еще один поклонник
…всякая женщина надоедает мужчине, если у него её не пытаются отобрать.
