– А что, есть ещё что ли и не обычные? – удивился я.
– Есть!.. Ваши жильцы и, другие, похожие на них!.. Предполагается, что ранее они были теми самыми лешими и домовыми, но, по какой-то причине начали видоизменяться.
Он открыл кейс, вытащил из него какой-то прибор, напоминающий революционный «Маузер», правда, без ствола.
– Не знаю, как в нём всё происходит, я не физик, но если в общем… Этот прибор каким-то образом выделяет молекулы водорода, а потом направляет этот водородный луч туда, куда ты его направишь. Водород буквально разрезают плоть этих сущностей.
– А для человека это опасно?
– Да!.. В замкнутом помещении можно взорваться, если долго пользоваться прибором, а потом зажечь спичку. Это, конечно же, не единственное из приспособлений, как Вы их называете, находящееся у нас на вооружении. Если мы с вами найдем общий язык, и Вы согласитесь нам помогать, то, разумеется, Вы узнаете и о других.
– Другими словами, Вы хотите, чтобы я на вас работал?
– Не на нас, а с нами, поверьте, у нас работают очень хорошие люди… и не только люди. Они Вам понравятся.
– Не только люди?
– Скажите, среди ваших жильцов есть разумные? – словно не услышав моего вопроса, спросил Николай Николаевич.
– Есть, четверо! Ещё два полудурка! Простите, полу разумных, ну и полного идиота Вы видели. Он пытался обгадить Ваш кейс.
– У нас тоже такие имеются. Но кроме них есть персонал, с некоторыми, не присущими, скажем так, человеку способностями.
Однако хотелось бы поговорить с Вами о более приземлённых вещах, о Вашей работе у нас – если Вы, конечно, согласитесь. Или, например, о Вашей заработной плате. Она, кстати, намного больше, чем Вы получаете на нынешней работе, – и он назвал сумму.
– Я за шесть месяцев зарабатываю столько же, – хмыкнул я.
– Вы не поняли, это не за полгода, это Ваша зарплата за месяц.
Честно говоря, мне захотелось у него спросить, почему мы до сих пор не приступили к работе? Почему сидим тут и теряем драгоценное время на пустые разговоры?
Николай Николаевич засмеялся. Он смотрел на моё лицо и смеялся. Я только сейчас понял, что стою с открытым ртом и смотрю на него.
– Простите, не смог удержаться…
– Да, понимаю, я бы тоже порадовался, глядя на себя со стороны.
– Я так думаю, что мы договорились? – спросил Николай Николаевич, протягивая мне визитку. – Как только завершите дела на своей нынешней работе, приходите, адрес здесь есть. Покажите эту карточку и скажите, что пришли устраиваться на работу.
Он поднялся, пожал мне руку, чуть не раздавив ладонь, и сказал:
– Это действительно интересная работа, не соскучитесь – я вам гарантирую. Но также вы должны понимать, что работа связана с некоторым риском.
– Да, понимаю, меня это устраивает, – а про себя подумал: «За такие деньги можно уже и рисковать».
Когда за моим будущим работодателем закрылась дверь, в квартире царила тишина. Я вернулся в зал, сел на диван, на котором сидел гость, и задумался. В том, что не передумаю и выйду на новую работу, я был уверен. Почему-то мне только сейчас пришла в голову мысль, что я занимался не своим делом. Особенно после того, как узнал размер моей будущей зарплаты.
От размышлений меня оторвали столпившиеся передо мной жильцы. Никто из них не летал, все были на уровне пола и смотрели на меня, открыв рты. У кого в данный момент, конечно, было, что открывать.
– Что, испугались? – с садистским удовольствием, глядя на них, спросил я. – Если кто-нибудь из вас начнёт дурить, я этого страшилу опять позову.
– Не надо, не зови, – почему-то шёпотом попросил Котяра, – мы не будем. А то вон Шарик так испугался, что у него лапы отнялись.
– Ладно, договорились, пока не буду звать.
– Тогда, может, чего-нибудь пожрём? – необычно грубо для него спросил Повар.
– Пожрём, обязательно пожрём! Если, конечно, какой-нибудь придурок не сожрал все столовые приборы, – согласился, и, посмотрел на притихшего Зубастика.
На работе мне сразу же подписали заявление об увольнении. Не стали напрягать двухнедельной отработкой, что лишний раз утвердило меня в мысли, что это место было не моё. Они прекрасно обойдутся и без меня. Коллеги по-доброму простились со мной, я пожал всем руки, не опасаясь, что мне оторвут мою собственную, и два дня провёл дома.
Дома была красота! Тихо, чисто, никто из разумных жильцов не чудил. Безмозглые тоже вели себя спокойно, как в психушке после дозы. Два дня я ел и отсыпался, благо по дороге домой закупился продуктами на расчёт. Повар меня, конечно, баловал. Он любил готовить, да и запах еды ему нравился.
После визита Николая Николаевича вся моя братия вела себя благопристойно. Они, видимо, сумели подсмотреть, как я рассматривал и вертел в руках «Маузер». Слышали, что о нём рассказывал Николай Николаевич.
Даже бестолковый двоечник Зубастик вёл себя значительно тише и всё-таки научился жрать всякую дрянь без лишних звуков. Но когда эта самая дрянь из него вылетала и при этом гремела, Зубастик, испугавшись, прятался. Вставал в угол и становился невидимым. Он никак не мог осознать того, что я его всё равно вижу.
Когда же я на него, невидимого, наводил руку с ладонью, сложенной пистолетом. Он, открыв рот и выпучив глаза, начинал в ужасе метаться по комнате. А когда я говорил: «БАХ», он этого уже вынести не мог! Падал, растекался по полу и уползал под коврик, или под какую-нибудь мебель. После чего я оставлял его в покое.
На это собирались посмотреть все разумные жильцы моего дома. Честно говоря, мне тоже нравился вид мечущегося придурка. Мне будет жаль, когда он, в конце концов, разберётся, что пустой рукой я могу ему дать только подзатыльник! Или, на худой конец, взяв за шиворот, выкинуть с балкона.
Через два дня, отдохнув, я решил, что пора нанести визит Николаю Николаевичу и посмотреть на своё новое место работы.
Я живу в небольшом сибирском городке. Когда-то здесь была тайга, посреди которой построили огромный завод. Потом возвели город, жители которого работали на нём до тех пор, пока в лихие девяностые его благополучно не развалили. И от когда-то прибыльного предприятия остались пустые, заброшенные цеха.
Похвастать можем двумя находящимися недалеко от нас речками. Одна – мелкая и неширокая, давшая казачье название деревне, стоящей на её берегу. Вторая – всемирно известная, мощная река с интенсивным судоходством.
Меня мой городок вполне устраивал, он был маленьким, красивым, тупиковым и, относительно спокойным.
В карточке, которую мне дал Николай Николаевич, значилось, что его место работы находится по адресу улица Солнечная, дом тридцать семь. Я знал эту улицу, она была откровенно тенистой и уходила вглубь леса. В самом конце она немного изгибалась, и от последнего дома, который был мне нужен, уже не было видно начала улицы.
Между домами росли сосны и тополя, которые своими кронами закрывали солнце, и большую часть дня, улица находилась в тени. Было непонятно, почему её назвали Солнечной. Может автор названия решил так поприкалываться? Но, скорее всего, деревья высаживались вместе со строительством домов. В результате чего, через три десятка лет они камня на камне не оставили от солнечного названия.
Дом, расположенный по нужному мне адресу, был огорожен добротным забором из металлических прутьев, расплющенных на концах в виде пик. Слева от ограды находилась небольшая парковка.
Само здание стояло в глубине огороженной территории метрах в ста от дороги. Напротив него находились ворота и, калитка, сваренная из красиво изогнутых металлических прутков, узор которых складывался в какой-то растительный орнамент. Калитка была постоянно открыта, словно показывала, что там ничего не прячут, секретов нет, заходи и смотри.
Я подошёл к калитке, постоял, разглядывая ворота, потом прошептал:
– Ну… с Богом! – и решительно направился к зданию по широкой дорожке, выложенной тротуарной плиткой серого цвета.
Возле самого дома, и вдоль дорожки росли кусты рябины в рост человека. В общем, симпатичное, ухоженное место.
К основному двухэтажному строению примыкала пристройка, придающая зданию вид буквы «Г». По центру находилось высокое крыльцо в шесть ступеней. Обращало на себя внимание то, что окна первого этажа расположены высоко над землёй, выше ступеней; складывалось впечатление, что был еще один «нулевой» этаж.
Когда я уже подходил к крыльцу, ко мне из-за кустов вышел молодой мужчина лет тридцати, одетый в джинсы, кроссовки и белую футболку. Он вежливо поздоровался со мной и спросил цель моего визита. Я показал ему карточку Николая Николаевича и сказал, что пришёл поговорить насчёт работы. Он вернул мне карточку, посмотрел в глаза и улыбнулся.
Мне стало не по себе. Что-то в нём было не так! Седой не по возрасту, худощавый, плечи широкие, видно, что силой не обделён. Пришла невольная мысль: «Они тут что, спортсмены все, что ли?!» Привлекали внимание его глаза, светло-коричневые, с тёмными крапинками, какой-то пронзительно-тяжёлый взгляд. Он был опасен, я это понял сразу, но, опять же, для себя угрозы не чувствовал.
