Молодой человек сидел за столом и при часто дрожавшем пламени свечи читал книгу.
Громкий стук в дверь заставил его приподнять голову.
– Да, войдите, – недовольно проговорил он и нехотя обернулся. – Кому я мог понадобиться в такой час, – добавил он со злостью.
Дверь резко распахнулась. На пороге стояла встревоженная настоятельница.
– Патрик, Преподобный требует тебя к себе, – произнесла она скрипучим голосом.
– Зачем? – Патрик с неохотой взглянул на женщину. Было видно, что идти ему никуда не хотелось.
– Он совсем плох, – расстроенно проговорила монахиня и стерла рукавом подрясника выступившие слезы.
– Сейчас приду, – молодой человек вяло приподнялся со стула, задул свечу и последовал за настоятельницей.
***
Патрик проживал в монастыре около двадцати лет. Своих родителей он не знал.
По словам Преподобного, его мать пришла в монастырь и умерла на пороге, оставив после себя болезненного ребенка.
Целый год мальчик находился на грани жизни и смерти, поэтому имя получил не сразу, но, в конце концов, благодаря молитвам Святому Патрику, встал на ноги.
После этого улучшения ребенка было решено назвать в честь Святого.
Однако дитя постоянно хворало, поэтому не было отправлено, как того требовали законы, в мужской монастырь, а осталось здесь на попечении Мориса, растившего Патрика, как родного сына, и пророчившего ему свое место.
Чего не скажешь о мальчике, которому явно не хотелось ни жить в монастыре, ни становиться в скором времени его новым Преподобным.
***
Монахиня остановилась у двери в комнату Преподобного, кивнула Патрику и удалилась, оставив его одного.
Молодой человек постоял пару секунд в нерешительности и, негромко постучав, вошел внутрь.
Где-то в глубине души он догадывался, чем обернется для него предстоящий разговор.
Решившись, мужчина взялся за ручку и вошел в комнату, где царил полумрак.
Только на столе тускло горела одинокая свеча в золотом канделябре, освещая бледное лицо Мориса.
Состояние Преподобного ни для кого не было секретом, на девятом десятке его постиг рак позвоночника, и он угасал прямо на глазах.
Сильные обезболивающие уже не помогали, поэтому в дневные часы, а часто и по ночам, в коридоре были слышны его душераздирающие стоны.
Сейчас Преподобный лежал на кровати в длинной белой рубахе и тяжело дышал.
Его голова была немного запрокинута назад, глаза полуприкрыты, казалось, что старик не слышал шагов вошедшего.
«Как можно было так жить и не познать всей прелести жизни, а потом так же умереть? Кому это нужно?», с сожалением подумал Патрик.
– Преподобный, – тихо позвал молодой человек, осторожно касаясь руки больного.
Морис приоткрыл тяжелые веки, и в его глазах заиграла искра надежды. Было видно, что он рад приходу Патрика.
– Сын мой, присядь рядом, – Преподобный попытался присесть на кровати, но у него это плохо получилось.
Он снова откинул назад голову и застонал.
– Я умираю, мне осталось всего пару дней. Патрик, я хочу, чтобы ты занял мое место. В твои годы я как раз стал Преподобным. Ты был рожден в стенах этого монастыря, – старик сделал широкий жест высохшей рукой. – Твоя мать перед смертью просила спасти тебя – я сделал все, что мог. Мы поставили тебя на ноги…
– Спасти? От кого? – Патрик резко перебил Преподобного.
– Я не знаю, – с хрипотцой в голосе ответил старик и сильно закашлялся. – Твое место здесь, сын мой.
– От кого хотела спасти меня моя мать? – молодой человек слегка повысил голос, его тон стал раздраженным.
– Сейчас это не имеет значения, – Морис снова попытался приподняться.
– Имеет, и даже очень! – вспылил Патрик. – И я не хочу здесь, как вы, провести остаток своих дней! Мне поперек горла стоит ваш монастырь. Да лучше бы я сдох вместе с матерью, потому что это не жизнь, – добавил он злобно и со всей силы пнул деревянный стул, стоявший у кровати Преподобного.
– Патрик, не говори так, – произнес испуганно старик, его лицо стало белым, как полотно, он морщинистой рукой схватился за сердце и затих. Его глаза застыли в оцепенении.
– Я буду говорить, что хочу! – не унимался послушник, этот разговор его очень сильно завел, и он не собирался останавливаться, пока не выскажется. – Я сегодня же собираю вещи и уезжаю отсюда навсегда, ищите себе другую замену. Защитили вы меня, конечно,…сами не знаете от кого?! Да что это за защита такая? – настойчиво произнес Патрик и наконец-то взглянул на Мориса. – Преподобный? – молодой человек бросился к старику и попытался прощупать пульс на его запястье.
Однако рука старика была холодна, глаза безжизненно уставились в потолок. Преподобный был мертв.
***
Три дня спустя.
Яркое солнце то и дело затягивало непонятно откуда взявшимися тучами.
Местами пытался идти дождик, который тут же прекращался. Погода, казалось, находилась в неком замешательстве и никак не могла определиться: быть или не быть дождю.
Длинная похоронная процессия растянулась от монастыря Святого Патрика до старого кладбища, существовавшего уже не одно столетие.
Про него ходило множество легенд. Кто-то приписывал ему ужасные жертвоприношения, кто-то – ночные прогулки мертвецов, а кто-то и вовсе называл проклятым. Однако в округе оно было одно, и выбора перед родственниками умерших не стояло.
Возглавляла траурную процессию пожилая настоятельница Ирма, шедшая рядом с гробом Преподобного, который несли на своих плечах послушники мужского монастыря.
Они специально прибыли на его похороны. Лица присутствующих были полны скорби и печали.
Замыкал процессию Патрик, впавший в задумчивость. Он не хотел выделяться, и когда настоятельница предложила ему нести гроб Преподобного, молодой человек тут же придумал отговорку – плохое самочувствие и стресс после смерти своего наставника.
На самом же деле сейчас он находился на распутье. Ему предстояло покинуть в самое ближайшее время монастырь, дававший на протяжении двадцати лет пищу и кров.
По крайней мере, он рассчитывал на это. О своем решении Патрик еще никого не известил. Молодой человек боялся того, что настоятельница начнет отговаривать его, вспоминая покойного Мориса и то, чем обязан ему Патрик.
