Неспокойная Верена

5

Джезарет открыл глаза и поморщился:

– Не ори, дружище. Мертвого разбудишь. Мне, наверное, голову напекло.

В тот момент Таисия узнала сотрудника полиции – коллегу Джеза. Они познакомились на новогоднем корпоративе, где тот пригласил девушку на танец. Игорь, для друзей – Чайна.

Тая с удовольствием вспомнила, что их с Андреем признали самой красивой парой. Джезарет надел парадный голубой китель, а она кружилась в танце в легком белом платье с синей окантовкой по подолу.

Может, и правда выйти за Джеза замуж? Порадовать родителей и бабушку? Ведь она уже так устала отшучиваться на вопросы о семье и детях.

Из размышлений ее вывел хриплый голос Андрея:

– Бро, хватит тебе! Со мной все отлично. Готов к труду и обороне.

– Ты с ума сошел? Вызывай такси и поезжай в больницу. А вдруг на допросе в обморок упадешь? Что подумают подозреваемые?

– Да мне безразлично мнение жуликов, алкашей и наркоманов. Сейчас пройдусь немного до работы, и все будет хорошо.

– Тая, скажи ему!

– Любимая, тебе пора ехать. Я и так уже задержал, прости. Я позвоню в обед.

Джезарет чмокнул Таю в лоб и почти бегом бросился в отделение полиции.

– Ты еще не понял? Ему бесполезно что-то запрещать, – вздохнула девушка.

Чайна потоптался на месте.

Таисия уже во второй раз за утро подумала, что неплохо бы покурить. Да что же за день такой! Ладно, пора бы вежливо распрощаться с Чайной, и уехать, наконец, на работу. Но тут полицейский бесцеремонно развернул ее за плечи и заглянул в глаза:

– Тая, что случилось в светлой зоне?

Таисия разбиралась в людях и поняла, что отпираться нет смысла.

Она взглянула в тревожные синие глаза полицейского и честно ответила:

– Случилось странное. Светлые зоны поменяли границы. И церковь с серебряными куполами – больше не сердце Света.

– Я знал, что это произойдет, – пробормотал Чайна. – Зоны уже около года лихорадит. Страшно…

– Я могу ехать?

– Ты задержана, – ледяным тоном сообщил Чайна. Но тут же выдавил улыбку. – На пятнадцать минут. Садись в полицейскую машину, у меня есть термос с кофе. Попытайся вспомнить все в малейших деталях.

Тая кивнула, лишь попросив разрешение позвонить Жене, одному из дежурных психотерапевтов, чтобы тот подстраховал ее.

Она сидела в полицейской машине, сжимая в руках горячую кружку кофе. И удивительно, чувствовала себя гораздо счастливее, чем утром, когда Андрей сделал ей предложение.

Чайна умел внушать симпатию, играя роль хорошего полицейского. Он был ниже, чем Джез, но такой же мускулистый и мощный. Оба предпочитали короткий ежик волос и татуировки, которые скрывала форма. На спине у Чайны «росло» дерево Иггдрасиль, о чем Тае как-то со смехом рассказал Джезарет. Поведал он также и то, что в прошлый жизни его коллега был фаерщиком и зарабатывал на жизнь выступлениями с огнем.

Так они и подружились – бывший автостопщик и бывший огнепоклонник, а ныне доблестные защитники мирных граждан. Впрочем, о прошлой жизни оба старались не вспоминать, обсуждая лишь текущую работу и поисковую деятельность Джеза.

Но сейчас Чайна не пытался разыгрывать доброжелательность:

– Ты ведь знаешь, кто двигает светлые зоны?

Тая даже не имела никаких предположений и думала лишь о том, как сказать Андрею, что она пока не готова жить с ним.

– Может, и не знаешь, но предполагаешь. Помочь? Это тот, кто ненавидит Верену и светлые зоны.

Тая развела руками:

– Кто ненавидит Верену и светлые зоны? Наверное, я. Сложно испытывать любовь к родному городу, когда он регулярно причиняет тебе боль.

– Не выносишь свет? Так ты одна такая, – Чайна состроил полуулыбку. – Да я, по меньшей мере, пятерых знаю, кто испытывает судороги и тошноту в этих местах! Слышал и о людях, которые пытались взорвать церкви, чтобы сделать Верену среднестатистическим российским городом.

– Но есть и те, кто хранит равновесие, игнорируя нас, мучеников зон. Да ладно, какие мы мученики. Мне Верена дала возможность заниматься любимым делом и добиться успеха. У меня есть деньги, жилье, машина и дитя – Центр психологии и релаксации. Так за что ненавидеть этот город? В моих интересах, чтобы все оставалось на своих местах.

Чайна покачал головой:

– Ты спросила, какой сейчас год… Да и зоны колбасит не просто так. Я – мент, Тая, и у меня есть чуйка. Если ты знаешь, кто…

– Да я понятия не имею, кому понадобилось сдвигать границы! И вообще кто на это способен? А насчет того, что я спросила, какой год… Да просто в шоке была.

Чайна залпом выпил остывший кофе.

– Можешь считать меня паникером и перестраховщиком. Но я в ответе за этот город, и неважно, кто посягает на стабильность и безопасность – поутри, ведьмы, псоглавцы, или же наркоман, который ради дозы кинулся с топором на собственного деда. Расшатывание границ – это игры с тонкими материями бытия. И никто не сможет предсказать последствий. Если вспомнишь что– то значимое, позвони.

Таисия и улыбнулась и неожиданно для себя сжала руку Чайне:

– Обещаю. Но лучше ничего не говорить Джезарету. Он и так сегодня настрадался.

6

Чтобы добраться до Центра, не заезжая в светлые зоны, Тае пришлось объехать по периметру почти весь город. Она проскользнула в свой кабинет, стараясь не встречаться с пациентами. Затем переобулась в босоножки на каблуках, застегнула молнию медицинского халата салатового цвета, принятого среди психотерапевтов их клиники. В привычной обстановке Тая сразу же испытала прилив спокойствия.

Девушка прошлась по коридору, заглядывая в каждое помещение. Пахло сахарной пудрой.

Зона релаксации. Здесь клиенты играют в куклы, проговаривая волнующие ситуации. Некоторые предпочитают драку подушками или прыжки на батутах. А еще есть кабинеты массажа – оздоровительного и расслабляющего.

Зона психотерапии. В зале проводят групповые сеансы для людей с зависимостью и частные консультации. Таисия старалась не брать клиентов с серьезными психическими заболеваниями, повторяя, что цель Центра – помощь в преодолении стресса, а не лечение сумасшедших, ведь для этого есть психиатрические больницы.

Профилактика заболевания важнее лечения, и надо помогать тем, кто хочет помощи.

Тая встретила Евгения, которого просила подстраховать. Это был симпатичный молодой врач, которого обожали все пациентки. Классический Айболит с лишним весом и добродушной улыбкой.

Таисия оглянулась: нет ли поблизости клиентов, и ущипнула коллегу за щечку:

– Хватит есть плюшки, мой золотой. Когда пойдем в зал?

– И вам здравствуйте, доктор Таисия, – Евгений легонько приобнял ее за талию. – Если я похудею и накачаюсь, то перестану вызывать доверие у больных, что скажется на результатах лечения. Чем занималась на выходных? Опять лес чесали? Сегодня в новостях передавали, что ваша группа нашла пропавшую девочку.

– Да, но, к сожалению, пришлось нарушить границу и зайти в вотчину поутри.

Евгений снял очки и с удивлением посмотрел на Таю:

– А вот это уже серьезно. Вас не задержали?

– Повезло… Наверное, поутри сочли нас безобидными с чистыми помыслами.

Женя недоверчиво покачал головой, но не стал возражать, предпочитая сменить тему:

– Ты слышала, что в Верену приезжает группа «Black Kiss»? Знакома с их творчеством?

– Конечно, в мои шестнадцать все подружки сохли по их вокалисту, а друзья красили глаза, подражая бас-гитаристу. Но как же он лажал… Можно сказать, из моих ушей «текла кровь». Мы однажды даже поссорились с Андрюхой, который от него тащился. Представляешь, едва не подрались.

– Дорогуша, ты меня удивляешь, – улыбнулся психотерапевт. – Я всегда думал, что ты была примерной отличницей, а ты ходила на эмо-концерты и дралась с мальчишками.

– Чего я только не вытворяла в жаркое лето две тысячи седьмого года. Хорошо, дружище, пойдем, тряхнем стариной.

Таисия развернулась на каблуках так резко, что длинный хвост с зелеными кончиками взвился в воздухе.

– Меня пациент ждет! А я стою и болтаю.

И действительно, перед дверью кабинета стоял сгорбившийся мужчина лет сорока пяти. «Михаил. Невроз и посттравматическое расстройство» – щелкнуло в голове Таси. Она поздоровалась с больным и открыла дверь, жестом приглашая войти.

Михаил привычно постелил плед и уютно устроился на кушетке.

Тая открыла историю болезни, перебирая страницы. Впрочем, она и так прекрасно помнила этого пациента, ведь о случившемся даже показывали сюжет на телевидении. Михаила около года подряд травила собственная сестра, используя хитрую комбинацию таблеток. Она убедила мужчину, что у того все симптомы онкологии, но что ни в коем случае нельзя обращаться в больницу и обследоваться, ведь врачи-убийцы только и мечтают залечить его до смерти и выкачать деньги.

Михаил, не имевший собственной семьи, считал сестру лучшим другом. Тем более что начиналось все безобидно. «Ты выглядишь бледным, братиш, не хочешь поехать на море?», «А что это за странная родинка? Ты загорал на солнце?», «Мишаня, у меня плохие предчувствия. Подруга посоветовало таблетки для укрепления иммунитета и профилактики онкологии. Выпей, это всего лишь витаминки, и от них не будет вреда».

Со временем таблеток становилось все больше и принимать их надо было горстями. А однажды сестра настояла, чтоб Михаил уволился с работы, где занимал неплохую должность. «Тебе надо думать о своем здоровье, братик».

Так бы и кончилось отравлением и летальным исходом, но на счастье Михаила его навестила коллега, которая всегда ему симпатизировала. Женщина пришла в ужас и сообщила в полицию. Впрочем, Михаил отказался подавать заявление. Он переписал на сестру одну из квартир и вычеркнул ее из жизни.

Физическое здоровье мужчины улучшалось с каждым днем, а вот ментальное оставляло желать лучшего. Он почти не спал ночами, а днем наблюдал кошмарные видения – женщину с кровавыми зубами.

Пока терапия не давала результаты, но Таисия не опускала руки:

– Как вы сегодня себя чувствуете? Что у нас с побочными действиями таблеток? Тошнота прошла?

– А ведь вы привлекательная женщина, – вдруг сказал Михаил, повернувшись на бок и взглянув на длинные ноги Таисии.

Та инстинктивно поежилась и одернула халат.

– А какой хорошенькой ты была в семнадцать. Помнишь, как проносила пиво на концерте, засунув полторашку в лифчик? Как мило улыбалась охранникам, чтобы тебя пропустили без билета?

– Вы сейчас о чем, Михаил? – охрипшим голосом спросила Тая. – Какие полторашки и охранники?

Пациент вскочил на ноги и рывком приблизился к Таисии.

– Ты напилась в хлам в тот вечер и ничего не помнишь. Не помнишь мальчишку, который поил тебя водой. И то, что случилось после…

– Да ничего после не случилось, – воскликнула девушка. – Только тошнота и похмелье.

– Если бы ты так не напилась, ты бы их остановила. Они мертвы, а ты сидишь чистенькая и бабки гребешь.

Тая глубоко вздохнула, овладевая собой:

– Михаил, вы в неадекватном состоянии. Предлагаю закончить наш сеанс, если вы не желаете говорить о себе.

– Все равно сдохнешь! Или от рук поутри, или от моих.

Михаил схватил Таю за хвост, наматывая его на кулак. Другой рукой он начал душить девушку. Та захрипела и мгновенно сгребла со стола подставку с карандашами, которыми обычно рисовали дети, приходившие на прием с родителями.

Она не смогла ударить сильно в живот. Но и одного толчка хватило, чтобы Михаил ослабил хватку. Таисия вывернулась и милосердно пнула его каблуком под колено. Милосердно, потому что целила в пах. Затем нажала тревожную кнопку, которую установила в своем кабинете сразу после того, как открыла Центр.

Затем отбежала от больного на пару метров, сжимая в руках туфлю.

Тот смотрел на нее остекленевшими глазами, зажимая раненый бок.

Уже потом, когда приехала скорая психиатрическая и полиция, когда пациент пришел в себя, он стал похожим на себя прежнего. Тихого и несчастного мужчину.

Тая отмахнулась от предложенного успокаивающего укола. Она во все глаза смотрела на того, кого лечила уже полгода. Кто всегда приходил заранее и, заикаясь, рассказывал ей про свое детство, игры с сестрой и ночные кошмары.

– У вас глюки начались! Вы перепутали меня с кровавой женщиной?! – выкрикнула девушка.

– Берегитесь. Это только начало, – сказал Михаил, морщась от боли.

– Да что я сделала? Вошла в вотчину поутри? Так я и раньше нарушала границы…

Слова повисли в воздухе.

Женя укутал Таисию в плед, а Марина почти насильно заставила ее выпить чай с мятой.

– А ты суперженщина. Как резво отбилась от этого психа, – схохмил Женя, надеясь вызвать хотя бы слабую улыбку Таисии.

– Ребята, я лучше домой поеду. Сегодня никакой из меня работник. Сплошные приключения.

– Хорошая идея. Ляг под бочок к Андрюше и отоспись, – посоветовала Марина. Она пыталась казаться спокойной. Но Тая видела, что подруга нервно теребит свои темные волосы.

– Я, наверное, к бабушке сначала зайду.

– Еще лучше! Чай с пирожками – лучшее средство от стресса, – наигранно засмеялся Евгений.

– От моей пирожков не дождешься, только нравоучений, – вздохнула девушка, затем помахала друзьям и пошла переодеваться.

7

Тая ехала так, как будто за ней гнались зомби, и уже через полчаса звонила в дверь к Инессе Валентиновне. Та встретила ее в домашних тапочках на платформе, красном халате-кимоно и с накрашенными помадой губами.

– Привет, бабуль. Я сегодня пораньше освободилась. Решила помочь тебе по хозяйству. Может, окна надо помыть? – девушка аккуратно поцеловала пожилую женщину в нарумяненную щечку. Та поморщилась.

– Окна мне уже клининг помыл, не волнуйся. Чем ко мне ездить, лучше бы делом занялась. Например, испекла бы Андрюше пирог.

– Бабушка, я же уже говорила, что Андрей не ест мучного. У него нормативы в полиции, и поправляться строго запрещено.

– Ну, мясо приготовь мужику. Хватит уже шляться к старухе.

Таисия смутилась:

– Он же мне не муж.

Инесса Валентиновна налила Тае чашку слабого чая и села на табуретку, скрестив стройные лодыжки.

Таисия как обычно позавидовала ее балетной осанке.

– Печенье не предлагаю, а то растолстеешь, и грудь обвиснет, – бабушка бесцеремонно пощупала упругий бюст внучки. – Пока все нормально. Но помни, бабий век короток.

Таисия вдруг обратила внимание на кеды с розовыми шнурками, которые аккуратно стояли в прихожей.

Девушка закрыла глаза, вспоминая, как бабушка уехала на дачу, а они с Ветром пригласили на сходку целую кучу подростков-неформалов.

Тогда чисто вымытый пол квартиры захватили около двадцати пар разномастных кед с розовыми, зелеными и голубыми шнурками. Впрочем, на обувной подставке красовались и несколько пар тяжелых ботинок, берцев, обладателям которых, видимо, было плевать на тридцатиградусную жару.

Тогда Джезарет в первый раз поцеловал ее на балконе, когда они курили одну сигарету на двоих. А потом оттолкнул и выбежал прочь из квартиры.

– Откуда здесь взялись мои кеды? Думала, я их давно выбросила.

– Наверное, я их ношу на занятия скандинавской ходьбой, – бабушка невинно захлопала ресницами. – А если серьезно, понятия не имею, откуда они взялись. Нравится – забирай, но, Тась, они тебе не по статусу. Ты все-таки дамочка бальзаковского возраста, а не эмо. Интересно, дождусь ли я момента, когда ты повзрослеешь и станешь нормальной женщиной?

– Бабуль, Джезарет сегодня сделал мне предложение, если это можно так назвать, – сообщила Тая, пропустив колкость мимо ушей.

– Чудо чудное, диво дивное. Ты все-таки его дожала?

– Нет, это его инициатива и только его. Я думаю, что нам не стоит торопиться.

– Как это не стоит? Внучка, очнись! Тебе почти тридцать! Через пару лет твоя грудь отвиснет, волосы потускнеют, и кому будешь нужна? Мужикам, которые тебе в отцы годятся? И чего ты хочешь выждать? Ты же знаешь Андрея с детства, он – лучший друг твоего брата.

– Бабушка, да что ты такое несешь? – со слезами в голосе воскликнула Тая. – Я по-твоему товар со сроком годности? Я – живой человек, подверженный сомнениям и тревогам. Сегодня меня чуть не убил собственный пациент, а ты даже не дала рассказать об этом, сразу начав читать нотации.

– Я лишь забочусь о твоем благе, – сухо ответила Инесса Валентиновна. – Твое молодое лицо – лишь фикция. Видела бы ты меня в молодости… А что теперь?

– Но ведь тебе семьдесят три, а мне двадцать девять, бабуль, – вздохнула Тая.

– Дорогая внучка, зачем нужны родственники? Чтобы говорить нелицеприятную правду. Конечно, ты хороша собой. Уж куда красивее, чем была в семнадцать. Меня оторопь брала от твоего пирсинга в языке и зековских татуировок. Хорошо, что свела. Так вот, ты добилась благосостояния, заработала на квартиру. Стала уважаемым врачом. Молодец, браво! Но ты не состоялась как женщина, что меня расстраивает, ведь я хочу увидеть твое продолжение, понянчить правнуков.

Таисия проглотила слезы:

– Мы лишь отложили свадьбу на некоторое время, а не расстались. Бабуль, а разве я не имею права на твою любовь, даже если представить, что у меня нет квартиры, машины и Центра? Если предположить, что у тебя не будет правнуков?

– На любовь – имеешь по праву рождения. А вот буду ли я тобой гордиться – другой вопрос.

Таисия глотнула чаю и проглотила слезы. Затем подошла к бабушке и нежно погладила ее по плечу:

– Пойду домой. Наверное, ты права. Я должна испечь пирог для Джезарета, даже если он не хочет его есть.

– Ты обиделась? Ну и зря. Ты еще скажешь мне спасибо, солнышко.

Тая молча пошла одеваться в прихожую, но там без сил опустилась на пол. Взгляд девушки упал на вскрытое письмо из деревни Водяновичи, той самой, где жил брат. Впервые за долгое время Таисия заинтересовалась его жизнью.

«Любимая бабуля, сообщаю тебе новость, что обручился с прекрасной девушкой Зоей – учительницей рисования. Она шлет тебе привет. К сожалению, приехать не смогу…»

У Таисии затряслись руки, и слезы мгновенно высохли. Она вдруг вспомнила тихие семейные вечера, когда они с Ветеринаром и Джезаретом вместе изучали турецкий язык. Как терпеливо выполняли упражнения и пытались выговорить длинные слова со множеством окончаний.

Тая едва удержалась от крика. Она вышла в подъезд и набрала номер Чайны.

Ей не было страшно. Ей было жутко. Потому что письма из Водяновичей писал вовсе не ее брат. Таисия вспомнила, что у Ветра был необычный почерк с наклоном влево. А письмо написал кто-то другой, почти каллиграфически выводивший буквы.

Ветеринар не был счастлив в глухой деревеньке с учительницей рисования. Наверное, он вообще не был счастлив. Кажется, это он двигал светлые зоны, пытаясь нарушить равновесие в Верене.

8

Следующим вечером Таисия сидела в кабинете у Чайны, едва дождавшись, когда Джезарет уйдет домой. Она испытывала чувство вины, понимая, что появились секреты от своего мужчины.

Тая и Чайна никак не могли перейти к главному, вспоминая вечеринку среди сотрудников полиции по случаю нового года. Девушка восхищалась пластикой полицейского и его умением двигаться.

– Ты так уверенно вел меня в танце, что я даже получила удовольствие. Хотя я деревяшка, а не женщина!

Чайна протянул гостье чашку кофе и открыл пачку печенья:

– Я же бывший фаерщик, огонь у меня в крови. Но некоторое время пришлось походить на сальсу и танго, потому что одна девушка предсказала мне, что я буду танцевать на своей свадьбе. Я поверил, но, к сожалению, та, кого я любил всем сердцем, вышла замуж за другого. Да ты точно слышала ее имя – Ким, бывшая цирковая артистка, а ныне владелица старинной усадьбы, ставшей культурным центром.

– Конечно. Верена ведь теперь известна на весь мир не только светлыми зонами, но и чудесным храмом науки и искусства.

Будто не слыша ничего, Чайна продолжал:

– Ким стала человеком, который перевернул мою жизнь. В те времена она жила с мужчиной, которого не любила, а я мнил себя героем и мечтал спасти ее. И только сейчас понимаю, что Ким всегда делала то, что хотела. Искала старинный клад, крутила огонь и разговаривала с привидениями. И если бы она только захотела, то мы были бы вместе. Но ей не нужна была любовь и нежность…

– А мне нужна, – вздохнула Тая. – И в моей жизни был подобный человек, которого я потеряла. Мой брат по кличке Ветеринар, который ненавидел светлые зоны, но умел укрощать их силу. Который настолько возненавидел свою семью и друзей, что предпочел спрятаться в глухой деревне, поддерживая связь лишь с бабушкой. Так я считала до вчерашнего дня. Но это ложь! И что хуже всего, я двенадцать лет обманывала себя, думала, что он нашел свое счастье. Он же был таким странным, наш Ветер.

– Тась, ну что ты. Почему ты вдруг решила, что Ветер стремится нарушить равновесие? И зачем это ему?

– Да потому что письма из Водяновичей писал не он! Я прекрасно помню почерк брата. И ему есть за что ненавидеть Верену.

Чайна прошелся по комнате, потирая руки:

– Все это голословные обвинения, пока у тебя нет доказательств. А как его по– настоящему зовут-то? Сейчас пробьем по базам, привлекался или нет.

– Владислав Сергеевич Ивентов, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения.